Задача из небесной математики

По той живости, с которой вы иногда чувствуете моё присутствие, вы можете судить об интенсивности той жизни, которой я живу. Нет, я не похож на бледное привидение, от которого несёт могильной сыростью. Я совершенно реален и так же цел и невредим (по крайней мере, мне так кажется), как во время моей земной жизни, когда меня облекала более или менее нездоровая плоть и кровь.

Это очень хорошо, что вы не имели «сообщений с тем миром». Было бы очень несообразно, если бы вы боялись меня. Но другие могли бы испугаться, если бы чувствовали моё присутствие так, как чувствуете его вы.

Однажды я постучался в двери комнаты моего земного друга со слабой надеждой, что он встретит меня приветливо. Он выскочил из постели, потом снова забрался в неё и с явной тревогой натянул на свою голову одеяло. Он совершенно откровенно испугался при мысли, что это могу быть я! Не желая стать причиной разрыва сердца или такого потрясения для волос моего друга, чтобы они — как поётся в старой песне — «поседели в одну ночь», я тихонько удалился. Наверно, он убедил себя на другой день, что за панелями появились мыши.

Но так как вы знаете лучше, мне доставляет истинное удовольствие приходить к вам, чтобы потолковать по душам. «Старый друг лучше новых двух», и общество духов совсем не удовлетворило бы меня, если бы все, кого я раньше знал и любил, повернулись ко мне спиной.

В последнее время я поставил перед собой вопрос: к чему я должен стремиться здесь и чего я желаю? Год назад я бы ответил: «Силы», но теперь мой ответ иной, я отвечаю себе: «Знания», ибо знание есть предтеча силы. Если я приобрету достаточное количество знания, у меня будет довольно и силы.

И к вам я прихожу только для того, чтобы дать вам и другим те крупицы знания, которые иными путями были бы недоступны для вас. Самая ценная крупица, которую я только могу дать вам, состоит в следующем: упражнением воли человек может сохранить своё объективное сознание и после смерти. Многие, перешедшие сюда, погружаются в своего рода субъективное блаженство, которое делает их безразличными к тому, что происходит на земле и на небесах. Я сам мог бы достигнуть этого, если бы захотел, и притом довольно легко.

Кажется, я уже говорил вам раньше, что разница между человеком на Земле и здесь в том, что на Земле он владеет одинаково и субъективным и объективным сознанием, но у него функционирует преимущественно последнее, тогда как здесь преобладает тенденция к субъективному сознанию, хотя оба сознания сохраняются и после перехода сюда.

Почти в любой момент, сосредоточившись и заглянув внутрь себя, и вы могли бы впасть в состояние субъективного блаженства, сходного с тем, каким наслаждаются души, переступившие черту так называемой смерти. И в самом деле, только путём такого подсознательного опыта удаётся человеку узнать то, что он знает о невидимом мире. Когда бури и страсти телесной жизни приведены к молчанию, человек может заглянуть в свою собственную внутреннюю жизнь, а эта внутренняя жизнь и есть жизнь четырёхмерного плана. Не обвиняйте меня в противоречиях и неясности. Я ведь сказал, что объективное сознание так же доступно для нас, как и субъективное, только в нас преобладает наклонность к последнему.

Вы, может быть, помните ту влюблённую пару, о которой я писал вам несколько недель назад? Он перешёл сюда раньше и ждал её, и помог ей перейти через ту призрачную страну, которая расстилается между двумя состояниями нашего существования.

Я увидел их ещё раз, но они не выразили никакого интереса к моему появлению. Наоборот, я думаю, они были даже недовольны, что я пробудил их из того состояния субъективного блаженства, в какое они погрузились с тех пор, как им удалось, наконец, соединиться.

Пока он поджидал её все эти годы, он держал себя пробуждённым силою ожидания; пока ей приходилось оставаться без него на Земле, она всё время думала о нём, и таким образом полярность поддерживалась. Теперь они обрели друг друга; они остаются в том «домике», который он построил для неё из субстанции здешнего Тонкого Мира; они видят лица друг друга, всё равно — смотрят ли внутрь себя или наружу; они удовлетворены; им нечего более достигать, — так они говорят друг Другу, и поэтому они погружаются снова в состояние субъективного блаженства.

На это состояние блаженства, на это, так сказать, пережевывание его они имеют право. Никто не может отнять его у них. Они заслужили его своей деятельностью, оно принадлежит им по Закону ритмической справедливости. Они будут им наслаждаться в течение долгого времени. Они, думается мне, будут снова и снова проходить через прежние переживания, которые испытывали совместно и порознь. А затем придёт день, когда один из них почувствует пресыщение от всей этой сладости; мускулы его или её души потребуют напряжения, от недостатка упражнения захотят вытянуться; у него или у неё появится астральный духовный зевок и — под действием Закона реакции — он или она перешагнёт грань этого мира.

Куда же уйдут он или она, спрашиваете вы? Конечно, на Землю.

Представим себе его или её пробудившимися из того субъективного состояния блаженства, которое им представлялось как достижение, и вообразим себе, что он или она удалились на короткую прогулку в благословенном и целительном одиночестве. И тогда, с чем-то вроде лёгкого чувства, какое у людей бывает в глазах и в сердце ранним утром, он или она притянется к двум влюблённым на Земле. Внезапно голос плоти, непреодолимый призыв горячей крови и деятельности, возведённый в высочайшую степень, захватит наполовину пробуждённую душу, и тогда она снова перейдёт в мир материального творчества. Она погрузится в плоть Земли и скроется в ней. Она будет ждать нового рождения. Она появится с большею силой благодаря предшествующему отдыху. Вначале я говорил «он» или «она». Можно быть почти уверенным, что мужчина пробудится первым в силу своей полярности.

Только помните, что, рисуя эту воображаемую картину моих влюблённых, я вовсе не имею в виду общего способа, которым бы все души возвращались на Землю. Я только догадываюсь, как возвратится эта пара (ибо она, вероятно, последует за ним немедленно после того, как, проснувшись, найдёт себя оставленной).

Причина же, почему мне думается, что они вернутся именно таким образом, состоит в том, что они слишком много предавались субъективному блаженству.

Когда это случится? Этого я сказать не могу. Может быть, в будущем году, может быть, через сотни лет. Не зная размера их соединённых сил, я не могу определить, какое количество субъективного блаженства они могут вынести без стремительной обратной реакции.

Я уверен, что вы думаете: а мог бы я сам когда-нибудь погрузиться в такое состояние блаженства, о котором сейчас шла речь? Может быть. Возможно, оно захватило бы и меня, но ненадолго и ещё не теперь. Во всяком случае, у меня нет здесь возлюбленной, которая могла бы наслаждаться со мной подобным блаженством.

Письмо 31

Смена фокуса внимания

За последние дни я посетил под руководством Учителя множество мест на земле. Я был в тех странах и городах, где в течение прежних жизней жил и работал среди людей. Одно из преимуществ путешествий по чужим странам состоит в том, что они помогают человеку вспоминать свои прежние существования. Есть несомненная магия в местах, где ты жил.

Я побывал в Египте, Индии, Персии, Испании, Италии; я посетил Германию, Швейцарию, Австрию, Грецию, Турцию и много других стран. И Дарданеллы небыли закрыты для меня, как они закрыты для вас из-за войны. Каждое положение имеет своё преимущество, и моё — также имеет его; Закон уравнения действует везде.

Оказывается, в некоторых из своих жизней я был большим любителем путешествий.

Может быть, вам непонятно, каким образом я могу так легко переходить из этого мира в ваш мир и видеть в обоих. Но вы должны помнить, что мой мир и ваш мир занимают приблизительно одно и то же пространство, что поверхность Земли совпадает с нижним, наиболее плотным «слоем» нашего мира. И как я уже упоминал раньше, есть и такие доступные для нас места, которые находятся высоко над земной поверхностью. «Небесные Обители» — более чем символы.

Стоит мне лишь изменить фокус внимания, и я могу очутиться в любое время в вашем мире. То, что я невидим для физических глаз, ещё не доказывает, что меня нет там. Без этого переноса центра внимания — что достигается актом воли по определённому методу, который нужно знать, — я мог бы занимать одно и то же пространство с кем-нибудь из обитателей вашего мира и даже не знать о том. Заметьте это хорошенько, но это — лишь одна сторона того, что я хочу сказать; другая сторона состоит в том, что и вы можете в любое время — насколько это касается пространства — очутиться в непосредственной близости с интересными вещами нашего мира и не подозревать об этом. Но если вы сосредоточитесь на нашем мире, вы будете более или менее сознавать его. Так же и я, зная, как нужно сосредоточиться на вашем мире, немедленно могу переноситься в него сознанием и наслаждаться видами различных городов и сменяющимися панорамами различных стран.

В самом начале моего пребывания здесь я очень плохо видел Землю, теперь я вижу её гораздо лучше. Нет, я не собираюсь сообщать вам формулу для передачи другим, которая сделала бы их и вас способными произвольно менять фокус внимания, чтобы входить в сообщение с этим миром; не собираюсь потому, что такое знание на вашей ступени развития принесло бы больше зла, чем добра. Я только утверждаю факт и предоставляю применять его тому, у кого окажется для этого достаточно любознательности и кто владеет необходимыми для этого способностями.

Цель, заставившая меня писать эти письма, — убедить колеблющихся в том, что душа продолжает жить и чувствовать и после той телесной перемены, которую вы называете смертью. Многие думают, что они верят, но не всегда эта вера оказывается настоящей. Если бы мне удалось дать почувствовать своё присутствие — как живой сущности — в этих письмах, это укрепило бы сознание бессмертия у тех, кто прочтёт их.

Наш век продолжает оставаться вульгарно-материалистическим. Большинство не чувствует никакого реального интереса к жизни по ту сторону могилы. Но все люди рано или поздно перейдут сюда, и может быть, некоторые из них найдут перемену менее трудной и менее страшной благодаря тому, что я сообщил им. Разве это не стоит тех усилий, которые делаем мы — вы и я?

Каждый приближающийся к великой перемене человек, который захочет серьёзно и внимательно вчитаться в эти письма и усвоить их содержание и который не забудет его при переходе сюда, будет ограждён от всякого страха.

Но вернёмся к моим странствиям. Я был в Константинополе и стоял в той самой комнате, где однажды, сотни лет назад, имел замечательное переживание. Я видел те же стены, я трогал их, я читал эфирную летопись всего происшедшего внутри этих стен и мою собственную историю, связанную с ними.

Я ходил по розовым садам Персии, я вдыхал аромат цветов — потомков тех самых роз, благоухание которых приводило меня в экстаз, когда я проходил по тем же садам в ином теле, совершенно не сходном с моей последней формой. Это благоухание заставило меня вспомнить.

Жил я и в Греции, но только в её древние дни. Что это была за раса! Я думаю, что тайной её могущества была сосредоточенность. Весь эфир вокруг полуострова наполнен отражениями её подвигов, её смелой мысли и отважных деяний. Старая эфирная летопись имеет такую яркость, что просвечивает сквозь позднейшие начертания; ибо то, что носит название «Астральной Хроники», находится всюду слоями — один над другим. Можно прочесть любой слой или по естественному сродству с ним, или актом сознательно направленной воли. И это нисколько не удивительнее того, что происходит в Британском Музее, когда любой из вас ходит среди миллионов томов, выбирая из них тот, который ему нужен. Самые изумительные вещи оказываются всегда очень простыми, если только владеть ключом к их тайне. Нужно признать, что много вздора было написано относительно вибраций, но тем не менее истина скрывается именно здесь. Нет дыма без огня.

В Индии я видел йогов во время медитации. Знаете ли вы, почему их особый способ дыхания влечёт за собой психические результаты? Нет, вы не можете этого знать. Слушайте же: вследствие задержанного дыхания образуется, — не знаю, могу ли я назвать это ядом, — нечто, что я назову ядом, и действует на психическую природу человека, изменяя её вибрации. Вот и всё. Сколько книг было написано про йогу, но кто упомянул об этом? Обыкновенные здоровые лёгкие при обычном дыхании освобождаются от этого яда вследствие процессов, хорошо известных физиологам; но для человека, всё ещё живущего в физических условиях, для того чтобы приспособить себя к психическому миру, необходимо изменение вибраций. И это изменение вибраций может быть достигнуто незначительным увеличением вышеупомянутого яда. Опасен ли он? Да, он очень опасен; и только для тех немногих, которые знают, как обращаться с ним, он не опаснее любого лекарства из вашей фармакопеи.

В другой раз я вам скажу и о других тайнах, которые открылись мне, когда я перемещался из этого мира в ваш земной мир и обратно.

Письмо 32

Мои решения

Я стоял ночью на крыше восточного дворца и смотрел на звёзды. Тот, кто в состоянии смотреть в невидимый мир, изменив свой фокус внимания, легко поймёт, как я, пользуясь противоположным процессом, могу видеть в мире плотной материи. Да, это — то же самое, только обращенное в другую сторону.

Я стоял на крыше восточного дворца и смотрел на звёзды. Вблизи не было ни одного смертного. Глядя на заснувший город, я видел облако душ, стороживших его, видел посланников из другого мира, появлявшихся и снова удалявшихся. Раза два в этом облаке духов возникало бледное испуганное лицо, и тогда я знал, что там, внизу, кто-то умер.

Но я так нагляделся на духов с тех пор, как перешёл сюда, что меня гораздо больше привлекало смотреть на звёзды. Я всегда любил их, люблю и теперь. Со временем я надеюсь больше узнать о них. Но пока не закончу этих писем, я не удалюсь из сферы Земли. На таком расстоянии от Земли, как Юпитер, я, может быть, не буду совсем в состоянии писать. Это верно, что здесь можно переноситься почти с быстротой мысли, но что-то говорит мне, что лучше на время отложить более далёкие странствования. Возможно, что мне не захочется возвращаться назад, если я попаду туда.

А для меня эта переписка с Землёй имеет большое значение. Во время моей предсмертной болезни я часто думал о том, нельзя ли будет время от времени возвращаться на Землю, но я и не мечтал ни о чём подобном. Я не мог себе представить, чтобы кто-нибудь, достаточно уравновешенный и достойный доверия, оказался настолько смел, чтобы помочь мне в таком опыте.

Мне было понятно, что нельзя сообщаться посредством руки человека с неподготовленным умом, если предварительно не загипнотизировать его. Нельзя также писать с помощью руки человека среднего развития, так как подобный человек не может оставаться достаточно пассивным.

Говорить о том, что я видел в вашем мире с тех пор, как перешёл сюда, не имеет особого смысла; и я заговорил об этом только затем, чтобы вы знали, что это возможно. Совершенно так же, как ясновидящие видят наш мир с его новыми явлениями, и я смотрю назад, на вашу ступень существования. Интересно жить в обоих мирах, входить и выходить из них по своему желанию. Но когда я вхожу в ваш мир, я никогда не вмешиваюсь в его дела. Вы этого не знаете, но тут такая строгая пограничная таможня между вашим миром и нашим, что путешественники не могут пронести с собой ничего — даже предрассудка.

Если бы вы перешли сюда с намерением видеть только определённые вещи, вы не могли бы верно оценивать виденное. Многие после смерти перешли сюда с таким внутренним настроением и по тому научились очень немногому. Только странник с широко распахнутой душой может делать открытия.

Я принёс сюда немного решений, но они были твёрдо принятыми:

1) сохранить своё тождество;

2) удержать воспоминание о моей земной жизни и принести с собой память об этой жизни, когда я вернусь в земной мир;

3) увидеть Великих Учителей;

4) восстановить память о моих прежних существованиях;

5) заложить необходимые основы для полной значения земной жизни, когда я возвращусь в следующий раз.

Это звучит очень просто, не правда ли? И мне уже многое удалось сделать в этом направлении, но если бы я не поставил перед собой эти задачи, то достиг бы очень немногого.

Единственная грустная сторона смерти заключается в том, что заурядный человек научается столь малому от неё. Только уверенность в том, что цепь земных жизней почти беспредельна, даёт утешение; я знаю, что можно не спешить, что все звенья в цепи жизней — как бы они ни были малы — располагаются на своих неизбежных местах, и что цепь эта являет собой круговое движение — символ вечности.

И мне часто кажется, что большинство человеческих душ расточают свои жизни по эту сторону так же бесплодно, как они делают это по ту сторону. Но это только кажется из-за неполноты моего знания.

Рассматриваемые с высоты звёзд, куда я всё же надеюсь подняться со временем, все эти плоские пространства сгладятся на расстоянии в общем рисунке жизни, и вся картина может явить перспективу такой красоты, о какой я и не мечтал, когда сам был лишь крошечным пятнышком на этой картине.

Письмо 33

Переход Лайонела

Я остался без моего маленького Лайонела. Он пошёл — не хотелось бы говорить: дорогой всякой плоти, вернее будет сказать — дорогой всех духов, которые рано или поздно совершают свой возвратный путь на Землю.

Я узнал от Учителя, что тяга к Земле моего мальчика будет скоро удовлетворена, что он будет направлен в семью, где его исключительные творческие способности найдут благоприятную почву. Я узнал, что нужная связь взаимной любви была уже завязана между Лайонелом и его будущей матерью, а его будущий отец, инженер, окажет ему с раннего детства ту помощь, которая поможет развить заложенные в нём способности. Мне было разрешено сообщить это Лайонелу.

Нашёл я его в нашем любимом убежище, в хижине на берегу ручья у подножия лесистого холма, о которой я упоминал в одном из моих писем. Он пребывал в глубокой задумчивости.

Я подождал, пока мальчик откроет глаза и не посмотрит на меня. Когда я сообщил ему о скорой перемене, ожидающей его, он пришёл в такой восторг, который очень ясно напомнил мне, что я всё ещё человек. Мне вдруг стало грустно и обидно, что мой мальчик, которого я так полюбил, хочет уйти от меня по доброй воле. Но так как воля действительно свободна, я не стал делать никаких усилий, чтобы удержать его. Всё ещё юный по возрасту — он не успел вырасти в этом мире с тех пор, как явился сюда ребёнком, — в мыслях своих он был не менее зрелым, чем я.

— Подумайте только, — радостно заговорил Лайонел, — когда вы вернётесь, я буду старше вас! И как хорошо, что мой будущий отец может научить меня. Но когда я вырасту, я сам изобрету множество вещей, неведомых для него. Вы помните то изобретение, что я создал в Мире первообразов? Когда я вернусь на Землю, я осуществлю его. Вы ведь помните, как это изобретение двигалось с помощью электричества из моих пальцев?

— А если кто-нибудь другой изобретёт то же самое раньше тебя? — спросил я. — Хочешь, я наложу зарок на твоё изобретение, чтобы никто, кроме тебя, не смог воспользоваться им?

— А вы можете это сделать?

— Думаю, что могу.

— В таком случае отправимся сейчас же туда и сделаем это немедленно! Я ведь очень скоро могу покинуть этот мир!

Мне показалась очень забавной эта поспешность Лайонела. Мы направились в «Мир Первообразов», и я провёл запретный круг вокруг его изобретения — зарок, который, надеюсь, будет охранять первообраз, пока Лайонел не предъявит на него свои права.

Что такое вдохновение? Что есть гений и его изобретения? Люди на Земле мало понимают значение этих слов. Возможно, что знаменитая поэма была пропета нашим любимым поэтом до его рождения. Возможно, что великое изобретение пребывало в Мире Первообразов, защищенное запретным кругом, пока его творец вырастал на Земле до возмужалого возраста, до возможности предъявить право на своё собственное духовное творчество. Возможно, если двое изобретают одно и то же одновременно, то один из них присвоил себе идею другого, которую этот другой оставил за собой, возвращаясь в земной мир. А может быть и так, что оба заимствовали в Невидимом Мире создание третьего человека, всё ещё ожидающего рождения на Земле.

Когда я в следующий раз увидел Учителя, я спросил его, может ли душа Лайонела возвращаться в наш мир до своего земного рождения.

— Если бы это была душа Адепта, это было бы возможно, — последовал ответ, — но для обычной души, даже высокоразвитой, это невозможно.

— Но ведь живущие на Земле люди переходят сюда во сне?

— Да, но когда душа нисходит в материю, готовясь к новому рождению, она вступает в то, что вы называете потенциальностью, и все её силы нужны для великого усилия, чтобы сформировать новое тело и приспособить его. После рождения, когда глаза уже раскрылись и лёгкие расширились для принятия воздуха, задача уже становится легче, и возможно, что тогда не вполне израсходованная энергия сможет перекинуть мост через разделяющую оба мира пропасть. Но, — продолжал он, — женщины, готовящиеся стать матерями, нередко смутно чувствуют, какой душе они дадут приют. Если они даже и не сознают всего значения того чуда, которое совершается через них, у них бывают странные сны и видения, которые можно назвать прозрением в прошлые воплощения нерождённого ребёнка. Они видят неведомые страны, в которых зарождающееся в них существо жило в прошлом; они испытывают желания, в которых сами не могут отдать себе отчёта, — отражённые желания, которые суть не более чем скрытые влечения нерождённого; они испытывают непонятные страхи, но это не более чем отголоски его прежних страхов и испугов. Мать, которая питает действительно великую душу, может в течение этого периода созидания сама вырасти в такой мере, которая намного превышает её собственные нормальные возможности. Тогда как мать нерождённого преступника испытывает нередко такие странные извращения, которые совсем не соответствуют обыкновенному настроению её души. Если бы женщины были достаточно сознательны и осведомлены, они могли бы по своим ощущениям и мыслям судить о том, какого рода души готовятся стать их детьми; зная это, они могли бы подготовить себя для соответствующего воспитания своих детей. Требуется больше знаний — как тут, так и везде.

Таким образом, и на примере перехода Лайонела я научился кое-чему, как ежедневно учусь благодаря моему новому опыту.

Письмо 34