Трансцендентальный идеализм и метод феноменологической редукции Гуссерля.
Ступени феноменологической редукции.Метод редукции должен, по замыслу Гуссерля, иметь несколько ступеней. Если привести к единому знаменателю различные варианты изложения метода редукции, имеющиеся в произведениях философа, можно говорить о трех ступенях.
1. Эпохе. У последователей скептика Пиррона термин «эпохе» означал «воздержание от суждения», здесь — воздержание от приписывания бытия внешним объектам. Бытие должно быть «выведено за скобки». «Вывести бытие за скобки» — значит, не отрицая, просто отвлечься от него и рассуждать так, как если бы мир был только содержанием моего сознания. Это позволит феноменологу, по замыслу Гуссерля, освободиться от всякого практического интереса и занять позицию незаинтересованного наблюдателя.
К чему мы приходим в результате эпохе? В содержании нашего сознания ничего не меняется, меняется лишь наше отношение к этому содержанию. Теоретическая установка не связана напрямую с практической: астроном исходит из теоретической установки лишь в своих научных занятиях, но, идя по земле, он так же, как все люди, должен полагаться на то, что земля под его ногами покоится.
Весь наш опыт предстает теперь как содержание сознания, т. е., все предметы нашего опыта рассматриваются не как «вещи в себе», а как смыслы для субъекта; не существует «смыслов в себе», которые не были бы смыслами для какого-нибудь сознания. «...Никак нельзя позволять, чтобы нас вводили в заблуждение рассуждения о том, что вещь трансцендентна сознанию или же что она есть «бытие в себе»» (2: 4 — 5).
Тем самым феноменологическое исследование переходит от вопросов бытия — к смыслу. «Реальность» вещей естественной установки становится далекой и не затрагивает сознание феноменолога. «Между сознанием и реальностью поистине зияет пропасть смысла» (2:11).
2. Трансцендентальная редукция. Здесь мы всю жизнь сознания рассматриваем как целостную, когда каждый интенциональный акт вступает в синтез со всем предыдущим содержанием сознания («универсальный синтез»). При таком рассмотрении оказывается возможным «взять в скобки» не только бытие внешнего мира, но и меня самого как эмпирического субъекта.
Сознание теперь должно рассматриваться как абсолютное сознание — замкнутая самодовлеющая сфера, лишенная отношения к чему-либо «вне сознания»: «Сознание, если рассматривать его в чистоте, должно признаваться замкнутой в себе взаимосвязью бытия, а именно взаимосвязью абсолютного бытия, такой, в которую ничто не может проникнуть и изнутри которой ничто не может выскользнуть» (2: 11). Когда сознание исследователя освободилось от скованности практическими интересами и навязанными ими предрассудками, тогда открывается широкое поле для исследования — поле «трансцендентального опыта», рефлексии, в которой субъект имеет дело исключительно с фактами сознания.
Субъектом трансцендентального опыта может быть только трансцендентальный субъект — он открывается в итоге всей феноменологической работы, как общий смысловой центр всей жизни сознания. По Гуссерлю, такой центр необходимо должен мыслиться как «Я-полюс» «я-актов».
Феноменологический метод. Гуссерль поставил перед собой задачу дать абсолютно безпредпосылочное обоснование всех наук и особенно философии. Последним законным источником всех разумных утверждений он считает видение, или, как он выражается, изначально дающее сознание. Нужно дойти до самих вещей. Таково первое и фундаментальное правило феноменологического метода. Под «вещами» же понимается просто данное, то, что мы «видим» перед нашим сознанием. Это данное называется «феноменом» в том смысле, что оно yaiueiai является сознанию. Это слово не означает, что за феноменом есть еще нечто неизвестное. Феноменология не ставит вопроса об этом, она ориентирована только на данное, не пытаясь решить, есть ли это данное действительность или явление: в любом случае оно есть, оно дано.
Феноменологический метод не дедуктивный и не эмпирический. Он состоит в показе того, что дано, и в прояснении этого данного. Он не объясняет с помощью законов и не дедуцирует из принципов, а просто непосредственно видит то, что стоит перед сознанием, свой объект. Следовательно, его тенденция целиком направлена на объективное. То, что его непосредственно интересует, это не субъективное понятие и не деятельность субъекта (хотя эта деятельность можете свою очередь стать предметом исследования), а то, что является предметом знания, сомнения, любви, ненависти и т.д. Даже там, где речь идет о чистом воображении, следует различать между процессом воображения и тем, что воображается: если мы, например, воображаем кентавра, то и этот кентавр есть объект, отличаемый от наших психических актов. Равным образом тональность С, число 2, фигура, круг и т.д. суть объекты а не психические акты. В то же время Гуссерль отвергает платонизм: он был бы истинен лишь в том случае, если бы каждый объект был реальностью. Гуссерль называет себя даже «позитивистом», поскольку он требует основывать знание на данном.
Но, с его точки зрения, позитивисты совершают грубую ошибку, которую надо исправить, если мы хотим постичь истинную действительность. Они смешивают видение вообще с чувственным, опытным видением. Они не понимают, что любой чувственный индивидуальный объект имеет сущность. Если индивидуальное как действительное случайно, то смысл этого случайного связан именно с сущностью, или, как выражается Гуссерль, с чисто постигаемым эйдосом. Таким образом, есть два типа наук: науки о фактах, основывающиеся на чувственном опыте, и науки о сущностях, или эйдетические науки, задачей которых является усмотрение сущности, видение эйдоса. При этом все науки о фактах базируются на науках о сущностях, так как, во-первых, они все применяют логику и обычно также и математику (эйдетические науки) и, во-вторых, любой факт должен включать в себя сущностное содержание.
Математические науки — это ясно выраженные эйдетические науки. К этому же типу наук принадлежит феноменологическая философия: ее предмет — не случайные факты, а сущностные связи. Она чисто описательна, ее подход заключается главным образом в описании сущности. Она действует путем постепенного просветления, двигаясь со ступени на ступень посредством интеллектуального созерцания сущности. По отношению к основам наук она – «первая философия», отличающаяся совершенной безпредпосылочностью. В то же время это строгая, аподиктичная наука. Пользование ею не легко, но Гуссерль и его ученики доказали, что феноменологический метод дает широкий простор для чрезвычайно плодотворных исследований.
Д. Редукция: постановка в скобки. Для того, чтобы прийти к собственному объекту, эйдосу, феноменология должна прибегнуть не к картезианскому сомнению, а к воздержанию от суждения, которое Гуссерль называет «эпохе». Его суть в том, что феноменология «заключает в скобки» определенные элементы данного и отвлекается от них. Следует различать несколько видов такой редукции. Прежде всего, историческое эпохе отвлекается от всех философских учений; феноменолога не интересуют чужие мнения, он постигает сами вещи. Затем, после этого предварительного исключения, начинается эйдетическая редукция, с помощью которой «ставится в скобки» и исключается индивидуальное существование изучаемого объекта, поскольку феноменология ориентируется лишь на сущность. Вместе с индивидуальностью и существованием исключаются все науки о природе и о духе, их фактические наблюдения и обобщения. Должен быть исключен даже Бог, понимаемый как причина бытия. Сама логика и все другие эйдетические науки подлежат такой же процедуре: феноменология имеет дело лишь с чистой сущностью и устраняет все другие источники информирования.
В более поздних работах Гуссерля к эйдетической редукции добавляется еще одна, называемая «трансцендентальной редукцией». Она состоит в постановке в скобки не только существования, а и всего того, что не является коррелятом чистого сознания. В результате этой последней редукции от объекта остается лишь то, что дано субъекту. Для того, чтобы полностью понять теорию трансцендентальной редукции, необходимо обратиться к учению об интенциональности, на котором она основывается.
Трансцендентальная редукция — это применение феноменологического метода к самому субъекту и его актам. Гуссерль еще раньше утверждал, что область феноменологии должна быть конституирована из различных регионов бытия. Одним из таких регионов бытия, своеобразным регионом, является чистое сознание. К этому чистому сознанию можно прийти с помощью интенциональности — очень важного понятия, перенятого Гуссерлем у Брентано и опосредованным образом у схоластики. Есть среди переживаний такие, сущностной особенностью которых является то, что они — переживания объекта. Эти переживания называются «интенциональными переживаниями», и поскольку они суть сознание (любовь, оценивание и т.д.) чего-то, они обозначаются как «интенционально отнесенные» к чему-то. Если теперь к этим интенциональным переживаниям применить феноменологическую редукцию, то, с одной стороны, мы приходим к схватыванию сознания как чистой точки отнесения интенциональности, которой дан интенциональный предмет, а с другой — к объекту, у которого после редукции не остается никакого другого существования, кроме того, что он интенционально дан этому субъекту. В самом переживании мы созерцаем чистый акт, выглядящий просто как интенциональная отнесенность чистого сознания к интенциональному предмету.
Так, феноменология становится наукой о сущности чистых переживаний. Вся действительность выступает как поток переживаний в смысле чистых актов. При этом всячески подчеркивается, что в этом потоке нет ничего психического, что здесь речь идет только о чисто идеальных структурах, так что чистое сознание (называемое в состоянии актуализации «cogito») это не реальный субъект, его акты — лишь интенционалъные отношения, а объект редуцируется к факту данности этому логическому субъекту. В потоке переживаний Гуссерль различает чувственную гиле (материю) и интендируемую морфе (форму). То, что формирует материал, превращая его в интенциональные переживания, называется у него «ноэза», а многообразие данных, могущих быть зафиксированными в чистой интуиции, — «ноэма». Например, у дерева можно выделить смысл восприятия дерева (его ноэму) и смысл восприятия как такового (ноэза); подобным же образом, имея дело с суждением, мы выделяем вынесение суждения (т.е. сущность этого вынесения, ноэзу суждения) и вынесенное суждение (ноэма суждения). Ноэму суждения можно было бы назвать «предложением в чисто логическом смысле», если бы ноэма кроме логической формы не содержала бы еще и материальную сущность.
Самое важное в этом анализе — это установление двухполюсности интенционального переживания: субъект выступает как сущностно отнесенный к объекту, а объект — как сущностно данный чистому субъекту. Если здесь и есть какая-то реальность, — что имеет место не всегда, ибо интенциональный акт может совершаться и без реального объекта, — то ее существование не необходимо для бытия чистого сознания; с другой же стороны, мир трансцендентной «res» (вещи — ред.) полностью связан с актуальным сознанием. Реальность по самой своей сути лишена самостоятельности, она лишена абсолютности и представляет собой нечто принципиально только интенциональное, только осознанное, являющееся.
Таким образом, философия Гуссерля завершается трансцендентальным идеализмом, похожим в некоторых отношениях на неокантианство. Различие между ним и марбуржцами состоит по сути лишь в том, что предмет у него не растворяется в формальных законах и он признает множество вроде бы существующих субъектов. Однако школа Гуссерля не последовала за ним в этом идеализме.
С помощью объявленного принципа Гуссерль обосновывает феноменологию как строгую науку. Zu den Sachen selbst (“Обратимся к вещам”) – такая программа феноменологии ставит целью найти прочную и несомненную опору для нового здания философии. Ее методом призван стать метод epoche (греч.: остановка в суждении).
Хотя термин “эпохе” напоминает сомнение скептиков и картезианцев, все же его следует понимать несколько иначе. Гуссерль призывает Не верить слепо всему, о чем говорят философы, представители науки, и даже собственным привычным утверждениям, относящимся к повседневной жизни и “естественной установке”.
“Естественная установка” человека соткана из различных убеждений, без которых не обойтись в повседневной жизни; первым из них является убеждение, что нас окружает мир реальных вещей. Все это так, но подобного рода очевидностям не хватает конструктивности, на них не построишь здание философии. Из моего убеждения в существовании мира нельзя вывести ни одного философского положения. Более того, факт существования мира вне сознания, к которому он обращен, – далеко не несомненен. Как человек философ не может не верить в реальность мира и многое другое, без чего практическая жизнь невозможна. Но как философ за точку отсчета он должен взять нечто иное.
Нельзя оттолкнуться ни от идеи реального существования мира, ни от данных естествознания, ибо в последних хотя и используются точные методы, есть множество наивных заимствований из сферы обыденного опыта и здравого смысла, не выдерживающих проверки epoche. Проблема не в существовании мира, поясняет ситуацию итальянский феноменолог Энцо Пачи, проблема в смысле и назначении мира для меня, а затем его осмыслении для других.
Так что же может устоять под прессом epoche? Единственное, чего нельзя взять в скобки, убежден Гуссерль, – это сознание, субъективность. Cogito и cogitata – феноменологический остаток, очевидность которых абсолютна. Сознание – не просто реальность наиболее очевидная, но и реальность абсолютная, основание всякой реальности. Мир, подчеркивает философ, “конституирован” сознанием. Открытым все же остается вопрос: если сознание придает осмысленность миру, то искомый смысл оно творит или раскрывает как данный?
Гуссерль, похоже, колебался между двумя этими решениями на разных этапах своего жизненного пути. Как трансцендентальное “я” в качестве феноменологического остатка можно примерить с монадическим и сингулярным характером “я” (ведь картезианское cogito – лишь кромка того мира, который подлежит проверке на epoche). “Это "я", которое осуществляет epoche, это "я", которое вопрошает мир как феномен, тот мир, что значим для меня так же, как и для других, кто принимает его во всей определенности. Следовательно, я возвышаюсь над всяким природным существом, раскрывающимся для меня. Я – субъективный полюс трансцендентальной жизни... И я в полноте своей конкретности впитываю в себя все это”.