Глава П. О различии интеллигибельного по роду

Но в интеллигибельном есть различие, которое есть в цветах, со-
относящихся со зрением. Ведь из-за большего преобладания и при-
меси ясного и прозрачного в ограниченных телах, мы видим, что
некие цвета в приходящем свечении делаются сверкающими и рас-
сеивающими свечение, освещая другие вещи. А иногда если окра-
шенное тело полностью прозрачно, то когда привходит свечение,

эти цвета окрашивают тела, находящиеся напротив, как мы видим
в случае цветного стекла, пройдя через который, свечение несет
с собой цвет стекла и бросает его на тело, на которое оно падает че-
рез стекло. Некие же [вещи] настолько превосходны в чистоте про-
зрачности, что становятся настолько лучащимися, что превосходят
гармонию глаза и не могут быть видимыми без большой трудности.
Иные же рассеивают свет и прозрачность настолько, что они едва
могут различаться зрением из-за того, что они лишены в своем со-
ставе прозрачности, собственный акт которой есть свечение.

Подобное происходит и в интеллигибельном, поскольку его
формы из-за того, что они просты и универсальны и не имеют ни-
чего от лишенности, не смешиваясь с материей, и суть для некото-
рого интеллекта, как ясные цвета для некоторого свечения. Соглас-
но же тому, что они по природе более первичны, универсальны и
просты, они наиболее интеллигибельны, и как более благородные
они предают свет интеллигибельности другим. Некоторые [интел-
лигибельные формы] своим светом превосходят наш интеллект,
связанный с пространством и временем, и суть как наиболее ясное
по природе, которое относится к нашему интеллекту, как свет солн-
ца или как самый сияющий цвет к глазам сов или летучих мышей.
Иные же не проявляются иначе, как благодаря свету другого, как
те, которые приобретают достоверность из первых и истинных [на-
чал]. Некоторые же из-за чрезмерного смешения с лишенностью не
могут схватываться интеллектом с совершенством, как, например,
движение, время и первая материя.

Из этого ясно, что предметы теологии, наиболее ясные, познают-
ся в малой степени, математические — в наибольшей, а физические
редко познаются точным и прочным знанием. Это происходит пото-
му, что божественное своим светом превосходит наш интеллект и от-
талкивает его, математическое пропорционально само по себе наше-
му интеллекту и смешено с интеллектом и свечением интеллекта,
физическое же из-за лишенности, материи и движения отпадает от
интеллекта. Поэтому говорят, что божественное — сверх интеллекта,
математическое — в интеллекте, а физическое — ниже интеллекта.
Далее от сказанного следует обратиться к тому, каким образом на-
вык, [сформированный относительно] начал, называется интеллектом,
навык заключений — наукой, а сам ход от начал к заключению — рас-
суждением (ratiocinatio): ведь начала обладают в наибольшей степени
познанием (intellectus) света и формы, из-за чего они от формы назы-
ваются «интеллектом». Заключение же обладает интеллектуальным
свечением в наименьшей степени и как бы посредством другого, из-за
чего ему выпадает другое слово, и оно называется «наука», поскольку
всегда совершается согласно научению, и никогда не причиняет свет
в другом иначе, как принимая начала. Рассуждение же именует соеди-
нение, и как бы направление светящего самого по себе на другое, и по-
этому этим именем определяется ход от начал к заключениям.

Далее, от этого обратись к тому, что иногда в некоторой вещи
затемняется интеллектуальное свечение из-за того, что между ней
[и источником света] располагается затемнение от материи и ли-
шенности, и на него падает затененное и темное свечение, как в том,
что называется только вероятным, но всецело погибает оно в том,
что является только чувственным, как указано в первой книге,
относящейся к этой науке. И от этого обратись к тому, что в веро-
ятном существуют несовершенные доказательства и выводы, за-
ключаемые с опаской, ведь вероятное не есть первое и истинное,
полное светом интеллигенции, и не приобретает достоверность из
истинных [начал], но таково, каково вообще обнаруживается извне
в вещах, в которых оно как некое составление интеллектуального
света с большой тенью, причиненной материей и лишенностью,
и поэтому универсалии в них не истинны и не относятся к неиз-
менной истине. А поскольку всякое совершенство и точность дока-
зательства происходят от универсальной и неизменной истины,
то надлежит в таковых быть и доказательствам несовершенным
и неточным, поэтому они не хорошо заключают и заключение при-
нимается с большой опаской противоречия. О мнении же, сомне-
нии и неясности мы сказали в других книгах, к тому же будет мес-
то сказать об этом в «Первой философии».