Коммуникативность в науках об обществе и культуре: методологические следствия и императивы.
Конвенции (от лат. сonvention – соглашение) в познавательной деятельности отражают ее коммуникативный характер, являются следствием социокультурной природы научного познания. Конвенционализм - это направление в философском истолковании науки, согласно которому в основе математических и естественнонаучных теорий лежат произвольные соглашения (условности, определения, конвенции между учёными), выбор которых регулируется лишь соображениями удобства, целесообразности, «принципом экономии мышления» и т.п. Основоположником конвенционализма считается французский ученый А. Пуанкаре (1854—1912), развивший идеи конвенционализма в применении к физике и особенно к математике. Аксиоматизация ряда математических дисциплин, развитие неевклидовых геометрий, показавших, что одному и тому же пространству могут соответствовать различные, но эквивалентные друг другу геометрии, привели его к выводу, будто геометрия не имеет опытного происхождения и ничего не говорит о реальном мире. Критики конвенционализма видят его несостоятельность в отрицании им объективной основы конвенций в науке, в том, что он абстрагируется от содержательных аспектов научного знания. Хотя уже Пуанкаре в своих работах утверждал, чтоконвенция не есть произвол, и боролся с крайними формами конвенционализма.
С целью скорректировать такой крайний конвенционализм, и была выдвинута им и физиком Пьером Дюгемом (1861—1916) теория умеренного конвенционализма, плодотворность и влиятельность которой трудно отрицать. Пуанкаре изложил свою концепцию в двух известных сочинениях «Наука и гипотеза» (1902) и «Ценность науки» (1905).
Конвенциональный элемент в науке очевиден, но он ничуть не снижает объективный характер научных теорий. С точки зрения Пуанкаре, невозможно абсолютно все знать, но мы уже приступили и вынуждены действовать, а также случайно фиксировать правила этих действий. Набор правил и называется наукой. Таким же образом люди, желая поразвлечься, изобретают некоторые правила игры, например, в трик-трак, — игра, которая не хуже науки может опереться на всеобщий консенсус. В науке, как и в игре трик-трак, конечно, есть определенные правила действия. Правила игры — это произвольное соглашение, и мы могли бы принять противоположное соглашение, если бы оно не было хуже первого. Напротив, наука есть правило действия, которое оказывается успешным, в то время как противоположное правило не может быть успешным. Если научные рецепты обладают ценностью, то только потому, что мы знаем, что они эффективны, хотя бы в общем. Наука предвидит, и, поскольку предвидит, она может быть полезным правилом действия. Таким образом, получается, что только опыт может быть единственным источником истины.
Разумеется, в науке есть элементы соглашения, но и в основаниях науки, и в остальных частях ее строения они имеют весьма ограниченный характер. Главное, что факты не создаются ученым, в качестве грубого материала факты предсуществуют, а ученый только превращает эти грубые факты в «научные» в ходе их обработки, применяя определенные правила. Ученый активно вторгается, выбирая факты, достойные наблюдения. Изолированный факт не представляет ни малейшего интереса. Интерес появляется тогда, когда факт дает повод предполагать, что с его помощью можно найти и предсказать другие факты, или еще тогда, когда его верификация обещает подтверждение какого-либо закона. В таком отборе, в таком подходе к фактам и проявляется свобода ученого.
С другой стороны, нельзя не согласиться, что в качестве общих и хорошо подтвержденных законов ученые нередко выдвигают принципы настолько же прочно «откристаллизованные», насколько более неподдающиеся экспериментальному контролю. Тем не менее, очевидно, что внутри этих законов есть серия гипотез, которые — коль скоро они изобретены человеком — вполне поддаются эмпирической проверке. Стало быть, опять напрашивается вывод о том, что опыт остается единственным источником истины. Но роль конвенций при этом недооценивать нельзя.
Следующий этап в развитии конвенционализма связан с развитием математической логики в 30-х гг. ХХ столетия и особенно ярко выражен в ранних работах немецко-американского (австрийского) философа, логика Р. Карнапа и польского ученого К. Айдукевича. Карнап сформулировал, так называемый, принцип терпимости, согласно которому в основу каждой естественнонаучной теории можно положить любую систему аксиом и правил синтаксиса. Рудольф Карнап (1891-1970) - ведущий представитель Венского кружка и западной философии науки считал, что предметом философии науки является анализ структуры естественнонаучного знания с помощью аппарата математической логики. Теоретико-познавательные основы этого анализа у Карнапа первоначально были разработаны в рамках философии Венского кружка и представляли собой соединение эмпиризма с конвенционализмом. Эмпиризм концепции Карнапа выражается в принципе «эмпирического значения» научных понятий и утверждений, в редукции системы научных утверждений к первичным «протокольным предложениям», то есть записям непосредственного чувственного опыта субъекта, как пределу логического анализа по истинностным значениям. На этом, раннем этапе своего творчества, Карнап считал, что физический язык является основой языка науки. Поэтому к терминам физического языка должны быть сведены термины всех других конкретных наук, в том числе биологических и социальных. Затем он отказался от этого физикалистского тезиса в пользу «вещного языка», то есть того языка, который мы используем в повседневной жизни, говоря о наблюдаемых вещах, окружающих нас.
Конвенционализм Карнапа проявился в утверждении, что всякое конкретное предложение физикалистского системного языка может служить «протокольным предложением», не нуждающимся ни в каком подтверждении. То есть, критерием истинности научных утверждений является не верификация или сравнение с «чувственным опытом», а их взаимная согласованность (когерентность), непротиворечивость.
В дальнейшем Карнап отошел от узкой модели науки, сформулированной в рамках Венского кружка, и сделал предметом своего исследования не только формальный, но и смысловой аспект языка науки. Он разработал ряд моделей формализованного языка, способного выразить содержание научных теорий, сделав значительные открытия в области логической семантики и вероятностной логики. Ряд результатов, полученных Карнапом, был использован в исследованиях по кибернетике. Наиболее значимые работы Карнапа: «Логический синтаксис языка», «Проверяемость и значение», «Введение в философию науки». В последние годы жизни высказывался в пользу существования «ненаблюдаемых материальных объектов», то есть фактически полностью отказался от основных положений логического позитивизма.
Казимеж Айдукевич (1890 – 1963) развивал точку зрения «радикального конвенционализма», согласно которой изображение мира в науке зависит от выбора понятийного аппарата, причем в этом выборе мы свободны. Однако ни Карнап, ни Айдукевич в дальнейшем не смогли последовательно провести свою точку зрения и видоизменили свою концепцию. В настоящее время конвенционализм как самостоятельное философское течение в чистом виде не встречается, однако отдельные его элементы имеются во многих современных концепциях философии науки, особенно в тех, которые строятся в рамках неопозитивизма, прагматизма или операционализма.
Следовательно, можно сделать вывод о том, что конвенционализм — это глубокая и содержательная философия науки. Разделавшись с фетишистским мифом о «факте» и другими презумпциями позитивистского толка, он реабилитировал роль воображения в науке, показав динамичность научного знания. Особый его вклад состоит в прояснении связей между теорией и экспериментом.
Конвенции в социально-гуманитарном знании.Как и в естественных науках, в социально-гуманитарных науках широко представлены такие формы конвенций, как языковые, вообще знаковые системы, операциональные, измерительные приемы и единицы, логические правила, когнитивные стандарты в целом. Но в социальном познании принятие таких конвенций оборачивается трудноразрешимой проблемой перевода на язык математики качественных свойств и характеристик. Поэтому творческая активность исследователя, например, в эмпирической социологии существенно проявляется через широкое использование метода конвенций. Неопределенность и неоднозначность вводимых конвенций вызвана в значительной степени отсутствием разработанного понятийного аппарата перехода от теоретических конструктов к эмпирическому материалу, сложностью выработки единых измерительных стандартов.
Специфика и проблемы социально-гуманитарного познания, трудно поддающегося квантификации, введению математических методов, а также экспериментальной проверке, особенно ярко проявляются, когда исследователи обращаются к компьютерному моделированию. Возникает методологическое требование: необходимы постоянный критический анализ оснований гипотез, апробация входящих в них явных или неявных конвенций, сознательное преодоление тенденции к возведению содержания таких соглашений в ранг объективный законов.
Во многих работах современных исследователей, посвященных проблемам конвенционализма, говориться о том, что конвенции принимаются не всем научным сообществом, а лишь его элитарной частью. Отсюда проблема принятия и функционирования конвенций в условиях профессионального консенсуса или диссенсуса. Парадокс заключается в том, что при высоком уровне конвенциональности есть весьма незначительный консенсус, то есть существует много условно принятых и введенных понятий, определений, гипотез и т. д., но нет стабилизированного согласия относительно их понимания и интерпретации даже в рамках одной школы. Таким образом, можно сделать вывод о том, что в социально-гуманитарных науках следует всегда иметь в виду возможное несовпадение принятых конвенций и консенсуса.
Есть еще один момент, который необходимо иметь в виду, когда речь заходит о конвенциях в гуманитарных науках. В отличие от естествознания в социально-гуманитарном познании особенно актуальной является проблема индоктринации, то есть проблема целенаправленного распространения какой-либо политической, идеологической и т.д. идеи, доктрины, установки в научном сообществе. Эта проблема влечет за собой ряд других сложных вопросов. Она тесно связана с проблемой объективности результатов социально-гуманитарного познания, с проблемой моральной ответственности ученого за результаты своих научных исследований, за принятие определенных соглашений, конвенций. Поэтому в современной как западной, так и отечественной философии науки этим проблемам уделяется особое внимание.