О мысли и ощущении. Красота и благо в одном лишь Боге и нигде кроме Него

Вчера, о Асклепий, преподал я слово посвящения. Ныне считаю необходимым сопроводить его другим и говорить об ощущении. Между ощущением и мыслью та разница, что одно (принадлежит) веществу, другая – сущности. У прочих животных ощущение, у человека же мысль – прирожденны. Мысль отличается от разума, как божественность от Бога; божественность рождается от Бога, мысль – от разума; она сродна слову, и оно служит ей. Всякое слово выражает мысль, и всякая мысль проявляется в слове. Ощущение и мысль в человеке имеют взаимное влияние и связаны нерасторжимо. Невозможна мысль без ощущения, ни ощущение без мысли. Можно, однако, предположить мысль без ощущения, как прихотливые образы сновидений, но мнится мне, что оба действия происходят во сне и что возбужденное ощущение от сна переходит в явность. Человек состоит из тела и души. Когда обе стороны ощущенья согласованы – выражается мысль, зачатая разумом. Ибо разум зачинает все мысли, благие, если они зарождены Богом, иные – под влиянием бесовским. Ни одна часть мира не свободна от демонов – я говорю о демонах, отпавших от Бога; вселяющийся в нас (демон) засевает там зерно свойственной ему силы, и разум, приняв это зерно, зачинает блуд, убийства, отцеубийства, кощунства, нечестие, насилия, свержения в бездны и все другие деяния злых демонов.[23]

Семена Бога, немногочисленные, но великие, прекрасные и благие, – добродетель, воздержание и благочестие. Благочестие – познание Бога; обладающий им исполнен всех благ: он зачинает божественные мысли, отличные от мыслей толпы. Вот почему пребывающие в Знании не любы толпе и не люба им толпа. Их считают безумными, их осмеивают, они ненавидимы и презираемы; по возможности их предают даже смерти: ибо, как сказано, зло обитает здесь, это его вместилище. Земля его область, но не мир, как скажут иные хулители. Но праведный человек все превышает обладанием Ведения. Все благо для него, даже то, что оказалось бы дурным для других. Его размышления все применяют к Ведению, и, о чудо, он один претворяет зло в добро.

Возвращаюсь к моей речи об ощущении. Тесная связь ощущения и мысли свойственны человеку. Не все люди, как сказано мною, располагают разумом: одни принадлежат веществу, другие – сущности. Злые вещественны и воспринимают от демонов семя их мысли; единосущные с благом – спасаются Богом. Бог – создатель всего и все свои созданья творит подобными Себе, но эти благие творенья неплодны в действии. Движенье мира рождает разнообразные произведения, одни оскверненные злом, другие очищенные благом. Мир, о Асклепий, обладает ощущением и мыслью, не сходными с человеческими, ни такими многообразными, но высшими и более простыми. У мира одно лишь чувство, одна лишь мысль – творить все вещи и возвращать их в себя. Он – орудие Божией воли, и его удел – воспринимать божественные семена, хранить их, производить все вещи, растворять их и возобновлять. Подобно доброму оратаю жизни, он возобновляет свои произведенья, преображая их; он порождает всякую жизнь, вносит все живые естества, он одновременно и вместилище, и строитель жизни.

Тела различны по веществу: одни образованы землею, другие водою, иные воздухом, иные огнем. Все сложны, но одни в большей степени, другие же проще; первые тяжелее, вторые легче. Быстрота мирового движения производит многообразие видов; его многократное дыхание навевает телам многообразные свойства, при полном единообразии жизни. Бог – отец мира, мир – отец сущего в нем; мир – сын Божий, сущее в мире подвластно ему. Справедливо называют мир κόςμος, от κοςμέω – украшать, ибо он краса всего и все устрояет многообразием видов, (в нем) жизнь неиссякаемая, деятельность постоянная, необходимость движения, сочетание стихии и строй творения. Да наречется же он κόςμος, это имя ему подобает.

У всех животных ощущение, мысль приходят извне, из среды окружающей; мир воспринял их раз и навсегда при рождении – от Бога. Бог не лишен ни чувства, ни мысли, как думают иные: это хула суеверия. Все бытие, о Асклепий, пребывает в Боге, произведенное и зависимое от Него; все, что действует телами, что движет душевной сущностью, что оживляет духом, что служит вместилищем мертвым тварям, все это в Боге. И не только говорю, что Он вседержитель, но что воистину Он есть Все. Он не извлекает ничего извне, но все из Себя производит. Чувство, мысль Божия – это вечное движение вселенной; никогда, ни в какое время не погибнет ни одно существо, т. е. частица Бога, ибо Бог – вседержитель, нет ничего вне Его, и Он не пребывает вне чего бы то ни было.

Все это истинно, о Асклепий, для того, кто уразумеет; невежда не верит этому, ибо разум – вера; не верить – значит не разуметь. Слово мое достигает истины, разум велик и может, если указать ему путь, прийти к истине. Когда размышляет он над вещами, находя их согласными с толкованьями слова, он верит и покоится в этой блаженной вере. Разумеющие божественные слова имеют веру, не разумеющие – не веруют. Вот что имел я сказать об ощущении и мысли.

* * *

Превосходный пример очищенного и просветленного разума являет мудрейший из живших на земле – царь Соломон.

Соломон (от еврейского Шеломо – «мирный», «благодатный») правил Иудейским царством в 965–928 гг. до н. э. О Соломоне написано в книгах Царств и Паралипоменон довольно подробно. Он был младшим сыном Вирсавии и царя Давида. После того как Соломон подавил выступление своего старшего брата Адония, стремившегося узурпировать власть, умирающий Давид помазал его на царство. Женитьба на дочери фараона помогла Соломону заключить союз с Египтом. Затем Господь явился Соломону во сне и сказал: «Проси, что дать тебе», и он попросил разумное сердце, чтобы уметь судить людей и различать добро и зло. «И дал Бог Соломону мудрость, и весьма великий разум, и обширный ум, как песок на берегу моря. И была мудрость Соломона выше мудрости всех сынов востока и всей мудрости египтян …» (3 Цар 4: 29)

Прославился он также строительством храма в Иерусалиме. С помощью Хирама, Тирского царя, были собраны строительные материалы и средства, а также и рабочие; после семи лет упорного труда строительство завершилось, и в Храм внесли ковчег завета Господня. Когда церемония освящения закончилась, Бог вновь явился Соломону и обновил свой завет, пообещав ему и его народу славное будущее, но предупредив при этом о наказаниях за поклонение другим богам.

Однако Соломон не внял увещеванию, и Господь прогневался на него из-за его отступления от веры.

Эта история могущественного правителя, который в конце жизни стал жертвой идолопоклонства и до самой смерти был в немилости у Бога, дает богатую пищу для размышлений.

Пожалуй, найдется совсем немного персонажей столь же легендарных, как царь Соломон, которые неизменно оставались бы главными героями множества легенд – как на Западе, так и на Востоке. Только для того, чтобы составить каталог всех литературных источников, в которых содержатся рассказы о Соломоне, потребовалась бы, наверное, целая жизнь.

Память о нем сохранили Библия, Талмуд, Коран, сказки «Тысячи и одной ночи», персидская и турецкая поэзия, греческие и римские тексты – «Завет Соломона», «Gesta Romanorum», старинные французские, немецкие и английские легенды; средневековая книга по магии «Claviculae Solomonis» («Ключики Соломона»), переведенная на все европейские языки и до сих пор используемая на практике.

Соломон считается автором таких ветхозаветных книг, как «Притчи Соломона», «Экклезиаст», «Песнь песней», «Книга премудрости Соломона», и еще некоторых других, не входящих в канонический текст Ветхого Завета: «Завещание Соломона», «Псалмы Соломона» и «Пророчество Соломона о Иисусе Христе», написанное на чаше царя и свидетельствовавшее о том, сколько лет пройдет от Соломона до Христа. Соломону также приписывается авторство двух библейских псалмов (71 и 126).

Некоторые отрывки из «Книги Царств», «Притчей Соломона» и «Книги премудрости Соломона» лишь подтверждают предположение, что он обладал знанием, недоступным прочим смертным.

Соответствует библейскому Соломону и Сулайман сын Дауда, о котором в Коране говорится, что он превосходил мудростью своего отца. Наследовав Дауду, Сулайман стал великим правителем. Ему подчинялись ветры и птицы, а перстень Сулаймана с печатью, имевшей форму шестиконечной звезды, считался у мусульман могущественнейшим талисманом.

Во многих легендах утверждается, что Соломон получил в дар от Господа не только мудрость, богатство и славу, а еще и волшебный перстень, дававший ему власть над ветрами и силами природы, зверями и птицами, над людьми и всеми духами, небесными, земными или подземными. Таким образом, за одну ночь он превратился в самого могущественного мага в истории земли. И это породило неравный конфликт между мудростью и силой. С волшебным кольцом все было необычайно легко, оказалось, что с ним легко потерять голову даже мудрейшему человеку на земле.

Здесь мы приводим один из вариантов апокрифа, известного под названием «Завещание Соломона». Полностью заголовок, переведенный с греческого образца, звучит следующим образом: «Завещание Соломона, сына Давида, который был царем в Иерусалиме, подчинил себе и управлял всеми духами воздуха на земле и под землей. С их помощью он также совершал все божественные работы в Храме. Здесь же говорится о той власти, которой они обладают по отношению к людям, и о том, какие ангелы могут противостоять этим демонам» .

О Соломоне[24]

Соломон, сын Давидов, родился от жены Урия; произошло же это таким образом. Увидел царь Давид жену Урия в бане обнаженной, и вселил сатана в сердце его любовное желание соблазнить ее, и Давид не только совершил прелюбодеяние, но и побудил убить Урию, мужа соблазненной. Возлюбленный Богом великий пророк, избранный Богом, величайший из всех, псалмопевцев украшение, прославленный божественный отец, составитель Ветхого и Нового Завета претерпел от Велиара и великозлобной вражды, претерпел, как и прежде созданный Адам. Урия был убит, посланный Давидом в сражение и назначенный по желанию его и воле на передний край сражения, чтобы таким образом захваченный один и не имея помощи был бы убит; так и произошло. Прежде чем все это случилось, пришел ангел Господень к Нафану пророку и сказал ему: «Отправляйся к царю Давиду пророку и научи его не делать беззаконных дел сатаны». Выйдя же, Нафан отправился к Давиду и наткнулся на препятствие от Белиара. Нашел ибо дьявол человека непогребенного и проклятый положил его на пути Нафана. Увидя мертвого человека, Нафан пожелал похоронить его, и во время этих похорон и исполнил Давид беззаконные дела сатаны. Узнав это, пророк Нафан горько сетовал и говорил: «Через меня произошел этот грех». И вновь пришел к нему ангел, говоря: «Через тебя произошло падение, через тебя будет и исправление. Отправляйся теперь к царю и изобличи его беззаконие». И говорит Нафан ангелу: «Как я, бедняк, изобличу царя?» Ангел же сказал ему: «Я буду с тобой, ты оповестишь, я же наведу на него страх». И отправился Нафан к Давиду, пал перед ним ниц и рек: «Господин царь, был я некими людьми привлечен к суду и пришел рассказать тебе о нем». Царь же ему говорит: «Что это за суд такой?» Нафан же сказал притчей: «Есть у меня господин, владеющий мной, и имел он сотню ягнят и радовался на них, я же имел одного ягненочка, и взял он его у меня, сотню имея, и съел его». Узнал в том Давид свое собственное дело и, встав с ложа своего, горько стеная, со слезами сказал: «Я есть подобное совершивший». И начал печально говорить пятидесятый псалом.[25]А Нафан ему: «Да отпустит наконец Господь Бог грех твой».[26]

Родил Давид Соломона от жены Урия, и тот взял царство отца своего Давида и был прославлен высочайшей мудростью и разумностью, и линия рода его поднялась до божественной плоти Господа нашего Иисуса Христа, так как и Он сам из сынов божественного отца Давида, чтобы и пророческая речь исполнилась, говорящая: «…не отойдет главенство от Иуды, ни же начальствующий от чресл его, пока не приидет, Который назначен».[27]Мудрость же Соломона была подобна мудрости первого человека Адама. Воспитана эта мудрость мудростью удивительного Сираха,[28]по предусмотрению свыше. Ту же мудрость являя, Господь в Евангелиях сказал, что мудрость Соломона Он полагает наивысшей из всех,[29]так судил, так действительно и было. Благодаря этой мудрости набрался смелости дивный Соломон и решил возвести дом Господу Богу наипрекраснейший, наивеличайший и самый прославленный на земле. Получился же и был возведен дом Господа Бога согласно желанию, и мудрости, и искусству Бога через мудрость и усердие Соломона. Итак, возвел он таковой храм после великих приготовлений сам и дети его.[30]

Имел Соломон из всех детей своих одного наиболее желанного; ибо хлеб, и пищу, и одежду вдвое давал ему. Было же это дитя неприятно видом и обликом некрасивое.[31]И печалился, видя его таковым, Соломон. И в один из дней сказал ему: «Почему ты так плохо выглядишь? Что из существующих вещей печалит тебя? Или не получаешь всего вдвое от меня?» И дитя говорит царю: «Тот хлеб, господин царь, каковой мне даешь, весь потребляю, но не выгляжу от этого лучше ничуть. Нападает на меня ночью дух дурной и нечистый, подловляет и выжимает оконечность пальца моего, и делает вид мой таким неприятным и неприглядным».

Услышав это, Соломон обратился с увещеваниями к Господу Богу. И прислал к нему архангел Михаил медный перстень с печатью и дал эту печать Соломону, и говорит: «Отдай отроку эту печать и пусть будет с ней на ложе его, и когда придет к нему дьявол, пусть стукнет его печатью в грудь и, связав, пусть приведет его к тебе. Должно ибо тебе подчинить всех духов с помощью его и печати Бога и построить дом Бога при посредстве множества дурных духов, работающих вместе с людьми». Взяв печать, Соломон поблагодарил святого Бога за присланного от него ангела. И, призвав отрока, дал ему печать, возвестив сказанное ангелом. Отрок, взяв перстень Бога, с наступлением вечера улегся в свою кровать. И к тому привыкший явился к нему дьявол, и сразу отрок ударил врага по сердцу печатью Бога. Сатана же жалостным голосом закричал: «Ах! Увы! Как поработился я царю Соломону?» И повязав его так, привел к царю Соломону. Рассматривая его, царь рек: «Скажи нам, дух дурной и нечистый, как кличут тебя и каково твое ремесло?» И дьявол сказал царю: «Зовут меня Орний, ремесло же мое ко всему способно». И говорит царь: «Какой ангел лишает тебя сил?» И дьявол: «Великим архангелом Михаилом обуздываюсь, он же и моя сила». И царь рек: «Сможешь сделать что-либо для храма Господа и для завершения его строительства полезное?» А дьявол: «Смогу с помощью печати этой созвать всех духов к тебе, и подчинить твоей воле, и закончить строительство, и возвести, подчинив всех духов рабам, храм Господа Вседержителя». Услышав это, Соломон возблагодарил Господа Бога и попросил Орния отправиться с печатью и отроком и собрать духов. И они пошли, и собрали всех, и привели к царю Соломону. Все они приблизились к царю и пали ниц перед ним. И спросил царь у каждого духа отдельно имя и ремесло и кто каким из святых ангелов обуздывается. И соответственно ремеслу каждого, прозванию и обуздывающему ангелу поручил им трудиться для завершения храма. И содействовал каждый по отдельности рабу, к которому был приставлен по мудрости Соломона; и таким образом, было чрезвычайно удивительно видеть множество мужей и духов, которые по воле Господа мирно возводили и вели к завершению храм Господа со всей заботой и усердием, без дерзаний духов, ни же случая соблазнить или обидеть людей.[32]

Из мужей же, имеющих особое старание к завершению строительства храма, [некто] пришел к соревнованию и спору с сыном своим, и сражались друг с другом, пылая гневом, желая растерзать друг друга. Преисполненный гневом отец однажды подошел к царю Соломону и со слезами сказал ему: «Господин царь, или осуди смерти моего сына, поступающего так оскорбительно противозаконно со мной, отцом, или, так и знай, что более не двину я рукой моей к завершению строительства храма». Пока царь размышлял по поводу услышанного, пришел и сын старика к царю, также обвиняя и то же говоря про отца. Царь, думая об этом и не зная, что выбрать, обратил внимание на то, что работающий Орний смеется, и сказал судящимся: «Отойдите-ка ненадолго от меня». И когда они отошли, подозвал Орния и спросил его: «Что смеешься, Орний? Меня, царя, осмеиваешь или суд мой? Или храм Господа?» И Орний говорит царю: «Господин царь, мудрейший и справедливейший Соломон. Не над тобой, царем, смеюсь и не над судом твоим, ни над храмом Господа, ни над этими несчастными судящимися; но несчастны, говорю я, старик и сын его. Ибо не пройдет и трех дней, и конец придет юноше». И царь Орнию говорит: «Иди и трудись с усердием, миром и послушанием для храма Господа Бога Вседержителя». И отошел от того места Орний и трудился. Подозвал царь двух тяжущихся и сказал им: «Идите и делайте дело ваше до пяти дней, и после этого примем решение и закончим суд над вами». И приказал царь назначить день соответственно сказанному. По прошествии же пяти дней пришел старик к царю унылый и угрюмый и, слезы из глаз пуская, сказал: «Царь, умер мой сын, умер, и не видно больше его, меня же оставил в наитяжелейшей бедности, и боли сердца, и невыносимом стенании. Ибо уже не увижу его, не узрю лица его. Скрылся в место бессветлое, в землю мрачную, в землю темную». Пораженный всем этим царь спросил: «В который день умер?» И сказал старик: «Спустя три дня умер после того, как мы к твоей власти приходили». И говорит царь: «Ступай с миром, старик. Господь Бог, Отец утешения и успокоения обиженных, утешит твое сердце, чтобы оно больше не печалилось. Помни, что твой сын человеком был. Всякий же человек смертен. Поэтому не печалься, ибо ничего не достигнешь здесь, жалуясь». Услышав это от царя, старик ушел, успокоив сердце. И, пригласив Орния, царь спросил: «Скажи нам, как определяешь ты смерть человека, дух ты нечистый?» Орний же ответил: «Мы, господин, с неба изгнаны вниз, и теперь ангелы Бога и свет окружены демонами, и нечистыми духами, и мраком, как ты и видишь. И мы рождены как работники Бога, попавшие ныне тебе в услужение, и призваны в помощь Богом. Но, низвергнутые с неба, и падшие, и брошенные в ужасный ад, мы снова поднимаемся к основанию неба, и сообщество ангелов слушаем, и от них узнаем о смерти человека за сорок дней. И, услышав о таковых, соревнуемся и стараемся погубить такого человека или огнем, или водой, или скалой и тем самым получить что-либо от его доли. И в этом нет нам ни грана отдохновения под небом, и мы падаем, словно листва с деревьев, и кажемся людям как звезды сыплющиеся, чтобы превозноситься людьми».[33]А царь: «Так падающие звезды и блуждающие звезды[34]не есть на самом деле звезды?» И Орний: «Нет, царь. Ибо звезды небесные бессмертны, крепки и неподвижны». И, услышав все это, царь отпустил Орния заниматься его делом.

Закончен был храм, и все цари земли и начальники из знатных, и царица Юга, или мудрая Сивилла, также сама пришла увидеть храм Господа и принесла к завершению храма дерево дорогое и ценное.[35]

Царь же аравитян прислал послание царю Соломону, в котором было написано следующее: «Царь Соломон, да радуешься. Да узнает твоя царская власть, что в наших землях обитает тяжелый сильный дух и в течение трех дней наводит ветер крепкий и срывает дома, и деревья, и холмы и людей губит, бросая их на скалы, и в воду, и в огонь. Если только желает твоя власть послать и изгнать, и совершенно истребить его от тех земель, и, если только это сделает царская власть твоя, мы бы пожертвовали тогда к завершению храма 125 талантов золота, серебра и меди». Ознакомившись с посланием, царь приказал отроку, имеющему печать, тотчас захватить ее и в напутствие говорит: «Немедленно отправляйся к царю аравитян и возьми с собой печать и верблюда одного из быстрейших, и мех кожаный, новый, и пусть укажет тебе место, где обитает дух дурной. И, заняв место то самое, набрось мех пастью его, через которую он дышит, вкруг отверстия норы, и наблюдай день, когда исходит дурной дух. И когда увидишь мех наполненным по обыкновению ветром, запечатай перстнем и приторочь его к верблюду, и доставь тотчас нам». И ушел отрок, и сделал все по воле царя Соломона. На обратном пути говорит дух отроку: «Отпусти меня, отрок, и я укажу тебе место, где спрятан ценный камень и золото». Отрок же говорит: «Сходим прежде к царю и это после по его распоряжению сделаем». Когда же путь закончили и достигли места, в котором был царь, мех, повалившись с верблюда, пал наземь, вверх и вниз скача перед Соломоном. Царь же сказал: «Кто ты есть и каково имя твое?» Он же говорит: «Я прозываюсь духом Ефиппой». И говорит ему царь: «Можешь сделать для меня что-нибудь полезное?» И Ефиппа ответил: «Могу поднять камень краеугольный, который отвергли люди и демоны, и положить его во главу угла». И царь поощрил Ефиппу сделать это.[36]

И он сделал это на виду у всех, и царя, и стоящих вокруг мужей. Изумленный же происшедшим царь сказал Ефиппе: «Знаешь ли еще какого духа, подобного тебе?» И говорит Ефиппа: «Есть, царь, и другой дух, в Эритрейском море лежащий и имеющий в самом себе пурпурный столб». И говорит царь: «Отправляйся с печатью и приведи мне его сюда». Ефиппа, уйдя с печатью, вытащил его и привел, и оба духа, подняв столб, несли его по воздуху. Увидев это, царь пришел в изумление, велел им поднять столб и повесить его в воздухе вплоть до свершения времен (вечности) и не бросать его на землю никогда, чтобы каким-нибудь образом род людей не осквернили бы.[37]

Затем царь спросил Орния: «Есть ли еще какой дух?» И Орний ответил: «Есть многие,[38]о царь, управляет же ими один, величайший владетель силы». «И кто же это, – спрашивает царь, – кто величайшую силу имеет, и каково его имя?» И Орний говорит: «Его зовут Самаэль, начальник сонма демонов, он ими управляет и собранными тобой управляет, о царь, оставаясь невидимым». Но Соломон приказал: «Нечего тебе об этом заботиться, дурной и нечистый дух, но, взяв печать, приведи мне его сюда вскорости». И, взяв печать Бога, Орний ушел, исполняя волю царя. Соломон же, опустившись на свой трон, был в своей царской власти украшен венком и диадемой и, Орния с Самаэлем ожидая, держал в руке царский скипетр. Когда же пришли Самаэль и Орний к Соломону, спросил царь Самаэля: «Кто ты есть и как тебе имя?» Тот же говорит: «Самаэлем я назван. Я начальник, я управляю сонмом демонов». А царь: «Можешь сделать что-либо для меня?» Тот же говорит: «Могу сцепиться с тобой и унести тебя на край земли». И вместе с этими словами схватил его и унес на край земли. Разгласилась же слава царя во все концы земли. И пали ниц перед ним все цари земли и начальники и организовали хор к завершению строительства храма.[39]

В это время слагал он Песнь песней и сказал таким образом: «Я приобрел царство, я приобрел певцов и певиц». И, перечислив все это, признал: «Все это суета сует и всяческая суета». Сказал же и это: «Всем писаниям предшествует Х». Благоволением Господа спасен Соломон для его царства и закончил всепочитаемый храм Бога. Закончил же все по подобию верхнему порядку. Во главе херувимы и серафимы шестикрылые, сзади же алтаря многоглазые престолы и господства. Несказанна красота этого храма и неизъяснима и такова, какой не было и не будет.

* * *

История Соломона поучительна; для познания неведомой бесконечности оказывается недостаточно не только самого выдающегося разума, но и всемогущества мага. Необходимо еще третье, и главное, – Божье благословение – свет, который и во тьме светит . И Гермес Триждывеличайший, обретший все эти составляющие, говорит о работе Солнца , благодаря которой убежит от тебя всякая тьма .

Ф. А. Йейтс замечает: «Факт, что и писавший в III веке Лактанций, и писавший в IV веке Августин безоговорочно принимают легенду о Гермесе Трисмегисте, служит примечательным свидетельством известности и значительности герметических текстов… ».[40]Однако Августин в своем труде «О граде Божием» подвергает суровому осуждению то, что Гермес Египтянин, называемый Трисмегистом, писал об идолах. И потому «неудивительно, что для ренессансного мага, желавшего остаться христианином, излюбленным отцом церкви стал именно Лактанций ».[41]

В «Божественных установлениях» Лактанция много цитат из Гермеса Трисмегиста и ссылок на него. Святой отец отмечает, что Гермес, подобно христианам, называет Бога Отцом; и действительно, в герметических текстах слово отец нередко применяется к верховному существу. Еще примечательней, однако, то, что Гермес говорит о Сыне Божием. Чтобы продемонстрировать это удивительное подтверждение истины христианства, исходящее от древнейшего автора, Лактанций приводит по-гречески обширную цитату из «Асклепия»: «Господь и демиург всего сущего, которого мы справедливо называем Богом, поскольку сотворив второго Бога, видимого и чувственно воспринимаемого… стоящего на первом месте среди творений и на втором после самого Бога, решил, что Он прекрасен и преисполнен всех благ; и полюбил Он его как свое собственное дитя ».[42]

Таким образом, в Средние века имя Гермеса Трисмегиста было широко известно и связывалось с алхимией и магией. И хотя Альберт Великий осуждал некоторые книги герметического корпуса за бесовскую магию, а над «Асклепием» тяготело выдвинутое Августином обвинение в идолопоклонстве, средневековые авторы, занимавшиеся естественной философией, говорили о Гермесе с уважением, а Роджер Бэкон и вообще считал его отцом философов . Соответственно, Возрождение приняло Гермеса Трисмегиста за реальное лицо и автора герметических текстов, опираясь на безупречные авторитеты.

Отнюдь не отталкивал от занятий магией и божественный Платон. Здесь достаточно лишь привести фрагмент из его «Пира»:

«Ведь все гении представляют собой нечто среднее между богом и смертным.

– Каково же их назначение? – спросил я.

– Быть истолкователями и посредниками между людьми и богами, передавая богам молитвы и жертвы людей, а людям наказы богов и вознаграждения за жертвы. Пребывая посредине, они заполняют промежуток между теми и другими, так что Вселенная связана внутренней связью. Благодаря им возможны всякие прорицания, жреческое искусство и вообще все, что относится к жертвоприношениям, таинствам, заклинаниям, пророчеству и чародейству …»[43]

Фундаментальность этого положения была осознана много позже – главным образом Апулеем, который в своей «Апологии» делает следующий вывод: «Магия как сознательное общение с демонами-посредниками является достойной формой деятельности для любого, кто стремится к богам, и для философа в первую очередь ».[44]Все это не могло не пасть на благодатную почву во времена, стремившиеся вознести человека на высшую ступень мироздания, – в эпоху Возрождения.

Еще более способствовало возвышению Трисмегиста учение неоплатоника Плотина.

Согласно Плотину, на пути восхождения к Первоединому, к Богу, есть три составляющих.

Первая – это стремление к красоте, выражающееся в любви и в искусствах. Скульптор, ваяя статуи, руководствуется высшими образцами. Музыкант приходит в волнение от заключенной в голосах красоты. Влюбленный – от красоты тела и черт. Во всем следуя красоте, стремясь к ней всей душой, можно в конце концов достигнуть и самого ее истока – Первоединого.

Однако все мы прекрасно знаем, как часто именно из стремления к прекрасному люди впадают в прямо противоположное – в полнейшее безобразие. Избежать этого помогает вторая составляющая – философия, философствование, а точнее – диалектика. Именно она позволяет понять, что, с одной стороны, сама по себе красота – это не тело, потому что тела прекрасны благодаря приобщению к чему-то другому; а с другой стороны, что невозможно достичь прекрасного, не становясь при этом прекрасным и самому, то есть не избрав добродетельный образ жизни. Ведь невозможно увидеть прекрасное там, где его попросту нет. А искать надо в своей душе.

«Все, что мы созерцаем как видимое, мы рассматриваем как внешний объект. Между тем, нужно перенести объект внутрь субъекта и созерцать его как нечто единое. Процесс созерцания должен быть аналогичен процессу самосозерцания ».[45]Аромат яблока не существует отдельно от яблока, и никакая сила не отделена от своей субстанции. А значит, и мы не отрезаны и не отделены от источника бытия и истины, и имеем его начало в самих себе. А значит, и искать начало всегда нужно в самих себе, в каждое мгновение, здесь и сейчас.

Тем не менее опыт показывает, что может оказаться недостаточно и диалектики. Поэтому Плотин предлагает третью составляющую пути – созерцание и молитву:

«Охватим же теперь – поскольку это для нас возможно – этот мир, в котором каждая часть существует без смешения с другими, нашим умственным оком и охватим его как единое целое. Пусть в пестрой смене явлений, которые извне ограничены будто бы поверхностью шара, за образом солнца и всех звезд последуют образы суши и моря и всех живых существ, при этом как бы расположенные на видимой со всех сторон шаровой поверхности. Тогда действительно перед нами предстанет вся совокупность вселенной. Пусть затем наша душа представит себе ярко светящийся шар, охватывающий собою все и отчасти движущийся, отчасти же остающийся неподвижным. Фиксируя этот образ, нужно вызвать в себе другое представление, свободное от всякой телесности. Удали затем из своей души всякое представление о пространстве и материи и стремись не к тому, чтобы в тебе зародился образ той же материи, только меньший по массе и занимаемому им пространству, а обратись с мольбой к Богу, создавшему твое представление, и проси его снизойти к тебе. Он спустится во всем своем великолепии… »[46]

Соответственно, знание истины невозможно без Божьего откровения. Откровение же обретается лишь после того, как всякая душа сумеет с помощью размышления и неуклонного стремления к красоте подготовить себя к его восприятию. И вот тогда, пишет Плотин чуть далее, «душам, способным к созерцанию, этот мир раскрывается во всем своем богатстве ».[47]

Все это побудило мыслителей в конце Средних веков выйти за пределы известного, за грани доступного лишь рассудочному пониманию. А это, в свою очередь, привлекло их внимание к тайным наукам вообще и к магии в частности.