НАЕДИНЕ С СОБОЙ Размышления 3 страница

Простое, но действительное средство для того, чтобы научиться презирать смерть,— это воскрешать в памяти тех, кто жадно цеплялся за жизнь.Чем им лучше, нежели умершим преждевременно? Лежат где-нибудь и Катилиан, и Фабий, и Юлиан, и Лепид ", и им подобные, многих схоронившие, а затем погребенные и сами. Разница во времени вообще незначительна, да и при каких условиях, с какими людьми и в каком жалком теле придется провести это время! Итак, не считай всего этого важным. Оглянись назад — там безмерная бездна времени, взгляни вперед — там другая беспредельность. Какое же значение имеет по сравнению с этим разница между тем, кто прожил три дня, и прожившим три человеческих жизни? (50)

Всегда иди кратчайшим путем. Кратчайший же — путь согласный с природой: он в том, чтобы блюсти правду во всех речах и поступках.

Подобное решение избавит тебя от утомления, борьбы, притворства и тщеславия (51).

==295


КНИГА ПЯТАЯ

Если тебе не хочется подыматься чуть свет, то тотчас же скажи себе: «Я встаю, чтобы приняться за дело человеческое. Неужели же я буду досадовать на то, что иду на дело, ради которого я создан и послан в мир! Неужели мое назначение — греться, растянувшись на ложе?» — «Но последнее приятнее».— «Так ты создан для наслаждения, а не для деятельности и напряжения сил? Почему ты не смотришь на растения, пичужек, муравьев, пауков, пчел, делающих свое дело и, по мере сил своих, способствующих красоте мира? Ты же не желаешь делать дела человеческого? И не спешишь к тому, что отвечает твоей природе?» — «Но ведь нужно и отдохнуть».— «Согласен. Однако природа установила для этого известную меру, как установила ее и для еды, и для питья. Но ты все же идешь дальше меры и дальше того, что достаточно. В деятельности же своей ты не достигаешь этой меры, не доходишь до границ возможного, ибо ты не любишь самого себя. Иначе ты бы любил и свою природу, и ее требования. Другие, любящие свое искусство, всецело отдаются своему делу, забыв и помыться, и поесть. Ты же меньше ценишь свою природу, нежели гравер — гравирование, танцор — танцы, сребролюбец — деньги, честолюбец — славу. Все они, когда увлекутся, предпочитают не есть и не спать, только бы приумножить то, к чему лежит их душа. Неужели же общеполезная деятельность кажется тебе менее значительной и менее достойной усилий?» (1).

Как легко, отбросив и подавив всякое тягостное и неподобающее представление, тотчас же достичь полного мира душевного (2).

Считай себя достойным всякого слова и дела, согласных с природой. Пусть не смущают тебя чьи-нибудь последующие упреки и пересуды, но если можешь сделать или сказать что-нибудь прекрасное, то смело берись за это!Ведь у людей свое руководящее начало, и следуют они своим стремлениям. Не смотри на это, но иди напрямки, следуя своей природе и общей, ибо един путь той и другой (3).

Я буду идти, неуклонно держась природы, пока не свалюсь; лишь тогда я отдохну, отдав свое дыхание тому, из чего я черпал его ежедневно, и возвратившись туда, откуда изошло семя моего отца, кровь матери, молоко кормилицы, в ту землю, которая столько лет кормила и поила меня, которая носит меня, топчущего ее и пользующегося сверх меры ее дарами (4).

Ты не можешь никого удивить своей быстрой сообразительностью. Пусть так. Но есть многое другое, относительно чего ты не можешь сказать: «Я не рожден для этого». Проявляй же те

==296


свойства, которые всецело зависят от тебя: чистосердечие, серьезность, выносливость, пренебрежение к наслаждениям, довольство своей судьбой, немногочисленность потребностей, благожелательность, свободу, умеренность, отсутствие пустословия и высокомерия. Знаешь ли ты, со скольких сторон ты еще мог бы проявить себя, относительно которых нельзя было бы сослаться на природную неспособность, и все же добровольно остаешься на прежнем уровне? Или же к тому, чтобы роптать, жадничать, льстить, во всем винить свое жалкое тело, потворствовать ему, превозноситься и испытывать подобные душевные волнения, также принуждает тебя какая-нибудь прирожденная неспособность? Нет, клянусь богами, нет! Напротив, ты давно бы уже мог отделаться от всего этого. Если же ты действительно признаешь в себе недостаточную быстроту понимания и сообразительности, то этот недостаток следует уничтожить упражнением, а не потворствовать своей лени, махнув на него рукой (5).

Одни люди, сделав кому-нибудь одолжение, склонны требовать от него признательности. Другие не склонны к этому, но все же в глубине души считают его своим должником и отдают себе отчет в том, что они сделали. Есть, наконец, и такие, которые некоторым образом и не отдают себе отчета в том, что они сделали; они подобны лозе, приносящей виноград и ничего не добивающейся после того, как произведет свой плод: так бегает лошадь, так выслеживает собака, так собирает мед пчела. Человек же, сделавший добро, не кричит об этом, а переходит к другому делу, как лоза, которая в урочное время должна вновь принести виноград.— «Итак, следует быть в числе тех, которые, делая добро, некоторым образом не отдают себе отчета в том, что они делают?» — «Да».— «Но добро и есть именно то, в чем необходимо отдать себе отчет; ведь человеку, преданному общему благу, свойственно знать, что его деятельность отвечает общему благу, и, ей-же-ей, желать, чтобы и другие знали об этом».— «Ты говоришь правду. Но ты не улавливаешь смысла сказанного и потому будешь одним из тех, о которых я упомянул раньше. Ведь и их вводит в заблуждение видимость разумной убедительности. Но если ты хочешь понять сказанное, то не бойся, что тебе придется из-за этого упустить какое-нибудь общеполезное дело» (6).

Молитва афинян: «Пролейся, пролейся дождем, благодатный Зевс, над пашнями и полями афинскими». Или вообще не следует молиться, или молиться с такой простотой и благородством (7).

Смысл выражений: «Асклепий назначает такому-то верховую езду, холодные обмывания или ходьбу босиком» и «Природа Целого назначает такому-то болезнь, или увечье, или лишение чего-нибудь» — вполне совпадает. Ведь в первом случае слово «назначает» значит: он определил такому-то то-то, как споспе-

==297


шествующее его здоровью, а во втором — что приходящееся на долю каждого определено ему, как споспешествующее его судьбе. Поэтому мы и говорим, что нечто «пришлось» на нашу долю, подобно тому как строители говорят о четырехугольных камнях в стенах или пирамидах, что они «пришлись» друг к другу, если они находятся в каком-нибудь гармоническом сочетании. Ведь единая гармония проникает все. И подобно тому как из всех тел слагается мир — совершенное тело, так и из всех причин слагается судьба — совершенная причина. Мои слова должны быть понятны и для людей совсем простых. Ведь они же говорят: «Судьба ниспослала ему это». Следовательно, такому-то ниспосылается то-то, такому-то назначается то-то. Будем же относиться к этому так же, как к тому, что назначает Асклепий. Ведь и в последнем случае многое нам не по вкусу, однако надежда на здоровье побуждает нас с радостью пойти на это. Пусть же исполнение и осуществление замыслов общей природы кажется тебе чем-то подобным твоему здоровью. Поэтому приемли с радостью все совершающееся, даже если оно кажется тебе тягостным, ибо оно ведет к известной цели, к здравию мира, благоденствию Зевса и успеху его начинаний. Ибо он никому не ниспослал бы этого, если бы это не способствовало благу Целого. Ведь и природа любой вещи не производит ничего, что не было бы на потребу подвластному ей. Итак, следует любить все происходящее с тобой по двум основаниям. Во-первых, оно произошло с тобой, было предназначено тебе и как бы имело в виду тебя, будучи связано с тобой еще силой изначальной причины. Во-вторых, оно является причиной благоуспешности, совершенства и, ей-же-ей, самого существования миродержавного правителя. Ведь Целое будет извращено, если ты хоть в чем-нибудь нарушишь согласие и связь как частей его, так и причин. Но именно это ты и делаешь по мере своих сил, когда выражаешь недовольство чем-нибудь и как бы устраняешь его (8).

Не следует ни негодовать, ни падать духом, ни разочаровываться, если тебе не вполне удастся во всем действовать согласно правильным основоположениям. Пусть ты потерпел неудачу, все же нужно вновь вернуться к тому же, быть довольным, если в большинстве случаев ты поступаешь достойно человека, и любить то, к чему ты возвращаешься. К философии следует возвращаться не как ребенок к своему дядьке, но как страдающие глазами к своим лекарствам, губке или яйцу, другие — к целебной мази или водяному душу. Тогда легко тебе будет повиноваться разуму и ты найдешь в нем свое успокоение. Помни же, что философия желает того же, что и твоя природа; ты же желаешь и другого, несогласного с природой. Но что более привлекательно? Разве наслаждение не сбивает нас на ложный путь именно благодаря тому, что кажется таким? Вникни, однако, не будут ли более привлекательны великодушие, свобода, простота, праведность, благочестие. А что привлекательнее самого

==298


 


разумения, если под ним понимать способность соображения и познания, счастливо преодолевающую все препятствия? (9)

Сущее настолько сокрыто от нас, что многим философам, и не заурядным, оно представляется совершенно непостижимым. И даже сами стоики признают его труднопостижимым. Наше согласие с чем-нибудь не есть нечто неизменное. Где, в самом деле, человек, не менявший своих взглядов? Перейди теперь к самим окружающим тебя предметам: как все кратковечно и мимолетно, как легко может стать достоянием распутника, блудницы или разбойника! Присмотрись, далее, к нравам твоих современников: с трудом можно ладить даже с самым уживчивым из них, чтобы не сказать, что кое-кто из них еле выносит самого себя. Я отказываюсь понять, что в этом мраке, в этой грязи, при такой текучести и материи, и времени, и движения, и движимого могло бы еще стать предметом почитания или же вообще серьезного отношения. Наоборот, следует бодро ждать своего естественного конца, не досадуя на его замедление и утешая себя следующими двумя положениями. Во-первых, со мной не может случиться ничего, что не отвечало бы природе Целого. Во-вторых, я могу не делать ничего против моего божества и гения. Ибо никто не может принудить меня к этому (10).

Какое употребление делаю я теперь из моей души? Вот вопрос, который следует себе ставить во всяком положении и исследовать далее, что происходит с тою частью моего существа, которую называют руководящей. Чья душа теперь у меня? Не ребенка ли? Не юноши ли? Не слабой ли женщины, или тирана, или скота, или дикого зверя? (11)

Что представляет собою то, что большинству людей кажется благом, ты мог бы узнать хотя бы из следующего. Если кто-нибудь помышляет о каких-нибудь истинных благах, как разумение, благоразумие, справедливость, мужество, то, задаваясь такими мыслями, он не рисковал бы выслушать известное изречение: «От благ и т. д.» ', ибо оно здесь совсем неуместно. Но если кто помышляет о том, что кажется благом большинству людей, то он не только выслушает изречение комического поэта, но и охотно согласится с ним, как с метким словом. И большинство людей представляет себе так это различие; иначе это изречение не было бы столь оскорбительно и непристойно. Ведь если применять его к богатству и тому, что служит роскоши и славе, то мы вполне согласны с ним, как с удачным и остроумным словом. Сделай же следующий шаг и спроси себя, следует ли чтить и считать благом то, при мысли о чем вполне уместно замечание: «Приобретшему эти блага в изобилии некуда будет и помочиться» (12).

Я состою из начала причинного и материального. Ни то ни другое не перейдет в небытие, как и не возникло оно из небытия.

==299


Поэтому каждая часть моего существа по изменении сделается какой-нибудь частью мира, последняя, изменившись, в свою очередь сделается другой частью мира, и так бесконечно. Ведь и я возник в силу изменения, и те, кто породили меня, и т. д. также бесконечно. Все это остается верным и в том случае, если мир подчинен закону размеренных периодов 2 (13).

Разум и искусство разумной жизни суть способности, довольствующиеся собой и делами, согласными с ними. Их стремление направляется свойственным им началом, их путь прямо ведет к положенной им цели. Поэтому согласные с ними действия называются правильными, что указывает на правильность пути (14).

Ничто из того, что не принадлежит человеку, поскольку он человек, не может быть названо свойственным человеку. Все это не составляет требований человека, не предписывается природой человека, не является совершенством человеческой природы. Не в этом и цель человека, а следовательно, и завершение цели — благо.

Ведь если бы, далее, что-нибудь из этого было свойственно человеку, то не могло бы быть свойственно ему пренебрежение и противодействие по отношению к этому и не был бы достоин похвалы тот, кто стремится не нуждаться в этом; будь это благом, не мог бы быть хорошим человек, отказывающий себе в чем-нибудь подобном. На самом же деле человек тем лучше, чем полнее его отречение от этого или чем легче он переносит лишение чего-нибудь такого (15).

Каковы по большей части твои представления, таковым же будет и твое помышление. Ибо душа пропитывается этими представлениями. Пусть же она постоянно пропитывается у тебя представлениями вроде нижеследующих. Где есть возможность жить, там можно и хорошо жить: при дворе можно жить, следовательно, там можно и хорошо жить. И далее: каждая вещь стремится к тому, ради чего она была создана, а в том, к чему она стремится,— ее цель; но где цель каждой вещи, там же ее польза и благо. Благо же разумного существа — общение. А что мы созданы для общения — это доказано уже давно. Разве не очевидно, что низшие существа созданы для высших, а высшие друг для друга? Одушевленные — выше неодушевленных, из одушевленных же высшими являются разумные (16).

Стремиться к невозможному — безумно. Но невозможно, чтобы дурные люди не поступали соответствующим образом (17).

Ни с кем не случается ничего такого, чего он не в силах был бы вынести. Случается то же самое и с другими, и они, потому

К оглавлению

==300


ли, что не знают, что с ними случилось, или потому, что желают щегольнуть своим возвышенным образом мыслей, остаются твердыми и непоколебимыми. Было бы ужасно, если бы невежество и тщеславие оказались сильнее разумения (18).

Сами вещи отнюдь не соприкасаются с душой. Им нет доступа в душу, они не могут ни изменить ее, ни привести ее в движение. Изменение же и движение в ней лишь от нее самой. И каким будет для нее все предлежащее ей — зависит от того, каких суждений она сочтет себя достойной (19).

Человек является для нас существом наиболее близким, поскольку мы обязаны делать людям добро и не тяготиться ими. Поскольку же кто-нибудь из них противодействует исполнению моих обязанностей, постольку он становится для меня не менее безразличным, нежели солнце, ветер, дикий зверь. Все это может воспрепятствовать какой-либо деятельности, но для стремления и настроения, в силу полагаемого условия и способности претворения, препятствия возникнуть не может. Ведь душа претворяет и изменяет каждое препятствие в предпочтительное; то, что было препоной для данного действия, становится средством для другого действия, а то, что стояло на пути, само указует путь (20).

Чти наиболее совершенное из существующего в мире; им будет то, что всем пользуется и всем правит. Равным образом почитай наиболее совершенное из существующего в тебе: оно сродни первому. Ибо и в тебе оно то, что пользуется всем другим, а твоя жизнь направляется им (21).

Что не причинит вреда Граду, не вредит и гражданину. Каждый раз, когда возникает представление о вреде, применяй следующее правило: «Если это не приносит вреда Граду, то не приносит и мне». Если же Граду причинен вред, то не сердиться следует на виновного, а указать ему его заблуждение (22).

Чаще размышляй о том, с какой быстротой проносится и исчезает из виду все сущее и происходящее. Ибо сущность подобна непрерывно текущей реке; действия беспрестанно сменяют друг друга, причины подлежат бесчисленным изменениям. И нет, по-видимому, ничего устойчивого, а рядом с нами безмерная бездна прошедшего и грядущего, в которой все исчезает. Так не глупцом ли будет тот, кто станет гордиться чем-нибудь подобным, или волнуется по его поводу, или же жалуется, точно дело идет о бремени, которому предстоит длиться века? (23)

Вспомни о сущности в ее целом: в какой ничтожной доле ты участвуешь в ней; о времени в его целом, от которого тебе уделен лишь краткий и мимолетный срок; о судьбе: какой незначительной частицей ее ты являешься! (24)

==301


Кто-нибудь поступает плохо по отношению ко мне? Ну что ж, это его дело. У него свое душевное настроение и свой образ действий. Я же таков, каким желает, чтобы я был, общая природа, и поступаю так, как желает, чтобы я поступал, моя собственная природа (25).

Руководящая и господствующая часть твоей души не должна поддаваться влиянию медленных или порывистых движений в теле. Ей следует не смешиваться с телом, а отмежеваться от него и происходящее в его членах ограничить их пределами. Если же оно сообщается душе другим путем, в силу общения и соединения ее с телом, то в таком случае не нужно пытаться противодействовать ощущению, ибо оно существует согласно природе. Руководящее начало не должно только прибавлять от себя убеждения о добре и зле (26).

Живи в общении с богами! Но в общении с богами живет тот, кто постоянно являет им свою душу довольной своим уделом, действующей согласно желаниям гения, которого Зевс дал каждому человеку как наставника и руководителя и который есть частица его самого. Этот гений есть дух и разум каждого из нас (27).

Будешь ли ты сердиться на человека, от которого пахнет потом или у которого скверно пахнет изо рта? Что ему делать? Такой уже у него рот и такие подмышки, что против его воли исходит от них такой запах. «Но ведь человек,— возразят мне,— обладает разумом и может, при некотором внимании, усмотреть, в чем его недостаток».— Правильно. Но в таком случае и ты обладаешь разумом. Пусть же разумное убеждение в тебе приведет в движение разумное убеждение в другом. Доказывай, напоминай. Если он услышит тебя, то исцелится, и не будет уже нужды в гневе.

Не следует уподобляться ни трагическому актеру, ни блуднице (28).

Ты можешь здесь жить так, как рассчитываешь жить, уйдя отсюда. Если же тебя лишают этой возможности, то расстанься с жизнью, но как человек, не усматривающий в этом никакого зла. Дым ест мне очи, и я ухожу 3. Считаешь ли ты это особым подвигом? Но пока ничто не гонит меня вон, я остаюсь свободным и никто не помешает делать то, что я желаю. Желания же мои согласны с природой существа разумного и общежительного (29).

Дух Целого требует общения. Поэтому менее совершенные существа он создал ради более совершенных, а более совершенные приноровил друг к другу. Ты видишь, какое он всюду установил подчинение и соподчинение, каждому дал в меру его

==302


достоинства и привел наиболее совершенные существа к единомыслию (30).

Как ты вел себя до сего дня по отношению к богам, родителям, братьям, супруге, детям, учителям, воспитателям, друзьям, родственникам, домочадцам? Можешь ли ты сказать о себе: «До сих пор никого не обидел ни словом, ни делом»? 4

Вспомни, сколько ты пережил и сколько имел мужество перенести. Вспомни, что история твоей жизни уже близка к окончанию и срок служения — на исходе. Вспомни, сколько ты видел прекрасного, ко скольким наслаждениям и страданиям отнесся с пренебрежением, как презирал суетную славу и сколько раз показал себя праведным по отношению к неправедным (31).

Как могут люди без образования и неучи смутить покой человека образованного и знающего? Кого же следует назвать образованным и знающим? Того, кто знает начало, и цель, и разум, проникающий все сущее и извечно управляющий всем по размеренным периодам (32).

Еще немного — и ты прах или кости; останется одно имя, а то и его нет. Имя же — пустой звук и бездушное эхо. Все блага, ценимые в жизни, суетны, бренны, ничтожны и подобны молодым псам, кусающим друг друга, и капризным детям, то смеющимся, то вновь плачущим. Верность же и стыд, справедливость и истина удалились

с пространной земли на Олимп 5.

Что же еще удерживает тебя тут? Все воспринимаемое чувствами изменчиво и неустойчиво, сами чувства смутны и легко поддаются в обман, а сама наша душонка — испарина крови. Разве не суетно желание пользоваться славой у таких созданий? Почему же не ожидаешь ты с легким сердцем своего уничтожения или изменения во что-нибудь другое? Но как быть до тех пор, пока не наступил еще этот момент? Чтить и славить богов, делать добро людям, не тяготиться ими, но и не сближаться с ними слишком, помнить, что все, находящееся вне твоего бренного тела и такой же жизненной силы, не принадлежит тебе и от тебя не зависит (33).

Если ты можешь избрать правильный путь и надлежащим образом составлять свое убеждение и действовать, то можешь и быть счастливым. Две особенности общи как душе бога, так и душе человека и всякого разумного существа. Во-первых, ничто чуждое душе не может оказаться для нее препятствием. Во-вторых, душа может полагать свое благо в праведном настроении и действии и ими ограничить свое стремление (34).

==303


Если что-нибудь не является ни пороком во мне, ни действием моего порока и в то же время не причиняет вреда Целому, то стоит ли мне по его поводу тревожиться? Но что могло бы причинить вред Целому? (35)

Не отдавайся всецело полету своего воображения, но помогай другим по мере возможности и поскольку они заслуживают, даже если у них ощущается недостаток в вещах безразличных. Но не воображай, что этот недостаток означает вред: зла тут нет никакого. Старец, уходя, настоятельно требует у своего питомца кубарь, хотя и знает, конечно, что это всего-навсего игрушка. Так же и тут. Но когда ты говоришь с трибуны... & Человек, не забыл ли ты, о чем идет речь? — «Да. Но ведь все так стремятся к этому».— Неужели же на этом основании и ты должен стать глупцом?

Куда бы я ни попал, я могу быть счастлив. Счастлив же тот, кто уготовил себе благую участь. Благая же участь — это благие склонности души, благие стремления, благие дела (36).

КНИГА ШЕСТАЯ

Сущность Целого податлива и послушна. Разум же, управляющий ею, не таит в себе никакой причины, которая могла бы побудить его делать зло. Ведь зла в нем нет, он ничего злого не делает, и ничто не терпит от него вреда. Но все возникает и совершается согласно ему (1).

Пусть будет для тебя безразлично, терпишь ли ты, исполняя свой долг, от холода или зноя, клонит ли тебя ко сну, или ты уже выспался, плохо ли о тебе отзываются или хорошо, собираешься ли умирать или сделать что-нибудь другое.Ведь смерть есть одна из наших жизненных задач, и для ее решения достаточно надлежащего выполнения текущих дел (2).

Не довольствуйся поверхностным взглядом. От тебя не должны ускользнуть ни своеобразие каждой вещи, ни ее достоинство (3).

Все предметы подлежат очень быстрому изменению; им предстоит или испариться (если сущность всего едина), или же рассеяться (4).

Правящий разум знает самого себя, знает, что делает и с какой материей имеет дело (5).

Лучший способ оборониться от обиды — это не уподобляться обидчику (6).

==304


В одном ищи радости и успокоения: в том именно, чтобы от одного общеполезного дела переходить к другому, памятуя о боге (7).

Руководящее начало само себя побуждает и направляет. Оно делает себя таким, каким желает, и от него же зависит сделать так, чтобы все казалось ему таким, каким оно само желает (8).

Все совершается согласно природе Целого, а не какой-либо другой, объемлющей ли ее извне, или таящейся внутри, или же обособленной (9).

Или смешение, сплетение и рассеяние, или же единение, порядок и промысел. Если допустить первое, то что может побудить меня оставаться далее в этой дикой путанице и смятении? О чем мне еще заботиться, как не о предстоящем превращении в землю? Что может волновать меня? Что бы я ни делал, и до меня дойдет рассеяние. Если же допустить второе, то я преисполняюсь благоговения и мужества и уповаю на промысел (10).

Если обстоятельства понудят тебя изменить своему душевному равновесию, то поспеши вернуться к самому себе и не отступать сверх необходимости от размеренных движений своей души. Ведь чем чаще будешь ты возвращаться к гармонии, тем более и более будешь укрепляться в ней (11).

Если бы у тебя были одновременно и мачеха, и родная мать, то ты, конечно, относился бы к первой с уважением, но тебя, однако, постоянно тянуло бы к матери. Таковыми являются для тебя двор и философия. Постоянно же возвращайся к философии и ищи в ней успокоения; благодаря ей и жизнь при дворе не будет тебе в тягость, и сам ты не будешь в тягость другим (12).

Относительно мясных блюд и вообще подобных кушаний можно приучить себя к такому взгляду: это вот труп рыбы, это — труп птицы или поросенка. Равным образом фалернское вино — выжатый сок винограда, пурпур — шерсть овцы, окрашенная кровью улитки, соитие — трение известных органов и выбрасывание семени, соединенное с особыми спазмами. Такого рода представления, доходя до самых вещей и проникая в них, дают возможность увидеть, каковы они на самом деле. Так следует поступать всю жизнь. Если какие-либо вещи кажутся нам безусловно заслуживающими нашего одобрения, следует обнажить их, прозреть всю их суетность и устранить ореол, придаваемый им россказнями. Ибо ничто не способно так вводить в заблуждение, как тщеславие, и проводит оно тебя более всего тогда, когда тебе кажется, что ты занят самым серьезным делом. Посмотри-ка, что говорит Кратет ' о самом Ксенократе (13).

==305


Большинство людей восторгается обыкновенно самыми обыденными вещами, относящимися к мертвой или растительной природе 2, как-то: камнями, досками, смоковницами, виноградными лозами, маслинами. Несколько более развитые люди — с существами одушевленными, как стадами мелкого или крупного скота. Люди, стоящие на следующей ступени развития,— тем, что одарено разумной душой, не имеющей, однако, вселенского характера, но обладающей специальными познаниями или же какими-нибудь дарованиями или даже лишенной их: сюда относится обладание большим числом рабов. Тот же, кто чтит душу разумно-вселенскую и гражданственную, не смотрит уже ни на что другое. Его более всего занимает, как сохранить разумность и уважение к общественности в своей душе и помочь в том же своему ближнему (14).

Одно спешит к существованию, другое спешит из него, и из того, что возникло, кое-что уже исчезло. Поток изменения постоянно обновляет мир, как непрестанное течение времени постоянно сообщает юность беспредельной вечности. Что могло бы стать для кого-нибудь предметом почитания в этом потоке бегущих явлений, ни на одном из которых нет возможности остановиться? Это было бы похоже на то, если бы кто-нибудь вздумал облюбовать одну из пролетающих птиц, а она уже скрылась из глаз. Такова же и жизнь каждого из нас — испарение крови и вдыхание воздуха. Ведь нет разницы между однократным забиранием и возвращением воздуха (что мы производим ежемгновенно) и возвращением самой способности дыхания, полученной тобой вчера или позавчера, при рождении, туда, откуда ты ее первоначально получил (15).

Ценно не выдыхание воздуха, имеющееся и у растений, и не вдыхание его, которым обладают и скоты, и звери, не способность получать извне представления и определяться стремлением, не стадная жизнь и не питание; все это ничем не лучше обратного выделения остатков пищи. Но что же, наконец, ценно? Выражение одобрения? Нет. Следовательно, и не выражение одобрения с помощью языков; ведь к этому-то именно и сводится то доброе имя, которое может дать толпа.

Итак, ты отрекся и от суетной славы. Что же остается ценного? Мне кажется, деятельность, согласная с присущим тебе строем, и верность ему, т. е. именно то, на что направлены и все занятия, и искусства. Ведь всякое искусство стремится к тому, чтобы его произведения соответствовали тому делу, для которого они были приготовлены: этого добивается и садовод, заботящийся о виноградной лозе, и укротитель коней, и собашник. А к чему стремятся воспитание и обучение? Это-то и ценно. И если в этом отношении все обстоит благополучно, то ты уже не будешь нуждаться ни в чем другом. Но ты не можешь отказаться

==306


и от многих других ценностей? В таком случае ты не будешь обладать ни свободой, ни самоудовлетворенностью, ни безмятежностью. Тебе по необходимости придется завидовать, ревновать, подозревать тех, которые способны отнять у тебя ценимые тобою вещи, и злоумышлять против тех, которые обладают ими. Вообще, ощущающий недостаток в чем-нибудь из них необходимо должен прийти в замешательство и начать хулить богов. Если же ты будешь бережно относиться к собственной душе и ценить ее, ты будешь удовлетворен самим собой, будешь ладить с людьми и соглашаться с богами, т. е. хвалить все, что они ниспошлют и назначат тебе (16).

Элементы несутся вверх, вниз и в круговорот. Движение же добродетели не следует ни одному из этих направлений, но есть нечто более божественное: оно идет вперед верным, хотя и не легко определимым путем (17).

Наши рекомендации