Дифференциация методов коррекции девиантного поведения по параметру типов непродуктивных социальных ориентации

Независимо от того или иного понимания психоаналитической концепции, ее объективное научное значение состоит в том, что она обобщает ценный эмпирический материал, накопленный за целое столетие в результате оказания индивидуальной социально-психологической помощи многим тысячам пациентов. Обобщение эмпирических сведений о структуре личности и ее социальных ориентациях осуществляется психоаналитиками, исходя из хорошо известной формулы З. Фрейда, согласно которой структура кристалла становится видимой по линиям его разломов.

Негативная антропология психоанализа, таким образом, от обратного, служит познанию человека и в особенности — познанию процессов социализации детей с неврозами и психосоматическими заболеваниями, а также с различными формами нарушений поведения. Вплоть до настоящего времени глубокое, или, лучше сказать, глубинное психоаналитическое знание особенностей внутреннего мира детей с отклоняющимся поведением позволяет проводить успешную коррекцию такого поведения не только самими психоаналитиками, но и представителями многих других медико-психологических и социально-педагогических специальностей. Их общими усилиями постепенно сформировалась достаточно определенная система знаний и методических приемов, обеспечивающая эффективное воздействие на клиентов.

Основы этой системы, в частности, составляют типологические описания этико-социально-психологических ориентации в контекстах их продуктивного и непродуктивного представления. Конечно, именно непродуктивные аспекты указанных ориентаций чаще всего выступают в качестве предмета внимания специалистов как в плане процессов ассимиляции, так и в плане социализации детей с девиантным поведением.

В отечественной педагогике, психологии и социально-педагогической антропологии, относительно независимо от влияния психоаналитических идей, непродуктивность или неадекватная продуктивность поведения детей-девиантов также составляет основное содержание описаний типов социальных ориентации. Но главный вопрос при этом состоит в критериях дифференциации социальных типов и в соответствующих этим критериям методах коррекции типологически различного девиантного поведения. Существенными признаками дифференциации типов социальных ориентации, по нашему мнению, являются, с точки зрения социальной и дифференциальной психологии:

1) экстравертированность—интровертированность поведения;

2) итернализованность—экстернализованность поведения.

С точки зрения социальной антропологии и педагогики эти признаки переосмысливаются в следующих соответствующих признаках:

1) социальная приемлемость — социальная независимость поведения;

2) социальная ответственность — социальная реактивность девиантного поведения трудных детей.

Указанные пары существенных признаков образуют в своем ортогональном взаимоотношении систему координат, в которой могут быть содержательно определены следующие четыре типа непродуктивных социальных ориентаций, названия которых являются двойными вследствие совмещения психоаналитического и социально-антропологического подходов.

1. Рецептивная социальная ориентация, или ориентация, определенная доминированием индивидных психологических свойств личности (индивидная ориентация).

2. Эксплуататорская социальная ориентация, или ориентация, определенная доминированием психологических свойств индивидуальности (индивидуалистическая ориентация).

3. Накопительская социальная ориентация, или ориентация, определенная доминированием субъектных свойств личности (просубъектная ориентация самоизоляции и самоактуализации).

4. Рыночная социальная ориентация, или ориентация, определенная доминированием объектных свойств личности (просоциальная ориентация самопрезентации и конкуренции).

В соответствии с дифференциацией указанных типов социальных ориентаций осуществляется и дифференциация методов коррекции непродуктивного, асоциального и девиантного поведения. Первая группа методов предполагает исключительно индивидуальную социально-психологическую помощь, поскольку доминирование индивидных, рецептивных свойств личности не оставляет иной возможности построения взаимоотношений с клиентом, кроме тотального контроля и поддержки, что несовместимо с методами групповой психотерапии, составляющими вторую группу методов коррекции девиантного поведения. Третья группа методов предполагает исключительно семейное консультирование или коррекцию в составе референтных групп. И только четвертая группа методов представляет собою общеизвестную систему коррекции, предполагающую, что сами девиантные подростки глубоко заинтересованы в достижении успеха этой коррекции, то есть отношения специалиста и трудного подростка являются вполне субъект-субъектными.

В профессиональной деятельности практического психолога необходимо установить связь общих представлений отечественной психологической науки с наиболее концентрированными обобщениями психоаналитической теории, которые особенно четко показаны Э. Фроммом. Прежде всего Э. Фромм выстраивает следующую взаимосвязь типов непродуктивной ориентации:

Непродуктивная ориентация

Рецептивный тип Мазохистсткий тип

(получательский) (зависимый)

Эксплуататорский тип Садистический тип

(берущий) (авторитарный)

Накопительский тип Деструктивный тип

(сохраняющий) (нахрапистый)

Рыночный тип Равнодушный тип

(обменивающий) (благовидный)

Рецептивный тип ориентации. Для этого типа «источник всех благ» находится во внешнем мире, единственный путь обрести желаемое — будь то нечто материальное, или какое-то чувство, любовь, знание, удовольствие — это путь получения извне. В этом случае проблема любви почти исключительно сводится к тому, чтобы «быть любимым», а не любить самому. Такие люди неразборчивы в выборе любовных партнеров, поскольку «быть любимым» для них настолько захватывающее переживание, что они отдаются любому, кто дает им любовь или по крайней мере нечто похожее на любовь [125, 61]. В сфере мышления рецептивная ориентация проявляется аналогичным образом. Если такие люди умны, они будут лучшими слушателями, поскольку их ориентация связана с поглощением идей, а не с их выработкой; предоставленные самим себе, они чувствуют себя несостоятельными. Все, чего ожидают лица с рецептивной ориентацией, может быть даром от Бога, а не результатом собственной деятельности.

Поэтому такие люди вынуждены проявлять преданность по отношению к большинству других людей: «Им трудно сказать нет, они любят говорить да всем и каждому». Их беспомощность сказывается особенно в тех делах, которые по самой своей природе требуют самостоятельности, а именно в деле принятия решений и несения ответственности за эти решения: «...они спрашивают совета именно у тех, в отношении кого должны принять то или иное решение».

Психоаналитический подход не был бы таковым, если бы не проводились прямые связи между биологическим и социальным. Так Э. Фромм, в частности, приходит к такому смелому обобщению: лица с рецептивной ориентацией «...любят хорошо поесть и выпить... Наиболее выдающаяся и выразительная черта их лица — рот; губы полуоткрыты так, словно они все время готовятся к принятию пищи или поцелуя» [125, 62]. Однако, прочитав такого рода заключение, читатель не должен спешить изменить выражение своего лица: во всех нижеследующих описаниях постоянно приводятся негативные оценки не только внутреннего мира, но и внешнего вида потенциальных клиентов. Тем не менее Э. Фромм в конце концов дает и некоторую «оптимистическую» оценку представляемому здесь типу: «В целом лица с рецептивной ориентацией обладают оптимистическим мировоззрением и дружелюбием. Они испытывают определенное доверие к жизни, но впадают в состояние тревоги и даже безумия, если «источник их поддержки» находится под угрозой. Они часто бывают искренне сердечны и испытывают искреннее желание помочь другим» — «...на основе ожидаемой от них поддержки» [125, 62].

С другой стороны, приведенное здесь описание относится только к аспекту социализации людей с доминирующими индивидными психологическими свойствами личности. В плане ассимиляции этот же самый тип, по Фромму, является мазохистским: «Мазохизм есть попытка освободиться от собственной индивидуальности, убежать от свободы и найти безопасность в соединении с другим человеком». Формы этой зависимости «могут рационализироваться как жертвенность, долг или любовь», эти побуждения порой «сливаются с сексуальными импульсами и удовольствиями (мазохистские извращения)».

В то же время «мазохистские стремления входят в конфликт с той частью личности, которая устремлена к свободе, тогда этот конфликт переживается болезненно и мучительно» [125, 93].

Если, таким образом, определенный индивидный или рецептивный тип является клиентом, при наличии какого-либо дефекта личностного развития, то, по определению этого типа, он наиболее глубоко погружен в этот дефект. Дефект может быть и социально определенным: это пьянство, наркомания, хроническая форма туберкулеза и т. п. В любом случае дефект органично вписан в структуру личности и, более того, может быть средством получения «дивидендов». Клиенты индивидного типа не стесняются своего дефекта, а, наоборот, выставляют его. Отсюда становится возможным дальнейшее продвижение к эксгибиционизму (выставлению) как к симптому делинкветного поведения.

Дефект или порок (энурез, страхи, нарушения речи), по сути, воплощает собою личность индивидного типа. Или наоборот, личность представляет собою воплощенный порок, например, если человек является пьяницей, то «пропойцей»; если он болен хроническим туберкулезом, то он только подлечивается в зимний период, продолжая затем привычный образ жизни. Лиц с этими дефектами никоим образом не волнует то, что они приносят массу бед и неприятностей окружающим людям. Напрасно взывать к совести человека с индивидной ориентацией: она у него, по определению, не развита. Действительно, И. Кант говорит о людях с доминированием индивидных свойств, что они находятся в нравственном отношении на уровне аномии (то есть беззаконности или внезаконности: нравственный закон для этого человека еще не написан).

Поэтому коррекция лиц с рецептивной или индивидной ориентацией практически невозможна в группе. Вся группа в этом случае, включая специалиста, оказывается в заложниках неизлечимого в обычных психотерапевтических условиях дефекта. Единственный способ коррекции — это индивидуальная, строго определенная условиями контракта работа с клиентом, который в своем поведении не имеет никаких исключений из правил, предусмотренных контрактом. Специалист, наоборот, имеет право немедленно прекратить работу с клиентом, если только тот нарушит условия контракта. Другого языка взаимоотношений в сеансах коррекции, кроме директивной терапии, клиенты с рецептивной ориентацией, при всех их возможных благих намерениях, не могут понять. Более того, любое отступление специалиста от собственных требований возвращает весь процесс коррекции на исходные рубежи.

Эксплуататорский тип ориентации. Этот тип ориентации подобен предыдущему в том смысле, что источник всех благ также находится во внешнем мире, но люди этого типа «не ожидают помощи от других как дара, а отбирают силой или обманом» — во всех сферах деятельности. «В области любви и чувств эти люди имеют тенденцию захватывать и воровать. Они испытывают влечение только к тем, кого можно отнять у другого», они, как правило, не влюбляются в тех, кто не принадлежит никому другому».

В сфере познавательной деятельности люди этого типа ориентации «стремятся не продуцировать идеи, а красть их» — путем плагиата или варьирования в виде своих идей (хотя вполне могли бы иметь собственные: мешает тип ориентации, а не недостаток оригинальности).

По отношению к вещам так же: «Краденое всегда слаще», это ярко проявляется у клептоманов, любящих больше именно краденое. «Символом этого типа ориентации может быть злобная линия рта. Они часто делают ядовитые замечания в адрес других. Их отношение к другим окрашено смесью враждебности и стремления манипулировать ими». Любой человек для них — потенциальный объект эксплуатации и оценивается его полезностью. «Эти люди подозрительны, циничны и источают зависть и ревность». Они, как правило, «недооценивают то, что есть у них, и переоценивают то, чем обладают другие». [125, 63]

Эксплуататорский тип оборотной своей стороной, в плане социализации, имеет садистическое поведение: «стремление поглотить других». То есть активная форма симбиоза ими рационализируется «...как любовь, сверхпокровительство, законная власть, законная месть и т. д.»; может присутствовать, в конце концов, в форме сексуального садизма: «Все формы садистического поведения восходят к первоначальному стремлению полностью подчинить себе другого человека...» «Полное господство над безвольным человеком — вот самая суть этой формы активного симбиотического отношения». С человеком «обращаются как с вещью», а не как с человеком, который есть цель сам по себе. Чем более это стремление усугубляется деструктивной тенденцией, тем в более жесткой форме выступает садизм. Но даже в «благотворительной» форме господства, часто маскирующейся любовью, садизм тоже проявляется во всем своем абсолютном значении: всеми «наилучшими», «добрыми» пожеланиями садизма не допускается, чтобы человек «...стал свободным и независимым, освободившимся от его влияния». В качестве примера может быть приведено произведение О. де Бальзака «Утраченные грезы», где благоволящий садизм аббата сопровождает Люсьена, — после предотвращения самоубийства последнего аббат обещает все блага, если только Люсьен станет фактическим его воплощением во власти и любви [125,93-94].

Таким образом, данный тип ориентации представляет собою яркое воплощение индивидуализма; суть этого типа состоит в том, чтобы любыми средствами добиться достижения тех или иных целей, вовсе не обязательно адекватных потребностям общества или даже того самого человека, который жертвует собою и другими ради достижения этих целей. Такого рода люди жертвенны по определению, они проявляют порою действительный героизм, и все их недостатки и пороки по сравнению с внешними идеалами представляются несущественными. Порок, дефект — это «мелочь» или это тот самый недостаток, который украшает героя, а поэтому коррекция дефектов заранее не считается успешной или необходимой. Специалист оказывается по отношению к «герою» в ситуации «подмигивания»: дескать, мы с вами хорошо знаем, что никакого значения коррекция иметь все равно никогда не будет, но уж если, по просьбе других людей, она осуществляется, то пусть она идет своим чередом, поскольку каждому из нас нужно просто «отработать свой номер». Поэтому специалист, так же как и в случае индивидной ориентации, обязан работать строго в рамках контракта, не допуская «подмигивания». Эти условия контракта выдерживаются для всей группы, поскольку только в группе и возможна коррекция конкурентного поведения человека, который на самом деле в глубине своей души хорошо представляет, что он пришел на коррекцию вовсе не по капризу его близких или по настоянию врачей, а потому что дефект или порок оказывается настолько значимым для его настоящего существования, что следующей ступенью вниз окажется полная зависимость от этого «недостатка». Коррекция проводится с опорой на самоотверженность и самоограничение людей этого типа, на положительные моменты или успехи, которые на самом деле имеются у человека, постоянно жертвующего собою. Внимание всей группы концентрируется на положительном, на том, что отличает нашего «героя» в лучшую сторону, на его самоотверженности, а значит, на том, что этот герой может в очередной раз преодолеть себя, — но ради собственного исцеления. На фоне благожелательного отношения группы, по принципу «на миру и смерть красна», «герой», сам до конца не осознавая истинной для себя ценности того, что он делает, преодолевает свою зависимость от порока или дефекта. Самое сложное в этом случае — это ситуация посткоррекционная, когда человек оказывается уже «отделенным» и от группы, и от привычного дефектного образа жизни: здесь крайне необходима постоянная поддержка со стороны специалиста и ближайшего окружения человека. По сути дела человек здесь оказывается уже в ситуации третьего по счету, накопительского или автономного типа, для которого настоящее значение имеет уже не столько дефект, сколько истинные человеческие ценности: любовь, дружба, жизнь, здоровье, дети, семья, наконец, счастье.

Накопительский тип ориентации. Доминирование субъектных свойств личности, по Э. Фромму, представляет собою накопительскую ориентацию: «Все новое, что может быть почерпнуто извне, вызывает у людей этого типа характера чувство недоверия». «Безопасность их — в накоплении и сохранении; траты — угроза. Цель: «привнести как можно больше внутрь (крепости. — О. Е.) и как можно меньше вынести из нее"». Их скупость одинаково распространяется и на деньги, и на чувства, и на мысли. Любовь для них — это владение, обладание; они не дают любви, а стараются овладеть «возлюбленным». Лица с накопительской ориентацией проявляют своего рода преданность к людям и привязанность к воспоминаниям. В силу сентиментальности прошлое видится им как золотые дни.

Очевидно, что накопительская ориентация наиболее проблемна для психоаналитика, особенно предпочитающего субъект-объектные отношения с клиентами. Однако люди данного типа ориентации по определению являются субъектами собственной жизни и деятельности и настаивают именно на субъект-субъектных взаимоотношениях со специалистом, бдительно охраняя собственную самоактуализированность. Эта самостоятельность и воспринимается психоаналитиком как своего рода «крепость». Поэтому выше и далее по тексту Э. Фромм не стесняется находить различного рода недостаточность клиентов с накопительской ориентацией: «Они многое знают, но бесплодны и не способны к продуктивной деятельности, молчаливы, их жесты замкнуты, угловаты и чопорны» [125, 65]. Они устанавливают границу с внешним; стремление к порядку у них — до педантизма — в вещах, мыслях и чувствах. Но как и в отношении их памяти, эта аккуратность «бесплодна и ригидна»: она есть «способ избавления» от угрозы внешнего. «Фанатичная чистоплотность» третьего типа, по Фромму, есть очищение от влияния внешнего «нечистого», подобно религиозным омовениям. «Постоянное нет — это почти автоматическая защитная реакция», которая может проявляться в виде упрямства. Все затраты энергии — невосполнимые: «Они не понимают, что живой субстанции присуща функция самовосполнения и что активность и трата сил приводит к их увеличению, тогда как стагнация — к полной их парализации» [ 125, 65]. Для них смерть и разрушение представляются более реальными, _ чем жизнь и рост. Таким образом, Э. Фромм проводит своеобразную замену существенного для данного типа ориентации содержания на несущественное с целью выстроить следующую логическую связь: закрытость, замкнутость данного типа для психоаналитика и других людей — их скупость, их чистота, их нежизненность, противоестественность — стремление к омертвляющему порядку вплоть до некрофилии. Э. Фромм, считая, что продуктивность и творчество должны быть социально-ориентированы и открыты для общества, заявляет: «Акты творчества — это чудо, о котором они (т. е. люди третьего типа. — О. Е.) слышали, но в которое они не верят. Их самые высшие ценности — это порядок и безопасность; их девиз — "нет ничего нового под луной"» [125, 65]. Возможная близость людей к ним воспринимается как возможная угроза: безопасность гарантируется либо отдалением от человека, либо его овладением. Есть склонность к подозрительности, их понимание справедливости таково: «Мое — это мое, а ваше — это ваше» (125, 65].

Далее Э. Фромм стремится так представить накопительскую ориентацию, чтобы стало понятно, что она безусловно нуждается в психоаналитическом сопровождении: «Продолжением рецептивного типа в плане социализации является деструктивная форма поведения», выражение активной формы отчужденности, «потребность разрушать личность другого возникает из страха быть разрушенным этим другим». Деструкция — «это извращенная форма стремления к жизни; это энергия "непрожитой" жизни, трансформируемая в энергию разрушения действительной жизни» [125, 94-95]. Деструктивность может быть связана с отчужденностью как активная и пассивная формы «одного и того же типа отношений, они часто сочетаются в разных пропорциях». Последнее замечание Э. Фромма — свидетельство смешения им общей характеристики отношений «отчужденности» с понятием характера. Точнее было бы сказать, что Деструктивность и Равнодушие вместе представляют собою активную и пассивную формы отношений отчужденности между людьми [125, 94-95].

Эта отчужденность — глубокое психоаналитическое наблюдение. Она представляет собою своеобразную «ширму», за которой скрыт действительный дефект взаимоотношений данного человека с другими людьми или дефект собственного образа «Я». Лица с накопительской ориентацией легко соглашаются с тем, что они имеют некоторый социально неприемлемый дефект, например различные фобии, мании, пьянство и т. д. Если этот человек оказывается в коррекционной группе вместе с лицами второго типа, отличающимися воинствующим индивидуализмом, то он становится лучшим ассистентом специалиста, не только легко справляющимся с собственными психологическими затруднениями, но и незаметно помогающим всем участникам сеансов коррекции преодолеть подобные же затруднения. Это сигнал для специалиста: дефект у данного лица третьего типа явно обнаруживается как нечто внешнее, несущественное, легко устранимое, как «ширма». Этот человек не должен находится в данной коррекционной группе, его группа — это группа референтная, возможно условная, виртуальная или, например, это его семья, близкие ему люди. По всей видимости, дефект или порок на самом деле скрывает истинные сложности, например, семейных взаимоотношений. Поэтому на сеансах коррекции должна присутствовать, явно или неявно, референтная группа лица с «накопительской» ориентацией. Когда психологический запрос клиента третьего типа будет переформулирован на существенных основаниях, коррекция будет осуществляться при полном взаимопонимании со специалистом, и этот человек фактически перейдет в ситуацию, которая чаще всего представлена в различных пособиях и руководствах: здесь молчаливо предполагается, что специалисты стремятся осуществить коррекцию, а клиенты, разумеется, столь же энергично устремлены к успеху в этой коррекции. Реально же так бывает только в тех случаях, когда лица, пришедшие на сеансы коррекции, действительно приходят сами, их никто не понуждает к этому, т. е. эти лица принадлежат уже не к третьему, а к четвертому типу, ориентированному на сотрудничество, взаимопонимание, на конструктивный диалог. Этот четвертый тип в психоаналитической традиции описывается Э. Фроммом как «рыночный» тип ориентации.

Рыночный тип ориентации. Этот тип ориентации, по Фромму, более всего является плодом современной эпохи. Экономическая функция рынка здесь служит не только аналогией, она представляет «основу и главное условие развития этого типа характера у современного человека». Современный рынок — не место встречи, он обладает абстрактным и обезличенным спросом: главное для него не потребительная, а меновая стоимость товара, — это вызывает тенденцию относиться и к людям, особенно к самому себе с тех же позиций. Рыночный тип ориентации «прогрессирует вместе с развитием нового рынка», «рынка личностей», что есть «феномен последних десятилетий... Если задаться вопросом, каков относительный вес квалификации и личностных свойств как условий успеха, мы увидим, что лишь в исключительных случаях успех преобладающим образом зависит от квалификации, а также некоторых других качеств, таких, как честность, благопристойность и прямота. Хотя пропорция между квалификацией и личностными качествами, с одной стороны, и "личностью" — с другой, как предпосылками успеха и варьируется, тем не менее "фактор личности" всегда играет решающую роль. Успех в большей мере зависит от того, насколько хорошо человеку удается продать себя на рынке; а это зависит от того, насколько он окажется приветливым, элегантно одетым, будет ли он бодр, крепок, агрессивен, надежен, честолюбив» [125, 94-95]. Далее, важно, из какой он семьи, к какому клубу принадлежит, знает ли нужных людей. Все это для людей, несмотря на их различия, означает способность удовлетворять одному условию: они должны иметь спрос, для чего нужно быть конкурентоспособным, в чем-то превосходить других. Самоуважение человека при этом более зависит не от знаний и умений, т. е. потребительной стоимости человека, а от его привлекательности, или меновой стоимости. При неудаче человек может чувствовать себя не лучшим товаром, «непроданным чемоданом», который «вышел из моды», — «чтобы быть в моде, он должен знать, какого рода личности пользуются спросом. Это знание складывается (передается по наследству) в процессе всей системы образования,... внедряется в сознание в семье... Более конкретные модели поведения для достижения успеха человек получает из других источников (реклама, литература, в особенности кино), где "звезды" уже не несут идей, а являются связующим звеном среднего человека с великими» [125,94-95]. При рыночной ориентации человек рассматривает свои силы и возможности как товар, отчужденный от него, т. е. важной становится не самореализация человека с помощью этих сил, но выгодная их продажа, — поэтому чувство самоидентификации колеблется, так же как и чувство самоуважения; оно зависит от той суммы ролей, которые человеку приходится играть, — «я таков, каким вы хотите меня видеть» [125,94-95] (например, Пер Гюнт у Ибсена: луковица из многих слоев, но без сердцевины — себя не найти в себе). Поскольку человеку невозможно жить вне самоидентификации, он должен самоутверждаться, опираясь на мнение о нем других, а не на собственные силы. Его престиж, статус, успех, факт, что его знают как такого-то и такого-то, — все это заменяет его подлинное чувство самоидентификации: его Я утверждается ценой, которую ему дают. Все люди не таковы, каковы они сами по себе, предъявляя лишь ту свою часть, на которую есть товарный спрос. Различия между людьми сводятся к их цене на рынке.

Таким образом, представленные Э. Фроммом типы ориентации действительно являются негативно-антропологическим дополнением к позитивному содержанию отечественной психологической науки о личности. Это дополнение, несмотря на абсолютный характер некоторых обобщений, тем не менее может быть полезным в позитивной психотерапевтической практике.

Литература

1. Абулъханова-Славская К, А. Стратегия жизни. — М: Мысль, 1991.

2. Аверин В. А. Психология личности: Учебное пособие. — СПб.: Изд-во Михайлова В. А., 1999.

3. Айзенк Г. Дж. Узнай свой собственный коэффициент интеллекта. - М.: АК, 1993.

4. Александров Ю И. Психофизиологическое значение активности центральных и периферических нейронов в поведении. — М.: Наука, 1989.

5. Ананьев Б. Г. Человек как предмет познания. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1968.

6. Ананьев Б. Г. О проблемах современного человекознания. — М.: Наука, 1977.

7. Андреева Г. М. Психология социального познания человека. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1969; М.: Изд-во Моск. ун-та, 1997.

8. Асеев В. Г. Мотивация поведения и формирование личности. — , М.: Мысль, 1976.

9. Асмолов А. Г. Личность как предмет психологического исследования. — М.:, Изд-во моек, ун-та 1984.

10. Асмолов А. Г. Движущие силы и условия развития личности // Психология личности в трудах отечественных психологов: Хрестоматия. — СПб.: Питер, 2000.

11. Бардин К. В. Проблемы современной психофизики // Вопросы психологии. — 1990. — № 1.

12. Батенин С. С. Человек в его истории. — Л.: Наука, 1976.

13. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. — М.: Наука, 1979.

14. Бернс Р. Развитие Я-концепции и воспитание/ Пер. с англ. — М.: Прогресс, 1986.

15. Блауберг И. В., Юдин Б. Г. Понятие целостности и его роль в научном познании. — М.: Знание, 1972.

16. Брушлинский А. В. Проблема субъекта в психологической науке // Психологический журнал. — 1991. — № 6.

17. Бурлачук Л. Ф., Морозов С. М. Словарь-справочник по психологической диагностике. — Киев: Hayкова думка, 1989.

18. Бэрон Р., Ричардсон Д. Агрессия. — М.: Наука, 1997.

19. ВеккерЛ. М. Психические процессы. Мышление и интеллект. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1976.

20. Величковский Б. М. Современная когнитивная психология. — М,: Изд-во Моск. ун-та, 1982.

21. Винер Н. Кибернетика и общество. — М.: Наука, 1958.

22. Вундт В. Основы физиологической психологии. Вып. 13. — СПб., 1912.

23. Выготский Л. С. Исторический смысл психологического кризиса // Собр. соч.; В 6 т. — М.: Педагогика, 1982. — Т. 1.

24. Выготский Л. С. История развития высших психических функций // Развитие высших психических функций. — М.: Наука, 1960.

25. Выготский Л. С, Мышление и речь // Собр. соч.: В 6 т. — М., 1983.-Т. 5.

26. Выготский Л. С. Педагогическая психология. — М.: Педагогика, 1996.

27. Ганзен В. А. Системные описания в психологии. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1984.

28. Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. — М.: Наука, 1968.

29. Годфруа Ж. Что такое психология /Пер. с фр. — М.: Мир, 1992.

30. Государев Н. А. Треугольный человек. — М.: Молодая гвардия, 1991.

31. Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1989.

32. Давыдов В. В. Виды обобщения в обучении. — М.: Педагогика, 1972.

33. Дейнега Г. С. Искусство жить вместе // Тайна двоих. — М.; Молодая гвардия, 1990.

34. Елисеев О. П. Конструктивная типология и психодиагностика личности. — Псков: Изд-во Псковского областного института усовершенствования учителей, 1994.

35. Елисеев О. П. Образование человека. — СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 1999.

36. Елисеев О. П. Процессуально-логические аспекты образования человека // Космизм и новое мышление на Западе и Востоке: Материалы международной научной конференции. — СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 1999.

37. Емельянов Ю. Н. Активное социально-психологическое обучение. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1985.

38. Ершов А. А. Взгляд психолога на активность человека. — М: Луч, 1991.

39. Захаров А. И. Семейное консультирование как способ оптимизации и коррекции формирования личности у детей с неврозами // Вестник психотерапии. — 1993. — № 1(4).

40. Зейгарник Б. В. Патопсихология. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1986.

41. Изард К. Эмоции человека. — М.: Прогресс, 1980.

42. Ильенков Э. В. Философия я культура. — М.: Изд-во полит, лит., 1991.

43. Ильин Е. П. Психология воли. — СПб.: Питер, 2000.

44. Ильин Е. П. Мотивы человека: теория и методы изучения. — Киев, 1998.

45. Ителъсон Л. Б, Лекции по современным проблемам психологии обучения. — Владимир: Изд-во Владим. гос. педагогич. ин-та, 1972.

46. Каган М. С. Человеческая деятельность (Опыт системного анализа). — М.: Наука, 1974.

47. Кант И. Антропология с прагматической точки зрения. — СПб.: Наука, 1999.

48. Климов Е. А, Индивидуальный стиль деятельности в зависимости от типологических свойств нервной системы. — Казань: Изд-во КГУ, 1969.

49. Ковалев А. Г. Психология личности. — М.: Просвещение, 1970.

50. Кон И. С. Постоянство и изменчивость личности // Психология личности в трудах отечественных психологов: Хрестоматия. — СПб.: Питер, 2000.

51. Корольков А. А., Петленко В. П. Философские проблемы теории нормы в биологии и медицине. — М.: Медицина, 1977.

52. Космизм и новое мышление на Западе и Востоке. Материалы международной научной конференции. — СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 1999.

53. Красногорский Н. И. Труды по изучению высшей нервной деятельности человека и животных: В 10 т. — М.: Медгиз, 1958. — Т. 3.

54. Крылов А. А. Человек в автоматизированных системах управления. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1972.

55. Лазурский А. Ф. Очерк науки о характерах. — М.: Наука, 1995.

56. Леонгард К. Акцентуированные личности. — Киев.: Наукова думка, 1981.

57. Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. — М: Политиздат, 1975.

58. Леонтьев Д. А. Тематический апперцептивный тест. — М.: Смысл, 1998.

59. Леонтьев Д. А. Внутренний мир личности // Психология личности в трудах отечественных психологов: Хрестоматия. — СПб.: Питер, 2000.

60. Личко А. Е. Патохарактерологический диагностический опросник для подростков // Методы психологической диагностики и коррекции в клинике. — Л.: Медицина, 1983.

61. Ломов Б. Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. — М.: Наука, 1984.

62. Марков А. А. О логике конструктивной математики // Вестник МГУ, сер. мат.-мех. — 1970. — № 2.

63. Марков Б. В. Философская антропология. — СПб.: Изд-во СП6ГУ, 1997.

64. Маслоу А. Дальние резервы человеческой психики. — М.: Наука, 1999.

65. Мельников В. М., Ямпольский Л. Т. Введение в экспериментальную психологию личности. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1985.

66. Менделеев Д. И. Заветные мысли. Полное издание. — М.: Мысль, 1995.

67. Мерлин В. С. Очерк интегрального исследования индивидуальности. — М.: Педагогика, 1986.

68. Михайлов В. Д. О понятии «человеческая активность» // Философия и социальная психология. — Л.: Изд-во ЛГПИ им. А. И. Герцена, 1976.

69. Мудрик А. В. Введение в социальную педагогику. — М.: Мысль, 1997.

70. Мухин Ю. М. Инвариантность и отражательная функция зрительного образа // Психология познавательной деятельности. — Л.: Изд-во ЛГПИ им. А. И. Герцена, 1975.

71. Мюнстерберг Г. Психология и учитель. — М.: Мысль, 1997.

72. Мясищев В. Н. Структура личности и отношение человека к действительности // Доклады на совещании по вопросам психологии личности. - М,: Изд-во АПН РСФСР, 1956.

73. Найссер У. Познание и реальность. — М.: Прогресс, 1981.

74. Небылицын В. Д. Основные свойства нервной системы человека. — М.: Медгиз, 1 66.

75. Непрерывная школьная практика по психологии / Под ред. А. И. Щербакова —1.: Изд-во1О ДГПИ им. А. И. Герцена, 1970.

76. Никитин В. А. Проблемы теоретической идентификации социальной работы // Уч. зап. МГСУ _ 1999. - № 2.

77. Ноэль Э. Массовые опросы, — _ м.: Прогресс, 1978.

78. Обозов Н. Н., Щекин Г. В. Психология работы с людьми. — Киев: ИПЛУ, 1990.

79. Овчинников Б. В., Павлов К. В., Владимирова И. М. Ваш психологический тип. — СПб.: Изд-во «Андреев и сыновья», 1994.

80. Орлов Ю. М. Восхождение к «индивидуальности. —М.: просвещение, 1991.

81. Павлов И. П. ПСС, - М.: ГоскиздаТ11951.

82. Панферов В. Н. Психология человека. - СПб.: Изд-во Михайлова В. А., 2000.

83. Педагогика / Под ред. П. И. Пидкасистого. — М.: Педагогика, 1996.

84. Петровский А. В. Введение в психологию. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1995.

85. Петровский В. А. О понятии надситуативной активности // Вопросы психологи. — 1975. — №3.

86. Пиаже Ж. Психология, междисциплинарные связи и система наук // Материала XVIII Международного психологического конгресса. — М,, 1:66

87. Пиаже Ж., Фресс П. Экспериентальная психология. Вып. 1,2. -М.: Прогресс, 1966

88. Пиаже Ж. Избранные психологические труды. — м.: Просвещение, 1969.

89. Платонов К. К. Психологический практикум. — М.: Просвещение, 1980.

90. Поршнев Б. Ф. О идеале человеческой истории. - М.; Наука, 1968.

91. ПоршневБ. Ф. Социальная психология и история. — М.: Политиздат, 1978,

92. Практикум по общей, экспериментальнои и прикладной психологии / Под ред. М А. Крылова, С.А. Маничева, — СПб.: Питер, 2000.

93. Практикум по психологии / Под ред. А.И.Щербакова. - Л.: Изд-во ЛГПИ им А. И. Герцена 1970. - Ч. 1.

94. Практические занятия по психологии / Под ред. Д. Я. Богданова и И. П. Волкова. - М.: ФиС, 1989.

95. Психодиагностика. Теория и практика / Пер. с нем. под ред. Н. Ф. Талызиной. — М.: Прогресс, 1986.

96. Психологические тесты / Под ред. А. А. Карелина. В 2 т. — М.: Владос, 1999.

97. Психология. Учебник / Под ред. А. А. Крылова. — СПб.: Изд-во