Института научной информации по общественным наукам, Центра гуманитарных научно-информационных исследований, Института Всеобщей истории Российской академии наук 64 страница

Аналогичным образом самоосуществлялся цикл развития И.к.м. в каждую следующую культурную эпоху. Зап.-европ. Ср.-вековье реализовало концепцию теоцентризма культуры; Возрождение — культурного антропоцентризма; Просвещение поставило в основание культуры разумную рациональность; Романтизм — исключит. личность; Позитивизм — описательность и практичность научного (или приближающегося к нему по смыслу) знания; Модерн — творч. новаторство художника, преобразующего мир; Постмодерн — плюрализм несовместимых ценностей, норм и традиций культуры, обусловивший невозможность единой картины мира... Каждая из перечисленных культурных эпох

(их деление может быть и более дробным) осваивает свой принципиальный концепт сначала на дорефлексивном уровне; затем рефлексия культуры обретает теоретико-филос. определенность и глубину; наконец, культурология, рефлексия эпохи становится единств. предметом самой себя, вступая в неразрешимое противоречие с остальным материалом данной культуры, в рез-те чего происходит смена культурной парадигмы и возникает новый концепт культуры, вокруг к-рого складывается новый цикл И.к.м.

Общая логика И.к.м. исключает буквальную повторяемость культурологич. смыслов: Ренессанс не является повторением (или вариантом) Античности; Позитивизм не дублирует Просвещения, а Модерн не является качественно новой копией Романтизма. Преодолевая внутр. противоречия и смысловую ограниченность своей культурно-истор. эпохи, культурологич. мысль в “снятом” виде учитывает итоги своего развития в прошлом и как бы “надстраивается” над своим предшествующим опытом. В то же время при смене культурных парадигм рождение нового культурологич. концепта, как правило, связано с преодолением предшествующего концепта (в формах отталкивания от него, полемики с ним). Так, все основополагающие культурологич. идеи Возрождения сложились в борьбе с культурологич. концепциями Средневековья; рефлексии культуры Романтизма были полемически направлены против теоретич. моделей Просвещения; Модерн родился как опровержение натурализма и позитивизма; Постмодерн утверждается через критический пересмотр модернистского дискурса. Отталкивание от предшествующей культурологич. парадигмы и избегание концептуальных повторений прошлого опыта — таким представляется в самом общем виде механизм И.к.м. в истории культуры.

Лит.: Плеханов Г.В. История русской общественной мысли: В 3 кн. М.; Л., 1925; Конрад Н.И. Запад и Восток. М., 1972; Табачковский В.Г. Критика идеалистических интерпретаций практики. Киев, 1976; Аверинцев С.С. Классическая греческая философия как явление историко-литературного ряда // Новое в современной классической филологии. М., 1979; Буржуазные концепции культуры: кризис методологии. Киев, 1980; Ефремов Н.Н. Об основаниях синтеза аспектного знания в культурологии. Ростов/Д., 1981; Философия. Религия. Культура. М., 1982; Зайцев А.И. Культурный переворот в Древней Греции V1II-V вв. до н.э. Л., 1985; Глаголев B.C. Религиозно-идеалистическая культурология. М., 1985; Парахонский Б.А. Язык культуры и генезис знания. Киев, 1988; Самосознание европейской культуры XX века. М., 1991; Библер B.C. От наукоучения — к логике культуры. М., 1991; Ларченко С.Г., Еремин С. И. Межкультурные взаимодействия в историческом процессе. Новосибирск, 1991; Романов В.Н. Историческое развитие культуры: Проблемы типологии. М., 1991; Кнабе Г.С. Материалы к лекциям по общей теории культуры и культуре античного Рима. М., 1993; Культура: теории и проблемы. М., 1995; Культурология. М., 1993; Лосев А.Ф. История античной эстетики: Итоги тычячелетнего развития. Кн. 1-2. М., 1992-94; Культурология. XX век.М., 1994; Соколов Э.В. Культурология: Очерки теорий культуры. М., 1994; Антология культурологической мысли / Сост. С.П. Мамонтов, А.С. Мамонтов. М., 1996; Работы Л.А. Уайта по культурологии: (Сборник переводов). М., 1996; Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М., 1996; Туровский М.Б. Философские основания культурологии. М., 1997; Злобин Н. Культурные смыслы науки. М., 1997.

И. В. Кондаков

ЙЕССИНГ (Gjessing) Гюторм (1906-1979) - норв. культуролог, археолог и этнограф. С 1927 ассистент музея археол. находок ун-та Осло. И. предпринял ряд археол. раскопок, рез-ты к-рых были опубликованы в работах “Арктич. наскальные изображения в Сев. Норвегии” и “Наскальные изображения арктич. группы в горах Скандинавии”.

В 1934 И. защитил докт. дис. об эпохе Меровингов в Норвегии. В 1936—40 он работал хранителем музея в Тромсё и вел раскопки поселений каменного века в Сев. Норвегии. В 1940 назначен хранителем музея археол. находок ун-та Осло. В этот период И. опубликовал ряд исследований о норв. палеолите.

В 1947—71 проф. этнографии и управляющий этногр. музея ун-та Осло. В кон. 40-х гг. И. начал активно заниматься сравнит, культурологией и изучать актуальные проблемы совр. культуры. В книге “Война и культуры” он исследует взаимовлияние и связь между либерально-экон. обществ, интересами и спенсерианским социалдарвинизмом.

По своим научным взглядам И. является последователем амер. культурантропол. школы. В 1953 он издает обзорную монографию “Человек и культура”, в к-рой исследует отношения между развитыми и развивающимися странами.

И. является автором культурфилос. трудов “Социокультура”, “Об-во и культура”, “Культура и об-во — единое целое”, в к-рых последовательно критикует позитивистское мышление в обществ, науках.

Соч.: Arktiske helleristninger i Nord Norge. 1932; Nordenfjeldske ristninger og malinger av den arktiske gruppe. 1936; Yngre steinalder i Nord-Norge. 1942; Traenfunnene. 1943; Norges steinalder. 1945; Krigen og kulturene. 1950; Mennesket og kulturen. 1953; Socioculture. 1956; Sammiunn og kultur. 1963; Norge og sameland. 1973; Kultur og sammfunn er ett. 1977.

Лит.: KlausenA.M. Antropologiens historie. Oslo, 1989. E.С. Рачинская

К

КАЖДАН Александр Петрович (1922-1997)
КАЛЕР (Kahler) Эрих фон (1885-1970)
КАМЮ (Camus) Альбер (1913-1960)
КАНЕТТИ (Canetti) Элиас (1905-1994)
КАРДИНЕР (Kardiner) Абрам (1891-1981)
КАРЕЕВ Николай Иванович (1850-1931)
КАРНЕЙРО Роберт Леонард (р. 1927)
КАРСАВИН Лев Платонович (1882-1952)
КАССИРЕР (Cassirer) Эрнст (1874-1945)
КАТЕГОРИИ КУЛЬТУРОЛОГИИ
КЕЙЗЕРЛИНГ (Keyserling) Герман (1880-1946)
КИНЕТИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО
КИНОИСКУССТВО
КИСТЯКОВСКИЙ Богдан(Федор) Александрович(1868-1920)
КЛАГЕС (Klages) Людвиг (1872-1956)
КЛАКХОН (Kluckholm) Клайд (1905-1960)
КЛАУСЕН (Klausen) Арне Мартин (р. 1927)
КОКС (Сох) Харви (р. 1929)
КОЛЛИНГВУД (Collingwood) РобинДжордж (1889-1943)
КОММУНИКАЦИЯ СОЦИОКУЛЬТУРНАЯ
КОН (Cohn) Йонас (1869-1947)
КОНРАД Николай Иосифович (1891-1970)
КОНСТРУКТИВИЗМ
КОНТРКУЛЬТУРА
КОНФИГУРАЦИЯ КУЛЬТУРНАЯ
КОНФЛИКТ КУЛЬТУРНЫЙ
КОНЦЕПТУАЛИЗМ, КОНЦЕПТУАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
КРАЧКОВСКИЙ Игнатий Юлианович (1883-1951)
КРЁБЕР (Кгоеbег) Альфред Луис (1876-1960)
КРЖИЖАНОВСКИЙ Сигизмунд Доменикович(1887-1950)
КРИЗИС СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ
КРИСТЕВА (Kristeva) Юлия (р. 1941)
KPOHEP (Kroner) Рихард (1884-1974)
КРОЧЕ (Croce) Бенедетто (1866-1952)
КУБИЗМ
КУЛЬТУРА
КУЛЬТУРА 20 века
КУЛЬТУРА ДУХОВНАЯ
КУЛЬТУРА ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЯ
КУЛЬТУРА И ЛИЧНОСТЬ
КУЛЬТУРА МАТЕРИАЛЬНАЯ
КУЛЬТУРА НРАВСТВЕННАЯ
КУЛЬТУРА РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ
КУЛЬТУРА ХОЗЯЙСТВЕННАЯ
КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
КУЛЬТУРНАЯ СЕМАНТИКА
КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ МОНАДОЛОГИЯ
КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ ШКОЛА
КУЛЬТУРНО-ЭВОЛЮЦИОННАЯ ШКОЛА
КУЛЬТУРНОЕ ИЗМЕНЕНИЕ
КУЛЬТУРНЫЕ АРЕАЛЫ
КУЛЬТУРНЫЙ МАТЕРИАЛИЗМ
КУЛЬТУРНЫЙ ПЕССИМИЗМ
КУЛЬТУРНЫХ КРУГОВ ТЕОРИЯ
КУЛЬТУРОГЕНЕЗ
КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ
КУЛЬТУРОЛОГИЯ
КУЛЬТУРОЛОГИЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ
КУЛЬТУРОЛОГИЯ ПРИКЛАДНАЯ
КУЛЬТУРОСООБРАЗНОСТИ ПРИНЦИП
КУЛЬТУРФИЛОСОФИЯ
КУН (Kuhn) Томас Сэмюэл (1922-1996)

КАЖДАН Александр Петрович (1922-1997) - историк-византинист, исследователь в области социальной истории и культуры европ. ср.-вековья. Чл. Нац. Комитета Визант. исследований и Амер. Медиевистич. Академии. Автор 20 книг на рус. и англ. яз. и ок. 700 статей. В 1941-42 окончил истор, ф-т Башкир, педин-та, в 1946 — аспирантуру Ин-та истории АН СССР, защитив дис. (в 1952 выпущена книгой) по аграрной истории Византии 13-15 вв., в 1961 — докт. дис. (написана в 1952, в 1960 — опубл. книгой), посвященную визант. деревне и городу 9-10 вв. После окончания аспирантуры вынужден был уехать из Москвы. В 1947-56 преподавал историю ср. веков, античности и ср.-век. Востока в педин-тах (в Туле и Иванове, откуда был изгнан во время идеологич. компании борьбы с “космополитизмом”; Великих Луках). С 1956 — научный сотрудник Сектора византиноведения в Ин-те всеобщей истории АН СССР. В 1979 в силу личных и более общих причин эмигрировал. После нескольких месяцев чтения лекций (Венский ун-т. Коллеж де Франс и ряд др. европ. ун-тов) переезжает в США, где занимает должность научного сотрудника ведущего амер. византиноведч. центра Думбартон Оукс в Вашингтоне.

Путь К. в науке — один из ярких примеров той эволюции, к-рую претерпела наука истории и профессия историка с сер. 20 в. в ходе теор. исканий пути и методов более глубокого понимания истор. прошлого и человека как его гл. действующего лица и созидателя. К. пришел к новой истор. науке (см. Новая история) через осознание пределов марксистской эпистемологии и преодоление ее концепции социальной истории как истории исключительно социально-экономической; классовой структуры, форм эксплуатации трудящихся масс и порождаемых этим антагонизмов. Переломными в этом отношении для К. стали 60-е гг., когда на волне обществ, подъема (в к-рый К., сотрудничавший с “Новым миром” Твардовского, был активно вовлечен) и нек-рых идеол. послаблений власти (в т.ч. и по отношению к “бурж. историографии”) им были осмыслены и сформулированы идеи, подспудно присутствующие уже в ранних научных работах, о цельности истор. процесса. Эти идеи, созвучные в известной мере тем, что развивала в эти годы зап. медиевистика, в частности Школа “Анналов”, нашли воплощение в двух монографиях: “Визант. культура. X-XII вв.” (1968), представляющая первый опыт социокультурного исследования такого рода не только в отеч., но и зарубеж. византиноведении; “Социальный состав господствующего класса в Византии” (1974), в к-рой автором предлагались оригинальные подходы и методики (применительно к специфике визант. источников) просопографич. анализа как анализа социально-исторического. Визант. культура — гл. область приложения творч. усилий ученого и в эмиграции. В книгах, изданных там (часто в соавторстве, диктовавшемся не в последнюю очередь стремлением автора к максимальной точности формулировок на чужом языке), К. не только развивает идеи и методол. подходы, изложенные в прежних работах, но и идет далее в направлении понимания своеобразия визант, культуры и построения ее модели как семиологич. целостности. В этой связи, на первый план выдвигается изучение истории визант. лит-ры 7-12 вв. — ее своеобразия и обществ, значимости. В центре этих исследований — проблема авторской психологии и индивидуальности; преломление всех сторон жизни византийцев в сознании создателей лит. сочинений: от богословских и эстетич. идей, ценностных норм до реалий материальной жизни и повседневной практики, событийной и полит, истории. Решение этих проблем неразрывно связано с источниковедч. поиском — выработкой метода анализа словаря, логико-смысловых конструкций и речевых форм визант. авторов, систематизации слов по смысловым гнездам и т.п., позволяющего проникнуть в их подсознание, понять их ментальность. Подготовка многотомной истории визант. лит-ры (“Авторы и тексты в Византии. VI1-XII вв.”) была завершена К. в марте 1997, за два месяца до кончины.

Важным направлением творч. работы К. в эмиграции стало создание “Оксфордского Византиноведч. словаря” (1983-91), ответств. редактором, издателем, автором и соавтором многих статей к-рого он был. В этом издании нашло отражение обновление истор. знания в области византиноведения вт. пол. 20 в.

Соч.: О работе историка: путь исследования // ВИ. 1968. № 11; Конспект или картотека? // Наука и жизнь. 1970. № 6; Der Mensch in der byzantinischen Literaturge-schichte // Jahrbuch der Osterreichschen Byzantinistik.

1979. Bd. 28; L'Histoire de Cantacuzene en tant qu'oeuvre litteraire // Byzantion 1980. V. 50; People and Power in Byzantium, (with Constable G.). Wash., 1982; Studies on Byzantine Literature of the Eleventh and Twelfth Centuries (with Franklin S.). Camb.; P., 1984; Change in Byzantine Culture in the Eleventh and Twelfth Centuries (with Wharton Epstein A.). Berk.; Los Ang.; L., 1985; Der Korper im Geschichtswerk des Niketas Choniates // Fest und Alltag in Byzanz. Munch., 1990.

А.Л. Ястребицкая

КАЛЕР (Kahler) Эрих фон (1885-1970) - нем. историк, социолог и философ, искусствовед и литературовед, представитель неоромантич. направления в совр. философии, внесший весомый вклад в развитие культурологии. Отец, Рудольф Калер, промышленник, был возведен императором Францем Иосифом в рыцарское достоинство. Мать — Антуанетта Шварц (ум. 1951), детская писательница. К. получил образование в ун-тах Вены, Мюнхена, Гейдельберга. В 1911 присуждена докт. степень в Вен. ун-те за дис. “О праве и морали”. В 1913-33 живет в Германии. Эти годы ознаменованы знакомством и дружбой со С. Георге, М. Вебером и Ф. Гундольфом. В 1933 К. был внесен нацистами в черные списки, эмигрировал в Чехословакию и получил чешское гражданство. В 1935 переезжает в Швейцарию, а в окт. 1938 эмигрирует в США, где вместе с семьей поселился в Принстоне (Нью-Джерси). В 1941-45 К. читал лекции в Школе социальных исследований (Нью-Йорк), работал в ун-тах Чикаго, Нью-Йорка, Манчестера, Принстона и штата Огайо, а также в Ин-те высших исследований (Принстон). В послевоенные годы читал лекции в ун-тах Германии.

Творчество К. носит поистине энциклопедич. характер и охватывает множество разл. гуманитарных дисциплин и истор. периодов.

Делом, к-рому К. посвятил всю жизнь, было изучение человеч. истории и истории человеч. сознания. В своих истор. трудах К. вырабатывает методику, позволяющую ему достичь некоего “единства”, при наличии к-рого прошлое предвосхищает настоящее, а настоящее угадывается в прошлом; в таком единстве “далекого” и “близкого” история предстает вневременной целостностью, обретает протяженность и обращенность в будущее. К. проводит также идею единства знания (при к-ром исчезает деление на “науку” и “искусство”) и единства жизненного опыта. К. усматривает тесную взаимосвязь между человеком (человеч. сознанием) и истор. событием. Раскрывая их органич. структуру, К. впервые заявляет о всеобщей антропологии, науке “о человеке, для человека и посредством человека”, — “новой науке” (scienza nuova), по характеристике Г. Броха, основанной на тезисе о самосознании человека, т.е. о его способности (в силу трансцендентной сущности) познавать окружающий мир и самого себя. Согласно К., по мере накопления знаний, взаимодействие между человеком и окружающим его миром становится все теснее, происходит сближение форм и объектов сознания, а научная система все более приближается к достижению изначального (донаучного) видения единства мира. Такова цель, постулируемая К., — цель, к к-рой можно стремиться, но которая едва ли достижима. Будучи неоромантиком, К. видел будущее как развитие человеч. духа, вплоть до того момента, когда “единая наука” придет к “человеку как идее”. В этой науке будущего исчезнет привычное ныне деление на отд. области знания. В “новой науке” К. видит особый вид творчества, в процессе к-рого исследователь одновременно реализует себя как ученый и как художник, создавая при этом идеальный образ единой картины мира.

В период между Первой и Второй мир. войнами появляются первые крупные труды К. по философии истории: “Династия Габсбургов” (1919) и “Нем. характер в истории Европы” (1936), а также по эпистемологии: “Человеч. единство” (1919) и “Призвание науки” (1920). Итогом слияния этих двух направлений его творчества была выработка нового взгляда на историю человечества в книге “Мера — человек. Новый подход к истории” (1943). Она стала вехой на пути к реализации плана создания универсальной теории и истории человечества, к-рый К. обдумывал еще в 20-е гг. В этом сочинении история предстает биографией Человека, исследованием его природы. История для К. — двоякий конти-нуитет: время и развитие человека в его единстве как биол. существа и как носителя духовности. История позволяет проследить, как “дух” развивается во все более совершенную способность человека к познанию и, наконец, становится синонимом целых жизненных сфер (религия, искусство, философия, естеств. науки). В книге проводится взгляд на историю как на развитие по расширяющейся спирали, в к-ром Человек предстает воплощением “духа”. В этом развитии К. различает три фазы. На первой — человек учится разграничивать внешний и внутр. мир, превращается в обладающего душой индивида. В эпоху Возрождения, когда процесс духовной эмансипации достигает полноты и человеч. разум обретает свободу, наступает вторая фаза, Новое время, когда трансцендентная сущность человека ведет его, с одной стороны, ко все более верному постижению явлений природы, а с другой — к сознат. формированию человеч. об-ва. На третьей фазе, в эпоху масс, коллективов, идет борьба за обретение человеком места в познанном им универсуме. В дальнейшем выдвижение в центр исследования истор. развития духовного человека, познающего окружающий мир и себя и созидающего новое, станет неотъемлемой особенностью творчества К.

Занимающие К. проблемы человеч. сознания нашли отражение в кн. “Башня и бездна” (1957), явившейся дальнейшим развитием тезиса, лежащего в основе книги “Мера — человек”. Убежденность К. в том, что честный ученый должен вносить свою лепту в совершенствование мира людей, придает практич. ориентацию этому его сочинению. Человеч. сознание — продукт многовекового развития, но оно хрупко перед лицом

техн. достижений самого человека. Научно-техн. достижения, широко внедряясь в жизнь совр. человека, представляют угрозу его существованию как личности. По мнению К., противостоять этому безудержному техн. развитию можно только с помощью надличностных форм жизни. Мир людей может погибнуть или найти спасение в зависимости от того, кто одержит победу: коллектив (технически обусловленные группы) или об-во (группы людей, объединившиеся во имя людей). Первым шагом к спасению человеческого в человеке должна стать выработка соответствующей совр. условиям “динамич. этики”, когда совокупность доброго и злого в человеке будет интегрирована в картину мира. К. выступает против состояния отчуждения в совр. об-ве, против жизни, выходящей из-под контроля сознания. Человечество на пути развития сознания должно постигать понятия “братства” и “об-ва”, к-рые могут и должны послужить этич. основой совместной жизни самых разных людей.

После 1957, в условиях вселяющего тревогу обесценивания человеч. ценностей в совр. мире, К. вновь начинает поиск выражения и познания смысла истории. В последние годы жизни К. пытается развить и объединить эпистемологию и философию истории в рамках гипотезы о тотальности познания. Эти усилия нашли воплощение в эссе (так К. определил жанр этого сочинения) “Смысл истории” (1964). В центральном его разделе (“История истории”) в лаконичной форме представлен сложный путь становления истор. сознания в его взаимодействии с истор. действительностью: осмысление истор. действительности приводит к созданию исторических концепций, которые в свою очередь воздействуют на действительность, трансформируя ее, что вызывает потребность нового осмысления и т.д. Этому взаимодействию концептуальности и действительности подчиненсмысл истории, доказательством существования к-рого для К. является прежде всего своеобр. порядок, последовательность, единство многообразия истор. событий и то, как все это предстает осмысляющему сознанию. Истор. путь развития — это движение вперед по расширяющейся спирали. Перед ученым неизбежно встает вопрос: на каком витке этой спирали находится человечество сегодня и каков смысл современности в структуре смысла истории в целом. К. обращает внимание на парадоксы современности: мир людей,объединенных техн. средствами коммуникации, в то же время пребывает в состоянии чудовищной анархии; зап. цивилизация готова заполонить собою весь мир, но сама стоит на грани краха. Выход из этой ситуации К. видит в создании всемирного, наднац. порядка, ибо гл. цель истории для К., выстраданная им за годы войны и эмиграции, — спасти человека и уберечь человеч. цивилизацию от полного исчезновения в пожаре новых войн, к-рыми чревата вышедшая из-под контроля человека действительность. Для достижения этой истор. цели (смысла истории) необходимо объединенными усилиями обрести утраченную ориентацию в совр. мире.

В работах К., посвященных совр. состоянию искусства и лит-ры, прослеживается та же тенденция к изучению развития человеч. сознания. В них снова звучит тревога за судьбы человеч. рода, ибо модернистские течения в искусстве, разрушая худож. форму, влекут за собой разрушение человеч. сознания, а вслед за тем — и личности человека. Только подлинное искусство, способное создавать правдивую картину жизни, может препятствовать этому разрушит, процессу.

К. входил в круг наиболее прогрессивных деятелей нем. культуры, эмигрировавших в годы фашистской диктатуры в США. Его близкими друзьями были Т. и Г. Манн, Эйнштейн, Г. Брох и др. Все сочинения К. носят ярко выраженный гуманистич. характер, придающий им жизненность и непреходящую ценность.

Соч.: Das Geschlecht Habsburgs. Munch., 1919; Der Beruf der Wissenschaft. В., 1920; Israel unter den Volkern. Z., 1936; Der deutsche Charakter in der Geschichte Euro-pas. Z., 1937; Man the Measure. A New Approach to History. N.Y., 1943; The Tower and the Abyss. An Inquiry into the Transformation of the Individual. N.Y., 1957; The Meaning of History. N.Y., 1964; Out of the Labyrinth; Essays in Clarification. N.Y., 1967; The Orbit of Thomas Mann. Princeton, 1969.

Лит.: Broch G. Gesammelte Werke. Bd. 5: Geschichte. Herausgegeben und eingeleitet von E. Kahler. Z., 1953; Mann T. Erich von Kahler (1945) // Mann T. Altes und Neues. Fr./M., 1953.

В. И. Матузова

КАМЮ (Camus) Альбер (1913-1960) - франц. философ-эссеист, писатель, журналист. Изучал философию в Алжир, ун-те. Руководил Театром труда в Алжире, участвовал в Сопротивлении, сотрудничал в подпольной газете “Комба”, после освобождения — ее гл. редактор. Лит. известность приобрел в 1942 (роман “Посторонний” (“Чужой”) и филос. эссе “Миф о Сизифе”); выступал как драматург (“Калигула”, 1945, и др. пьесы), прозаик (романы “Чума”, 1947, “Падение”, 1956, и др.), публицист. Крупнейшая теор. работа К. — книга “Бунтующий человек”, 1951. В 1957 получил Нобелевскую премию по лит-ре; погиб в автомобильной катастрофе.

Лит. способ оформления теор. идей связывает К. с франц. традицией моралистич. эссе — вольного, терминологически нестрогого и общедоступного философствования, проблематика к-рого непосредственно касается жизненного самоопределения человека. Прямыми источниками идей К. служили книги Кьеркегора, Ницше, Хайдеггера, Шестова и др. представителей экзистенциалистской философии, а также творчество ряда писателей, в особенности Достоевского и Кафки.

“Миф о Сизифе” имеет подзаголовок “Эссе об абсурде”. Абсурдный удел человека в обезбоженном мире понимается К. не как внешняя объективная данность, а как экзистенциальное переживание “заброшенности”,

“первобытной враждебности мира”; он “не коренится ни в человеке <...> ни в мире, а в их совместном присутствии”. В реальной жизни человек, занятый обезличивающими заботами повседневности, может и не сознавать этого удела, а, даже осознав, способен вновь позабыть о нем, примирившись с надличностными те-ологич. авторитетами и “обменяв свое божест. достоинство на счастье” (в этом смысле К. критикует философов-экзистенциалистов за то, что они часто проповедуют “скачок” человека в религ. или квазирелиг. трансцендентность, уводящий от трезвого сознания абсурда). Будучи осознан и зафиксирован, абсурдный удел сразу ставит перед человеком этич. проблемы: проблему возможности (или даже необходимости) самоубийства и проблему моральной “вседозволенности”. К. отвергает “филос. самоубийство”, ибо в нем проявляется не бунтарство, а смирение с собств. судьбой, разрушающее в самой основе абсурдное самочувствие, в к-ром динамически соединены и осознание смерти, и ее неприятие. Что же касается вседозволенности, то человек абсурда не признает абсолютных ценностей и не проводит ценностных различий между последствиями своих поступков, зато именно поэтому он ничем и не может “оправдывать” свои поступки, а может лишь принимать на себя ответственность за них. Задача человека — научиться жить в условиях абсурда, принципиальной бессмысленности любых человеч. начинаний и моральных ориентиров. В “Мифе о Сизифе” он рассматривает несколько такого рода жизненных стратегий: донжуанство, актерство, завоевательство, т.е. разл. способы “политеистического” освоения вширь потусторонней действительности, утратившей глубинную связь с единым теол. абсолютом; но особенно перспективным жизненным проектом для человека абсурда является творчество худож. и философское, различие между к-рыми несущественно. Творчество служит анализу абсурда, воссозданию “драмы интеллекта”, ясно сознающего бессмысленность мира и мужественно приемлющего свой удел в нем. Подобное “творчество без будущего”, когда произведение создают из праха, отдавая себе отчет в его бренности, представляет собой внерелигиозную аскезу, способную дать человеку свободу и господство над земным миром, не сковываемые более иллюзиями мира потустороннего.

Как и многие франц. интеллигенты, после войны К. претерпел эволюцию “от горизонта одного к горизонту всех”, и в “Бунтующем человеке” акцент делается уже не на одиноком самоосуществлении “человека абсурда”, а на поступках “мятежника”, к-рый своим индивидуальным бунтом против существующего в мире порядка не только утверждает свою собств. свободу, но и придает своему существованию “коллективный характер”: “Я бунтую, следовательно, мы существуем”. В своем трактате К. подробно рассматривает истор. формы “метафизич. бунтарства”: раннехрист. ереси, имморализм маркиза де Сада, романтич. дендизм, богоборчество героев Достоевского, нигилистич. пафос Лотреамона и сюрреалистов. Другой, более злободневный предмет “Бунтующего человека” — бунтарство реально-“историческое”, т.е. разл. формы революц. насилия: франц. якобинство, террор рус. народовольцев (это также тема пьесы К. “Праведники”, 1949) и революц. практика марксистов. Писатель отдает должное нравств. чистоте революционеров, сознает закономерную связь их экзистенциального проекта с изнач. потребностями человека в свободе, достигаемой через бунт, однако показывает, как в реальной полит, деятельности этот проект неизбежно искажается: революция впадает в “безумие” аморализма и прагматич. приверженности сиюминутным “истор. ценностям”. Особую сферу бунтарского отрицания составляет худож. творчество: изображая реальный мир, искусство тем самым отрицает его, но оно способно отрицать его во имя красоты, и только в этом К. усматривает надежду на критич. преодоление революц. “нигилизма” и возвращение к подлинным истокам бунтарства, “где отрицание и согласие, единичное и всеобщее, индивид и история сочетаются в напряженном равновесии”. Идеалом К. является бунтарство “по ту сторону нигилизма”, помнящее о своих “щедрых истоках” и не обманывающееся прагматикой “истор. ценностей”. Трактат К. (поссоривший его с Сартром и другими идеологами франц. “левой интеллигенции”) стал отповедью революционаризму, исходившей от человека, стоящего на демократич. позициях и понимающего глубинную оправданность всех форм бунтарства. В этом трактате выразилась также характерная для К.-моралиста тенденция постулировать этику атеистич. гуманизма, исходящую исключительно из земного жизненного опыта личности и в конечном итоге открывающую выход к сознат. и коллективному истор. действию.

Худож. творчество К. демонстрирует во многом сходную эволюцию от “абсурдизма” и индивидуализма романа “Посторонний” к идеям обществ, ответственности “абсурдного человека”, выраженным в романе-притче “Чума”, герои к-рого в борьбе с эпидемией (символизирующей нашествие фашизма) стремятся к характерному для К. идеалу “праведности без Бога”. Однако проза К., особенно ранняя, обладает и еще одним измерением, отсутствующим в его эссеистике, — экстатич., восторженным переживанием средиземноморской природы, выступающей как решающий аргумент в решении метафизич. проблем. Худож. культ природы — вплоть до прямой ее мифологизации, как в “солярном” эпизоде “Постороннего”, где герой, завороженный палящим светом солнца, совершает беспричинное убийство, — а также настойчивая филос. критика христ. монотеизма позволяют рассматривать творчество К. как попытку ревизии глубинных религ. основ иудеохрист. цивилизации и конструирования совр. гуманистич. (и, на уровне идеологии, атеистич.) язычества.

Наши рекомендации