Универсальность, единообразие, сила и необходимость

Предполагается, что причинность универсальна, т.е. что каждое событие имеет причину. Но это предположение не может быть доказано. Оно воспринимается просто как максима — и в прикладной науке, и в повседневной жизни.

Предполагается также, что причинность единообразна, т.е. что одинаковые причины производят одинаковые следствия. Этот принцип тоже недоказуем. Однако воспринимать его как само собой разумеющийся -- свойство нашей природы. И впрямь, животные, отличные от человека, разделяют нашу веру в то, что одинаковые причины производят одинаковые действия.

Универсальность и единообразие причинности будут подробно рассмотрены в следующей главе. Здесь мы остановимся на проблеме силы и необходимости.

Невозможно отрицать, что идея причины связана в наших умах с идеями силы и необходимости. Мы чувствуем в себе силу создать что-то (мы можем произвести новые рукотворные предметы, например, связать или сшить новую одежду), можем уничтожить что-то (например, разбить стекло), а иногда — заставить людей изменить их мнения или поведение (убедить их сделать это). Видимо, такой же силой обладают другие животные и неодушевленные предметы;

так, мы верим, что кобра имеет силу убить нас, а солнце — согреть нас. Кроме того, мы чувствуем, что сама идея причинности включает в себя необходимость. Ведь если причина действует, то действие должно следовать с необходимостью?

Теория Юма

Рассмотрение силы и необходимости начнем со знакомства с теорией Юма.

В разное время Юм говорит о причинности по-разному. Но совершенно очевидно, что его теория носит редуктивный характер. Иными словами, он хочет избавиться от элемента силы и необходимости, который мы усматриваем в отношении между причинами и следствиями. Говоря приблизительно, он утверждает, что всякая необходимость привносится сознанием наблюдателя.

Причина и действие, говоритЮм, во-первых, есть наблюдаемое постоянное (т.е. неоднократное) соединение событий одного рода с событиями другого рода; во-вторых, смежность в пространстве и времени; в-третьих, причина должна предшествовать действию. Люди, наблюдающие постоянные соединения сходных событий, вынужденно ожидают их соединения и в дальнейшем. Идея необходимости есть не что иное, как это вынужденное ожидание. Ожидая, что сходные действия будут следовать за сходными причинами, мы начинаем думать, что причина вынуждает действие произойти. Но, спрашивает Юм, можем ли мы говорить здесь о силе, о необходимости? Нет, не можем, поскольку видим лишь, что одна вещь следует за другой. Мы можем ожидать. Мы не можем видеть или чувствовать необходимость.

Если Юм прав относительно постоянного соединения, то конкретное событие А является причиной конкретного события В только в том случае, если всякое сходное событие А сопровождается сходным событием В.

Если Юм прав, говоря о смежности, то невозможно действие причинности на удалении. Или причина и действие, А и В, соседствуют в пространстве и времени, или пространство и время между А и В заполняется цепочкой событий (причинной цепочкой), в которой каждое событие (или звено) смежно со следующим.

Теория Юма вызывает много критических замечаний.

Прежде всего, смежность не является необходимым условием причинности. Есть примеры действия на расстоянии, в вакууме. Считается, например, что сила тяжести сохраняется в вакууме и действует на расстоянии.

Далее, как отмечает Рассел, постоянное соединение даже смежных событий еще не дает причины. Тот факт, что ночь постоянно сменяется днем, не доказывает, что ночь является причиной дня. Налицо бесконечное чередование ночи и дня, и мы не можем говорить здесь о причине и действии, поскольку не можем сказать, что наступило первым — ночь или день. Рассел полагает, что в этом и сходных случаях мы ищем причину, внешнюю рассматриваемому циклу, третий предмет, который решаем считать причиной двух других. Так, вращение Земли есть причина и ночи, и дня.

Кроме того, постоянное соединение налицо везде, где есть совпадение. Не составляет труда представить себе действительные или возможные примеры. Вот один из них.

Допустим, количество рентгеновских снимков, производимых в определенной больнице, каждый день меняется, но всегда равно количеству пациентов-мужчин, которые в этот день влюбились в какую-либо медсестру. Так, когда шестерым пациентам во вторник назначают рентген, шесть (других) пациентов в тот же день безумно влюбляются в медсестру, и такие совпадения имеют место и в другие дни недели. Хотя здесь налицо соединение сходных пар событий, вероятнее всего, это совпадение, а не связь причины и действия.

Еще одно, и более серьезное, возражение против теории постоянного совпадения состоит в следующем: она предполагает, что все события, которые можно объяснить в терминах причинности, принадлежат к классам сходных событий. Другими словами, из этой теории следует, что однократные события не могут иметь причин и следствий. Ведь если последовательность двух событий наблюдается лишь однажды, то, по определению, нельзя говорить о неоднократном соединении событий. Это очевидно.

Рассмотрим пример. Допустим, утверждают, что приход конкистадоров стал причиной падения империи инков. Но нашествие конкистадоров имело место лишь один раз, и падение инков тоже произошло лишь единожды. В данной и многих других исторических ситуациях нет повторения, а значит — и постоянного соединения. Следовательно, согласно теории Юма, приход конкистадоров не был причиной падения империи инков. По теории Юма, уникальные события не могут иметь причин и следствий. И все же безусловно истинно, что приход конкистадоров был причиной падения империи инков.

Некоторые философы, размышляющие об истории, доказывают, что если мы примем более широкую точку зрения, то всегда сможем обнаружить постоянное соединение там, где действует некая причина. Например, в нашем примере мы можем усмотреть постоянное соединение событий А, т.е. нападений сильных армий на более слабые, и событий В, т.е. крушений империй. Однако это соединение, как и большинство обобщений, связанных с человеческими делами, имеет много исключений. Оно не имеет ничего общего с причинностью в понимании Юма.

Сила, манипуляции и рецепты

Современный философ Дуглас Гаскинг предлагает новый подход. Он доказывает, что понятие причинности сущностно связано с техниками манипуляций. Отношение причины и действия лучше всего описать как отношение «производство посредством...» Понятия причины и действия связаны с общими правилами человеческих действий. Гаскинг называет эти правила рецептами.

Согласно Гаскингу, утверждение типа «Добавление воды» к соде вызывает шипение означает, что, применяя к соде общую технику, позволяющую намачивать вещи, вы используете или открываете еще одну общую технику, позволяющую вызвать шипение в конкретной субстанции, именно в соде.

Можно ли применить данный анализ причинности к неодушевленным причинам? К событиям (в отличие от вещей и людей)?

Рассмотрим соответствующие примеры.

Во-первых, неодушевленная причина: солнечный свет служит причиной роста растений. Во-вторых, причина в форме события:

снос плотины вызывает затопление деревни.

Гаскинг подчеркивает, что мы можем манипулировать окружающей средой (даже если имеем дело с солнцем) двумя способами. Мы можем имитировать характеристики естественного солнечного света и можем также показать, с помощью экспериментов, что растения, лишенные солнечного света, перестают расти.

С причинами в форме событий дело обстоит не столь гладко. В конце концов события не производят манипуляций. Однако можно доказать, что события сами по себе часто суть элементы или части человеческих манипуляций. Это было бы очевидно в примере со снесенной плотиной, если бы снос плотины был тщательно спланирован человеком.

Наше понимание событий как причин, согласно теории Гаскин-га, можно представить следующим образом: утверждение, что одно событие является причиной другого, является верным, когда это событие или есть человеческая манипуляция, или могло бы быть ею.

Снимает ли данное объяснение причинности трудности, связанные с историческими событиями, такими как войны, падения империй и т.д.? Вероятно, нет. Конечно, невозможно дать рецепты падения империй и вообще очень трудно дать рецепты манипуляций в сфере человеческих дел. Здесь возможен только один рецепт — или пан, или пропал.

Но это может свидетельствовать о том, что мы сами не правы, говоря о причинах войн и т.п., т.е. что события истории и человеческой жизни требуют другого объяснения.

С другой стороны, можно утверждать, что основополагающий вопрос о причинах отличается от вопроса, поставленного Гаскин-гом: как я могу произвести то-то и то-то? (Шипение соды, рост растений.) Основополагающий вопрос таков: как и почему эти вещи происходят? До тех пор, пока не дан ответ на второй вопрос, ответ на первый вопрос будет делом случая и удачи.

Возможность и необходимость

Вернемся к рассмотрению понятия, отвергнутого Юмом, — понятия необходимости.

Что такое необходимость? В контексте причинности необходимость не может быть логической или математической. Выводы логики и математики, с необходимостью следующие из аксиом или других посылок, дедуцируются из этих посылок или аксиом. Но законы причины и действия должны быть выявлены посредством экспериментов или открыты в результате наблюдений. В отличие от теорем чистой математики и логики, они не могут быть дедуцированы без опоры на опыт. Необходимость причины и действия, следовательно, должна отличаться от логической или математической необходимости.

Можем ли мы говорить вместо этого о физической необходимости? Юм отвечает, что физическая необходимость — это обман, вымысел ума. Смежность и соединение могут быть восприняты, необходимость — нет. Один только опыт может информировать нас о реальном мире. Опыт говорит нам, что лед воспринимается как холодный, но не говорит, что он должен восприниматься как холодный. Это должен привносится умом и отсутствует в реальном мире.

Джон Стюарт Милль берет у Юма остов его теории причинности, т.е. три условия причинности — постоянное соединение, смежность и временное предшествование причины действию. Но он усиливает их, добавляя четвертое условие: причина и действие должны постоянно соединяться не только в действительных, но и во всех возможных обстоятельствах.

В своей системе логики Милль формулирует правила, позволяющие отличить подлинные причину и действие от совпадений и других последовательностей, не представляющих собой причинных регулярностей. Это правила экспериментальной проверки причинных гипотез. Во-первых, экспериментатор должен пытаться предотвратить следование предполагаемого действия за предполагаемой причиной; это покажет, может ли предполагаемая причина иметь место без следования за ней предполагаемого действия. Во-вторых, экспериментатор должен попытаться произвести предполагаемое действие без посредства предполагаемой причины; это покажет, может ли предполагаемое действие иметь место без предшествующей ему предполагаемой причины.

Таким образом мы сможем установить, действительно ли предполагаемые причина и действие постоянно соединены во всех возможных обстоятельствах.

Предложенное Миллем усовершенствование теории причинности Юма полезно. Хотя прямо Милль не вводит элемент силы и необходимости, тем не менее, настаивая на более твердо обоснованном постоянном соединении, он вводит необходимость косвенно. Ведь если что-то происходит во всех возможных обстоятельствах, то оно происходит необходимо.