Лев Гумилев – последний евразиец

В советском обществе начиная с конца 40-х годов эстафету евразийства подхватил известный русский историк Лев Николаевич Гумилев. В тех условиях и речи не могло идти о политическом евразийстве, хотя бы потому, что главные его теоретики были антикоммунистами и принадлежали к белому лагерю, всерьез обдумывая альтернативные модели власти в СССР.

Гумилев наследовал методологию евразийства, основные моменты этой философии истории. По его собственному признанию первым знакомством с евразийством стала для Гумилева книга калмыцкого евразийца Эренжена Хара-Давана «Чингисхан как полководец» *.

Познакомившись с евразийскими идеями, – позже он вступил в переписку с П.Н.Савицким, жившим в Праге, – Гумилев разработал оригинальную теорию «этногенеза», основанную на представлении об органической природе этноса. Основное внимание Гумилева было сосредоточено на пространствах Евразии, и особенно на культурах кочевых империй, в изучении которых Гумилев искал ключ к постижению более широких исторических закономерностей. Идеи Гумилева в основных своих моментах повторяют евразийскую мысль.

Во-первых, Гумилев исходит из идеи определяющего влияния ландшафта на культуру и политическую систему этноса. Это – географический детерминизм и цивилизационный подход, свойственные самой основе евразийского миропонимания. В частности, климатическими изменениями степной зоны Евразии Гумилев объясняет многие неясные элементы истории народов, населяющих этот регион.

Во-вторых, Гумилев настаивает на огромном позитивном вкладе туранских (монголо-тюркских) народов в русскую культуру и государственность. Вслед за евразийцами Гумилев показывает позитивную роль, которую сыграли монгольские завоевания для сохранения самобытности русской веры и русской культуры. Славянско-тюркский этнический симбиоз оценивается Гумилевым со знаком плюс. В то же время он относил влияние Европы к разряду отрицательных, подчеркивая отсутствие комплиментарности у русских с европейцами. – Славяне, подпавшие под влияние европейской культуры, утратили самобытность, а русские, выйдя из-под татар, напротив, стали мировым субъектом. «Наши предки великорусы, — писал Гумилев, — в XV-XVI-XVII веках смешивались легко и довольно быстро с татарами Волги, Дона, Оби и с бурятами, которые восприняли русскую культуру. Сами великорусы легко растворялись среди якутов, объякутивались и постоянно по-товарищески контактировали с казахами и калмыками. Женились, безболезненно уживались с монголами в Центральной Азии, равно как и монголы и тюрки в XIV-XVI веках легко сливались с русскими в Центральной России».

В-третьих, Гумилев сформулировал теорию «пассионарности», т.е. наличия в определенных поколениях особого типа, чья жизненная энергия намного превышает среднестатистический уровень и чьи действия резко повышают геополитический статус этноса, выводя его на новый качественный уровень. Теория «пассионарности» представляет собой развитие темы «евразийского отбора» и «идеократии», так как основным качеством «пассионария», по Гумилеву, является способность человека отказаться от материальных благ во имя определенного нравственного, общественного или религиозного идеала.

Наследие Гумилева является передаточным звеном от первой волны евразийства к неоевразийству. Сам себя Гумилев называл «последним евразийцем». В каком-то смысле это так и было. Его обширное творчество является завершением определенного цикла в становлении евразийской мысли.

Неоевразийство

К концу 80-х годов XX века в СССР сложилась именно та ситуация, которую прогнозировали евразийцы. В статье «Евразийцы и государство» Н.Н.Алексеев писал:

«Путем постепенной эволюции, как того желают и как это предполагают демократы, однопартийный коммунистический режим заменится многопартийным, в западном или полузападном смысле этого слово. Отколется оппозиция, будет легализован этот раскол (…) Советское государство превратится в нечто вроде того, что временами можно было наблюдать в Европе «второго сорта». (…) Спрашивается, каково должно быть наше отношение к принципу партийности в случае некоторой более или менее длительной стабилизации такого режима? (…) … с водворением названного режима для нас настанет момент, когда мы принуждены будем вступить в политическую борьбу как определенная политическая группировка среди других политических группировок. Тогда серьезно станет вопрос о превращении евразийства в политическую партию».

Фактически, так оно и вышло, только не в 30-е как надеялись евразийцы, а полвека спустя. Эстафету евразийцев 20-30-х годов в середине 80-х подхватили неоевразийцы.

Неоевразийцы сложились в сплоченную группу во второй половине 80-х. В отношении либеральной демократии и западнических реформ они заняли враждебную позицию, выступив в рядах «патриотической оппозиции», где большинством были оттесненные от власти коммунисты. С этого момента начинается новый этап истории евразийства – современный. Первые самостоятельные декларации евразийской группы в политическом ключе появились вскоре после смерти Льва Николаевича Гумилева. «Последний евразиец» не стал, увы, свидетелем политического возрождением мировоззрения, которому он отдал всю свою жизнь.

Неоевразийство теоретически опиралось на возрождение классических принципов этого движения на качественно новом историческом этапе, превращая эти принципы в основу идеологической, мировоззренческой и политической программы. Наследие евразийской классики было взято как мировоззренческое основание для идейной (политической) борьбы в пост-советский период как духовно-политическая платформа «интегрального патриотизма» (по ту сторону деления на «красных» и «белых»). Эта идеологическая, мировоззренческая и политическая актуализация принципиально отличает неоевразийство от трудов историков, занимавшихся евразийством как идейным и социально-политическим феноменом прошлого. «Археологией» и библиографией евразийства, а также развитием взглядов Льва Гумилева строго в рамках исторической науки занимались разные группы (Кожинов, Новикова, Сизямская, Шишкин, Ключников, Балашов и т.д.). Но активно и адресно взяли евразийство на вооружение единицы. Их-то и следует называть в строгом смысле «неоевразийцами».

Наши рекомендации