Мы всегда побеждали только внешних врагов

РОССИЯ. «ПОЛТОРА ИВАНА»

Достоевский, чуть ли не полтора века назад: «самосознание наше — самое слабое место».

Добавлю: самосознание это всегда какое-то опьянелое — то сверхзавышенное, то сверхзаниженное, то беспредельное самовосхваление, то беспредельное же самоуничижение, и редко-редко — трезвое. Пушкин не единственный, конечно, но, во всяком случае, самый нормальный, человек на Руси: никогда «строк печальных не смывал», но всегда умел сохранить высшее достоинство. Горькая ирония и в таких словах Достоевского: как ведут себя пьяные немец и русский? Первый, если он сапожник, хвалится так: «Я — самый лучший сапожник в нашей округе», а русский сапожник скажет: «Я —генерал!»...

Осознаем свое место в мире сегодняшнем и прежде всего не в смысле количественно-территориальном (недавно еще — одна шестая, а теперь — что-то около одной восьмой суши Земли), а в смысле количественно-людском, в смысле на­шей «массы». На Земле сейчас уже больше 6 млрд человек. Цифра эта в голове не умещается, хотя там, говорят, 14 млрд нейронов. А чтобы хоть отчасти уместилось, я бы предложил «операцию сокращения», которая, однако, вовсе не упрощает дело, а лишь наиболее наглядно и беспощадно его обнажает.

Предположим: людей на Земле (на каком-нибудь острове, скажем) всего-навсего 60 человек. Из них не меньше чем 20—25 —китайцы и индусы. Не меньше — и из стран Африки, Латинской Америки и остальной Азии. Сколько же остается на долю Европы, Северной Америки и Австралии? А сколько — на долю нынешней России? Чуть больше 2 процентов (да и те продолжают таять) или, согласно нашему «сокращению», всего полтора человека. «Полто­ра Ивана». Но это лишь количественно. А качественно?..

После того, как под абсолютным самодержавием коммунистов мы сами себя истребили чуть не вполовину!

Да, были победы на Куликовом поле, на Чудском озере, под Полтавой, над Наполеоном. Там победы доставались ценой потерь, примерно равных с обеих сторон. Даже в Первую мировую войну потери воюющих сторон были сравнительно одного порядка. Но уже в Финской войне мы потеряли намного больше, чем финны. А в Отечественной войне 1941—1945 гг. пришли к вели­кой победе, положив четверых русских на одного немца. А сколько миллионов было пленных? Когда еще, где, у кого бывало такое? Опять введем «формулу сокращения». Представьте: идет стычка, драка нескольких десятков людей, и «победа» достается такой вот ценой — четверо на одного...

Да, в конце концов мы всегда побеждали в войне с врагом внешним. Но в войне самой главной —- гражданской — врагом внутренним — насильственным ленинско-сталинским коммунизмом — наш народ, несмотря на порой отчаян­ное сопротивление, потерпел самое страшное поражение. И потери здесь были больше (и количественно и качественно), чем за все предыдущие внешние войны.

А сравните нас и остальной мир по величине ВВП, производительности труда, реальной заработной плате, уровню жизни, продолжительности жизни и смертности, особенно детской. А небывалая эмиграция лучших мыслитель­ных, творческих сил (десятки, если не сотни тысяч)...

Но все-таки главным остается даже не понижение уровня жизни, а именно абсолютно небывалый уровень смерти, точнее, уровень убийства своих граж­дан своими же гражданами, т.е. на самом деле — уровень самоубийства народа, да еще — уровень (число) безмогильных мертвецов и безымянных могил, да еще — число закатанных асфальтом кладбищ, да еще — состояние подавляю­щего большинства кладбищ существующих. Небывалое понижение цены чело­веческой жизни — самый длинный и — осуществленный — проскрипционный список, — вот главнейшее «достижение» реального коммунизма.

При такой-то цене — такие результаты.

Преступление сейчас переименовывают в ошибки, а раньше переименовы­вали в подвиги. Что такое так называемый соцреализм? Он и был придуман именно для такого переименования. После, может быть, самого страшного пре­ступления, после расправы над крестьянством, после «года великого перелома» («Вы всей стране хребет сломали и душу смяли ей в те дни» — Н. Коржавин) … и был сочинен этот социалистический реализм.... В феврале 34-го — «Съезд победителей», в мае — арест и ссылка О. Мандельштама, а 16 августа—1 сентября — Первый съезд советских писателей, образование писательского союза, этого литературного комбеда, этого литературного колхоза, этой литературно-«сплошной коллек­тивизации», а люди, подобные О. Мандельштаму, должны были быть тоже истреблены как класс, тоже были объявлены литературными «кулаками» и «подкулачниками».

Глас народа — глас Божий.... О, если бы это было всегда так! Но ведь он бывает и гласом дьявола. Народ далеко-далеко не всегда, к сожалению, бывает прав и порой из Богоносца превращается в дьяволоносца. Чтобы столько наубивать самих себя, сколько же нужно было расстрельщиков, сколько людей должны были высле­живать, доносить, арестовывать, охранять, пытать, превращаться в палачей и могильщиков?.. Это — не разврат нации, не разврат народа?..

Читайте и перечитывайте А.И. Солженицына, В. Шаламова, П. Григоренко, Л. Разгона, А. Жигулина, Ф. Светова, Ф. Искандера, Ю. Давыдова и еще сотни других авторов.... Без этих книг, без этой памяти не имеет права русский, российский человек входить в новую жизнь, чтобы обустроить ее по-новому.

Сначала отбили память обо всем хорошем, добром, умном, что было до 1917 года, а потом в течение десятков лет добивали остатки всего этого.

Теперь отбиваем память обо всем дурном и страшном, что было после 1917-го. А было и хорошее, и прежде всего, сопротивление коммунизму, пусть и подавленное (история этого сопротивления еще не написана).

Сначала не было почти никаких подвигов до 17-го. Потом не было никаких преступлений—после....

Бог одарил нас самой большой страной и самой богатой страной в мире. Мы сами начали было реализовывать этот дар (особенно успешно в конце XIX— начале XX в.). И что же в результате? Теперь нам говорят (больше всех, ярос­тнее всех коммунисты, прежде всего из верхушки КПРФ), что до 1985 в стране был чуть ли не рай, а после 85-го наступил чуть ли не ад. Но посмотри­те, кто нами реально правит сейчас. На три четверти нынешняя власть состоит из бывшей коммунистической номенклатуры. Да и откуда могли взяться пра­вители, действительно надежные и квалифицированные, если коммунисты выкорчевали вековые леса, а всех настоящих, призванных, лучших (тоже по-своему вековых) садовников и лесников истребили?..

Что делает нормальный человек, попавший в беду по собственной вине? Уходит в себя духовно и душевно и, сжав зубы, выкарабкивается, а не учит других, как им надо жить. Так ведь и с народами. Народ ведь не что иное, как просто «народная личность» (Достоевский), и как таковая — сама за себя и ответственна. Выкарабкались же Германия и Япония. А почему? Да потому, главное, что осознали свою вину, устыдились и — покаялись. Но все призывы к покаянию нашему (А.И. Солженицына, Д.С. Лихачева и многих других), в сущности, так и остались неуслышанными. Дескать, надоели все они.... А это и значит, что надоела совесть, т.е. со-весть — весть обо всем нашем прекрасном и некрасивом, весть обо всем нашем добром и злом, весть обо всех наших подвигах и преступлениях. Но без взрыва совести — ввиду смертельной опас­ности — не спастись ни миру в целом, ни России.