И. кант. «критика чистого разума».

«Критика чистого разума» (нем. Kritik der reinen Vernunft) — философский труд Иммануила Канта, впервые опубликованный в 1781 году в Риге. Считается одной из наиболее фундаментальных работ в истории философии и главным сочинением философа. Ключевой вопрос Критики — это исследование познавательной возможности разума, в отрыве от знаний, получаемых эмпирическим, то есть опытным путём. На пути своего исследования философ освещает вопросы пространства и времени, возможности доказательства существования Бога посредством разума и др. Произведение является результатом более чем десятилетнего обдумывания, однако написание самого текста заняло несколько месяцев. Исследователь творчества философа и переводчик его работ на английский язык Норман Кемп Смит в своих комментариях к Критике чистого разума пишет, что вряд ли на протяжении всей истории литературы найдется произведение, столь тщательно и последовательно продуманное, но настолько поспешно написанное^[1]. На этот счет в своем письме к Моисею Мендельсону от 16 августа 1783 года Кант пишет: «…результаты своих по меньшей мере двенадцатилетних размышлений я обработал в течение каких-нибудь 4 или 5 месяцев как бы на ходу, хотя и с величайшим вниманием к содержанию, но гораздо менее заботясь об изложении, которое облегчило бы читателю его усвоение. Я теперь ещё не раскаиваюсь, что решился на это, поскольку без всего этого и при более длительной отсрочке с целью придать сочинению популярность, оно, вероятно, вообще не было бы создано, тогда как последняя ошибка со временем может быть устранена, если только существует само произведение, пусть ещё в недостаточно обработанном виде. Я ведь уже слишком стар для того, чтобы создать столь обширное произведение, в котором постоянное стремление добиться законченности одновременно совмещалось бы с возможностью отшлифовать каждую часть, придать ей завершенность и легкую живость».По всей видимости, Критика является объединением текстов написанных автором на протяжении нескольких лет. В результате после выхода работы в свет, читатели жаловались на её излишнюю сложность, что затрудняло понимание идей автора. Для предотвращения возможных неверных толкований, в 1783 Кантом были изданы «Пролегомены ко всякой будущей метафизике», а в 1787 году вышло второе издание Критики.

Основную тему книги составляет понятие трансцендентального, которое раскрывается в двух частях работы: «Трансцендентальной эстетике» (о пространстве и времени как априорных формах созерцания) и «Трансцендентальной логике».

Последняя состоит из «Трансцендентальной аналитики» (о категориях рассудка) и «Трансцендентальной диалектики» (об антиномиях разума).

Понятие трансцендентального выступает в оппозиции понятия эмпирическое и обозначает то, благодаря чему возможен опыт, таким образом основным содержанием «Критики чистого разума» является гносеология.

Кант начинает свои рассуждения со специфической классификации суждений. Он выделяет суждения синтетические — аналитические и априорные — апостериорные.

Синтетическими называются суждения, несущие новое знание, отсутствующее в понятии, которое является их субъектом.

Аналитическими называются суждения, которые всего лишь раскрывают свойства, присущие понятию субъекта, содержащиеся в нём самом, и не несут нового знания.

C другой стороны, априорные суждения (лат. a priori) не нуждаются в опытной проверке своей истинности, а для апостериорных (лат. a posteriori) необходима эмпирическая верификация. Кант замечает, что синтетические суждения чаще всего апостериорные, а аналитические — априорные.

Сам Кант приводит следующие примеры: «Все тела протяжённы» — аналитическое суждение. Действительно, нам не нужно прибегать к опыту, чтобы убедиться в том, что любое тело развёрнуто в пространстве (имеет длину, ширину, высоту); этот признак — существенный в содержании понятия «тело». Т. е. указанное суждение — априорное. С другой стороны — «Все тела имеют тяжесть» — синтетическое суждение. И хотя мы знаем, что даже самое лёгкое тело обладает тяжестью, узнаём мы это не из содержания понятия, а, скорее, из курса физики. Т. е. — это суждение апостериорное. Вместе с тем, Кант замечает, что существует особый вид суждений, и суждения этого вида лежат в основании многих наук в качестве принципов. Это синтетические, и одновременно априорные суждения. Вопрос «Как возможны синтетические априорные суждения?» — фундамент дальнейшего построения работы «Критика чистого разума».

Этическое учение И. Канта.

«В основе этики Канта, как и всей его философии, лежит различение между миром чувственным (эмпирическим) и миром умопостигаемым. На уровне эмпирического мира действуют чувственность и рассудок, обобщающий данные чувственности. В умопостигаемом мире действует разум в соответствии со всеобщими объективными законами разума, независимыми от чувственного эмпирического мира. В этическом и практическом аспектах эта независимость предстает как свобода и автономия разума от чувственных склонностей, потребностей и страстей. Объективные законы разума здесь выражены в форме объективных законов воления или императивов» [3].

«...Императивы суть только формулы для выражения отношения объективных законов воления вообще к субъективному несовершенству воли того или иного разумного существа, например, воли человека. Все императивы, далее, повелевают или гипотетически, или категорически. Первые представляют практическую необходимость возможного поступка как средство к чему-то другому, чего желают (или же, возможно, что желают) достигнуть. Категорическим императивом был бы такой, который представлял бы какой-нибудь поступок как объективно необходимый сам по себе, безотносительно к какой-нибудь другой цели».

Центральным понятием этики Канта являются императивы и соответствующие им практические формулировки, предписания — максимы, но для выявления основополагающих императивов и максим Кант вводит вспомогательное понятие «царство целей», сыгравшее исключительную роль в последующей аксиологии.

«Понятие каждого разумного существа, обязанного смотреть на себя как на устанавливающее через все максимы своей воли всеобщие законы, чтобы с этой точки зрения судить о самом себе и своих поступках, приводит к другому, связанному с ним очень плодотворному понятию, а именно к понятию царства целей.

Под царством же я понимаю систематическую связь между различными разумными существами через общие им законы. А так как законы определяют цели согласно своей общезначимости, то, если отвлечься от индивидуальных различий между разумными существами, равно как и от всего содержания их частных целей, можно мыслить целое всех целей (и разумных существ как целей самих по себе, и собственных целей, которые каждое из них ставит самому себе) в систематической связи, т.е. царство целей, которое возможно согласно вышеуказанным принципам.

В самом деле, все разумные существа подчинены закону, по которому каждое из них должно обращаться с самим собой и со всеми другими не только как со средством, но также как с целью самой по себе. Но отсюда и возникает систематическая связь разумных существ через общие им объективные законы, т.е. царство, которое, благодаря тому, что эти законы имеют в виду как раз отношение этих существ друг к другу как целей и средств, может быть названо царством целей, которое, конечно, есть лишь идеал»[2] .

Кант неустанно проводит различие между целями, имеющими источник в чувственном мире склонностей и потребностей, и целями, которые значимы «сами по себе», в силу своего соответствия объективным законам разума и воления. Именно эти цели имеют собственное достоинство, значимость, ценность. Тут мы подходим, наконец, к понятию ценности, также вспомогательному для Канта, но центральному для нас.

«Все предметы склонности имеют лишь обусловленную ценность, так как если бы не было склонностей и основанных на них потребностей, то и предмет их не имел бы никакой ценности. Сами же склонности как источник потребностей имеют столь мало абсолютной ценности, ради которой следовало бы желать их самих, что общее желание, какое должно иметь каждое разумное существо, — это быть совершенно свободным от них. Таким образом, ценность всех приобретаемых благодаря нашим поступкам предметов всегда обусловлена.

Предметы, существование которых хотя зависит не от нашей воли, а от природы, имеют тем не менее, если они не наделены разумом, только относительную ценность, как средства, и называются поэтому вещами, тогда как разумные существа называются лицами, так как их природа уже выделяет их как цели сами по себе, то есть как нечто, что не следует применять только как средство, стало быть, постольку ограничивает всякий произвол (и составляет предмет уважения). Они, значит, не только субъективные цели, существование которых как результат нашего поступка имеет ценность для нас; они объективные цели, т.е. предметы, существование которых само по себе есть цель, и эта цель не может быть заменена никакой другой целью, для которой они должны были бы служить только средством; без этого вообще нельзя было бы найти ничего, что обладало бы абсолютной ценностью; но если бы всякая ценность была обусловлена, стало быть случайна, то для разума вообще не могло быть никакого высшего практического принципа» [2].

Две последние сослагательные конструкции ясно показывают априористскую логику Канта. «Высший практический принцип (разум) необходимо существует, иначе вообще об этике и практике нельзя было бы мыслить. Но если этот принцип существует, значит что-то обладает абсолютной ценностью, ведь в мире только обусловленных (случайных, по Канту) ценностей для высших принципов не было бы места. Но если есть абсолютная ценность, то есть и объективные цели, значимые сами по себе. Конечно, для Канта такими целями являются прежде всего сами носители разума — разумные существа (например, люди). Главное свойство этих разумных существ — действовать согласно всеобщим моральным законам. Отсюда и следуют две хрестоматийные формулировки категорического императива, десятки раз с некоторыми синтаксическими вариациями повторяемые Кантом во всех его этических сочинениях:

— всегда относиться к человеку в лице других и самого себя как к цели, а не только как к средству;

— поступать так, чтобы максима поступка могла бы стать всеобщим законом для всех.

Схематично основы этики Канта могут быть представлены в виде двух рядов понятий, один из которых связан с чувственным, обусловленным, случайным, другой — с разумным, моральным, абсолютным, необходимым:

— чувственный (эмпирический) мир

— чувственность, рассудок

— зависимость от склонностей и потребностей

— гипотетические императивы

— субъективные желания

— субъективные цели, соответствующие склонностям

— относительные ценности, обладающие ценой, допускающие эквивалентную замену

— умопостигаемый мир

— разум

— свобода, автономия

— категорические императивы

— объективные законы разума и воления

— объективные цели, соответствующие всеобщим законам воления

— абсолютные ценности, обладающие достоинством, не могущие
быть замененными ничем

С неугасающим пафосом Кант противопоставляет элементы правого ряда элементам левого и утверждает безусловное главенство первых над вторыми. Столь же разделенными оказываются и верховные принципы, к которым восходят эти сферы этического: долг (мораль, нравственность) и счастье. Кант отдает себе отчет, что люди реально стремятся прежде всего к счастью, но и здесь устанавливает главенство долга. Принцип состоит в следующем: прежде всего человеку нужно стать достойным счастья, а этого можно достичь лишь выполнением долга»[3].

Таким образом, Кант по-своему и весьма остроумно решает задачу перехода от эмпирически данных эвдемонических стремлений людей к нормативным моралистическим установкам. В свое время эту задачу решали и Платон, искавший наилучшую пропорцию стремлений к удовольствию и истине; и Аристотель, который представил высшее благо — счастье как деятельность в соответствии с добродетелями; и Гоббс, который без лишних умствований переходил от релятивизма индивидуальных благ к необходимости служения всеобщему благу государства; и Локк, элегантно связавший естественные стремления индивида к пользе с необходимостью выполнять установленные правила, чтобы не ущемлять свободу и стремление к пользе других равных индивидов.

«Несмотря на мостик, перекинутый от счастья к долгу (т.е. к сфере морали), Кант видит оставшуюся глубокую пропасть между этими двумя принципами и для преодоления ее считает необходимым признать две трансцендентальные идеи: о бессмертии души (для надежды о будущем вознаграждении счастьем за нравственную жизнь) и о существовании Бога (как единого источника, дарующего и счастье, и законы нравственности). Эти центральные идеи «Критики практического разума» стоят в стороне от ценностной проблематики, но их нельзя не упомянуть даже в самом кратком изложении этики Канта. Кроме того, Кант здесь силой и авторитетом своей априористской логики узаконил традицию, идущую от Декарта и Лейбница, прикрывать наиболее глубокие разрывы мышления ссылкой на непознаваемую божественную тайну. Впоследствии этим приемом пользовался В. Виндельбанд, один из основателей теории ценностей, и другие авторы».