Ин­ди­ви­ду­аль­ность и бес­смер­тие

Все лю­ди зна­ют, что “все лю­ди смерт­ны”. Это зна­ние да­же ста­ло рас­хо­жим при­ме­ром логического сил­ло­гиз­ма. Но это не мешает людям мечтать, желать и надеяться на бессмертие. Всякая культура "знает" бессмертие и без него не мыслит ни свое, ни человеческое бытие. От­ку­да же это зна­ние о бес­смер­тии, ес­ли его ни­кто ре­аль­но не пе­ре­живал? Вряд ли оно может быть про­сто фан­та­зией, также как вряд ли является фантазией знание об Абсолюте, хотя все знают, что нет в жизни ничего абсолютного.

Что та­кое бес­смер­тие?

Во­прос ка­жет­ся пус­тым. Определенно яс­но, что бес­смер­тие - это ко­гда не уми­ра­ют, ко­гда нет смер­ти, ко­гда жи­вут веч­но. Но как толь­ко мы про­из­носим сло­во “веч­ность”, мы уже по­па­даем в по­ле не про­стой про­бле­мы, по по­во­ду ко­то­рой фи­ло­со­фия от Ге­рак­ли­та, Пла­то­на, Про­кла и Пло­ти­на до Вл. Соловьева, Гус­сер­ля, Вит­ген­штей­на и Хай­дег­ге­ра вы­ска­за­ла столько раз­ных ут­вер­жде­ний, а она и до сих пор от­кры­та для раз­мыш­ле­ний. Да и са­мо вы­ра­же­ние “бес­смер­тие - это жизнь, не знаю­щая смер­ти” со­всем не так про­сто, как ка­жет­ся. Возь­мем жизнь пус­тую и од­но­об­раз­ную, скла­ды­ваю­щую­ся из веч­но по­вто­ряю­щих­ся ме­ха­ни­че­ских дей­ст­вий и си­туа­ций, и пред­ста­вим ее “не знаю­щей смер­ти”. Оче­вид­но, что та­кая жизнь и бес­смер­тие не мо­гут сов­пасть. Бес­смер­тие и пус­то­та жиз­ни, как спра­вед­ли­во пи­сал Вл. Со­ловь­ев, со­вер­шен­но несовместимо[117]. Но и со­дер­жа­тель­ная зна­чи­мость жиз­ни са­ма по се­бе так­же не про­сто ас­со­ции­ру­ет­ся с бес­смер­ти­ем. “Мож­но ли пред­ста­вить се­бе Шек­спи­ра, бес­ко­неч­но со­чи­няю­ще­го свои дра­мы, или Нью­то­на, бес­ко­неч­но про­дол­жаю­ще­го изу­чать не­бес­ную ме­ха­ни­ку, не го­во­ря уже о не­ле­по­сти бес­ко­неч­но­го про­дол­же­ния та­кой дея­тель­но­сти, ка­кою про­сла­ви­лись Алек­сандр Ве­ли­кий или На­по­ле­он”, - пи­шет дальше Вл. Со­ловь­ев[118]. Зна­чит, бес­смер­тие не яв­ля­ет­ся про­стым бес­ко­неч­ным про­дол­же­ни­ем жиз­ни да­же в ее луч­ших про­яв­ле­ни­ях. Мо­но­тон­ное про­дол­же­ние жиз­ни в бес­ко­неч­ность, ее ко­ли­че­ст­вен­ное из­ме­ре­ние не мо­жет быть при­зна­но бес­смер­ти­ем. Бес­смер­тие это не бес­ко­неч­ное про­дол­же­ние жиз­ни, это не количественная ее характеристика, оно сво­им смыс­лом должно быть свя­за­но с качественными характеристиками жизни. Оно должно иметь качественное определение.

Бессмертие - это избавление от неизбежности смерти, а не бесконечное механическое продление существования. Бессмертие - это преодоление смерти. Что же может быть преодолением смерти? Что может избежать смерти? Что может быть абсолютно избавлено от неизбежности смерти?

Только небытие. У небытия нет смерти. Ибо если небытию может быть противопоставлена его смерть, то это не смерть, а рождение, становление бытия, жизнь. Радость рождения - смерть небытия. Но это никакая культура, никто и никогда не признавала и вряд ли признает за смерть. Значит, бессмертие с качественной точки зрения, это небытие. Но это означает, что его нет, так как небытия, согласно Пармениду, нет, раз оно небытие. А если небытие есть? Так ли уж прав первый метафизик? Оно есть, если у него найдется своя качественная определенность. Такой качественной определенностью небытия, дающей ему наличное существование, выступает отрицательность. Тогда, бессмертие - это отрицательность, или, по крайней мере, оно бытийствует в отрицательности.

И если мы найдем то, что в действительности существует через отрицательность, мы найдем то, что избавлено смерти.

Этим то в действительности выступает индивидуальность как таковая. Во-первых, потому, что индивидуальность заявляет о себе своим именем, которое означает не- делимое (лат.in-dividuus - неделимый). Во-вторых, индивидуальность, неповторимость, уникальность личности (именно в личности человека индивидуальность находит свое наиболее полное проявление, именно здесь она обнаруживается как таковая) существует, утверждается через отрицание обусловленности. Безусловность - неотъемлемая характеристика индивидуальности, более того, именно она является условием существования индивидуальности. Индивидуальность утверждается не по принципу декартовых координат, в которых то, что ищет определенности, должно быть отождествлено с данными параметрами, а по принципу дантовых координат, которые задают апофатическое пространство и в которых то, что ищет определенности, должно отделить себя от данных параметров. Апофатическое пространство дантовых координат требует личной активности человека, простейшей формой которой выступает воздержание (epoche) от принятия предлагаемых обстоятельствами ценностей и установок и определения самому своей позиции, как от героя Дантовой Комедии в Первой песне "Ада" требовалось избегнуть встречи с дикими зверями-символами прельщения и пороков, чтобы достичь вершины с сияющей звездой счастья. Пространство дантовых координат порождает индивидуальность, задавая в своем поле специфические modi operandi и их последовательность. Первый modus operandi - "Если не то, не то, тогда..." - ведет к осмыслению ценностного содержания бытия и овладению выбором ("Negito ergo valet" - "Настойчиво отрицаю, следовательно, значит"). "Нетствование" - обязательный этап и логически необходимая ступень в становлении всякой индивидуальности. Это проявляется и в капризах ребенка, и в обособлении отрочества, и в бунте юности, и в уходе-возвращении героев, о котором говорит А.Тойнби как условии становления новых культур[119], и в творческом переборе вариантов, которые совершает художник. Второй modus operandi - "Если А, то уж А" - утверждает бытие индивидуальности, требуя осмысления своего собственного бытия как своего и неповторимого, как бытия своего мира ("Affirmo ergo est" - "Утверждаю, следовательно, есть"). В этом случае она не "нетствует", а обнаруживает свою самодостаточность и самотождественность.

Тогда обнаруживается другая качественная определенность бессмертия - избегает смерти абсолютное бытие. Таким абсолютным бытием выступает индивидуальность как таковая. Индивидуальность тождественна бытию, она событие мира и со- бытие миру. Индивидуальность, по выражению М.Бахтина, обречена на "не-алиби в бытии", она может всегда сказать о себе "мое-не-алиби в бытии" - всегда присутствие[120]. Став событием мира, индивидуальность входит в него, что требует от нее третьего способа действия - "Теперь, когда..., то...". Этот третий modus operandi ("Actus a recentiori" - "Приведение в движение из настоящего") ставит индивидуальность перед временем, открывая ей ее единственное время - время ее настоящей жизни, время, в котором должно проявиться и прошлое (все прошлое!) и будущее (все будущее!). (Понятие а recentiori вводит польский философ Ю.Банька[121]).

Индивидуальность избегает смерти не потому, что ее материальный субстрат не исчезает (не умирает), а потому, что ее неповторимое и уникальное бытие ничем и никогда не может быть заменено. Пре­одо­ле­ние че­ло­ве­ком смер­ти, считает Вл. Со­ловь­ев, дос­ти­га­ет­ся на пу­ти ут­вер­жде­ния ин­ди­ви­ду­аль­но­сти как своей, так и дру­гой, ибо “без­ус­лов­ная ин­ди­ви­ду­аль­ность не мо­жет быть пре­хо­дя­щей, и не мо­жет быть пус­тою”[122]. Без­ус­лов­ность ин­ди­ви­ду­аль­но­сти вы­во­дит ее за гра­ни­цы ус­ло­вий, ко­то­рые все­гда пре­хо­дя­щи, и де­ла­ет ин­ди­ви­ду­аль­ность не­под­вла­ст­ной смер­ти.

Вся­кая кон­крет­ная ин­ди­ви­ду­аль­ность не­за­ме­ни­ма, но сте­пень раз­ви­то­сти ин­ди­ви­ду­аль­но­сти в лич­но­сти, а, сле­до­ва­тель­но, и уро­вень “не­за­ме­ни­мо­сти” лич­но­сти в бы­тии вряд ли мо­гут быть оди­на­ко­вы­ми. Ин­ди­ви­ду­аль­но­сти, как ска­зал бы Ско­во­ро­да, на­хо­дят­ся в “не­рав­ном ра­вен­ст­ве”, ко­гда раз­ные со­су­ды по объ­е­му ока­зы­ва­ют­ся оди­на­ко­во пол­ны­ми[123]. Бес­смер­тие ин­ди­ви­ду­аль­но­сти по­это­му про­яв­ля­ет­ся не толь­ко в том, что она из­бе­га­ет смер­ти, но и в том, что она ее пре­одо­ле­ва­ет, на­пол­няя свою жизнь не про­сто важ­ным со­дер­жа­ни­ем ка­ким бы оно ни бы­ло, а аб­со­лют­ным со­дер­жа­ни­ем, имею­щим не­пре­хо­дя­щее зна­че­ние.

Вл. Со­ловь­ев счи­тал, что аб­со­лют­ное со­дер­жа­ние и бес­ко­неч­ное зна­че­ние ин­ди­ви­ду­аль­ность по­лу­ча­ет как су­ще­ст­вую­щая в Бо­ге. Но здесь важ­на не са­ма ссыл­ка на Бо­га, а то, как по­ни­ма­ет фи­ло­соф су­ще­ст­во­ва­ние в Бо­ге. В фи­ло­со­фии все­един­ст­ва Вл. Со­ловь­е­ва Бог вы­сту­па­ет ис­ход­ной точ­кой все­един­ст­ва, в ко­то­рой все веч­но и не­раз­дель­но, все есть вме­сте и сра­зу, “все в од­ном”, это бы­тие все­един­ст­ва. “И ут­вер­ждать ка­кое-ни­будь ин­ди­ви­ду­аль­ное су­ще­ст­во в Бо­ге зна­чит ут­вер­ждать его не в его от­дель­но­сти, а во всем, или точ­нее - в един­ст­ве все­го”[124]. Ес­ли при­дать это­му ут­вер­жде­нию не ре­ли­ги­оз­ный смысл, это оз­на­ча­ет, что ин­ди­ви­ду­аль­ность от­кры­ва­ет­ся не как здесь су­ще­ст­вую­щее ма­те­ри­аль­но обо­соб­лен­ное яв­ле­ние, а как яв­ле­ние, объ­яв­ле­ние все­го су­ще­ст­вую­ще­го. Ин­ди­ви­ду­аль­ность по­то­му ин­ди­ви­ду­аль­ность, что в ней и че­рез нее от­кры­ва­ет­ся мир, яв­ля­ет­ся всеобщее, не раз­ру­шая, а пре­об­ра­жая эту дан­ную кон­крет­ную фор­му. “Ис­тин­ная ин­ди­ви­ду­аль­ность есть не­ко­то­рый оп­ре­де­лен­ный об­раз все­един­ст­ва, не­ко­то­рый спо­соб вос­при­ятия и ус­вое­ния се­бе все­го дру­го­го”[125].

Эти сло­ва рус­ско­го фи­ло­со­фа пол­но­стью, на мой взгляд, рас­кры­ва­ют тай­ну ин­ди­ви­ду­аль­но­сти как фор­мы су­ще­ст­во­ва­ния бес­смер­тия: ин­ди­ви­ду­аль­ность по­то­му не­со­вмес­ти­ма со смер­тью и пре­одо­ле­ва­ет ее, что уже не­сет в се­бе и небытие, и бы­тие, то­ж­де­ст­вен­на благодаря своему способу определения в жизни как пол­но­му, под­лин­но­му бы­тию так и отрицательности - небытию.

Идея бес­смер­тия в куль­ту­ре, ча­ще все­го про­ду­ци­руе­мая ре­ли­ги­ей, вы­рос­ла из про­ти­во­пос­тав­ле­ния жиз­ни и под­лин­но­го бы­тия и поэ­то­му не для всех куль­тур бы­ла ак­ту­аль­ной. Так эта идея бы­ла мар­ги­наль­ной для куль­ту­ры Про­све­ще­ния, по­ро­див­шей из­вест­ный сил­ло­гизм о смерт­но­сти лю­дей и че­ло­ве­ка. Со­вре­мен­ная куль­ту­ра, иду­щая на сме­ну куль­ту­ре Просвещения, куль­ту­ре “про­ек­та Мо­дер­на” (Ю.Хабермас), на­чи­на­ет ос­ваи­вать иной опыт пе­ре­жи­ва­ния жиз­ни, вре­ме­ни и бы­тия.

По­ни­ма­ние со­бы­тий­но­сти бы­тия от­кры­ва­ет че­ло­ве­ку зна­чи­мость на­стоя­ще­го, по­ро­ж­да­ет взгляд на мир и жизнь a recentiori, что де­ла­ет на­стоя­щее вре­ме­нем sub speciae entis (под знаком бытия)и бы­ти­ем sub speciae recentis (под знаком настоящего). То­гда от­кры­ва­ет­ся воз­мож­ность по­ни­ма­ния бес­смер­тия как ха­рак­те­ри­сти­ки на­стоя­щей, ин­ди­ви­ду­аль­ной жиз­ни, а не как бу­ду­ще­го ее про­дле­ния. Вве­де­ние в куль­ту­ру это­го но­во­го ви­де­ния мо­жет оказать су­ще­ст­вен­ное влия­ние на из­ме­не­ние ха­рак­те­ра пред­став­ле­ния че­ло­ве­ка о са­мом се­бе и сво­их от­но­ше­ни­ях с ми­ром, что и не­сет с со­бою куль­ту­ра по­стмо­дер­на.

1996 г.