С 20 по 25 мая 1184 г. под покровительством Фридрих I Барбароссы около Майнца прошёл грандиозный рыцарский турнир.

Тон на нём впервые задавали миннезингеры.

Именно тогда над ними зажёгся ореол почитания и любви.

Немецкую поэзию ожидал небывалый подъём.

Миф говорит: Барбаросса не утонул в реке Селив, а уснул в потаённой пещере – его рыжая борода продолжает расти. Впечатляет! И сказочно, и поэтично.

Гений Фридриха II Гогенштауфена имел для своего развития прекрасные предпосылки.

II. ЕРЕТИК ИЛИ ФАНАТИК?

В сонете можно увидеть предвосхищение знаменитой гегелевской триады.

Тезис – антитезис – синтез!

Этим великим алгоритмом и впрямь зачастую направляется похожее на чудо самостановление сонета. Выросший на диалогической основе, он воистину диалектичен – и это ему имманентно, получается спонтанно, идёт изнутри.

Контрасты – коллизии – противоречия: это естественно для сонета.

Организующей пружиной στέφανοσ нередко является антиномия.

В эпоху Фридриха II Гогенштауфена этого понятия ещё не существовало. Но сам феномен был известен с древних времён. Философия говорила о нём в иных терминах.

Мир-антиномия!

Эпоха-антиномия!

Судьба-антиномия!

Это законные сопряжения смыслов. Бытие без антиномических напряжений давно бы схлынуло в небытие.

О Фридрихе II Гогенштауфене мы вправе сказать так: он был персонификацией четвёртой антиномии И. Канта – колебался между приятием Бога и отрицанием его.

Быть может, нет более резкого перепада смыслов, чем этот: в тезисе мы видим Фридриха II Гогенштауфена как еретика, который трижды отлучался от церкви – в антитезисе перед нами предстаёт фанатик, первым предложивший сжигать вероотступников на костре.

Помните Иоахима Флорского (1132 – 1202)?

Того, который дал ошеломительное истолкование догмата Святой Троицы, отождествив её ипостаси с вехами исторического процесса?

Это был носитель эсхатологического сознания.

Когда Генрих VI спросил его о будущем новорождённого наследника, то получил такой ответ: «О, король! Мальчик твой разрушитель и сын погибели. Увы, Господи! Он разорит землю и будет угнетать святых Всевышнего».

Могло ли это пророчество исподволь повлиять на судьбу Фридриха II Гогенштауфена?

Палермо – и Рим: между ними выросла пропасть.

В Ватикане были убеждены: автором скандального памфлета «Три обманщика» – имеются в виду основатели мировых авраамических религий Моисей, Христос и Мухаммад – является не кто иной как сам император Священной Римской империи. Он же король Сицилии – Фридрих II Гогенштауфен.

Ничего себе инвектива!

И ведь в чей адрес?

Тем не менее – в пику тяжким обвинениям – история имеет ошеломительный контрдовод: именно Фридрих II Гогенштауфен – он самый – пятнадцать лет имел под своей рукой то, что оружием хотели взять воинственные рыцари.

Весь Иерусалим – кроме Храмовой горы; дорога от Яффы до Святого Города; бесконечно дорогие для христианского сознания Назарет и Вифлеем – всё это спокойно и мирно перешло во владения Священной Римской империи.

Это было: не встречая сопротивления, Фридрих II Гогенштауфен вступает в Иерусалим – входит в храм Воскресения Христова – самолично, без участия Папы возлагает на себя корону.

Среди мозаик Палермо мы можем встретить схожий сюжет. В греческой церкви Марторана из смальты выложено изображение деда нашего героя, Рожера II – его коронацию осуществляет Спаситель.

Что изменилось?

Есть такое понятие: гогенштауфенский ренессанс.

Изменение, которое мы фиксируем – типично ренессансное: человек присваивает себе божественные функции. Для мировоззрения Фридриха II Гогенштауфена характерен возрожденческий антропоцентризм.

Почему король Сицилии так легко стал ещё и королём Иерусалима?

Не последнюю роль тут сыграло полиглотство Фридриха II Гогенштауфена. Среди девяти языков, которыми он свободно владел, был и арабский. Забегая вперёд, скажем о том, что король считал себя перипатетиком. Аристотеля он читал по-арабски.

В определённом смысле Фридрих II Гогенштауфен являлся семитофилом. В его кругу доминировали арабские и еврейские интеллектуалы.

Абсолютная веротерпимость!

Возможно, Фридрих II Гогенштауфен – самый толерантный властитель в истории человечества.

Тесная дружба связывала короля Сицилии и султана Египта.

Власть Малик аль-Камиля тогда номинально распространялась и на Святую землю. Однако реальное влияние там имели его младшие братья – под их твёрдым началом находилась Сирия. Велись такие переговоры: Фридрих II Гогенштауфен оказывает султану поддержку в тяжбе с братьями – Малик аль-Камиль, в перспективе стать властелином Сирии, передаёт ему Иерусалим.

Вот какое письмо получили в Каире из Сицилии: «В конце концов, разве Иерусалим не является колыбелью христианской веры? Разве вы не повредили его? Теперь он в упадке и в полной нищете. Поэтому, пожалуйста, передай Мне его, дабы Я мог высоко поднять голову среди королей Запада! Сразу отказываюсь от всех выгод, которые Я мог бы извлечь из этого».

Наши рекомендации