Обобщающие формулы ясперса и хайдеггера

Лишь на основе развитых еще в свободной форме представлений о существовании теперь можно будет правильно понять те своеобразные формулы, при помощи которых экзистенциальные философы пытались в сжатом виде запечатлеть сущность человеческого бытия. Выявленное в самом начале положение дел состоит, в первую очередь, в невозможности любого содержательного утверждения, "что" же есть существование. С учетом этого имеются две различные возможности, которые фактически обе и реализованы. Можно либо отказаться от любой формулировки сущности существования и ограничиться развитым ранее методом приведения к переживанию существования, либо попытаться развивать новые понятийные средства, которые все же позволят иным способом привести эту доселе непостижимую сущность существования к ясной и просматриваемой понятийной форме. Первого пути с исключительной силой придерживается Ясперс: "я никогда не могу сказать о самом себе, что я такое есть, будто бы я представлял собой некое постоянство (II 5). "Экзистенциальная философия была бы тотчас утеряна, если бы она вновь поверила в то, что знает, что есть человек" (Sit. 146)[20]. Вследствие этого он требует ограничиться чисто "призывающими" ("appelierende") вопросами.

Хайдеггер, напротив, идет по второму пути. Он также исходит из того, что сущность существования не может быть установлена через содержательные характеристики определенного "что": "сущностное определение этого сущего (существования) не может совершаться при помощи характеристик предметного "что"" (SuZ. 12) (27). Однако теперь он ведет мышление дальше: если "что" существования и уклоняется от понятийного определения, то взамен этого можно было бы все-таки постичь существование в его "как". Он исходит из того, что имеющее силу для всех остальных сущих отношение между эссенцией и экзистенцией в случае с человеком в известной мере более не встречается а именно тогда, как обычно, эссенция и экзистенция, как уже упоминалось, являются остро разведенными меж собой бытийными моментами, причем экзистенция может добавляться или же не добавляться к определенной эссенции, человек, в плане его внутреннего ядра, выделяется тем, что в своем существе - стало быть, в своей эссенции - он есть экзистенция, существование: "Что-бытие (эссенция) данного сущего, насколько об этом вообще можно говорить, должна постигаться исходя из его бытия (экзистенция)" (SuZ. 42) (28), или еще выразительнее: ""Сущность" личного бытия состоит в его существовaнии"(SuZ.42)(29)[21].

Таким образом, в случае с человеком существование означает не реальное бытие некоторой сущности, которое оставалось бы для этой сущности внешним, но означает саму сущность человека. И наоборот, высказывание, что сущность человека заключается в его существовании, свидетельствует что эта сущность не может высказаться посредством определенных содержательных моментов (30), но в качестве "голого "что"" существования прорывает плоскость всех содержательных определений. Однако вместе с тем свое значение по сравнению с экзистенцией других вещей изменяет и само понятие существования. Оно обозначает теперь не просто факт действительного бытия, а тот характерный и потому требующий более точного определения способ бытия, который в его внутренней структуре может и должен еще быть обстоятельно разобран. "И потому выявляющиеся у этого сущего свойства суть не наличные "качества" так или иначе "выглядящего" сущего, но возможные для него способы быть, и не более того" (SuZ.42)(31).

ОТНОШЕНИЕ К САМОМУ СЕБЕ

Исходя из вышесказанного, теперь следует выявить бытийный способ существования в этом более точно определенном смысле. Всеобщие формальные фундаментальные определения здесь вновь присущи всей экзистенциальной философии. Первым таким всеобщим определением, посредством которого человеческое бытие вообще отличается от бытия внешних предметов, является способность относиться к самому себе. У Кьеркегора говорится примерно в том духе, что "Я человека" есть "отношение, которое относит себя к самому себе и в этом отношении-к-себе-самому относит себя к иному> (VIII 10) (32), где это "иное" подробно определяется затем в дальнейшем изложении как "Бог". И точно таким же образом формулирует Ясперс: "Существование есть то, что относит себя к самому себе и в этом - к своей трансценденции" (II 5), причем под трансценденцией он понимает постигаемое в экзистенциальном опыте абсолютное бытие, к которому человек устремлен вовне самого себя (33).

В сжатой формулировке отношения-себя-к-самому-себе сразу же угадывается фундаментальный момент, выявленный еще в проблеме "экзистенциального мыслителя", а именно что для существующего все сводится к самому его существованию, причем теперь становится ясно, что это существование должно браться не в смысле внешнего состояния, а в строгом смысле понятия экзистенциального существования. Однако любое отношение к самому себе, о чем еще будет необходимо сказать подробнее, одновременно всегда предполагает с неизбежностью отношение к иному. Подобное отношение к самому себе и к Другому прежде всего являлось бы еще всеобщим определением, которое могло бы иметь место в отношении любого живого субъекта и, соответственно, могло бы выдвигаться непосредственно в плоскости жизни философией жизни. Новое же, что по сравнению с этим добавляется в экзистенциальной философии, есть окончательная безусловность такого отношения, и потому то иное, к чему существование относится, в свою очередь, также заключается в чем-то безусловном, к чему человек устремлен вовне самого себя и что обозначено у Кьеркегора в качестве Бога, у Ясперса же более общим образом - в качестве трансценденции. Подобно тому как в плоскости естественной жизни одновременно с Я уже всегда полагается мир, точно так же и теперь в экзистенциальной плоскости в рамках такого же неделимого опыта одновременно с существованием полагается трансценденция. "Экзистенциальное существование постигает себя лишь в своей свободе, в то время как тем же самым актом оно воспринимает иное по отношению к себе" (III 4). "Экзистенциальное существование возможно лишь в отношении к трансценденции или же вообще никак" (III 6).

В этом же направление в свою очередь, указывает формула, вновь и вновь возникающая у Хайдеггера: "Личное бытие есть сущее, для которого в его бытии все сводится к нему же самому" (SuZ. 191, ср. 12,322 и т. д.) (34). Здесь еще более отчётливым образом, нежели чем в обособленно взятом отношении к самому себе, находит свое выражение предельная острота экзистенциальной проблемы, в то время как с другой стороны, в плане ограничения до "чистой" экзистенциальной философии, совершается сознательный отказ от любого варианта использования внешней человеку метафизической точки зрения. Отношение, в котором для человека все сводится к его собственному бытию, обозначается у Хайдеггера в ходе дальнейшего изложения как "забота" (die "Sorge") и помещается под этим названием в самый центр его разработок в качестве такого понятия, которое охватывает остальные фундаментальные структуры человеческого бытия. При этом под "заботой", что следовало бы подчеркнуть особенным образом во избежание недоразумений, понимается не подверженная тревоге и угнетенности жизненная конституция человека, но характеризуемая исключительно внешним образом формальная фундаментальная структура существования.

ТРАНСЦЕНДЕНЦИЯ

Впрочем, и при этом чисто имманентном рассмотрении Хайдеггер не может отказаться от отношения, обозначенного Ясперсом как "трансцендирование" (das "Transzendieren") и устремленного за пределы самого существования. Напротив, такое отношение необходимым образом укоренено в сущности самого экзистенциально-философского начинания, а потому вновь повторяется, лишь в другой трактовке, и у Хайдеггера: не в качестве (определяя столь же формальным образом) соотношения (35) с трансцендентным предметом, а в качестве предметно еще не определенной формы, в которой человеческое бытие устремлено за свои пределы. Поэтому и Хайдеггер может сказать, что существование по своей сущности есть трансценденция, только это обладает у него несколько иным значением, чем у Ясперса, и означает, что экзистенциальное существование должно постигаться в своей сущности не как в самом себе покоящееся и в самом себе предполагающее определение бытие (das Sein), но лишь как такое бытие, которое в "преодолении" (36) трансценденции устремлено за свои пределы к некоему иному, где это иное потом еще весьма многообразно подразделяется внутри себя: от пространственного бытия окружающего человека внешнего мира до собственных "волений" (die "Umwillen") самого человеческого бытия.

Эти мысли, помимо их особенного (и как такового более не подлежащего здесь рассмотрению) фундаментально-онтологического оформления у Хайдеггера, указывают на следующую лежащую в основе экзистенциальной философии всеобщую особенность. В самом себе может покоиться лишь некое содержательно определенное бытие, будучи имманентно замкнутым внутри себя. Если же экзистенциальное существование постигается не в содержательном "что" существования, а лишь в его "как", то это неизбежно обозначает подрыв любого имманентного истолкования и свидетельствует, что существование отныне может схватываться не как простое покоящееся в самом себе бытие, а лишь как отношение, устремленное за его пределы, как coотношение.

Бытие существования состоит в соотнесенности (das Bezogensein), причем не только в том плане, что к некоторому самодостаточному бытию затем могла бы быть задним числом привнесена также связь с чем-то другим, но исключительно в том строгом смысле, что бытие существования "есть" соотнесенность и ничего более.

Это, в качестве непосредственного жизненного опыта, по ту сторону любых философских размышлений, с предельной ясностью было постигнуто Рильке, у которого слово "соотношение возникает все вновь и вновь, тяготея к обозначению именно полного решимости человеческого бытия. В этом смысле он говорит о "ясном", "чистом", "настоящем соотношении", о "полном соотношение, которого человек должен "достичь" в своем бытии. Тем самым он хочет сказать, что человеческое бытие исполняется не в довольстве какой-либо свойственностью (37), а лишь в самоотдаче (selbstlose Hingabe) некоторой лежащей вне человека задаче, перед чисто объективным притязанием которой любое индивидуальное своеобразие лишается своего значения. Именно в этом смысле следует понимать требование Рильке: "низойди, поющий, хвалу возносящий, низойди лишь в чистую силу" (III 356) (38)[22]. Но затем эта "сила" тотчас получает еще одно дальнейшее определение, как "переступание", "переход" или же как "превышением "преодолением (39) любого личного бытия, понимаемого в качестве покоящегося в себе. Этот "переход" подчас равнозначен подчеркиваемому Хайдеггером понятию "трансценденция" (которому он, впрочем, и соответствует в дословном переводе). Но далее одновременно осуществляется подвижка к более глубокому значению перехода: посюсторонней жизни в смерть. К этому будет необходимо еще раз вернуться ниже. В данной связи, однако, следует привести и формулировку Ницше, что человек есть "мост, а не цель", "восхождение и нисхождение" (40)[23].

Наши рекомендации