Предмет и методология философии науки

Проблема соотношения рационального и иррационального в познании. Всякая наука имеет свой объект и предмет исследования. В этих понятиях есть различие: объект может быть общим для ряда наук, предмет – специфичен. Что же является объектом и предметом философии? Как они взаимосвязаны? Какое место занимает философия в системе наук? И сводимо ли философское знание к научному, если философия затрудняется конкретизировать свой предмет и претендует на всеобщность? Все эти вопросы нуждаются в подробном рассмотрении.

Как известно, предметом специальных наук служат отдельные конкретные потребности общества – в технике, экономике, искусстве и др., – и у каждой из них свой предмет бытия. Научное мышление, по мысли Г. В. Ф. Гегеля (1770–1831), погружено в конечный материал и ограничено рассудочным постижением конечного. Философию интересует мир в целом, она устремлена к целостному постижению универсума. Она ищет первоначала и первопричину, в то время как частные науки обращены к явлениям, существующим объективно, вне человека, независимо от него. Они формулируют теории, законы и формулы, вынося за скобки личностное, эмоциональное отношение к изучаемым явлениям и тем социальным последствиям, к которым может привести то или иное открытие.

Человек мыслящий, как писал Иммануил Кант (1724–1804), способен формулировать единство в сфере опыта. Кант выделял два уровня этого мыслительного процесса: рассудок, который создает единство посредством опыта, и разум, создающий единство правил рассудка по принципам. Иначе говоря, разум организует не чувственный материал, не опыт, а сам рассудок. Таким образом, разум стремится свести разнообразие знаний рассудка к наименьшему числу принципов или достичь их высшего единства. Рассудок же способен подвести лишь под единство причины, т.е. природной закономерности. Но высшая задача науки – проникнуть в самую глубину природы, к первопричинам, первоистокам, первоначалам!

Главный принцип единства – единство целей. Философия – это наука, познающая цель, ради которой все развивается и движется, а значит, и благо (нравственные критерии). Таким образом, философия – это прежде всего мировоззрение. Из этого свойства философии проистекает проблема, связанная с соотношением рационального и иррационального в познании, т.е. с соотношением философии и науки.

Наука рациональна, она суть логическое обоснование; теоретически осознанное, универсальное знание предмета в его гносеологическом аспекте. Но наука – это и предмет, явление, действие, в основании существования которых лежит закон: формообразование, правило, порядок, целесообразность. Вместе с тем существует и явление иррационального, т.е. мощный, неведомый порыв; некое желание, не имеющее пока никакой причины; бессознательная сила. Высшая ступень в ряду объективации воли – человек: существо, наделенное разумным познанием. Каждый незнающий индивид сознает себя своей волей к жизни. Все прочие индивиды существуют в его представлении как нечто зависящие от его существования, что служит источником беспредельного эгоизма человека. Социальная организация, будучи лишь системой сбалансированных частичных воль, не уничтожает эгоизма: преодоление эгоистического импульса осуществляется в сфере искусства и морали.

Артур Шопенгауэр (1788–1860) определил иррациональное как волю к жизни. Согласно Шопенгауэру, в основании морали лежит чувство сострадания, нерациональное. Человек может испытывать и страдания, и счастье, коренящиеся в самой воле к жизни.

Иррациональное непознаваемо. Мистика – это попытка проникнуть туда, куда не проникает ни знание, ни созерцание, ни понятие. Но мистик не может сообщить ничего, кроме своих ощущений. Ему надо верить на слово, он никого не может убедить: это знание в принципе не сообщаемо. Философия же обязана исходить из общего для всех объективного знания, из факта самосознания. Она, по Шопенгауэру, находится между рационализмом и иррационализмом и должна быть сообщаемым знанием, т.е. рациональной. Для выражения общего знания философия использует понятия, категории. Ее главная задача – построение единой картины мира, в котором все взаимообусловлено. Однако иррациональное объективно! Слепая вера в культ научно-технического разума (позитивизм), в логико-дедуктивные средства постижения истины в ХIХ – ХХ вв. привели к недооценке иррационального начала. А это сыграло роковую роль в истории человечества: перекос в сторону рационального не дал роду людскому ни счастья, ни покоя.

Принято считать, что проблема соотношения рационального и иррационального родилась в эпоху Нового времени и связана с именем Рене Декарта (1596–1650). Основной тезис Декарта сводится к следующему: «Мыслю, следовательно, существую»^[1] . Отсюда и недооценка роли иррационального, и преувеличение роли разумного. Родился и своего рода стереотип: если иррациональное – значит, негативное. Но все не так просто. Разум зачастую оказывается на границе морали: можно отнять у человека кусок хлеба, чтобы насытиться самому и не умереть с голоду. Поступок разумен, но безнравственен.

В чем же заключена специфика философского познания? В рефлексии! Под рефлексией понимаются мышление и сознание, обращенные на себя, на осознание собственных форм и посылок. Философская рефлексия отличается от рефлексии науки. Последняя замкнута на себя, часто исходит из положения о научности как единственном ориентире человеческого бытия (особенно это было характерно для ХVII – ХVIII вв.).

Австрийский философ Людвиг Витгенштейн (1889–1951) говорил о недостаточности сугубо познавательного освоения мира. Область знания о мире – это факты и их логические преобразования. Но есть такие аспекты мира, которые не поддаются высказыванию познавательного типа. Здесь мир постигается целостно, возникает чувство общей сопричастности миру и жизни, становятся значимыми проблемы Бога, счастья, смысла жизни и т.п. Целью философских занятий Витгенштейн считал достижение ясности, что имело для него значение этического принципа как требование честности и искренности в мыслях и высказываниях, честного осознания своего места и назначения в мире. Согласно Витгенштейну, все знания должны быть сведены к совокупности элементарных предложений, как в математике. На этом принципе построена его доктрина логического атомизма, которая представляет собой проекцию структуры знания, предписываемой логико-структурной моделью, на структуру мира. Таким образом, философская рефлексия предполагает сомнение, творческую мысль.

Проблема методологии философского знания. Метод — это форма практического и теоретического освоения действительности, исходящего из закономерностей движения изучаемого объекта. Методология — учение, или наука, о методе (методах) и принципах познания – состоит из двух частей: а) учения об исходных основах, принципах познания (эта часть непосредственно связана с философией, мировоззрением) и б) учения о приемах и способах исследования (здесь рассматриваются частные методы познания, вырабатывается общая методика исследования). Но существует проблема разрыва философской и научной методологии. Так, например, позитивизм считал, что наука – сама себе философия, и не только в области изучения объективной реальности, но и в сфере самосознания своих условий и предпосылок. Иными словами, классический позитивизм ХIХ века подменял философию конкретно-научным знанием о мире. Логический же позитивизм подменяет философский метод конкретно-научными методами, философскую рефлексию над наукой — конкретно-научной рефлексией. Что же отрицает позитивизм? Во-первых, объективную реальность как предмет философского анализа, а во-вторых, научное знание как предмет философского исследования. Таким образом, речь идет о полной ликвидации предмета философии вообще.

Наука как объект философского исследования изучается многими отраслями знания, но это не отменяет необходимости ее философского рассмотрения. Анализируется же наука философией как бы в двух ракурсах – методологическом и мировоззренческом. Методологический анализ науки затрагивает такие проблемы, как диалектику соотношения объекта и предмета науки; внутреннюю логику, преемственность, закономерности развития науки; соотношение эмпирического и теоретического уровней, категорий и законов, форм и методов познания (частных, общих, всеобщих); научную картину мира, стиль мышления; объективность знания (теории, научной истины). Мировоззренческий анализ науки сосредоточивается на проблемах, связанных с факторами социокультурной детерминации науки, – материальное производство, техника, технология, научно-технический прогресс; экономические отношения; социально-политические, философские, нравственно-эстетические, идеологические факторы.

Несостоятельными являются попытки превратить философию в «особую» науку, «науку наук», возвышающуюся над всеми остальными знаниями. Основанием таких взглядов является стремление человека к целостному знанию. В условиях же отсутствия развитого научного знания эта тенденция удовлетворяется измышлением отсутствующих связей и умозрительно-спекулятивным построением картины мира. Так, еще Г. В. Ф. Гегель писал, что любая наука – лишь прикладная логика. Но воздвигать над положительными науками еще и особую науку о всеобщей связи вещей – бесполезное дело. Это превратило бы ее в гири на ногах науки, помешало бы науке продвигаться вперед.

У философии свой основной вопрос – об отношении сознания к бытию, что определяет ее подход к миру и лежит в основании разрабатываемых ею методов и логики познания. Философия не должна противопоставлять себя научному познанию. Она реализует мировоззренческие установки вместе со всеми остальными науками (естественными и общественными).

Наука как предмет философской рефлексии. Наука – это базовое понятие, не имеющее исчерпывающего формального определения. Так, с одной стороны, под наукой понимается выработка и систематизация объективного знания. С другой стороны, наука – это институционально оформленное (социальный институт) разумное начало (здравый смысл). В то же время наука представляет собой сообщество, внутри которого возможно полное (не имеющее индивидуальных различий) и добровольное, основанное на убеждениях согласие разных людей по некоторому вопросу. Квазинаука– это форма, которую принимает наука в условиях иерархически организованного научного сообщества; некое научная теория, отрицающее аналогичную мировую науку. Такое противоречие – характерный диагностический признак анализа науки. Квазинаука включает в себе как научные теории, так и взаимоотношение между учеными, т.е. она является орудием, позволяющим какой-либо группе ученых удерживать или захватывать власть в научном сообществе. Наконец, существует лженаука – некое учение, находящееся с аналогичной по названию мировой наукой в состоянии взаимного отрицания (например, мичуринская биология, с 1948 по 1964 г. противостоявшая мировой науке). Квазинаука – это явление социальное, коллективное, существующее в научном сообществе. Лженаука – явление индивидуальное, ошибка отдельного индивида, вызванная низким уровнем его образования, интеллекта, психической болезнью. С исторической точки зрения понятие «наука» имеет два смысла: во-первых, это то, что понимается под наукой в современной методологии науки; а во-вторых, это то, что называлось наукой в разные периоды истории человечества.

Представления о науке менялись с течением времени. Первоначально это слово означало знания вообще или просто знания о чем-либо. Долгое время понятие «наука» применялось к способу знаний, характеризуемых дискурсивным мышлением (рассудочным, понятийным, логическим в отличие от чувственного, созерцательного). Но астрология, алхимия также характеризуются дискурсивным мышлением, и поэтому долгие столетия считались науками. В Средние века теология была «царицей» наук, а в эпоху Декарта и Лейбница «фундаментом» науки и первой из наук считалась метафизика.

Как исследовать науку? Если за науку принимать то, что за нее выдавали ученые разных эпох, то мы теряем предмет истории науки. Так, Пьер Рамус в ХVI в. определил предмет физики как изучение в первую очередь неба, затем метеоритов, минералов, растений, животных и человека. И даже в ХVIII в. физика оставалась еще единой наукой, в которой отсутствовало четкое разделение неорганической и органической областей. Какой же критерий разграничения эпох можно выделить в истории науки? Таким критерием может служить тип рациональности. Мы можем рассматривать тип рациональности, описывая различные рефлексии Аристотеля, Платона, Бэкона, Декарта и т.д. Но большая часть этих рефлексий – идеологемы (т.е. ложные представления о реальной науке). Значит, если мы пойдем по этому пути, то наша работа сведется к описанию подобного рода идеологем. Лучше сосредоточиться на следующем аспекте: как те или иные особенности науки, научная деятельность и ее результаты (истины) находили рациональное отражение в рамках философско-метафизических концепций. Тогда тип рациональности будет означать определенную форму и степень соответствия философско-эпистемологической идеологемы реальной исторической ситуации в науке. Например, можно сравнить идеал построения геометрии, который имели в виду Платон и Аристотель, с реализовавшейся практикой геометров – «Началами» Евклида. Мы можем критически анализировать те рациональные аспекты, которые заложены в концепциях прошлого, причем эти концепции можно соотносить не только с наукой, но и с культурой в целом, с проблемами начала (генезиса) той или иной науки, предпосылками ее становления (миф, религия, магия, философия т.д.). Так, если исследовать генезис арифметики или геометрии, то здесь не обойтись без изучения дорациональных форм этих наук – практики измерения земельных участков, счета на пальцах и т.п. Проблема же заключается в том, чтобы осмыслить исторические типы рациональности в науке, а это часто выражается в понятиях научной или интеллектуальной революции. В данном случае речь идет о смене глобальных предположений и парадигм (Т. Кун), «реформе интеллекта» (А. Койре), полной смене «интеллектуального гардероба» (С. Тулмин). В чем же проявляют себя эти процессы? Как правило, во внезапной победе одной из конкурирующих теорий, быстром и неожиданном ее принятии научным сообществом и общественным мнением.

Как нерациональное знание становится рациональным? На это счет существует несколько точек зрения, или подходов. Представители первого (О. Конт, Г. Спенсер, Э. Тейлор, Дж. Томпсон и др.) считали, что философия и наука возникли из мифа. Согласно второму подходу (его придерживался, в частности, А. Ф. Лосев) уже на первой ступени развития наука не имела ничего общего с мифологией^[2] . Возможен и третий вариант: миф послужил точкой бифуркации двух исторически первых типов рациональности – формальной логики элеатов^[3] и диалектической логики Гераклита.

Итак, в центре нашего внимания находится проблема рациональности. Чем же вызван к ней такой интерес? Дело в том, что вопрос о рациональности – не только теоретический, но и жизненно-практический. Индустриальная цивилизация – это цивилизация рациональная, ключевую роль в ней играет наука, стимулирующая развитие новых технологий. Актуальность проблемы рациональности вызвана возрастающим беспокойством о судьбе современной цивилизации в целом, не говоря уже о дальнейших перспективах развития науки и техники. Таким образом, основой интереса к проблеме рациональности являются кризисы, порождаемые технотронной цивилизацией.

Философия исследует исторические формы научного знания, констатируя при этом их разорванность, тогда как человеческое знание нуждается в единстве. Но на какой основе оно возможно? Считается, что путь мышления для Европы – это герменевтика. Именно она должна выступать в качестве «всеобщей науки» (scientia universalis) и занять то место, которое когда-то принадлежало метафизике. Герменевтика (от греч. hermeneuo – толковать, истолковать, интерпретировать) — это искусство и теория истолкования. Она имеет целью выявить смысл текста, исходя из его объективных (значения слов) и субъективных (намерения авторов) оснований. Интерес к герменевтическому возникает там, где есть недоразумение, несогласие, недопонимание. В эпоху эллинизма герменевтами называли толкователей сообщений, смысл которых был закрыт для непосвященных, будь то поэмы Гомера или изречения оракулов. В Средневековье герменевтика была реанимирована в связи с необходимостью толкования смысла слова Божьего. Истоки возникновения ее в качестве особой дисциплины – учения о методах интерпретации – можно проследить с середины XVII в., когда появляется «профанная» герменевтика, которая исследует тексты разного рода. Заслуга обоснования герменевтики как науки принадлежит Фридриху Шлейермахеру (1768–1834), который определял ее как учение «о взаимосвязи правил понимания», и неважно, о каком тексте идет речь – «сакральном», «классическом» или просто «авторитетном». Шлеермахер предлагал вчувствование в предмет познания, учитывая текст и психологию автора. По его мнению, это позволяет лучше понять автора, сознательную и бессознательную сторону его творчества. Таким образом, понимание текста ставится в зависимость от знания автора, т.е. философ, по существу, сводит философию науки к грамматологии и психологии, выхолащивая собственно философию. Родившийся за год до смерти Шлейермахера Вильгельм Дильтей (1833–1911) продолжил исследования в этой области. Его кредо: природу мы объясняем, а духовную жизнь понимаем. Жизнь Дильтей понимал как взаимодействие личностей: полнота жизни проявляется в переживаниях и сопереживаниях личностей, данных им изначально.

Ровесник века Ханс Георг Гадамер (1900–2002) в своей книге «Истина и метод» (М. : Прогресс, 1988) развил концепцию герменевтики не только как метода гуманитарных наук, но и как своеобразной антологии, собрав «под крышу» герменевтики все значимые ориентиры: практику, жизнь, искусство, слово, диалог, объявив герменевтический опыт первоосновой всей философии. Искусство, по мнению философа, – это органон: отказавшись от него, философия платит своим внутренним опустошением. Сущность герменевтики раскрывается в изучении науки в системе культуры, хотя вывести ее напрямую из культуры проблематично.

Философия и наука соотносятся как научный и диалектический типы рациональности. Если диалектика – искусство аргументирования – используется как метод концептуализации принципов развития, то научный тип рациональности базируется на признании: а) закона сохранения; б) принципа соответствия, утверждающего преемственность в знании; в) принципа цикличности, ритмичности процессов развития; г) принципа относительности и симметрии, тождества и т.д. Как тип рациональности диалектика не сводится к научному типу рациональности, не подменяется им. Диалектика как наука о законах развития имеет эвристические ресурсы, позволяющие ей сформулировать идею об источниках и механизмах развития, моделировать принципы движения действительности на основе собственных законов и категорий. Конечно, законы диалектики могут обнаружить свою недостаточную содержательность в физике, как это заметил создатель классической электродинамики и теории электромагнитного поля Джеймс Максвелл (1831–1879). Но эвристические ресурсы диалектики несоизмеримо выше физики! Являясь наукой о законах развития, диалектика ставит целью создать такие эвристические ресурсы, которые позволяют на теоретическом уровне выработать идею, источник и механизм развития, моделировать принципы движения «текущей», «становящейся» действительности с ее многоликостью и неформализуемостью. Этому подчинены все законы и категории диалектики.

Частные науки обращены к явлениям, существующим объективно, т.е. вне человека, независимо ни от человека, ни от человечества. Наука формирует теории и формулы, вынося за скобки личностное, эмоциональное отношение ученого к изучаемым явлениям и тем социальным последствиям, к которым может привести то или иное открытие. Фигура ученого, строй его мыслей и темперамент, характер исповеданий и жизненных предпочтений в контексте научного исследования особого значения не имеют. Закон тяготения, квадратные уравнения, система Менделеева, законы термодинамики объективны. Их действие реально, оно не зависит от желаний, настроений и личности ученого. Мир представлений философа – не просто статичный пласт реальности, а живое динамичное целое, многообразие взаимодействий, в котором переплетены цикличность и спонтанность, упорядоченность и деструкция, силы добра и зла, гармонии и хаоса. Философствующий разум должен определить свое отношение к миру. Потому основной вопрос философии и формулируется как вопрос об отношении мышления к бытию, человека – к миру. Таким образом, диалектика – это своего рода эвристика, способ достижения новых результатов.

Отрасли науки исходят из определенных представлений, которые принимаются как нечто данное, не требующее обоснования. Ни один из узких специалистов в процессе непосредственной научно-исследовательской деятельности не задается вопросом о том, как возникла его дисциплина, в чем ее специфика и отличие от прочих дисциплин. Если эти проблемы затрагиваются, естествоиспытатель вступает в сферу истории и философии науки.

Особенности философского познания. Философия основывается на теоретико-рефлексивном и духовно-практическом отношении субъекта к объекту. Она оказывает активное воздействие на социальное бытие посредством новых идеалов, норм и культурных ценностей. Ее основными, исторически сложившимися разделами являются антология, гносеология, логика, этика, эстетика, антропология, социальная философия, история философии, философия религии, методология, философия науки и пр. Главные тенденции развития философии связаны с осмыслением таких проблем, как мир и место в нем человека, судьбы современной цивилизации, единство и многообразие культур, природа человеческого познания, бытие и язык.

Специфика понятийного аппарата в философии науки состоит в том, что философия стремится найти предельные основания и регулятивы всякого сознательного отношения к действительности. Поэтому философское знание принимает вид не рассудочно упорядоченной схемы, а развернутого обсуждения, детального формулирования всех трудностей анализа, критического сопоставления и оценки возможных путей решения поставленной проблемы. Отсюда известная сентенция: философии важен не только достигнутый результат, но и путь, ведущий к этому результату.

«Физика, бойся метафизики!» – данное высказывание приписывается Исааку Ньютону. Это его своеобразный протест против многозначности определения понятий в философии. Наука реализует достаточно строгую форму организованности высказывания. Но философия каждый раз сталкивается с выстраиванием множества вариантов обоснований и опровержений, руководствуясь изречением: «Подвергай все сомнению».

Для науки традиционно кумулятивное движение вперед, т.е. движение на основе накопления уже полученных результатов (не будет же ученый заново открывать таблицу умножения или законы классической механики!). Ее можно сравнить с копилкой, в которой, словно монетки, скапливаются крупицы истинных знаний. Философия же не может довольствоваться заимствованием уже полученных результатов. Нельзя, например, удовлетворяться ответом на вопрос о смысле жизни, предложенным средневековым мыслителем: каждая эпоха решает этот вопрос по-своему.

Специфика философии проявляется в том, что она применяет свой особый метод рефлексии: метод оборачивания на себя, челночное движение, предполагающее возвращение к исходным предпосылкам и обогащение новым содержанием. Для философии характерно переосмысление основных проблем на протяжении всей истории человечества, а это и является свидетельством ее рефлексивности. Философия как бы дистанцируется от повседневности, переходя в мир интеллектуальных, мыслимых сущностей. Как писал Бертран Рассел (1872–1970), философия является чем-то промежуточным между теологией и наукой; это «ничейная земля» между наукой и теологией, но открытая для критики с обеих сторон. Неразрешимые вопросы с точки зрения теологии и науки оказываются предметом философии. Язык философии – нечто среднее между языком обыденности, снабженной категориями, и языком поэзии.

Философия – это не наука! Однако она претендует на присутствие в каждой науке – со своими понятиями, объективностью, идеей причинности, законами о развитии, набором понятий о закономерностях и пр. Ее научность отодвинута на второй план. Не в этом ее суть! Она определяет ценностные значения, социальные последствия причинно-следственных связей, определяет место человека в мире.

Философия – род интеллектуальной деятельности, который требует постоянного общения с великими умами прошлого и современности, обладает национальной определенностью, обогащается за счет мирового философского опыта, и потому, как и любая наука, она интернациональна, имеет общечеловеческое всеединство.