Атомистический материализм Демокрита.
Яркой страницей в истории греческой философии явился атомистическое учение, у истоков формирования которого стоят Левкипп и Демокрит. Однако поскольку о Левкиппе никаких сведений не сохранилось, даже Аристотель сомневался в достоверности существования этого мыслителя. Поэтому исторически достоверным родоначальником атомизма считается Демокрит, которого называют учеником Левкиппа. Демокрит родился на севере Греции в городе Абдеры. Испытывая тягу к познаниям, Демокрит долю наследства, доставшуюся ему после смерти отца, истратил на путешествия и посещение городов и стран, считавшихся центрами древней мудрости (Египет, Вавилон). Вся жизнь Демокрита была посвящена науке. Он говорил, что предпочёл бы найти объяснение загадочному природному явлению, нежели владеть всем Персидским царством. Демокрит был мыслителем-энциклопедистом, написавшим множество сочинений по всем существовавшим тогда дисциплинам, однако ни одно из этих произведений не сохранилось. Главными сочинениями Демокрита считаются работы «Большой мирострой» (макрокосм) и «Малый мирострой» (микрокосм). Именно с Демокрита берёт начало учение о тождестве и аналогии между макрокосмом (мирозданием) и микрокосмом (человеком).[1] В противоположность «плачущему» Гераклиту Демокрита называли «смеющимся философом», поскольку тот полагал, что все свершения людей настолько нелепы, что над ними необходимо смеяться.
Главной заслугой Демокрита является выдвинутая им гипотеза о существовании мельчайших неразложимых далее телец, которые он назвал атомами (неделимыми). С точки зрения Демокрита неделимость является одним из важнейших качеств первооснов бытия. Если мы допустим бесконечную делимость вещества, возникнет опасность того, что материя в конечном итоге распылится, превратится в ничто. Чтобы этого избежать, Демокрит постулирует наличие предела деления, то есть неразложимых далее простых частиц – атомов.[2] К мысли о существовании атомов Демокрит пришёл путём осмысления наблюдений за явлениями действительности: истиранием монет при их длительном обращении, распространением запахов и пр. Естественно, увидеть атомы вследствие их малости было невозможно.
С помощью понятия атома Демокрит решал поставленную Парменидом проблему соотношения бытия и небытия. Бытием Демокрит объявляет атомы, а небытием – пустоту, в которой атомы перемещаются. Постулирование необходимости наличия было важно для Демокрита, чтобы объяснить наличие движения, невозможного в случае отсутствия небытия. Атомы, по Демокриту, - мельчайшие, неразложимые далее частички бытия; своеобразные «кванты бытия», если использовать терминологию современной физики. Внутри каждого атома нет и не может быть примеси небытия. Между собой атомы могут различаться формой, порядком и положением. Сцепляясь между собой, атомы образуют тела материального мира. Атомы находятся в постоянном движении, носясь в окружающей их пустоте. Однако внутри атома вследствие его простоты никакое изменение невозможно. Так Демокрит пытался соединить сложившиеся к тому времени две картины мироздания – диалектическую (Гераклит) и метафизическую (Парменид). Если рассматривать мироздание вообще, то оно предстаёт как гераклитовская текучесть, вечное изменение, перемещение атомов; но каждый атом в отдельности может быть уподоблен неподвижному миру, цельному сгустку бытия (по воззрениям элеатов), уменьшенному до микроскопических размеров.
Атомы обладают лишь размером и формой, а ощущения цвета, вкуса, запаха и пр. появляются в сознании в зависимости от формы воздействующих на него атомов. Таким образом, Демокрит подходит к развитой впоследствии в философии Нового времени проблеме первичных (объективно обусловленных) и вторичных (субъективных по сути) качеств вещей. Заимствуя у Парменида разделение истины и мнения, Демокрит считал, что поистине в мире существуют лишь атомы и пустота, а всё остальное – наличие звука, вкуса, цвета и пр. – это лишь мнение людей, которые не владеют истиной. Всё различие чувственных восприятий Демокрит выводит из разницы форм атомов, воздействующих на органы чувств.
Ещё одной заслугой Демокрита явилось то, что он первый начал рассуждать о причинно-следственных связях в мироздании. Демокрит заявил, что именно поиск причин является главной задачей философов и учёных. Таким образом, Демокрит был первым представителем детерминизма, то есть учения о всеобщности причинной определённости всего сущего. Он утверждал, что не существует беспричинных событий, что любое явление есть следствие какой-либо причины. Ничего случайного, с точки зрения Демокрита и других детерминистов, не существует; случайным люди называют то, причин чего они пока ещё не познали. Причём, причинно-следственная зависимость имеет необходимый характер, что приводит Демокрита к отрицанию случайности и материалистическому фатализму – своеобразному признанию судьбы, определяемой не богами, а столкновением атомов. Все явления космоса и психики человека Демокрит стремился последовательно объяснять при помощи принципов атомистики, с материалистических позиций.
Душа, согласно Демокриту, также состоит из атомов. Однако атомы, составляющие душу, являются более мягкими, чем атомы, из которых составлены окружающие вещи. Процесс образования образов в душе человека Демокрит объяснял следующим образом: от поверхности тел отлетает верхний слой атомов, через органы чувств он попадает в душу и оставляет на составляющих её мягких атомах вмятину, отпечаток, который мы и воспринимаем как образ внешнего объекта.[3] Душа после смерти тела рассеивается, её существование прекращается; соответственно Демокрит отрицает посмертное бытие души. В гносеологии (теории познания) Демокрит отдавал предпочтение рациональному познанию перед чувственным. Чувственное познание Демокрит оценивает как «тёмное», не дающее усвоения полной истины о бытии. Действительно, чувственное познание уводит в мир мнения, а не истины. В частности, с помощью исключительно чувств невозможно обнаружить атомы, существование которых было открыто разумом. Однако Демокрит не отрицал, что руководимые разумом чувства могут эффективно участвовать в познавательном процессе. Разумное и чувственное познание должны существовать в неразрывном единстве и взаимодействии.
Демокрит являлся одним из первых греческих мыслителей, отрицавших бытие богов. Его позицию можно назвать вполне атеистической. Уверенность людей в существовании богов – результат заблуждения и незнания истинной природы явлений.[4] Часто атомы, соединившись, принимают причудливые очертания, напоминающие фигуры гигантских мужчин и женщин. Люди иногда видели подобные сочетания атомов и принимали их за реально существующих всемогущих и бессмертных существ. В реальности же никаких богов в мироздании нет, и Демокрит ни разу не прибегает при объяснении процессов в космосе к божественному вмешательству.
Демокрит выдвинул интересную теорию происхождения культурных навыков у людей. Всеми своими достижениями люди обязаны животным, от которых они заимствовали свои умения. Так, заметив, что звери роют норы, а птицы строят гнёзда, люди путём подражания им стали возводить жилища; а увидев, как паук ткёт паутину, начали заниматься изготовлением ткани и одежды. Демокрит, согласно дошедшим до нас отрывкам, показывал, как человечество, приобретя необходимые навыки, научившись пользоваться членораздельной речью, вышло из первоначального животного состояния. Воззрения Демокрита явились ярким образцом достаточно последовательного материализма. Основанный Демокритом атомистический материализм оказывал большое влияние на развитие философии и физики. Его принципы с некоторыми изменениями легли в основу сформировавшегося в Новое время механистического материализма. Идея о существовании атомов оказалась весьма плодотворной для свершения научных открытий и материалистического объяснения мироздания и в дальнейшем была подтверждена.
[1] В частности, это нашло отражение в медицинских воззрениях Гиппократа, который усматривал состояние здоровья в равном соотношении в организме всех 4-х стихий мироздания, а причиной заболеваний объявлял преобладание одной из стихий над другими.
[2] Мысль о неделимости атомов удерживалась в физике и философии до начала 20 в., когда была доказана сложная структура атомов и их делимость.
[3] До сих пор мы используем слово «впечатление», происходящее от подобных наивных представлений о способе формирования образов в сознании.
[4] Так наз. просветительская точка зрения на возникновение религии.
Философия Эпикура.
Эпикур(род. 341 г. до н.э. – ум. 271/270 г. до н.э.) – древнегреческий философ, основатель эпикурейской школы, одной из четырех главных школ античной философии эллинистического периода13. Эпикур родился в афинской колонии на о. Самос в Средиземном море. В юности обучался платоновской философии, затем познакомился с учением Демокрита и стал его сторонником. В 306 г. до н. э. основал в Афинах собственную философскую школу, получившую название «Сад», поскольку она располагалась в саду, принадлежавшем Эпикуру. Эпикур умер в Афинах в возрасте 70 или 71 года от камня в почке. Эпикур был автором около 300 сочинений, от которых сохранилась лишь небольшая часть. Основными считаютсяПисьмо к Геродоту, Письмо к Пифоклу и Письмо к Менекею, которые приводятся в сочинении Диогена Лаэртского «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов»14. Философию Эпикура можно разделить на три части:теорию познания, которую сам Эпикур называл «каноника», поскольку главным предметом здесь он считал учение о критерии (каноне) истины; физику, под которой понималось учение об устройстве реальности; и этику, учение о цели человеческой жизни и путях ее достижения. Основные положения эпикурейского учения:
1. Критерием истины являются ощущения, «предвосхищения» и чувства боли и удовольствия (эмпиризм);
2. Все вещи состоят из атомов, которые движутся в пустоте, то соединяясь между собой, то разрывая эти соединения (материализм и атомизм);
3. Существует множество материальных миров, в пространствах между которыми обитают абсолютно счастливые бесмертные существа, боги;
4. Боги не управляют миром, никого не наказывают и не преследуют, поскольку в противном случае они не были бы абсолютно счастливыми;
5. Цель человеческой жизни – достижение счастья (эвдемонизм), под которым понимается безмятежность (атараксия).
6. Единственным благом является удовольствие (гедонизм), которое заключается в отсутствии страдания;
7. У человека есть три главных страха, от которых необходимо избавиться, чтобы быть счастливым: страх перед наказаниями богов, страх смерти и страх перед будущим.
Философия Эпикура предлагает способы избавления от этих трех главных врагов человеческого счастья. Речь о них идет в знаменитом письме Эпикура своему другу Менекею. Другими важными темами письма являются: необходимость постоянного занятия философией, правильное понимание природы богов, избавление от страха смерти, правильное понимание природы желаний и другие вопросы эпикурейской этики.
Письмо к Менекею15
Пусть никто в молодости не откладывает занятий философией, а в старости не утомляется занятиями философией: ведь для душевного здоровья никто не может быть ни недозрелым, ни перезрелым. Кто говорит, что заниматься философией ещё рано или уже поздно, подобен тому, кто говорит, будто быть счастливым ещё рано или уже поздно. Поэтому заниматься философией следует и молодому и старому: первому – для того, чтобы он и в старости остался молод благами в доброй памяти о прошлом, второму – чтобы он был и молод и стар, не испытывая страха перед будущим. Стало быть, надобно подумать о том, что составляет наше счастье – ведь когда оно у нас есть, то всё у нас есть, а когда его у нас нет, то мы на всё идём, чтобы его заполучить.
Итак, и в делах твоих, и в размышлениях следуй моим всегдашним советам, полагая в них самые основные начала хорошей жизни.
Прежде всего верь, что бог есть существо бессмертное и блаженное, ибо таково всеобщее начертание понятия о боге; и поэтому не приписывай ему ничего, что чуждо бессмертию и несвойственно блаженству, а представляй о нём лишь то, чем поддерживается его бессмертие и его блаженство. Да, боги существуют, ибо знание о них – очевидность; но они не таковы, какими их полагает толпа, ибо толпа не сохраняет их [в представлении] такими, какими полагает. Нечестив не тот, кто отвергает богов толпы, а тот, кто принимает мнения толпы о богах, – ибо высказывания толпы о богах – это не предвосхищения, а домыслы, и притом ложные. Именно в них утверждается, будто боги посылают дурным людям великий вред, а хорошим – пользу: ведь люди привыкли к собственным достоинствам и к подобным себе относятся хорошо, а всё, что не таково, считают чуждым.
Привыкай думать, что смерть для нас – ничто: ведь всё и хорошее и дурное заключается в ощущении, а смерть есть лишение ощущений. Поэтому если держаться правильного знания, что смерть для нас – ничто, то смертность жизни станет для нас отрадна: не оттого, что к ней прибавится бесконечность времени, а оттого, что от неё отнимется жажда бессмертия. Поэтому ничего нет страшного в жизни тому, кто по-настоящему понял, что нет ничего страшного в не-жизни. Поэтому глуп, кто говорит, что боится смерти не потому, что она причинит страдания, когда придёт, а потому, что она причинит страдания тем, что придёт; что и присутствием своим не беспокоит, о том вовсе напрасно горевать заранее. Стало быть, самое ужасное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения; когда мы есть, то смерти ещё нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет. Таким образом, смерть не существует ни для живых, ни для мёртвых, так как для одних она сама не существует, а другие для неё сами не существуют.
Большинство людей то бегут смерти как величайшего из зол, то жаждут её как отдохновения от зол жизни. А мудрец не уклоняется от жизни и не боится не-жизни, потому что жизнь ему не мешает, а не-жизнь не кажется злом. Как пищу он выбирает не более обильную, а самую приятную, так и временем он наслаждается не самым долгим, а самым приятным. Кто советует юноше хорошо жить, а старцу хорошо кончить жизнь, тот неразумен не только потому, что жизнь ему мила, но ещё и потому, что умение хорошо жить и хорошо умереть – это одна и та же наука. Но ещё хуже тот, кто сказал: хорошо не родиться.Если ж родился – сойти поскорее в обитель аида.
Если он говорит так по убеждению, то почему он по уходит из жизни? ведь если это им твёрдо решено, то это в его власти. Если же он говорит это в насмешку, то это глупо, потому что предмет совсем для этого не подходит.
Нужно помнить, что будущее – не совсем наше и не совсем не наше, чтобы не ожидать, что оно непременно наступит, и не отчаиваться, что оно совсем не наступит.
Сходным образом и среди желаний наших следует одни считать естественными, другие – праздными; а среди естественных одни – необходимыми, другие – только естественными; а среди необходимых одни – необходимыми для счастья, другие – для спокойствия тела, третьи – просто для жизни. Если при таком рассмотрении не допускать ошибок, то всякое предпочтение и всякое избегание приведёт к телесному здоровью и душевной безмятежности, а это – конечная цель блаженной жизни. Ведь всё, что мы делаем, мы делаем затем, чтобы не иметь ни боли, ни тревоги; и когда это, наконец, достигнуто, то всякая буря души рассеивается, так как живому существу уже не надо к чему-то идти, словно к недостающему, и чего-то искать, словно для полноты душевных и телесных благ. В самом деле, ведь мы чувствуем нужду в наслаждении только тогда, когда страдаем от его отсутствия; а когда не страдаем, то и нужды не чувствуем. Потому мы и говорим, что наслаждение есть и начало и конец блаженной жизни; его мы познали как первое благо, сродное нам, с него начинаем всякое предпочтение и избегание и к нему возвращаемся, пользуясь претерпеванием как мерилом всякого блага.
Так как наслаждение есть первое и сродное нам благо, то поэтому мы отдаём предпочтение не всякому наслаждению, но подчас многие из них обходим, если за ними следуют более значительные неприятности; и наоборот, часто боль мы предпочитаем наслаждениям, если, перетерпев долгую боль, мы ждём следом за нею большего наслаждения. Стало быть, всякое наслаждение, будучи от природы родственно нам, есть благо, но не всякое заслуживает предпочтения; равным образом и всякая боль есть зло, но не всякой боли следует избегать; а надо обо всём судить, рассматривая и соразмеряя полезное и неполезное – ведь порой мы и на благо смотрим как на зло и, напротив, на зло – как на благо.
Поэтому когда мы говорим, что наслаждение есть конечная цель, то мы разумеем отнюдь не наслаждения распутства или чувственности, как полагают те, кто не знают, не разделяют или плохо понимают наше учение, – нет, мы разумеем свободу от страданий тела и от смятений души. Ибо не бесконечные попойки и праздники, не наслаждение мальчиками и женщинами или рыбным столом и прочими радостями роскошного пира делают нашу жизнь сладкою, а только трезвое рассуждение, исследующее причины всякого нашего предпочтения и избегания и изгоняющее мнения, поселяющие великую тревогу в душе.
Обдумывай же эти и подобные советы днём и ночью, сам с собою и с тем, кто похож на тебя, и тебя не постигнет смятение ни наяву, ни во сне, а будешь ты жить, как бог среди людей. Ибо кто живёт среди бессмертных благ, тот и сам ни в чём не сходствует со смертным.