Проблема свободы в философии Н.Бердяева.

Проблема свободы развивается Бердяевым со времени перехода его на позиции «богоискательства». Эти взгляды получили развернутое выражение в работе «Философия свободы» (1911 г.). В ней был раскрыт исходный для его философии принцип: «Свобода, прежде всего свобода - вот душа христианской философии и вот что не дается никакой другой отвлеченной и рационалистической философией». [1, с. 36]

Свобода - главная идея Бердяева. В ее развитии он осмысливает вопросы, почему человек, по своей природе свободное и творческое существо, так неумело пользуется этими дарами Всевышнего, почему в истории осуществляется совсем не то, что задумывалось человеком, почему свои знания и умения человек обращает во зло себе, на угнетение себе подобных, почему одинок талант, трагична судьба гения и торжествует посредственность, почему человек рожден быть свободным, а между тем всегда и везде вынужден быть в оковах. Свобода безосновна, она не втянута в причины отношений, которым подчинено бытие. Бердяев отмечал, что свобода является обязательным условием в творчестве. Но с другой стороны великий творческий акт нуждается в материи, потому, как он совершается не в пустоте. Но творчество человека не может определяться только материалом, в нём есть нечто, не подчиняющееся мировым законам. Это и есть элемент свободы. Любую проблему он рассматривает через призму своих представлений о свободе, только затем включая ее в состав своего философствования.

Философ убежден в самоочевидности свободы человека. То, что человек осознает мир, говорит о свободе от мира. Человек может познать свет, смысл, свободу потому, что в нем самом есть свет, смысл, свобода. И даже когда человек признает себя лишь созданием мировой среды и целиком от нее зависит, он возвышается над ней и обнаруживает в себе начало высшее, чем мировая деятельность, обличает в себе пришельца из другого мира и иного плана мира. Свобода Бердяева - это свобода духа человека, его сознания и самосознания. У него свобода выступает не как форма действия, а скорее как свобода воли. «Свобода есть динамика и может быть понята лишь динамически. И приближает нас к тайне свободы, ее внутренней диалектики». [1, с. 32] Свобода неразрывно связана с творчеством. Человек стремится выйти из «мира» призрачного бытия, освободить свой дух из этого плена, «выйти из рабства в свободу, из вражды «мира» в космическую любовь». Преодолеть этот путь человек способен благодаря творчеству, способностью к которому он одарен, поскольку природа человека есть образ и подобие Бога - Творца.

Бердяев различает три вида свободы: первичную иррациональную свободу, т. е. произвольность; рациональную свободу, т. е. исполнение морального долга; и, наконец, свободу, проникнутую любовью Бога. Человеческая иррациональная свобода коренится в «ничто», из которого Бог сотворил мир. Это «ничто» не есть пустота; это первичный принцип, предшествующий Богу и миру и не содержащий никакой дифференциации, т. е. никакого деления на какое-либо число определенных элементов. Эту концепцию Бердяев заимствовал от Якова Бёме (немецкий философ - мистик, 1575 - 1624), который обозначал этот первичный принцип термином Ungrund (лишенный основания, первичный хаос). По мнению Бердяева, Ungrund Бёме совпадает с концепцией о «Божественном Ничто» в отрицательной теологии Дионисия Ареопагита и с учением Мейстера Экегарта (1260 - 1327), проводившего различие между Gottheit (Божество) и Gott (Бог).

Бердяев пишет: «Из божественного Ничто, или из Ungrund, рождается Святая Троица, Бог - Творец». [3, с. 2] Сотворение мира Богом - Творцом есть вторичный акт. С этой точки зрения, можно сказать, что свобода не создается Богом. Противоположность между Богом-Творцом и свободой является вторичной; в первобытном обряде божественного Ничто эта противоположность выходит за пределы, так как и Бог и свобода выступают из Ungrund. Бог - создатель не может быть ответственным за свободу, которая породила зло. Человек есть детище Бога свободы - ничто, небытия. Меоническая свобода согласуется с божественным актом творения; небытие свободно приемлет бытие. Отсюда следует, что Бог не обладает властью над свободой, которая им не создается. Бог - создатель является всемогущим над бытием, над сотворенным миром, но у него нет власти над небытием, над несотворенной свободой. Эта свобода первична по отношению к добру и злу, она обусловливает возможность как добра, так и зла. С точки зрения Бердяева, действия какого-либо существа, обладающего свободной волей, не может предвидеть даже Бог, поскольку эти действия всецело свободны.

Бердяев отвергает всемогущество и всеведение Бога и утверждает, что Бог не творит воли существ вселенной, которые возникают из Ungrund, а просто помогает тому, чтобы воля становилась добром. К этому выводу он пришел благодаря своему убеждению в том, что свобода не может быть создана и что если бы это было так, то Бог был бы ответственным за вселенское зло. Тогда, как думает Бердяев, теодицея была бы невозможной. Зло появляется тогда, когда иррациональная свобода приводит к нарушению божественной иерархии бытия и к отпадению от Бога из-за гордыни духа, желающего поставить себя на место Бога.

В результате это приводит к распаду в сфере материального и естественного бытия и к рабству вместо свободы. Но в конечном итоге, происхождение зла остается величайшей и трудно объяснимой тайной. Вторая свобода - это рациональная свобода, которая состоит в подчинении моральному закону и ведет к обязательной добродетели, т. е. снова к рабству. Выход из этой трагедии может быть только трагическим и сверхъестественным. «Миф о грехопадении говорит о бессилии Создателя отвратить зло, вытекающее из свободы, которую Он не создавал. Затем наступает Божественный второй акт по отношению к миру и человеку: Бог появляется в аспекте не Творца, а Искупителя и Спасителя, в аспекте страдающего Бога, берущего на себя все грехи мира. Бог в аспекте Бога-Сына нисходит в первичный хаос, в Ungrund, в пучину свободы, из которой появляется зло, так же как и всякого рода добро». [3, с. 2] Бог - Сын «проявляет себя не в силе, а в жертве. Божественная жертва, Божественное самораспятие на кресте должны покорить порочную меоническую свободу путем просвещения ее извнутри, без насилия над ней и не отвергая созданного мира свободы». [5, с. 361]

Можно сделать вывод, что в своей метафизике свободы Бердяев действительно оставался «одиноким» мыслителем (его собственное признание). «Нужно выбирать между двумя философиями - философией, признающей примат бытия над свободой, и философией, признающей примат свободы над бытием, - настаивал философ. - Этот выбор не может определяться одним лишь мышлением, он определяется целостным духом, т.е. и волей. Персонализм должен признать примат свободы над бытием. Философия примата бытия есть философия безличности. Система онтологии, признающая абсолютный примат бытия, есть система детерминизма. Она выводит свободу из бытия… Но свобода невыводима из бытия, свобода вкоренена в ничто, в бездонности, в небытие, если употреблять онтологическую терминологию. Свобода безосновна, не определена и не порождена бытием». [2, с. 65] Сделав свой «целостный» (продиктованный преимущественно интуицией и волей) выбор в пользу свободы, Бердяев оказался едва ли не один на один со всей европейской философской традицией. Сама по себе переоценка ценностей - явление в истории философии совершенно нормальное и даже органичное. Но Бердяев, естественно далекий от какого бы то ни было гносеологизма, отказался следовать и иным путем - путем онтологии. Точнее, он свел последнюю исключительно к идее «безосновной свободы». Критикуя современный ему «онтологизм», русский мыслитель упрекал, в частности, Хайдеггера и «талантливого молодого философа» Сартра в том, что те, хотя и принципиально различным образом, признали «примат бытия» и, соответственно, отреклись от свободы. [4, с. 47]