Гегелевская логика как система изложения диалектического метода.

Свою диалектическую логику Гегель построил не на пустом месте. Он обобщил и переосмыслил весь предшествующий опыт исследований в области логики и сделал из этого свои выводы. Немалую роль в формировании логических идей Гегеля играли и логические воззрения Канта. Гегель подчеркивал, что в формировании его философских взглядов важную роль играли некоторые важные философские идеи и плодотворные догадки Канта. Гегель говорил, что он потому так часто принимает во внимание кантовскую философию, что «она все же составляет основу и исходный пункт новейшей немецкой философии». Гегель тщательно изучал Канта, переосмысливал со своих позиций его философские идеи, углубляя и совершенствуя их. Высоко оценивая эту сторону деятельности Гегеля, В. И. Ленин писал, что гегелевская критика Канта была направлена прежде всего на углубление, расширение, совершенствование понятий, на раскрытие их взаимосвязей и взаимопереходов. В борьбе против кантианства начала XX в. Ленин Пользовался гегелевской критикой Канта, ибо он понимал, что когда один идеалист критикует другого идеалиста, то от этого выигрывает только материализм.
Гегель исходил из того, что процесс познания, как и абсолютная идея, инобытием которой является природа, развивается диалектически. Он применил диалектику к процессу познания и вопреки Канту доказал познаваемость мира, возможность постижения истины.
Саму истину Гегель рассматривал диалектически. Он считал, что истина не есть что-то мертвое, застывшее, неподвижное. «Истина как таковая,— писал Гегель,— заключается по существу в процессе познания...». Она полна диалектических противоречий, которые являются условием познания истины, источником развития научных знаний. Формальное мышление, по Гегелю, не может не чувствовать диалектических противоречий в мышлении, но, руководствуясь законом противоречия формальной логики оно не принимает их во внимание и осуществляет абстрактное их отрицание.
Идея Гегеля о диалектически противоречивом характере познания, «о сознательном синтезе противоположностей в процессе познания оказалась исключительно плодотворной. Она позволила Гегелю угадать диалектику философских категорий конечного и бесконечного, единичного и общего, сущности и явления, случайности и необходимости и др.; она позволила представить анализ и синтез, индукцию и дедукцию не как находящиеся рядом друг с другом, а как взаимопроникающие противоположности, не существующие друг без друга».
Весьма интересны соображения Гегеля о такой стороне диалектической логики, как взаимосвязь и взаимозависимость диалектических категорий, их взаимопереход в процессе диалектического познания, мышления. Характеризуя эту сторону диалектической логики Гегеля, В. И. Ленин писал: «Видимо, и здесь главное для Гегеля наметить переходы. С известной точки зрения, при известных условиях всеобщее есть отдельное, отдельное есть всеобщее. Не только (1) связь, и связь неразрывная, всех понятий и суждений, но переходы одного в другое, и не только переходы, но и (3) тождество противоположностей — вот что для Гегеля главное. Но это лишь, „просвечивает сквозь туман изложения архи- “abstrus” К
Развивая диалектику процесса познания, Гегель пошел значительно дальше своих предшественников и по вопросу о роли практики в процессе познания, о субъективной стороне в познавательном процессе. «Чтобы узнать,— писал он,— что в вещах истинно, одного лишь внимания недостаточно — для этого необходима наша субъективная деятельность, преобразующая непосредственно существующее».
Характеризуя значение введения Гегелем практики в теорию познания, В. И. Ленин писал: «Для Гегеля действование, практика есть логическое „заключение*\ фигура логики. И это правда! Конечно, не в том смысле, что фигура логики инобытием своим имеет практику человека (= абсолютный идеализм), a viceversa: практика человека, миллиарды раз повторяясь, закрепляется в сознании человека фигурами логики».
Кант, как известно, высказал догадку о неразрывной связи логики с теорией познания, которая стала исходной в разработке гегелевского учения о тождестве логики и теории познания, о полном их совпадении. Для Гегеля нет логики отдельно от теории познания и нет теории познания отдельно от логики. Все гносеологические функции выполняет логика, и потому теория познания, по существу, снимается логикой, поглощается ею. Но у Гегеля логика совпадает также и с онтологией. Восприняв положение Канта об активности и самостоятельности разума, Гегель отвергает его положение о субъективном характере мышления, якобы совершенно не связанном с сущностью предметов. Дело в том, что предметом логики он считает мышление как таковое, мышление вообще, чистое, абсолютное, сверхчеловеческое мышление. Более того, логика, по определению немецкого мыслителя, представляет собой даже «изображение бога, каков он есть в своей вечной сущности до сотворения природы и какого бы то ни было конечного духа».
А если так, то мышление и познание, по представлению Гегеля, осуществляется не субъектом, а самим объектом. Точнее, субъект и объект познания у него совпадают. Познание есть самопознание объекта, самопознание абсолютной идеи. Мышление, познание, есть, по существу, основа всего духовного и материального. Поэтому грани между логикой и онтологией стираются. Логика как наука о мышлении сливается с онтологией, «с метафизикой, с наукой о вещах, постигаемых в мыслях, которые, как признавали раньше, выражают существенности вещей» Г
Но из этого непосредственно следует, что в системе Гегеля нет места для учения о познании как относительно самостоятельной теории, ее функции полностью выполняет логика. Тем самым Гегель как бы исключает из теории познания чувственную ее ступень. Правда, ратуя за познание предметов в их конкретной определенности, он не мог не признавать определенное значение чувственного познания как исходного начала в познавательном процессе, но в то же время полагал, что чувственность нельзя считать самостоятельным способом познания.
Созерцание вообще не включается Гегелем в логику, ибо оно отражает предмет в его непосредственном бытии со всеми его случайными, несущественными свойствами, сегокажимостью. Если бы мышление было простым слепком с восприятий, оно, по Гегелю, было бы абстрактным, бедным, ограниченным.
Несмотря на всю мистическую оболочку гегелевского понимания процесса познания, в нем ярко проявляется основная идея Гегеля о большом познавательном значении мышления по сравнению с чувственностью, о его неоспоримой способности приводить исследователя к получению подлинно объективного знания. Эту идею Гегеля В. И. Ленин называл правильной по существу. «Отрицать объективность понятий,— писал он,— объективность общего в отдельном и в особом, невозможно. Гегель много глубже, следовательно, чем Кант и другие, прослеживая отражение в движении понятий движения объективного мира». Более того, Ленин считал, что именно «здесь надо искать истинного смысла, значения и роли гегелевской Логики».
Несмотря на мистическое, фантастическое понимание Гегелем процесса мышления, он сумел раскрыть диалектический характер этого процесса. В. И. Ленин отмечал, что «итог и резюме, последнее слово и суть логики Геюля есть диалектический метод...». Заслуга Гегеля перед наукой, следовательно, состоит в том, что он впервые в систематической форме изложил основные законы и категории диалектики и доказал, что диалектику нельзя свести только к искусству спора, как это полагали до Гегеля, что борьба противоположностей происходит не только в процессе спора. Вся действительность, под которой Гегель понимал абсолютную идею, насыщена противоположностями, борьба между которыми является движущей силой ее развития. Диалектика, с его точки зрения, пронизывает и весь процесс познания, мышление человека. Поэтому диалектика, по Гегелю, является не только учением о развитии абсолютной идеи, но прежде всего учением о познании, о мышлении. В соответствии с этим философ выступал против отрыва логики от учения о бытии, против понимания форм мышления как только субъективных, не связанных по своему содержанию с окружающим миром.
Положив в основу всей своей философской системы идею тождества бытия и мышления, Гегель считал, что мышление не свойство особым образом организованной материи, как учит материализм, а нечто существующее объективно, независимо от человека, вне его. Это оторванное от человека и от природы вообще и абсолютизированное мышление, которое Гегель назвал «абсолютной идеей», составляет, по его мнению, духовную основу всех окружающих нас вещей, в том числе и самого человека. Так под наукообразной формой, под видом некоего «сверхприродного», «чистого» мышления Гегель протаскивал бога.
Объединение онтологии и гносеологии в одно учение целиком соответствовало гегелевской философской системе, ибо логическая идея, с точки зрения Гегеля, есть не более и не менее как «абсолютная субстанция как духа, так и природы, всеобщее, все проникающее собой». А это значит, что единство онтологии и гносеологии, по Гегелю, означает сведение той и другой к логике, к процессу логического самопознания абсолютной идеи.
Научные понятия определялись Гегелем не как узловые пункты познания человеком окружающего мира, а как основа его существования, ибо мышление и есть то, что существует реально и объективно; бытие и мышление тождественны. «Было бы превратно принимать,— писал он,— что сначала предметы образуют содержание наших представлений и что уже затем привходит наша субъективная деятельность, которая посредством вышеупомянутой операции абстрагирования и соединения того, что обще предметам, образует их понятия. Понятие, наоборот, есть истинно первое, и вещи суть то, что они суть, благодаря деятельности присущего им и открывающегося в них понятия» Г

Вот почему логика в гегелевской системе занимает центральное место в ряду других наук, которые рассматриваются лишь как прикладные науки. Гегелевскую философскую систему называют системой панлогизма.
Идеалистическое тождество бытия и мышления послужило для Гегеля основой всех его искусственных конструкций. Вместе с тем эта идея привела его ко многим плодотворным выводам, позволила осуществить аргументированную критику кантианского агностицизма, сформулировать идею единства исторического и логического в познании, обосновать систему категорий и т. п.
В частности, интересные мысли высказывал Гегель по вопросу о формах мышления. В отличие от формальной логики, которая рассматривала в качестве основных форм мышления лишь понятия, суждения, умозаключения и т. п., Гегель значительно расширил понятие форм мышления, включая в него все наиболее общие понятия, категории. В качестве важнейших форм мышления Гегель включил в логику все основные категории диалектики— единичное, общее, количество, качество, противоречие, сущность, причинность и т. п. Как известно, Кант тоже оперировал подобными категориями, но он рассматривал их как субъективные формы человеческого мышления. Гегель же решительно отвергает такое понимание диалектических' форм мышления, полагая, что они являются определениями самих вещей, независимо от того, как их трактуют люди. Здесь, хотя и в мистической форме, выражено объективное содержание логических форм и тем самым отвергнуто традиционное представление о том, что логика имеет дело лишь с одними субъективными формами мышления. Характерную особенность диалектической логики в противоположность логике формальной Гегель видел в том, что она рассматривает формы мышления как формы достижения истинного знания
Эту сторону учения Гегеля очень высоко оценивал В. И. Ленин. «Гегель,— писал он,— действительно доказал, что логические формы и законы не пустая оболочка, а отражение объективного мира. Вернее, не доказал, а гениально угадал». В этом состоит огромная заслуга Гегеля.
Однако содержательность форм мышления Гегель понимал по-своему. Он считал, что именно мышление и его развитие представляют собой содержание, «и притом такое интересное содержание, какое только вообще может существовать». Формы мышления сами являются своим содержанием, но их истинность раскрывается только в их неразрывной связи и взаимозависимости.
Таким образом, органическую связь форм мышления с материальной действительностью Гегель обосновывает их объективным существованием. В своей «Науке логики» он утверждал, что понятия, суждения и умозаключения, являясь основными формами мышления, существуют в самом объективном мире. В соответствии с этим Гегель подвергал критике прежнюю логику, которая, по его мнению, рассматривала формы мышления как чисто субъективные, присущие только мышлению II не имеющие ничего общего с бытием. Поэтому формальная логика занималась упорядочением логических форм, а их связь с содержанием мышления, как полагал философ, была чисто внешней.
Весьма плодотворной является также идея Гегеля о развитии понятий, суждений и умозаключений. «Различные выводы суждения должны рассматриваться не как стоящие рядом друг с другом, не как обладающие одинаковой ценностью, а, наоборот, как последовательный ряд ступеней, и различие между ними зависит от логического значения предиката». В этом же плане Гегель рассматривает и умозаключения, в развитии которых он тоже выделяет ряд ступеней.
Гегель, как и предшествующие логики, прекрасно понимал трудности, возникающие в процессе изучения закономерностей развития мышления, ибо здесь имеют дело с особым объектом познания, принципиально отличным от всех других познаваемых объектов: мышление должно познать самое себя, осуществить самопознание. Но это сделать невозможно, если мышление не выразить в 'каких-то внешних формах, чтобы затем на него можно было бы посмотреть со стороны. Другими словами, чтобы мышление стало пригодным к исследованию, чтобы его исследование стало возможным, необходимо мышление «опредметить».
Давно известно, что единственным средством «опредметить» мышление является либо практическая деятельность людей, либо заключение его в речевую оболочку. Мышление только тогда становится предметом исследования, когда оно материализуется, приобретает форму слов, терминов, предложений. Другими словами, мышление может быть объективировано через язык и благодаря языку. Гегель даже полагал, что язык — это отнюдь не единственная форма «опредмечивания» мышления. Как деятельная способность человека, мышление обнаруживается также и в виде целенаправленных, разумных поступков людей, в виде их деятельности по созданию «внешних вещей», в политических структурах и событиях и т. п. Вся унаследованная нами от прежних поколений людей материальная и духовная культура есть не что иное, как «опредмеченное» мышление этих людей. Это уже совершенно новая постановка вопроса, которая при правильном, материалистическом ее понимании является весьма важной и плодотворной.
Критикуя некоторые стороны трансцендентальной логики Канта, Гегель в то же время считал, что она в какой-то мере совпадает с созданной им диалектической логикой. То, что Гегель назвал объективной логикой, частью соответствует тому, что у Канта является трансцендентальной логикой. Однако логика Гегеля значительно отличается от логики Канта. Если трансцендентальная логика Канта представляет собой результат самодеятельности, самостоятельности разума, совершенно оторванного от материальной действительности, то логика Гегеля есть обобщенная история познания действительности, результат истории развития человечества и самой действительности.
В. И. Ленин весьма высоко оценил положение Гегеля о том, что логика есть обобщенный результат истории познания и даже истории развития действительности. При материалистическом истолковании оно должно быть положено в основу научного понимания сущности диалектической логики и теории познания.
Как и многие его предшественники, Гегель строит свою логику указывая на ограниченность и недостатки старой, формальной логики и подвергая ее серьезной критике. Эта гегелевская критика формальной логики послужила основанием для утверждения некоторых наших философов о том, что Гегель якобы вообще отбрасывает формальную логику, что он будто бы не видит в ней никаких положительных моментов и считает, что она способна принести только вред в научном познании.
На самом же деле это далеко не так. Гегель действительно весьма резко и отрицательно отзывался о формальной логике как единственной и всеобщей логике научного познания. В этом качестве он считал старую формальную логику логикой Догматизма, достойной презрения и насмешки. Формальная логика, отмечал Гегель, на протяжении веков и тысячелетий «столь же почиталась, сколь она теперь презирается» *.
Однако это не значит, что он отвергал ее полностью, Гегель высоко ценил заслуги Аристотеля, который подобно естествоиспытателю, описывающему виды животных и растений, описал формы мышления. Логику Аристотеля он считал естественной историей конечного мышления. «Одно лишь рассмотрение этих форм,— утверждал Гегель,— как познание разнообразных форм и оборотов этой деятельности, уже достаточно важно и интересно. Ибо сколь бы сухим и бессодержательным нам ни казалось перечисление различных видов суждений и умозаключений и их многообразных переплетений, как бы они также ни казались нам негодными для отыскания истины, все же мы не можем в противоположность этому выдвинуть какую-нибудь другую науку. Если считается достойным стремление познать бесчисленное множество животных, показать сто шестьдесят семь видов кукушек, из которых у одного иначе, чем у другого, образуется хохол на голове... или если признается важным в ученых произведениях по энтомологии открытие нового вида какого-нибудь насекомого, гадов, клопов и т. п., то нужно сказать, что важнее познакомиться с разнообразными видами движения мысли, чем с этими насекомыми».
Вместе с тем Гегель ограничил значение формальной логики, показал ее действительное место и роль в научном познании. Формальная логика, по его мнению, изучает рассудочную деятельность, которая необходима, но недостаточна для познания. Рассудок лишь момент, на котором нельзя останавливаться. Даже сам создатель рассудочной логики — Аристотель — мыслил не только по правилам и законам этой логики.
Совершенно верно заявляя, что принципы формальной логики сами по себе не могут обеспечить истинного познания, он вместе с тем утверждал, что «они вообще касаются лишь правильности познания, а не его истинности, хотя было бы несправедливо отрицать, что в познании есть такая область, где они должны обладать значимостью, и что вместе с тем они представляют собой существенный материал для мышления разума» *. Гегель не только указал на существование этой области, но определил ее границы.
Гегель даже считал, что содержание формальной логики должно войти в новую, диалектическую логику как часть первого отдела субъективной логики, где формальная логика должна получить свое обоснование и истолкование. Это в первую очередь относится к основным формам мышления, изучаемым формальной логикой (понятия, суждения, умозаключения).
Правда, основные законы мышления, рассматриваемые формальной логикой, особенно закон противоречия, Гегель, по существу, отвергал, поскольку они якобы перестают иметь какое бы то ни было значение в подлинном познании. Формальная логика, по Гегелю, отрицает связь, развитие и противоречие в мышлении даже там, где они выступают в иной форме. Ошибочность такого положения Гегеля становится очевидной, если, например, принять во внимание, что формальная логика рассматривает вовсе не те противоречия, которые имеет в виду Гегель. Она рассматривает только логические противоречия, возникающие в результате неправильного мышления, и изучает проблемы и способы их устранения. Диалектические же противоречия, о которых говорит Гегель, совершенно не входят в предмет исследования формальной логики. Не занимается формальная логика и проблемой развития, ибо это не входит в ее компетенцию.

С точки зрения тождества логики и теории познания Гегель рассматривал и вопрос о чувственном и логическом в познании. Гегель, как было показано, не отрицал вовсе значение чувственности как начальной ступени познания, но, по существу, он отрицал ее как способ познания. Только мышление, составляя основу всего сущего, составляет основу и всех духовных явлений, всего истинного в них. Познающее мышление, отправляясь от чувственности, затем отрицает его. Созерцание, по мнению Гегеля, потому не имеет существенного значения в логике, что оно выражает лишь явление, в котором предмет предстает в своем непосредственном бытии, со всем случайным и наносным, мешающим познанию. И только мышление способно дать подлинно научное, объективное знание о действительности.
Все это свидетельствует о том, что логика Гегеля, являясь крупнейшим шагом в создании диалектической логики, содержала в себе внутренние противоречия. Обосновывая новую логику как теорию познания, Гегель само познание рассматривал как объективный процесс развития мира, что неизбежно вело к неимоверному раздуванию объективной стороны познания. Приводя положение Гегеля о том, что «понятие в своей объективности есть сама сущая в себе и для себя вещь», В. И. Ленин писал:«=объективизм+мистика и измена развитию» *.
Но «несмотря на бесчисленные произвольные построения и фантастические выдумки, которые здесь выступают перед нами,— писал Ф. Энгельс,— несмотря на идеалистическую, на голову поставленную форму ее результата— единства мышления и бытия,— нельзя отрицать того, что эта философия доказала на множестве примеров, взятых из самых разнообразных областей, аналогию между процессами мышления и процессами природы и истории — и обратно — и господство одинаковых законов для всех этих процессов».
Что касается логических категорий, то Гегель считал, что это не просто общие понятия, изолированные друг от друга, не связанные между собой, а узловые пункты познания, органически связанные друг с другом в определенной системе, переходящие одна в другую, «текучие». Вскрывать развитие мышления, с точки зрения Гегеля, означает вскрывать теорию познания как исторически необходимый процесс истории познания и истории развития действительности. Логически стройная система категорий и составляет логику познания, а сами категории — опорные пункты познавательного процесса. Раскрывая эти мысли Гегеля, В. И. Ленин писал: «Перед человеком сеть явлений природы. Инстинктивный человек, дикарь, не выделяет себя из природы. Сознательный человек выделяет, категории суть ступеньки выделения, т. е. познания мира, узловые пункты в сети, помогающие познавать ее и овладевать ею» К «Моменты познания (= ,,идеи“) человеком природы — вот что такое категории логики».
Учение Гегеля о диалектическом развитии категорий имеет важное значение потому, что в нем мыслитель гениально угадал действительную диалектику развития предметов, явлений материального мира. Но именно потому, что это учение было построено на антинаучной, идеалистической основе, оно содержало непримиримые противоречия. Так, ценные положения Гегеля о том, что логика есть результат истории познания действительной истории развития человеческого общества и даже всей истории развития действительности, сочетаются с антинаучным и прямо противоположным положением о том, что логика — это не результат развития действительного мира, а его начало, что логика якобы определяет всю окружающую нас действительность, обусловливает ее движение, развитие.
Значительный вклад внес Гегель и в разработку проблемы методов научного познания. Он, хотя и на идеалистической основе, создал истинно философский, всеобщий диалектический метод, основанный не на каком- то частном методе, а на философском знании, на созданной им системе диалектических категорий. Это позволило ему в основном правильно определить место и роль других методов познания, применявшихся в конкретных науках, раскрыть их диалектическую связь и взаимозависимость. Индукция и дедукция, анализ и синтез, историческое и логическое и другие методы — это не самостоятельные, не изолированные друг от друга методы, а составные элементы системы методов познания. Важнейшее значение имеет, например, разработанное Гегелем положение о единстве исторического и логического в познании. Он исходил из того, что движение понятий, категорий и других абсолютизированных им абстракций, т. е. движение сознания, лежит в основе всех явлений природы и духовной жизни людей. Здесь, хотя и в извращенной, идеалистической форме, высказана весьма важная догадка о том, что процесс логического познания представляет собой обобщенный исторический процесс. Указывая на важность этого положения, В. И. Ленин в то же время отмечал, что эту мысль надо освободить от идеализма. Чтобы выразить действительное единство исторического и логического, необходимо гегелевскую формулировку «перевернуть: логика и теория познания должна быть выведена из „развития всей жизни природы и духа“» Г
В том же плане рассматриваются Гегелем и другие элементы диалектического метода. Так, характеризуя гегелевское понимание вопроса о единстве общего и отдельного, В. И. Ленин подчеркивал, что и здесь главное для Гегеля связь и переходы, «тождество противоположностей... Но это лишь „просвечивает*4 сквозь туман изложения...». Именно поэтому Гегелю не удалось разрешить проблему диалектического метода познания, хотя эта проблема впервые была поставлена правильно именно Гегелем. Основное противоречие гегелевской философии между созданным им прогрессивным диалектическим методом и реакционной, идеалистической философской системой породило и ряд противоречий внутри его диалектического метода. Так, сформулированный Гегелем принцип единства (тождества) диалектики, логики и теории познания должен означать, что любое человеческое знание не может быть абсолютным, исчерпывающим, окончательным, а представляет собой лишь ступень, этап в бесконечном процессе развития научных знаний. Диалектические же категории как категории познания, согласно этому принципу, также должны выражать определенные ступени, этапы на пути познания. Однако фактически, по Гегелю, процесс познания прерывается, заканчивается после того, как абсолютная идея завершает процесс самопознания.
Сам принцип единства (тождества) диалектики, логики и теории познания Гегель распространил только на философию, считая, что в конкретно-научном познании этот принцип не действует. Гегель вообще отрывал философию от конкретных наук и даже противопоставлял их друг другу, опять же противореча своему диалектическому методу. Он полагал, что только философское познание носит диалектический характер, ибо только философия осуществляет анализ понятий и изучает процесс диалектического мышления. Что же касается конкретных наук, то они будто бы недиалектичны по своей природе. Это положение Гегеля означает, что только философия дает подлинно истинные знания, а конкретные науки способны давать некие неполноценные, второстепенные знания и потому философия в системе научных знаний приобретает статус «науки наук».
Следует в заключение отметить, что в произведениях Гегеля не встречается самого термина «диалектическая логика», он был введен классиками марксизма-ленинизма. Однако все его труды в основном посвящены разработке логических проблем. Особенно это относится к «Науке логики», которая, по существу, и представляет собой попытку создать диалектическую логику. И она была создана Гегелем, но на идеалистической основе и в этом своем качестве явилась противоположностью материалистической диалектической логики, созданной классиками марксизма-ленинизма.
Но создавая свою диалектическую логику, К. Маркс, Ф. Энгельс и В. И. Ленин взяли у Гегеля все положительное и ценное, переработав его с диалектико-материалистических позиций и отбросив все мертвое, наносное, идеалистическое. «Я вообще стараюсь читать Гегеля материалистически,— писал В. И. Ленин.— Гегель есть поставленный на голову материализм... т. е. я выкидываю большей частью боженьку, абсолют, чистую идею...»'. Величайшую заслугу Гегеля Ф. Энгельс видел в том, «что он впервые представил весь природный, исторический и духовный мир в виде процесса, т. е. в беспрерывном движении, изменении, преобразовании и развитии и сделал попытку раскрыть внутреннюю связь этого движения и развития».
Идеалистическое истолкование Гегелем основных принципов и законов диалектики подверглось всесторонней критике К. Марксом. Вместе с тем он подчеркивал, что «мистификация, которую претерпела диалектика в руках Гегеля, отнюдь не помешала тому, что именно Гегель первый дал всеобъемлющее и сознательное изображение ее всеобщих форм движения. У Гегеля диалектика стоит на голове. Надо ее поставить на ноги, чтобы вскрыть под мистической оболочкой рациональное зерно».