Гармоничность жизни и познания

Немногие причины способны породить бесчисленные последствия. Как из весьма ограниченного числа химических элементов Всевышний создал безграничную многообразность океана миров, так и в области разума немногие основные начала рождают все величественное здание человеческой мысли. Чем совершеннее познание, чем глубже исследована человеком какая-нибудь отрасль знания, тем выше синтез этой науки, тем меньше число ее основных начал, тем бездоннее глубина каждого из них. В области Высшего Синтеза, в сфере чистого духа все сводится лишь к одной Извечной Двоице — Бел-Бога и Черно-Бога. Все познаваемое и всякий познающий одинаково зиждутся на причудливо сплетшихся веяниях этих двух Начал. Ни одно из Них немыслимо без другого, одно обусловливает другое, одно познается в другом и через другое.

«История трансцендентального балансировала между Божественным и демоническим. Но и среди глубочайшего падения нравственного, в безумии оргий и отчаянии разврата, мы почти всегда замечаем стремление людей избранных к возвышенному, идеальному».

А. С. Шмаков.

Демонизм не лежит во вне человека, это есть неотъемлемая сторона всего существа его, он создает в нем свой собственный мир, в нем есть своя красота, своя истина

«Нет ничего, где проявляется человеческая активность, чем сатанизм не мог бы овладеть, как нет ничего, чего Божественное вдохновение не могло бы облагородить».

Станислав де Гуайта.

«Бог дал пищу людям, а дьявол от себя послал повара».

Талмуд

Гармония — это есть воистину верховный закон; единство в многообразии, цельность и общность конечных целей связывает воедино всю многоразличность единичных поступков, деяний, исканий и путей. Будучи вечно ареной тяготений различных и противоположных стремлений в своей собственной душе, человек должен найти в себе самом точку опоры, найти нечто такое, что он мог бы принять за недвижное по отношению ко всему. Эта опора есть его индивидуальность, это есть истинная сущность его существа, его высшая сила, цель, средство и путь. Чем выше синтез, тем совершеннее цельность, тем непреклоннее порядок, тем тверже закон. В мире нет такого явления, нет такой силы, влияние которой не распространялось бы повсюду. Вот почему чем шире рамки взора, чем общнее взгляд, тем глубже понимание данных частностей, тем точнее критерий, тем сильнее его свет. Приближаясь к своему высшему сознанию, к своей индивидуальной сущности, человек все глубже и глубже познает свой мир. Хаос исчезает, случайность отходит в область забвения, и пред взором его все сильнее восстает дотоле таившаяся в его собственных недрах гармония всего. Это есть цель человека, цель конечная, идеальная. Достигнув ее, человек перестает быть тем, что понимаем мы под этим словом, он становится господином своей судьбы, становится сознательным деятелем мировым, становится Магом. Человек, которого мы знаем, это Путник, стремящийся к той цели далекой, но каждое звено во всякой цепи, заключая все предыдущее, содержит и зачаток конечного звена; вот почему в этом Путнике уже могут быть познаны и исходная точка, и путь, и конечная цель

Жизнь есть борьба, человек постольку живет, поскольку в нем самом идет борение Два великих Начала Мировых пронизывают все, вечно сталкиваются между собой; лишь смутно сознавая свою опору истинную, человек постоянно колеблется, бросается из стороны в сторону, теряет равновесие, и в этом и состоит его вечное страдание. Замыкаясь в себе самом, разбираясь в своем собственном составе, человек слышит в своей душе целый хор голосов; все они, различны между собой, по силе, характеру, по стремлениям, по самой сущности Горе такому человеку! Он мечется во все стороны, все существо его раздирается, все в нем болезненно вибрирует, все противоречит одно другому. И вот здесь пред человеком открываются два пути:

Человеку вдруг кажется, что один из многоразличных голосов в душе его сильнее других; он судорожно цепляется за него как утопающий, бьется в конвульсиях и старается оттолкнуть от себя все другие. Он бежит от жизни, меняет условия ее, всей силой души своей стремится стать фанатиком, и чтобы больше убедить себя, убеждает других в том, чему и сам не верит. Часами он сдерживает себя, но настает миг, когда его воля слабеет и с ревом бури налетевшей проносится тут по его душе вихрь голосов забытых. Он плачет, он молится, он истязает себя и падает в изнеможении, когда сил в душе его нет и сознание перестало теплиться. Проходит время и вновь повторяется старое. Униженные молитвы опять сменяются проклятиями бешеными, он страждет под игом хаоса, он проклинает его, трепещет пред ним и с ужасом ловит себя на сознании, что несмотря на все, он любит его! Печальна судьба такого человека; в исканиях своих он спасения себе не найдет в своей цели, но, тем не менее, тяготея к ней, он развивает волю, иначе говоря, стремясь к одному, он достигает другого, и через посредство этой воли, властью ее, он раскрывает себе простор, находит выход из заколдованного круга

Но есть и другой путь, человек бежит во вне себя, он стремится подавить деяниями раздор души своей, он становится фанатиком и в своей деятельности неустанной сковывает цепями свою мятущуюся душу и влечет ее к цели ему самому неведомой. Он мечется, но мечется не в переживаниях, а в деятельности, он стремится, он падает, поднимается вновь, чтобы снова стремиться и снова упасть. Он не боится ничего, результат ему не страшен, он стремится вперед, куда — это все равно, потому что он твердо знает, что в каком бы направлении он ни продвинул душу свою, все равно, хотя на мгновение, он покой ей обретет. В нем нет веры, нет страха, нет жажды обладания, есть лишь воля одна тяготения вперед, а куда — это все равно! И лишь только настанет минута, когда человек достигнет конца пути, каков бы он ни был, на мгновение он обретает покой, будь то высшее счастье, будь это высшее горе, будь то слава победы, будь то полный позор.

«Есть упоение в бою,

И бездны мрачной на краю,

И в разъяренном океане

Средь грозных волн и бурной тьмы,

И в аравийском урагане,

И в дуновении чумы.

Все, все, что гибелью грозит,

Для сердца смертного таит

Неизъяснимы наслаждения —

Бессмертья может быть залог!

И счастлив тот, кто средь волненья

Их обретать и ведать мог!»

Пушкин.

«Но есть упоение в позоре,

И есть в унижении восторг!»

Валерий Брюсов.

«Искупления, отдыха, только бы отдыха от врага, от мира, лишь бы не эта нескончаемая борьба, восклицает человек[247]и ужасается: в этой самой жажде искупления была трусость, в желанном «довольно» — бегство человека, чувствующего свое ничтожество в этой борьбе. «К чему?» — вырывается у него крик вопроса во вселенную, и он краснеет. Ибо он уже снова захотел счастья, признания борьбы со стороны другого, который должен был бы его вознаградить за нее».

Отто Вейнингер.

Мир разума, как мир оформливания чувствований и очерчивания сознания, утверждающий бытие вещей во вне, есть по преимуществу арена вечной борьбы Начал Божественного и демонического. Когда человек устремляет свое сознание в свой собственный состав, то возможны два случая: 1) когда состав гармоничен, т. е. все элементы связаны единым синтезом, хотя бы в одном аспекте, то человек может выводить путем построений a priori новые взаимоотношения между этими элементами; это и составляет сущность созерцания; 2) когда состав негармоничен, т. е. человек имеет несколько необобщенных синтезов, то между ними происходит внутренняя борьба и человек предается тому, что я называю внутренним мышлением. В противовес сказанному, мышление познавания извне я буду называть внешним мышлением. Благодаря наличию этих двух видов мышления, существуют два вида проявлений сатанизма.

Как в великом, так и в малом, как в приложении к отдельному человеку, так и к целым народам и расам каждого цикла, эволюция разделяется попеременно на периоды восприятия и на периоды переработки и претворения в плоть и кровь. Сообразно со степенью развития человека или расы, у них образуется как бы большая или меньшая емкость души, т. е. способность воспринять в будущем то или иное количество новых образов, идей и законов. Как только эта емкость исчерпывается, человек должен отдаться целиком переработке воспринятого. Если же он не сумеет вовремя остановиться, каждое новое восприятие, не будучи в состоянии влиться нормальным путем в его существо, будет стеснять воспринятое раньше и еще не переработанное, вызовет повышенное давление, которое неминуемо должно привести дух к страданию, а состав к хаосу. Благодаря этому, отрыв от целого рано или поздно неминуемо должен произойти, а если человек сознательной волей его не совершит, он все равно автоматически оторвется от целого, у него пресечется дальнейшая способность к восприятию и, кроме того, ему придется платиться за непонимание. Но вот период отрыва кончается. Все мысли, переживания и идеи, так угнетавшие человека перед этим, теперь претворились уже в плоть и кровь, в строгом порядке заняли в его сознании приличествуемые им места и наряду со всем ранее воспринятым вошли в его характер и наклонности, выявили общий определенный облик и создали соответствующие степени его развития способности к дальнейшему восприятию. Вновь в его душе образуется пустота, активно притягивающая факторы извне, но на этот раз самая емкость ее увеличилась, подобно тому, как если бы переполнявшая сосуд влага претворилась затем в стенки и этим увеличила его объем.

Наличие внутренней дисгармонии порождает в человеке внутреннюю же борьбу, отрывающую его от внешнего мира. Потеря равновесия вызывает страдание и жгучее желание это равновесие восстановить. Человек начинает заниматься переориентировкой элементов, полной переоценкой всего ранее познанного для того, чтобы так или иначе формулировать если не синтез, то хотя бы условное обобщение разрозненных элементов состава. Сделав это, человек переходит во вне себя, он устремляет всю волю свою в направлении сделанного обобщения — и здесь начинается второй период. Встречаясь со внешним миром и приобретая новый элемент, человек испытывает дисгармонию между уже утвержденным составом и этим новым элементом. Так как воля человека была направлена в сторону сказанного обобщения, то новый элемент, естественно, будет или дополнять это обобщение в новом аспекте, или находиться с ним в бинерном противоречии. Здесь человек перестраивает свое обобщение так, чтобы оно обнимало этот элемент и затем вновь продолжает свое поступательное движение. И вот, рано или поздно, настает время полного выявления тех групп представлений, которые лежат в основе его обобщений. Его основные идеи развиваются до максимума, человек доходит до их конечного синтеза, а потому при свете полученных данных возвращаясь к первому периоду, начинает переоценивать все и строить новое, более глубокое обобщенно, в которое предыдущее входит в виде отдельного элемента. Таким образом, восстановление равновесия совершается последовательным чередованием обоих периодов последовательной выработкой частных синтезов и восстановлением гармонии в отдельных аспектах состава.

Гармоничность существования есть конечная цель, есть высший венец всех усилий человека. Гармоничность жизни и деятельности — это есть достижение высшей степени свободы, завоевание наивысшего возможного простора. Каждая сторона человека, каждое свойство его, каждая группа стремлений или наклонностей живет в нем полной силой своей, не только не стесняя других, но, наоборот, дополняет их и завершает до гармоничного целого.

«Нельзя сказать про ребенка, что он свободен от страстей или выше страстей — он просто лишен их (и в этом смысле ниже их); свободным же от страстей можно назвать держащего их в своей власти, кто обладает, но не обладаем ими». «Таким образом, в человеке святом актуативное благо предполагает потенциальное зло: он потому так велик в своей святости, что мог бы быть велик и во зле; он поборол силу зла, подчинил ее высшему началу, и она стала основанием и носителем добра».

Владимир Соловьев.

Такой человек впервые начинает понимать других людей, получает великий дар жить их собственной жизнью, чувствовать их чувствами и мыслить их мышлением. Обладая могучей волей, он каждый раз может так перестроить себя самого, чтобы вполне гармонировать с тем событием или теми группами представлений, с которыми ему приходится встречаться. Ограничение есть фундамент всякой науки, всякого познания. Вот почему человек прежде всего должен научиться перестраивать себя, относительно мыслить, относительно явствовать. Для того чтобы понять человека, нужно стать на его место, для того чтобы понять какое-либо течение или учение умственное, надо проникнуться его идеалами, а это все возможно только тогда, когда человек способен отдаться целиком чему-либо одному и забыть на время о других возможностях. Отсутствие личного интереса и определенных желаний — есть необходимое условие и главный залог успеха. Объективное чувствование, объективное мышление возможны только при полном отсутствии заинтересованности, ибо как только человек вмешивает свои личные желания, стремления и цели, он тотчас же теряет способность диализа и начинает воспринимать не то, что есть, а лишь то, что ему желательно.

«Пока мы подчинены страстям и исполнены желаниями внешних вещей, то мы представляем себе эти вещи не так, как они суть, а как мы их желаем».

Спиноза.

«Чувства, яко каналы всякого познания, сообщают первые представления разуму, а чрез то и первые ощущения сердцу».

Эккартсгаузен.

Восприятие этого великого дара — есть истинная колыбель всякой мудрости, всякого ведения. Людям, обуреваемым страстями и влекомым узкими течениями, достигший этого дара мудрец кажется холодным, застывшим, лишенным сердца. Не понимая объективной мысли, они считают ее безумием, отсутствие привязанности принимается ими доказательством глупости и сумасшествия; в их глазах —

«Деяния мудреца тем только и отличаются от деяний безумца, что в них нет и следа какой-либо привязанности».

Йогавасишта.

Мир форм — это мир запечатленных желаний, это тень, это майя; всякая форма есть смерть; истинный мир это мир жизни, вечного движения Вот почему достижение гармонической жизни есть полный переворот всех представлений, есть полное крушение всего былого.

«Умерли все желания, и мир в его глазах рушился, обратился в несуществующий кошмар, в картину, которую смыл сильный ливень».

Йогавасишта.

«Все связи сердца разбиты, все сомнения рассеяны, дела человека уничтожены, как только он увидит внутри себя Всевышнего Господа, Его Самого. Вот почему певцы вдохновленные с сердцем исполненным радости хвалу беспрестанно несут Бхагавату, Сыну Васудевы, обожание Которого дает покой душе».

Бхагавата пурана

«Монашеская жизнь есть путь; цель пути — достижение покоя».

Исайя отшельник.

Гармоничность существования есть прежде всего гармоничность познания. Будучи многопланным существом и связанный со всем, будучи звеном между высшим и низшим, человек одинаково может познавать все, куда бы он ни обратил свой взор. Гармоничность познания сказывается не только в стройном изучении каждого отдельного плана, но и в том, чтобы познания в разных планах в свою очередь между собой гармонировали.