Находит ли креационизм строгое подтверждение?

Для того чтобы получить строгое подтверждение, теория должна давать неожиданные и истинные предсказания. С этой точки зрения креационизм также не выдерживает проверки на научность. По-видимому, креационизм никогда не был строго подтвержден.

Эволюционисты идут на риск — в том смысле, что если их теория ложна, то ее предсказания почти наверняка окажутся ложными. Предсказывая, например, что окаменевшие останки живых существ располагаются в определенном порядке в слоях земных пород и этот порядок не допускает никаких исключений, эволюционисты идут на огромный риск. Если бы теория эволюции была ложной, то исключения из этого правила давно были бы обнаружены и теория эволюции давно была бы отброшена. Но таких исключений не обнаружено, что служит строгим подтверждением теории эволюции.

С другой стороны, креационизм вообще дает очень мало неожиданных предсказаний и еще меньше таких, которые строго подтверждены. Если, например, мы спрашиваем у креационистов, как должны располагаться окаменевшие останки живых существ в слоях земных пород в том случае, если креационизм верен, они отмалчиваются. Конечно, если бы вдруг встретилось исключение из эволюционного порядка, они сразу же ухватились бы за него как за подтверждение своей теории. Но поскольку исключений не встречается, они отказываются видеть в этом опровержение своей теории. Они утверждают, что таких исключений и не может быть, если верна библейская история о Потопе. Именно благодаря тому, что креационисты тщательно избегают всяческого риска в своих предсказаниях, их теория никогда не была строго подтверждена.

Заключение

Когда сталкиваешься с креационистами, возникает искушение просто предъявить им противоречащие их теории факты, например, расположение окаменевших останков живых

существ. Проблема в том, что креационисты очень быстро запутывают своих оппонентов. Точно так же, как защитник моей теории о кошках — марсианских секретных агентах, они приводят в бешенство своих критиков, внося поправки и дополнения в свою теорию с целью защитить ее от фальсификации.

Для того чтобы более эффективно разобраться с утверждениями и аргументами креационистов, нужно сделать шаг назад и взглянуть на их метод. Безусловно, подход креационистов во многих отношениях напоминает научный метод. Каждый раз, порой с большой изобретательностью, разрабатываются теории возрастающей сложности, с тем чтобы «подогнать» их к имеющимся эмпирическим свидетельствам.

Однако несмотря на очевидное сходство с научным методом, стратегия креационистов, по сути дела, не является научной. Почти все усилия креационистов направлены на изобретение способов уберечь их теорию от очевидных фальсификаций. А поскольку они никогда не отваживаются на смелые предсказания, их теория никогда не была строго подтверждена.

Короче говоря, креационисты не занимаются наукой, они просто болтают чушь.

Что читать дальше?

В гл. 14 «Почему мы
ожидаем, что Солнце
завтра взойдет?»
рассматривается
знаменитый вывод
Юма, упомянутый
выше, о том, что наука
по существу своему
является
иррациональной
деятельностью.

ПРОЕКТИРУЕМЫЕ ДЕТИ

К

огда обсуждаются вопросы генетической модификации и селекции относительно людей, то рациональная дискуссия часто нарушается воспоминанием о двух чудовищных монстрах — Гитлере и Франкенштейне. Все мы знаем о том, что существовала определенная связь между генетикой, евгеникой и нацистскими идеями о достижении расовой чистоты. И большинство из нас испытывают по крайней мере легкое беспокойство при мысли о том, чтосвоим вмешательством впроцессы, которые еще не вполне'изучены, генетики однажды могут создать нечто вроде чудовища Франкенштейна — первого из «проектируемых детей». Опасения по поводу того, к чему могут привести эксперименты с веществом жизни, настолько велики, что почти каждое продвижение в этой области воспринимается с чувством легкой паники.

Можно ли объяснить такую реакцию только невежеством или истеричностью? Или эти страхи имеют основания? В этой главе мы рассмотрим некоторые ключевые вопросы, возникающие в связи с возможностью конструировать детей.

Выбор пола

На сцене: лаборатория будущего. Профессор Сьюзен Клон сидит за столом в окружении электронных приборов, стеклянных колб, мензурок и иных научных инструментов. Раздается стук в дверь, и в лабораторию входит молодая женщина.

Проф. Клон: Чем могу помочь?

Миссис Макдэд: Мы с мужем хотим иметь ребенка. Нам важно, чтобы это была девочка. Можете ли вы нам помочь?

Проф. Клон: Возможно. Могу ли я спросить, почему вы хотите именно девочку? Миссис Макдэд: Мы просто хотим этого.

Желание четы Макдэд уже технически осуществимо. Можно провести оплодотворение яйцеклетки в пробирке, а затем поместить оплодотворенное яйцо .в матку женщины. Сравнительно легко осуществить отбор среди оплодотворенных яйцеклеток, чтобы имплантировать в матку только мужские или только женские зародышевые клетки. Это уже делается для тех пар, у которых велик риск передать потомку какую-то наследственную болезнь, сцепленную с полом, например, гемофилию.

Таким образом, выбор пола по медицинским показаниям уже осуществим. Почему бы также не допустить, чтобы родители выбирали пол своего будущего ребенка, просто руководствуясь желанием? Супружеские пары уже давно пользуются контрацептивами и другими технологическими средствами, решая, когда пришла пора обзаводиться детьми. Почему бы не использовать оплодотворение в пробирке для того, чтобы предопределить пол будущего ребенка?

Медицинские власти Соединенного Королевства не разрешают родителям выбирать пол ребенка просто в силу одного лишь желания. Почему? Чаще всего указывают на то, что такой выбор может привести к нарушению равновесия между полами. Во многих культурах люди в большинстве случаев предпочитают мальчиков. Но если мальчиков будет рождаться гораздо больше, чем девочек, то многие гетеросексуальные мужчины вскоре не смогут найти для себя спутницу жизни. В своем докладе о репродуктивных технологиях, представленном Европейской комиссии, философ Джонатан Гловер высказывает мысль о том, что хотя и можно было бы разрешить свободный выбор родителями пола ребенка, но только в том случае, если это не окажет отрицательного влияния на жизнь других людей:

«Одним из тревожных следствий [свободного выбора пола ребенка] будет серьезный дисбаланс полов в следующем по-

колении. Возможно, представители этого поколения не хотели бы допустить такого дисбаланса. Однако их голос никак не может быть учтен в момент принятия решения» (Jonathan Glover (and other), Fertility and the Family (London Fourth Estate, 1989, p. 143.).

Можно также поставить вопрос о мотивах этого предпочтения. Некоторые родители будут выбирать пол ребенка, основываясь на том, что представителей одного пола они считают в чем-то «превосходящими» представителей другого пола. Можем ли мы позволить родителям осуществлять выбор пола своего ребенка на основе предрассудков такого рода?

Но даже если выбор родителей не обусловлен такими предрассудками, тем не менее он всегда будет эгоистичным, направленным на их собственное благополучие, а не на благополучие их детей.

«Дело обстоит просто: нет такой общей истины, что девочки более счастливы, чем мальчики, или наоборот. Выбор осуществляется не в интересах ребенка, а в интересах его родителей. Эгоистическая позиция родителей может неблагоприятно сказаться на детях» (там же).

Мы не должны, заключает Гловер, предоставлять родителям право выбирать пол их будущего ребенка. Однако не все философы с ним согласны. Философ Джон Харрис полагает, что мы не можем запрещать родителям свободно выбирать пол своего будущего ребенка только потому, что некоторые из них в этом выборе будут опираться на ошибочные основания.

«Гендерные предпочтения не обязательно служат выражением половых предрассудков, и выяснение мотивов и следствий конкретных актов выбора невозможно. Следует бороться за свободу выбора, а предрассудки искоренять иными способами» (John Harris, Clones, Genes and Immortality (Oxford: Oxford University Press, 1992), p. 194.).

Харрис также выражает сомнение в том, что неизбежен Длительный половой дисбаланс. Он указывает на то, что недостаток лиц какого-то одного пола может привести к повы-

шению ценности этого пола в последующем поколении. Хар-рис говорит также о существовании других, менее грубых и принудительных способов, позволяющих избежать наруше. ния баланса полов. Например, система налогообложения может быть использована гораздо более эффективно, чем в настоящее время, для возбуждения одних желаний и подавления других. По мнению Харриса, не обязательно прибегать к прямым запретам.

Как я уже упоминал, в настоящее время в Соединенном Королевстве запрещено использовать технические средства для того, чтобы предопределить пол будущего ребенка по желанию родителей. Однакотам, где работает профессор Клоп, таких ограничений нет.

Ум и здоровье

Вернемся в лабораторию...

Проф. Клон: Никаких проблем. Будет девочка. Есть ли у вас еще какие-нибудь пожелания?

Миссис Макдэд: Еще пожелания?

Проф. Клон: Ну конечно. Я могу предложить вам выбрать рост, умственные способности, цвет глаз и волос, телосложение и здоровье.

Миссис Макдэд: Да, у нас действительно есть кое-какие пожелания.

Проф. Клон: Например?

Миссис Макдэд: Не могли бы вы сделать нашу девочку разумной выше среднего уровня?

Проф. Клон: Я думаю, вполне. Конечно, умственные способности зависят не только от генов, но и от множества других факторов. Здесь играет свою роль воспитание, образование, окружающая среда и многое другое. Тем не менее генам принадлежит очень важная роль в умственном развитии. Посредством манипуляций с генами я могу сделать так, что у вашего ребенка будет по крайней мере очень высокая вероятность стать умнее, чем большинство людей. Вы хотите этого?

Существует два основных метода, с помощью которых можно достигнуть генетического повышения степени разумности. Во-первых, посредством искусственного отбора. Допустим, можно определить какие-то генетические индикаторы или маркеры высокой степени разумности. Тогда оплодотворенные яйцеклетки миссис Макдэд можно просмотреть и оставить только те из них, которые обладают этими маркерами.

Второй метод предполагает прямое вмешательство в генетический код: можно вставлять в него такие последовательности генов, которые способствуют развитию высоких умственных способностей. Если, например, гениальный ум Эйнштейна был обусловлен в значительной мере конкретной молекулярной цепочкой в его ДНК, то эту цепочку можно включить в ДНК других детей, предоставляя им хороший шанс стать столь же умными.

Конечно, и первый, и второй способы опираются на предположение, которое может оказаться неверным: будто можно выделить гены или маркеры высокой разумности. Допустим все же, что такие гены можно выделить. Тогда можно использовать один из указанных методов для получения детей с повышенной степенью разумности.

Профессор Клон предлагает воспользоваться вторым из этих методов.

Проф. Клон: Разумность выше среднего уровня. Прекрасно! Я сделаю это. У меня есть знакомый лауреат Нобелевской премии, у которого я возьму нужную цепочку ДНК и вращу ее в яйцеклетку.

Миссис Макдэд: Фантастика! А как насчет здоровья и телосложения?

Проф. Клон: Нет проблем. Я могу удалить любые гены, которые ослабляют организм и увеличивают опасность заболеваний, и вместо них вставить гены, обеспечивающие жизнеспособность, хорошее физическое здоровье и т.д. Я могла бы даже снабдить ребенка иммунитетом ко всем распространенным болезням, к опасности заболеть раком, например. Вы хотите этого?

Миссис Макдэд: Конечно!

Нравственно ли такое манипулирование генами? Допустим, оно возможно. Но можно ли позволить родителям осушествлять такую генетическую перестройку организма их будущих детей для обеспечения здоровья и высоких умственных способностей?

Мы поддерживаем стремление родителей сделать их детей физически крепкими и умственно развитыми посредством образования. Если какая-то школа разработала программу результатом осуществления которой является резкое повышение умственного и физического развития учащихся, то это можно только приветствовать. Вполне понятно было бы стремление родителей поместить своих детей в такую школу. Со стороны родителей вполне естественным был бы вопрос: почему во всех других школах не используют эту программу? Без сомнения, мы были бы обязаны предоставить выгоды такого обучения как можно большему числу детей.

Рассмотрим теперь несколько иную ситуацию. Допустим, с помощью генной инженерии мы можем без какого бы то ни было риска обеспечить более крепкое здоровье и высокую степень умственного развития будущих детей. Возникающий в связи с этим вопрос Джон Харрис формулирует следующим образом:

«Если бы с помощью генной инженерии мы могли увеличить потенции умственного развития и здоровья эмбрионов, то почему бы нам не делать этого? Если к этому cтремится система образования, то почему к этому не может cтремиться медицина?» (там же, с. 173).

Действительно, как указывает Харрис, несмотря на то, что многие люди считают генную инженерию безнравственной, трудно сказать, почему есть что-то плохое в использовании генетики для достижения тех же самых целей, которые ставит перед собой педагогика.

Не слишком ли велик риск?

Одно из возможных возражений против такого вмешательства в генный аппарат заключается в указании на то, что

оно связано с большим риском. Существуют два способа вмешательства в генный аппарат для достижения намеченных результатов, о которых говорит профессор Клон.

Проф. Клон^:Требуемые вами генетические изменения можно осуществить двумя способами. Я могу изменить только одного вашего ребенка, а могу внести такие изменения, которые будут передаваться от поколения к поколению, от вашего ребенка к вашим внукам, а от внуков - к правнукам. Модификация первого типа затрагивает соматические клетки; модификация второго типа изменяет половые клетки.

Миссис Макдэд: Если вы можете внести улучшения, то мне хотелось бы, чтобы они были наследственными. Это было бы гораздо более ценно.

Проф. Клон: Тогда это будет изменение половых клеток.

Как объясняет профессор Клон, изменение половых клеток человека — это такое изменение, которое сохранится навсегда. Некоторые исследователи рассматривают такое изменение генома человека как в высшей степени рискованное.

«В то время как генетические манипуляции с соматическими клетками остаются в сфере личного выбора, вмешательство в половые клетки выходит за эти границы. Перестройка половых клеток без согласия всех членов общества должна быть безусловно запрещена» (Судзуки и Кнудсен, цит. по Харрис, с. 198).

Очевидная проблема с перестройкой половых клеток заключается в том, что если при этом мы допустим какую-то ошибку, то с этой ошибкой мы никогда не расстанемся. Наша ошибка будет передана последующим поколениям и постепенно распространится по всей человеческой расе. Поэтому если мы рискуем, внося изменения в соматические клетки, то мы рискуем неизмеримо больше, когда перестраиваем половые клетки.

На самом деле чрезвычайно трудно сказать заранее, какие следствия повлечет за собой в долговременной перспективе добавление или устранение того или иного гена. Скажем, возрастание умственных способностей в результате

изменения каких-то генов может сопровождаться пониманием каких-то других социальных способностей. Однако могут пройти годы и десятилетия, прежде чем такие нежелательные побочные эффекты будут зафиксированы.

Таким образом, увеличение возможностей генной инженерии связано с громадным увеличением риска в случае ошибки. В принципе любая ошибка может иметь катастрофические последствия. Может быть, лучше всего было бы полностью запретить все виды вмешательства в генный аппарат.

Но, может быть, не следует слишком уж осторожничать Представьте себе, например, что у нас есть достаточные основания считать, что, устранив определенный ген, мы избавимся от предпосылки болезненной хилости и нездоровья затрагивающих миллионы людей. Предположим далее, что после десятилетий интенсивных научных исследований не обнаружено никаких нежелательных побочных эффектов. Не обязаны ли мы тогда выступить за устранение этого гена? Не будет ли отказ от устранения этого гена в данных обстоятельствах преступной сверхосторожностью?

Вернемся к миссис Макдэд. Допустим, что генетические изменения, которых хочет миссис Макдэд, безопасны. Есть ли тогда у профессора Клон какие-либо разумные основания отказать ей?