О культуре чувства патриотизма: (украинский синдром)

Патриотизм, чувство патриотизма, воспитание патриотизма — всё это очень сложные, тонкие и в настоящее время чрезвычайно острые вопросы. Как для России, так и для всех постсоветских республик, особенно Украины. Имеются определённые трудности в определении некоторых авторских позиций по теме, учитывая тот факт, что я родился на Украине, в Украинской ССР, окончил МГУ им. М.В. Ломоносова, в 1975 году был распределён в Тюменский государственный университет, являюсь гражданином России и с тех же пор работаю и живу в городе Тюмени.

И всё-таки я постараюсь высказаться по данной проблематике, тем более что считаю себя обязанным тем или иным способом участвовать в процессе разрешения трудностей, которые сегодня имеются в Украине и в отношениях между Украиной и Россией. Надеюсь, я не буду способствовать обострению ни одного из вопросов, обсуждаемых мною в данном материале. Я скорее заинтересован в углублении именно научного, т.е., по возможности, максимально беспристрастного обсуждения проблематики патриотического воспитания. Насколько это возможно. Хотя полностью настроений и эмоций избежать просто невозможно. Более того, я оставляю за собой право давать те или иные, конечно же, субъективные, оценки тем или иным фактам, обстоятельствам, подходам, трактовкам.

Отмечу сразу, что буду рассуждать в духе своей статьи «Россия и разумно-преобразовательная природа человека», напечатанной в нескольких изданиях, в том числе, в материалах международной научной конференции в Запорожье, состоявшейся в марте текущего года [см. 2, с. 13-18].

Уже из названия статьи видно, что речь идёт, прежде всего, о самой России. Но, думаю, вопросы, поднятые в ней, относятся к любой республике бывшего СССР, в частности, к Украине, которая также ищет сегодня свою национальную идею, работает над проблемой своей идентичности. Понятно, что проблематика патриотического воспитания в свете вопросов, обсуждаемых в этой статье, должна занимать одно из самых первых мест.

Начну, однако, как бы издалека. Тем более что хотелось бы сделать акцент именно на культуре патриотического воспитания, взятого в аспекте патриотического чувства. На культуре патриотического чувства.

Всякая культура, всякое культурное качество, по нашему мнению, предполагает учёт ряда моментов. В одной из своих монографий я писал: «Мы исходим из понимания культуры вообще как специфически человеческого способа освоения действительности, представляющего собой целенаправленно созидательный, творческий процесс, вырастающий на определенной био-социальной материальной основе. Культура по своей сути есть образование духовное … В культуре в целом и в каждой ее подсистеме, элементе в частности можно выделить три основных компонента: 1) знания (номологический компонент), 2) навыки, умения, технологии в широком смысле (технологический компонент), 3) различные значимости чего-либо для человека (ценностный компонент)» [7, с. 89].

Всякое культурное качество как духовное образование, та же культура патриотического чувства предполагает, по нашему мнению, присутствие трёх основных компонентов: знаний, способов действий (технологий) и ценностей — того, что имеет для человека (субъекта) определённое значение. При этом именно ценности определяют то, каким образом будут использоваться, применяться как знания, так и способы действий. Хотя, конечно, знания и навыки и умения (технологии), которыми обладает тот или иной человек (субъект), оказывают, в свою очередь, огромное влияние на ценностный компонент культуры, на то, как те или иные ценности реально проявляют себя. В данном случае речь идёт о чувстве патриотизма, как культурном качестве, и о том, как в нём реализуются все три выше названные компонента. То есть, если мы хотим разобраться в природе феномена патриотизма, чувства патриотизма и воспитания (чувства) патриотизма, мы просто обязаны чётко себе представлять ряд позиций. Например, какие и в каком качестве здесь присутствуют знания, во-первых. Какие и каким образом применяются при этом навыки и умения (технологии), это – во-вторых. Наконец, в-третьих, какие цели (ценности) стремится при этом достичь тот или иной человек, группа людей, население страны в целом.

Патриотизм, патриотическое воспитание — это очень сложные, многообразные явления. В то же время, рассмотрение любой части этой проблематики предполагает учёт всей этой сложности и многообразия. Мы сознательно ограничили себя рассмотрением феномена чувства патриотизма, взятого именно как культурный феномен.

Начнём с некоторых почти школьных, академических определений. А именно определений понятий: «чувство», «патриотизм», «культура чувства». С тем, чтобы позднее хотя бы кратко рассмотреть вопрос о формировании (воспитании) чувства патриотизма и его проявлении в различных, в том числе весьма специфических ситуациях. Например, в ситуации очень сложных отношений современной Украины и России, стран, а главное, народов исторически очень близких, практически родственных (русские и украинцы). Но опять же, прежде чем прикасаться к очень болезненным областям, нужно обеспечить для этого максимально гуманные условия для осуществления подобных действий.

Итак, «чувство», точнее «социальное чувство», поскольку природа чувства как психофизического феномена нас здесь не интересует. В данном случае «чувство, а именно социальное чувство» нами трактуется как духовное образование, тесно связанное с основной родовой характеристикой человека — его разумом, его разумной способностью, его сознанием. В этом отношении чувство может быть охарактеризовано как «способность души испытывать удовольствие или неудовольствие, также само психическое состояние радости или страдания. Чувство представляет наряду с познанием и волей самостоятельный вид душевных явлений, … если проявления чувства наружу достигло высшего напряжения и выразилось в каком-либо акте, оно называется аффектом (гнев, страх и др.)» (1, с. 895). Чувство это — «Внутреннее психическое состояние человека, его душевное переживание; способность отозваться на жизненные впечатления … 4. Внутреннее волнение, душевный подъём, порыв … 5. Способность к особому восприятию явлений окружающей действительности, произведений искусства и т.п. … 6. Осознание своего отношения к другим, своей связи с ними, общественного положения и т.п. Ч. долга…» (4, с. 928). Чувство — «… в психологии, особый вид эмоциональных переживаний, носящих отчётливо выраженный предметный характер и отличающихся сравнительной устойчивостью. В этом смысле чувства связаны с представлением о некотором объекте — конкретном или обобщённом (например, чувство любви к человеку, к Родине)» (6, с. 776).

Все эти определения очень близки. Если же говорить о культуре чувств, то здесь следует обратить внимание на обязательное присутствие в них рациональных элементов — представлений, обобщения, т.е. понятий, понимания, осознания. То есть знаний. В этих определениях отмечается роль способов реализации чувств, особенно в связи с т.н. аффектами — актами деятельности. Налицо в них также оценочный компонент — «переживание; способность отозваться на жизненные впечатления». Здесь, фактически учитываются все три компонента всякого культурного образования, о которых говорится в нашей трактовке культуры.

Далее, ключевое понятие — патриотизм. Во всех уважаемых нами ведущих словарях это понятие определяется примерно одинаково. Патриотизм это — «(от греч. πατριώτης — соотечественник, πατρις — родина, отечество), любовь к отечеству, преданность ему, стремление своими действиями служить его интересам» … (6, с. 484). Это — «Любовь к родине, преданность своему отечеству, своему народу … Преданность, приверженность чему-либо» (4, с. 499). Это также — «любовь к отечеству, вытекающая из сознания солидарности интересов граждан данного государства или членов данной нации» (1, с. 457). Это — «[< гр. patris родина, отечество] — любовь к родине, преданность своему отечеству, своему народу» (3, с. 450). Кроме того, здесь, думается нужно учитывать и такие характеристики, как: патриотизм — «… одно из наиболее глубоких чувств, закреплённых веками и тысячелетиями обособленных отечеств» (Ленин В.И., ПСС, т. 37, с. 190) … (6, с. 484).

Но при этом также нужно учитывать и такие возможные характеристики патриотизма, чувства патриотизма, как, например, следующие: бывает т.н. «… квасной патриотизм. Восхваление всего своего, даже отсталых форм жизни и быта, и порицание всего чужого» (4, с. 499); бывает, что патриотизм «… по мере обострения … антагонизмов … смыкается с национализмом и шовинизмом …» (там же). Патриотизм может допускать «национальную ограниченность и национальный эгоизм, определяющие … отношение к отечеству и к другим народам» (там же). Что патриотизм, как сказано чуть выше, может превращаться в национализм, который есть не что иное, как «идеология и политика, а также психология в национальном вопросе … (которым - С.Х.) характерны идеи национального превосходства и национальной исключительности, получающие большее или меньшее развитие в зависимости от исторической обстановки, от взаимоотношений данной нации с другими …». Он нередко ведёт «к распространению националистических взглядов среди отсталых слоёв» населения (там же, с. 414).

Но нужно видеть и то, что «подлинный патриотизм несовместим ни с космополитизмом, ни с национализмом» (там же, 499). А также то, что истинный патриотизм «неразрывно связан с … интернационализмом», предполагает формирование общечеловеческих ценностей (там же).

Вывод — все мы нуждаемся в воспитании людей в духе органического сочетания патриотизма и интернационализма, в том числе своего рода планетарного патриотизма, гордости за принадлежность к человечеству на Земле. И такой патриотизм является одной из важнейших задач современных демократических обществ. Что же происходит на самом деле? А происходит нередко то, что нельзя назвать иначе, как культивированием национализма, культивированием чувства национализма. То есть, имеет место сознательное навязывание соответствующих представлений, сознательное навязывание соответствующих способов действий. Если взять Украину, то это — стрельба на майдане, в Харькове, в Мариуполе, сожжение людей в Одессе, действия фактически независимых от власти националистически ориентированных батальонов на Донбассе, непонятная ситуация со сбитым малоазийским пассажирским самолётом. И т.д. и т.п.

Кстати, не следует забывать и о таком классическом принципе воспитания, как следующий: воспитатель тоже должен быть воспитан. Вопрос: кто сегодня воспитывает чувство патриотизма, будь то в России, или в Украине, или в любой другой постсоветской республике, любой стране вообще. В тех же Соединённых Штатах. Кто эти воспитатели? И кто и что воспитывало самих этих воспитателей? Так ли уж здесь всё позитивно, да даже элементарно толерантно, как нас призывают мыслить представители Запада? И нет ли необходимости кое-что здесь существенно переосмыслить и изменить в своих подходах, как внутри России, так и в отношениях с зарубежными странами?

Поэтому обратимся к понятию собственно «воспитание». Воспитание, следуя тем же уважаемым словарям, это: «в широком смысле — воздействие на человека или на к.-н. другой организм как других людей, так и всех окружающих их условий, воздействие, способствующее развитию данного человека или вообще организма» (1, с. 219). Воспитать — значит «привить, внушить кому-либо какие-либо представления, чувства, развить навыки» (4, с. 93).

Воспитание, как я понимаю, это вторая, наряду с обучением, важнейшая функция образования. Функция, тесно связанная с обучением и неотрывная от обучения. Воспитание — это формирование самой личности человека как носителя культурного качества; т.е. носителя знаний, навыков и умений, и, наконец, ценностей. То есть, мы говорим о патриотическом воспитании как процессе формирования личности, обладающей гуманистически ориентированными знаниями, гуманистически ориентированными навыками и умениями (технологиями), наконец, гуманистически ориентированными ценностями.

Теперь та часть материала, которая будет касаться более конкретных вопросов, связанных с так называемой трансграничностью. А именно, с современной системой патриотического воспитания в Украине и в России; стратегиями патриотического воспитания, технологиями патриотического воспитания; наконец, с вопросами национальной безопасности. Попробую быть последовательным в применении вышеприведенных определений и принципов.

Трансграничные тенденции в современном мире. Они очевидны — всё более и более активное взаимодействие отдельных стран, регионов, групп стран. А значит всё более и более активное взаимное перемещение граждан различных стран. Это, кстати, связано с вопросами миграции, перемещения рабочей силы, переездов конкретных людей в те регионы, где они, просто, предпочитают жить. Это говорит о единстве сферы общечеловеческой жизни. Сегодня т.н. ойкумена для представителей всех стран и народов — весь мир. Понятно, что это предполагает определённую готовность людей принять те условия, которые имеют место там, где они хотели бы обосноваться. А это тесно связано с традиционными, привычными ценностями, представлениями, навыками людей. Это тенденция, связанная, я бы сказал ещё раз, с планетарным патриотизмом, удовлетворением от самой принадлежности к человеческому роду.

Здесь много острых вопросов. Имеют место диспропорции в направлениях миграции. Достаточно сказать, что на наших глазах зреет противоречие между Великобританией и Европейским Союзом как раз по вопросу миграционной политики островного государства и континентом. Для Украины и России это вопрос о рабочей миграции граждан Украины в Россию. На первый взгляд, здесь всё пока благополучно. Надеюсь, так будет и дальше. И не дай бог, чтобы острота нынешних отношений наших стран коснулась этой сферы. Не хочется даже думать о возможных последствиях в этом случае.

Система патриотического воспитания. Тем более, современная. Вещь очень сложная и таящая в себе много опасностей, в том числе для национальной безопасности стран. То, что новые подрастающие поколения нужно формировать определённым образом, в этом никто не сомневается. Понятно, что при этом формируются носители именно определённой национальной культуры, прежде всего. Стратегия, по определению, предполагает учёт неких основных, базовых интересов страны, нации, государства. Каковы они? Тем более что на разных этапах развития страны, нации, государства, могут иметь место очень разные, порой почти противоположные тактические подходы. Вопрос в необходимости гармонизации тактических задач и стратегического выбора страны в сфере формирования системы воспитания вообще и патриотического воспитания, в частности. Допустим, та же Украина выбирает в качестве стратегии формирования новых поколений своих граждан в духе ориентации на Европу, т.н. европейские ценности. Какова тактика в этом случае? В частности, какова тактика в отношении соседней России? Нужно ли обострять те или иные моменты этих отношений? Скажу прямо — не нужно. Если говорить о нашей культурной идентичности, то и Украина, кстати, во многом благодаря России, и Россия уже давно европейски ориентированные страны и народы. У нас европейские в своей основе знания. Мы используем европейские технологии, в чём-то просто принимая их, в чём-то пытаясь улучшать их. Наконец, у нас общие ценности — та же демократия, рынок, личность как высшая ценность. Да, последнее реализуется наиболее отличным от Западной Европы образом, в отличие от знаний и технологий. Но ведь у нас даже религии общие в своей основе! Христианство. Так в чём же дело? Где зарыта та самая собака, которая нас разводит? Да нигде. Просто Европа, образованная, продвинутая, пока не способна принять Россию в том виде, в котором она сегодня существует. Почему? Причины? Не готов сразу так вот об этом говорить. Пока констатирую сам факт. Почему она, вроде бы, согласна принять в своё лоно Украину, тоже вопрос. Вопрос для самих украинцев, прежде всего. Думайте. Что ждёт Украину в рамках т.н. большой Европы? Так ли уж там всё будет благодатно? А значит и о том, как формировать, воспитывать новые поколения украинцев. Факты говорят о том, что здесь очень много сложностей, перекосов, откровенных провалов, прежде всего для внутренней жизни самой Украины, экономической, прежде всего. То же во многом имеет место и в России. Значительная часть молодых людей, особенно в столице (до 25%) уже сейчас собирается выехать за границу. Насовсем. Это нам надо?

Стратегия воспитания новых поколений, патриотического воспитания в частности, непосредственно связана с проблемой формирования национальной идеи. Я часто привожу пример. В своё время М.В. Ломоносов совершил почти подвиг, чтобы вернуться из Европы в Россию. Он хотел жить и работать для своей страны. Он сам был носителем национальной идеи — идеи процветающей во всех отношениях России. Достаточно вспомнить его слова: «Богатства России будут прирастать Сибирью». Есть ли сегодня у России, у Украины идея, ради которой её молодые граждане захотят жить и трудиться дома, на своей земле, земле их предков, за которую очень и очень много сил было отдано предшествующими поколениями? Не уверен. В той же, упомянутой выше статье я рискнул сформулировать своё понимание такой идеи. Вот она: «Утверждается, что у России сегодня нет национальной идеи. Думается, таковая идея просто витает в воздухе: выжить, сохранить свою идентичность, выстроить страну в духе требований современной цивилизации; помочь другим странам и народам в решении глобальных и региональных проблем» (2, с. 18). Мне кажется, что нечто подобное должно лечь в основу национальной идеи любой постсоветской республики, той же Украины в частности.

Далее. Собственно патриотическое воспитание. Исходя из всех вышеприведенных определений патриотизма, считаю, что воспитание этого чувства должно являться необходимой частью общего воспитания. Причём такой, которая, только будет способствовать в реализации всех других его частей. То есть, способствовать получению высшего качества знания, развитию высокопрофессиональных навыков и умений; наконец, способствовать формированию в высшей степени гуманистических, прежде всего, общечеловеческих ценностей.

Что касается субъектов, а значит и объектов патриотического воспитания, то скажу следующее. Субъекты, т.е. те люди, группы людей, которые формируют подрастающие поколения — родители, учителя, преподаватели, да и все вообще представители старших поколений, должны чувствовать, нести на себе всю полноту ответственности за результаты своей воспитательной активности. Чтобы потом не выражать по поводу и без повода свои претензии к новым поколениям. Вот, мол, их такими сделали. Мы же сами их, молодых, такими и делаем.

Технологии патриотического воспитания. Не нравится мне это выражение. Что-то вроде технологии изготовления колбасы. Но ведь речь идёт далеко не о колбасе, сыре, масле, сале и проч. Сложнейший вопрос. Как раньше говорили, воспитывать человека, ребёнка нужно начинать, когда он помещается ещё поперёк лавки. И на протяжении всей последующей жизни. А что, взрослых людей не нужно воспитывать в духе патриотизма? А скорее — перевоспитывать. Самовоспитание — далеко не последний вид технологий патриотического воспитания. Мы с вами, взрослые люди, разве так уж и неуязвимы в этом вопросе? Откуда тогда берутся все эти проблемы национальной и всякой прочей безопасности в нашей жизни!

Мировой и отечественный опыт в делах патриотического воспитания. Да, конечно, нужно знакомиться с опытом других стран и народов, причём, во всех сферах жизни общества, налаживания общественной жизни. Вот сегодня Запад, США, прежде всего, пытаются прививать свой опыт организации общественной жизни всему миру. С тем или иным успехом. Возможно, что их формы организации государства, положения личности, гражданского общества действительно самые передовые, самые продвинутые. И что? Можно ли практически насильно прививать эти формы? Мы даже на опыте своих собственных детей знаем, что насильственные меры ни к чему хорошему не ведут, скорее, наоборот, приводят, как правило, к очень печальным последствиям. Что же говорить о целых странах и народах. Не зря в народе говорят — жить нужно своим умом.

Формирование гражданина и патриота. Вторая часть, думаю, излишня, так как формировать гражданина, если говорить конкретно, это и есть формирование патриота. Очень общий вопрос. Могу сказать по этому поводу только то, что гражданин — это человек, который уважает законы, традиции жизни своей страны. При этом он также осознаёт необходимость уважать законы и традиции любой другой страны, коль скоро они не несут той самой угрозы его стране, его народу, чему посвящена наша конференция.

Военно-патриотическое воспитание. А вот это уже крайне серьёзно. Одно дело научить молодого человека владеть оружием, тем более, современным, высокотехнологическим, нередко крайне разрушительным (в армии служат люди, возраст которых от 18-ти и до, примерно, если не брать высшие офицерские должности и звания, 30-35-ти лет), и другое — вбить ему в голову, впечатать, когда и как применять это оружие. Это же молодые люди. Сегодня по всем социологическим меркам, категория молодёжь ограничивается сверху именно 30-35-ю годами. И что, мы должны отдать в их руки решение судеб стран и народов? Думайте, господа.

Информационная безопасность и патриотическое воспитание. Очень сложный и острый вопрос для современного общества. Не случайно его и называют информационным обществом. Таковым оно стало буквально на наших глазах. При жизни двух-трёх последних поколений. Самое молодое поколение уже и не представляет себе жизни без всех достижений в области информационных технологий, прежде всего — интернета. Мне представляется, что интернет, как и всякая технология, имеет как положительное, гуманистическое качество, так и чревато очень даже тяжёлыми отрицательными последствиями. Чего сегодня больше, ещё предстоит выяснить. И речь идёт, прежде всего, именно об информационной стороне интернета. Информация — это далеко не то, что можно назвать знанием. Знание, любое, необходимо для жизни людей, стран, народов. Информация, конечно, может содержать в себе знание, но далеко не только знание. Здесь даёт себя знать одна из сторон нашей разумной способности, а именно, та, которая позволяет нам не только формировать правильные знания о действительности, но и создавать совершенно особые, в том числе оторванные от нашей реальной жизни представления. Те же традиционные религиозные представления не очень-то согласуются с данными науки. Но они имели место ещё до возникновения науки. В каком-то смысле наука приходит на смену и в развитие традиционных мифологических, религиозных представлений. Этим, кстати, можно объяснить своеобразное возрождение традиционных религий в современном обществе. Но разум современного человека способен творить новые фантастические представления, далёкие от своих предшественников, в виде представлений традиционных религий. Более того, наш разум, на уровне отдельных индивидов сегодня способен творить чрезвычайно разрушительные, и в то же время для определённой части людей очень привлекательные фантастические, далёкие от действительности представления. Всё было бы не так опасно, как и в прошлые эпохи, но интернет способен распространить такие представления, как эпидемия, на огромные массы, миллионы и миллионы потребителей, весьма некритических к содержанию подобных представлений. Что может вызвать соответствующую реальную активность. Отдельные примеры этого мы уже можем наблюдать сегодня. Завтра это может принять просто катастрофический характер. Думать, опять же, нужно думать, как укоротить этого информационного джина из интернетовской бутылки. Или как совладать с этим очередным ящиком Пандоры.

Преемственность поколений и патриотическое воспитание. Самый, на мой взгляд, острый вопрос сегодня. Поколения ведь тоже бывают разные, в том числе поколения отцов и дедов. Германия уже более полувека пытается преодолеть наследие отцов и дедов, поддавшихся фашистской заразе. И всё равно, нет-нет, нацизм даже в Германии даёт себя знать. Поэтому с преемственностью тоже нужно быть осторожными. Мы в России, очевидно, не хотели бы сохранять преемственность с теми, кто совершал в известное время массовые репрессии, хотя это тоже были наши предшественники, те же многие деды, прадеды современных молодых россиян. Помните, был анекдот: СССР при Сталине — трамвай. Половина сидят, половина трясутся?... Думать, и здесь, прежде всего, думать. В этом и состоит культура патриотического чувства самих воспитателей патриотизма.

Хотел бы завершить статью словами своего любимого философа И. Канта: «… образ мыслей народа … тем возвышеннее, чем большим опасностям он подвергался, сумев мужественно устоять; напротив, длительный мир способствует обычно господству торгового духа, а с ним и низкого корыстолюбия, трусости и изнеженности и принижает образ мысли народа» (2, с. 133).

Источники:

1. Брокгауз Ф.А. Иллюстрированный энциклопедический словарь: современная версия / Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. — М.: Эксмо, 2010. — 960 с. : ил. — (Российская императорская библиотека).

2. Кант И. Критика способности суждения. Пер. с нем. — М.: Искусство, 1994. — 367 с. — (История эстетики в памятниках и документах).

3. Современный словарь иностранных слов: Ок. 20 000 слов. — М.: Рус. яз., 1992. — 740 с.

4. Современный толковый словарь русского языка / Гл. ред. С.А. Кузнецов. — СПб.: «Норинт», 2005. — 960 с.

5. Соціальне прогнозування та проектування: модернізація політичної системи України. Матеріали Міжнародної наукової конференції 28 березня 2014 року. – Запоріжжя: ЗНУ, 2014. – 275 с.

6. Философский энциклопедический словарь/Гл. редакция: Л.Ф. Ильичёв, П.Н. Федосеев, С.М. Ковалёв, В.Г. Панов — М.: Сов. Энциклопедия, 1983. — 840 с.

7. Халин С.М. Метапознание: Некоторые фундаментальные проблемы. Тюмень: Мандр и Ка, 2005. — 144 с.

2014 г.

Вера, ее виды и роль в жизни человека

При обсуждении проблемы рациональности более всего внимание уделяется соотношению науки и религии, знания и веры. Научное познание возникает не сразу. Развитые формы религии также возникают далеко не сразу, более того, они продолжают эволюционировать и сегодня.

Только правильное понимание соотношения знания и веры дает ключ к правильному пониманию отношения познания и религии, религии и науки, наконец, науки и церкви как важнейших социальных институтов современного общества. Так, известное изречение Тертуллиана: «Верую, ибо абсурдно», чаще всего, трактуют как акт слепой веры. По нашему мнению, здесь присутствует и другое. Данное высказывание можно понимать и как эмоционально окрашенную констатацию вполне объективного факта отсутствия понимания действительности. Это изречение может быть понято как вполне рациональный элемент сознания и познания своего времени и места, подобно положению Сократа — «Я знаю, что ничего не знаю». Сама мысль здесь выражена словами, в понятиях веры и абсурда, которые, надо думать, были вовсе не абсурдными для Тертуллиана. Гегель говорил: «как бы ни заблуждалась религия, ей все-таки присуща истина, хотя и в искаженной форме» (1, с. 228).

Вера присуща человеку как психофизическому существу. Грубой ошибкой является сведение веры только к одному из ее видов, пусть даже в форме такого всеобъемлющего явления, как религия. Вера и религиозная вера — это существенно различные вещи, несводимые друг к другу. Вера как атрибут человека связана с функцией, направленной на преодоление человеком ситуаций неопределенности, неизвестности, непознанности. Во всяком акте веры, светской или религиозной, присутствует, с одной стороны, глубокое убеждение в собственном, субъективно-личностном существовании, что и отметил Декарт, в своем известном тезисе: «Мыслю, следовательно, существую», а с другой — вполне осознанная фиксация отсутствия необходимых сведений о чем-то важном. При этом, в зависимости от психофизических качеств людей, акт веры может характеризоваться как пассивной, так и активной интенцией. В целом людям свойственна преимущественно активная интенция веры. В противном случае они бы просто не выжили как биологический вид. С этим, кстати, согласны и богословы: «вера всегда есть дерзание, подразумевает отказ и обращение от старого и привычного образа мыслей и действий» (2, с. 42). Каждый акт веры в значительной степени есть всегда и акт рационального сознания, и даже самосознания. Вера есть основа любых наших убеждений, в том числе научных. Ученый, вступая в область новой, еще непознанной предметности, верит, убежден, что в ней он обнаружит, возможно, непривычные, но объективные закономерности, управляющие непознанными еще явлениями.

Религиозная вера также связана с неизвестным. Она и возникает как механизм овладения, приспособления человека к открывающейся его еще «детскому», «молодому» сознанию неизвестности окружающего мира и собственного внутреннего мира. Только позднее, развившись, религия начинает выполнять множество других — социальных функций. Религия — естественное выражение этапных особенностей антропогенеза. К сожалению, даже сегодня актуальны слова С.Н.Булгакова о том, что имеет место «поразительное невежество нашей интеллигенции в вопросах религии» (3, с. 34). Это, кстати, можно отнести как к той части нашей интеллигенции, которая ударилась в религиозность, так и к той, которая продолжает отстаивать позиции грубого, варварского атеизма.

Познание, как можно видеть из истории, вполне совместимо с религией. Как ни странно, но религия исторически сама постоянно расширяла сферу естественного, земного, вплоть до масштабов всей повседневной жизни человека. Сегодня религия, в лице современных теологов, готова признать естественность всей предметной сферы современной науки – Метагалактику! Но не следует забывать и другие положения: «Вера в Бога делает возможным фундаментальное доверие к действительности» (2, с. 36). Религия «есть защитная реакция природы против созданного умом представления о неизбежности смерти» (4, с. 140). Понятие бога – «совершенно необходимая психологическая функция иррациональной природы, которая вообще не имеет отношения к вопросу о существовании бога» (5, с. 112). Современные теологи отдают должное современной науке и науке вообще: «Надо сказать, — пишут некоторые из них, — что эмпиризм является действительно могучим средством познания мира. Все главные достижения науки и техники обязаны более всего именно опыту и эксперименту» (2, с. 15). Как писал Б.Рассел: «теологи осознали следствия нового учения (Дарвина — Авт.) быстрее, чем его сторонники» (6, с. 164).

Психологически вера – это интегратор всех духовных сил человека, как носителя культурного качества. Религиозная вера давала долгое время приемлемый синтез всех сторон жизни, включая познание. Величайшим изобретением людей стал социальный институт церкви, хотя она всегда была и остается сегодня наполненной многочисленными иллюзорными элементами. Эти последние с развитием знания, появлением все новых и новых типов познания, особенно научного, все больше и больше уступают место понятийным элементам, причем, внутри самой религии — в теологии — не в последнюю очередь. Достаточно вспомнить судьбы учений Платона и Аристотеля в схоластической традиции.

С религией, донаучными типами познания связан институт древних мудрецов. Они были носителями концентрированного рационального начала в этих типах познания. Современная философия и наука еще должны научиться быть столь же мудрыми, как традиционные формы сознания и познания, но научиться такой мудрости, которая бы учитывала вновь открытые наукой стороны внешнего и внутреннего бытия человека.

Рациональное вообще и рациональное в научном познании нередко противопоставляются духовности. Однако, то, что мы относим к «иррациональному», является ничем иным, как своеобразной формой выражения и попыткой первоначального освоения еще непознанных сторон действительности, включая само сознание.

Очевидные и теснейшие связи с познанием имеет такой традиционный культурно-исторический институт, как образование. Состояние сферы образования очень многое определяет и предопределяет в познании вообще и в научном познании в частности (см. 7). Образование дает первичную подготовку субъектам различных видов деятельности, в том числе профессиональным исследователям. По мнению многих представителей современной профессиональной науки, преподавательская деятельность активно содействует получению новых научных результатов. Академик, лауреат Нобелевской премии П.Л.Капица считал — «студенты лучше знают, шире знают вопросы физики, чем преподаватель. Преподаватель, как специалист, подходит узко, у него нет широкого подхода. У студентов гораздо шире подход. И когда студент беседует с преподавателем, преподаватель очень много узнает от студента» (8, с. 261).

Источники:

14. Гегель Г.В.Ф. Лекции по философии истории. – СПб., 1993.

15. О вере и нравственности по учению православной церкви. – Изд. моск. патриархии, 1991.

16. Вехи: Сборник статей о русской интеллигенции. – Свердловск, 1991.

17. Бергсон А. Два источника морали и религии. М., 1994.

18. Юнг К.Г. Собрание сочинений. – М., 1994.

19. Рассел Б. Почему я не христианин. – М., 1987.

20. Кун Т. Структура научных революций. – М., 1975.

21. Капица П.Л. Эксперимент. Теория. Практика. – М., 1981.

2010 г.

Товарищи. Коллеги.