Литературно-научная деятельность Оригена 4 страница
Таким образом, «Сын Божий, желая, для спасения рода человеческого, явиться людям и обращаться между людьми, воспринял не человеческое только тело, как думают некоторые, но и душу, по природе, конечно, подобную нашим душам, по расположению же и добродетели подобную Ему Самому, — такую душу, которая могла бы неуклонно исполнять все желания и распоряжения Слова и Премудрости» (De princip. IV, 31 [4.4]). Иисус родился от Девы; Его рождение было действительным. Он принял наши слабости, наши немощи: Иисус Христос есть и остается в воплощении истинно человеком. С другой стороны, Слово не изменилось, не потеряло ничего из того, чем Оно было: ττ ούοίαμένων Λόγος [пребывая по сущности Логосом] (Contra Celsum IV, 15). Отсюда следует, что во Христе две природы: Божественная и человеческая, что Он Бог и человек (Comment, in Joann. Χ, 6.24), в Нем Божественная и человеческая ύπόστασις (Comment, in Joann. XXXII, 16.192), причем каждая из природ сохраняет свою особенность. «Во Христе иное дело — природа Его Божества, потому что Он есть единородный Сын Божий, и иное дело — человеческая природа, которую Он воспринял в последнее время согласно домостроительству» (De princip. I, 2.1). Но Слово Божие сделалось единым (<ev) с душой и телом Иисуса (Contra Celsum I, 66). Усиливаясь определить точнее это единение, Оригей сравнивает его с соединением железа и огня в раскаленном железе. Между обеими природами не только κοινωνία [общение], но ενωσις [единство] и άνάκρασις [смешение], так что тело и душа делаются причастными Божеству и обожествляются (εις Θεόν μεταβφηκέναι[791]: Contra Celsum III, 41; cf. De princip. II, 6.6). Это соединение у Оригена мыслится как духовное, мистическое, и «обожение» не имеет физического характера.
В целом ряде мест Ориген говорит о сверхъестественных физических свойствах тела Иисуса: если Он родился так, как повествуется в Евангелии, то Его тело должно иметь в Себе больше Божественного, чем прочие тела. В особенности это относится к телу Иисуса Христа после Его воскресения. Когда Иисус пострадал и умер, Его душа проповедовала во аде. Потом Он телесно воскрес. После воскресения Его тело обладало такими свойствами, в силу которых оно представляло нечто среднее между прежним чувственным составом и состоянием души, освобожденной от тела (Contra Celsum II, 62), поэтому оно было даже невидимо (Contra Celsum II, 64; [68][792]). Теперь начинается процесс обожения тела Иисуса: [Он] воскрес из мертвых и обожествил воспринятую человеческую природу (Comment, in Matth, ser. ЗЗ).[793]Этот процесс прославляет и возвышает человеческую природу, которая через это делается единой со Словом; тело как будто совершенно исчезает и погружается в Божество: tunc homo fuit, nunc [autem] homo esse cessavit [тогда Он стал человеком, теперь же человеком перестал быть] (Homil. in Luc. XXIX[, 7][794]). Подобно Божеству и тело делается вездесущим: Сам Он (Иисус) находится везде и проникает все, и мы уже не должны представлять Его в том унижении, какое Он принял ради нас, т. е. в той ограниченности, какую Он имел в нашем теле на земле, находясь среди людей, не должны думать, будто Он заключен в каком-нибудь одном месте (Homil. in Jerem. XV, 6; Comment, in Joann. XXXII, 17; De princip. II, 11.6). Однако эти выражения не исключают дальнейшего существования человечества во Христе: оно возвышается и прославляется, человек Иисус по воскресении получает силу над небом и землей, поскольку Он соединен с божеством Слова. Он сделался едино с Сыном Божиим, хотя человеческий разум не в состоянии понять способа этого соединения (Comment, in Rom. I, 6).
Дело Иисуса Христа на земле Ориген рассматривает всесторонне, и в своих комментариях он имел возможность осветить все его результаты. Иисус Христос — наш законодатель, Моисей нового закона: Он явился как учитель праведных, врач грешников, образец совершенства, подражание Которому ведет к причастию жизни Божественной. Но в особенности Он явился как наш Искупитель и Жертва за наши грехи. В этом отношении интересен ответ Оригена на вопрос, кто получил выкуп за человечество. Ориген рассматривает смерть Христа с точки зрения выкупа из власти диавола и демонов, примирительной жертвы, принесенной Богу, и очищения людей от грехов, заступления их у Отца. Через грех люди были преданы диаволу, сделались его рабами, его собственностью. Чтобы искупить нас, Иисус Христос дал диаволу Свою жизнь, Свою душу как λύτρον [выкуп]. Диавол пошел на эту мену, но обманулся, так как не мог удержать чистой души Христа, и, однако, за выкуп должен был освободить человека (Comment, in Matth. XVI, 8). Так, человеческие души, даже находящиеся во аде, сделались свободными от власти диавола и его демонов.
Искупление Иисуса Христа универсально: не только все люди до конца мира находят в Нем Своего Спасителя, но Его сила простирается за пределы нашей земли, на все разумные существа, каковы бы они ни были, которые нуждаются в искуплении (Comment, in Joann. I, [14.83-84]; Comment, in Matth. XVI, 5; De princip. III, 5.6, Contra Celsum VII, 17).
От свободы человека зависит воспользоваться искуплением, которое совершено Иисусом Христом. Ориген с большой энергией настаивает на существовании этой свободы и делает ее ответственной даже за настоящее наше положение. Грех не подавил ее: человек свободно или идет к Богу, или погибает. Мы не можем совершить добрых дел без помощи Божией; благодать, напротив, необходимый принцип, но все зависит от нас, как все зависит от нее: Бог и человек вместе совершают спасение. Эту свою мысль Ориген формулировал следующим образом: «С одной стороны, мы не должны думать, что находящееся в нашей воле может совершаться без помощи Божией; с другой же стороны, мы не должны думать, что находящееся в руке Божией может совершаться без нашей деятельности, усердия и расположения. Желать и делать что-нибудь — в нашей воле, но мы должны помнить, что самая возможность хотения или действия дана нам Богом» (De princip. III, 1.22).
Эсхатологическое учение Оригена[795]вызвало больше всего соблазна и негодования против александрийского богослова. Необходимо заметить, что этот отдел его системы дошел до нас в крайне запутанном виде, вследствие исправлений, внесенных Руфином в сочинение «О началах». В существенных чертах это учение Оригена, по-видимому, можно представить так. Если вначале души существовали чисто в духовной форме, то цель всего мирового процесса должно видеть в восстановлении первоначального бытия. Мир, таким образом, делается сценой, на которой развивается драма духовного искупления. Через миры, которые в вечной смене следуют один за другим, дана духам возможность возвратиться к чистой жизни, духовному раю, в котором уничтожено зло. И этот мировой процесс так устроен Богом, что все отдельные акты его тесно связаны между собой, чтобы осуществить эту цель. Этот процесс совершается неопределенно продолжительное время. В итоге земной жизни человеческой души может получиться известное усовершенствование, исправление прежде усвоенного порока; но может получиться и более глубокое падение. Для дальнейшего усовершенствования души снова посылаются в материальные тела. Так идут миры за мирами. После каждого мира достигается частичное усовершенствование, плоды которого иногда разрушаются последующими грехопадениями духов, так что новый мир становится необходимостью — в этом оправдание бесконечной смены миров. В частности, праведные после своей смерти, облеченные в тонкую душевную телесность, идут в рай, т. е. место, которое находится где-то на земле, и получают очищение в огненном крещении. Все подвергаются этому крещению, но не все одинаково страдают, и если бы нашелся кто-нибудь такой, который не имел бы ничего для искупления и был бы совершенным, то он прошел бы его без страданий. Так крещеные праведные восходят из сферы в сферу, все более очищаясь и постигая все загадки, которые дал им земной мир, познавая Божественные тайны, пока не соединятся со Христом. И все человеческие души пойдут этим путем. Злые подвергнутся мучению огня. Но этот огонь не чувственный, зажженный раньше кем-либо другим или прежде них существовавший. У каждого есть собственный огонь, которым он наказывается; материей и пищей для этого огня служат грехи: душа собирает множество злых дел и обилие грехов; в надлежащее же время все это собрание воспламеняется для наказания и возгорается для мук... Сама совесть будет преследовать и бить себя своими собственными рожнами и сама сделается своей обвинительницей и свидетельницей (De princip. II, 10.4). Но будут ли эти мучения вечными? Ориген учит об άποκατάστασις, о конечном восстановлении всех разумных тварей в единении с Богом. Без сомнения, не все будут пользоваться одной и той же честью, — в доме Отца обители различны, — но все войдут туда. Бог наказывает только для того, чтобы исправить. Процесс исправления будет продолжительным, для некоторых неизмеримо продолжительным; но и диавол некогда раскается и очистится. Последний враг — смерть — будет истреблен, тело одухотворится, материальный мир преобразуется, и наступит великий момент, когда Сын покорится, в лице воспитанного Им мира, Покоршему все Ему, да будет Бог все во всем (1 Кор. 15: 28). Таково заключение системы Оригена, проникнутой глубокой верой в конечное торжество добра.
* * *
Ориген неотразимо влиял на своих последователей направлением своего богословия и печать своего гения наложил на то направление богословской мысли, которое известно под именем александрийской богословской школы. Он утвердил в ней отличительные черты своего богословия: идеалистический отпечаток, преобладание умозрения и мистики; здесь всегда перевешивает момент неизреченного, сверхчувственного и таинственного, — отсюда предпочтение платоновской философии. В изъяснении Священного Писания получил широкое применение аллегорически-мистический метод, уже у самого Оригена не чуждый крайностей, а у последователей его приведший к вредным увлечениям. Влияние великой личности Оригена распространило александрийское влияние не только в Александрии, но, можно сказать, и на всем греческом Востоке; не остался свободным от него даже и Запад. При этом богословие Оригена подвергается общей участи систем мыслителей первого ранга: оно производило широкое и глубокое воздействие, но последователи его не могли вместить самого великого в нем — влечения к цельному религиозному мировоззрению; то, что в системе Оригена сочеталось в живом единстве, вырывалось из связи и рассматривалось в отдельности как самостоятельное; усваивались отдельные положения, в новых комбинациях получавшие несвойственный смысл. Этим объясняется, что Ориген сделался пререкаемой личностью. На его богословское учение ссылались люди противоположных догматических воззрений (св. Афанасий и Каппадокийцы находили у Оригена аргументы для ομοούσιος, а евсевиане — аргументы в пользу субординационизма), отвергали одни части его учения, удерживая другие, и совершенно искренне не постигали тех противоречий, в какие впадали с точки зрения цельной системы Оригена. Однако открытое признание Оригеном источников и авторитетов церковного вероучения, антиеретическая полемика, несомненные заслуги для церковной науки в области текстуальной критики, проповеди и назидательные произведения, сильное впечатление светлой личности, беззаветно и бескорыстно преданной исканию истины и не обнаруживающей и тени еретического упорства в своих особых суждениях, добродетельная жизнь — все это парализовало значение приговоров александрийских соборов еще при жизни Оригена и открывало ему самому и его богословским воззрениям влияние на широкие церковные круги. Но перевес в его богословии философских элементов и сопровождавшие его материальные[796]погрешности в богословском учении вызвали естественную потребность «воцерковления» самого Оригена, почему уже до начала IV в. в его систему внесены были существенно важные поправки.
Тертуллиан [797]