Несколько слов от составителя

Осенью 1998 года мы с Юрой поехали в Италию, на север, в старинный и сказочно красивый городок Мантуя. Там Юрий Карякин и Людмила Улицкая получали литературные премия (Улицкая за повесть «Сонечка», Карякин – за публицистику, статьи о Солженицыне). С нами работала молодая переводчица, студентка из Болонского Университета, милая толстушка-хохотушка. Русский язык она знала плохо, но очень старалась и хотела как можно больше узнать о России. А Карякин в это время, увлеченный «колымскими » песнями Юлия Кима, все время на своем маленьком диктофончике ( с ним не расставался, вошло у него в привычку наговаривать, записывать свои мысли на диктофон) ставил одну и ту же пленку – «Московские кухни», песенную пьесу Кима.

Получили наши лауреаты свои премии, кто-то дал нам машину и вот колесим мы по прекрасным дорогам Северной Италии, пейзажи невиданной красоты, теплое солнце и … звучит:

Не собирай посылку, мама,

На почту больше не ходи:

Твой сын уходит наконец-то

В объятья вечной мерзлоты.

Теперь никто его не тронет,

Последний хлеб не украдет,

В тайгу прикладом не погонит.

Не плачь: теперь он отдохнет.

Не собирай посылку, мама,

Она сыночку не нужна.

Последний раз он в небо смотрит,

А там колымская луна.

И ничего ему не надо:

Ни слез, ни камня, ни креста,

А лишь бы люди все на свете

О нем забыли навсегда.

Ни камня, ни креста,

Ни дикого куста,

Ни знака, ни следа...

Душе понять непросто,

Что здесь не пустота,

Что здесь не тишина,

А немота огромного погоста.

Вечная память.

Память во веки веков...

Наша милая толстушка-хохотушка слушала, слушала, как-то напрягалась, явно хотела понять слова песни, да вдруг как заревет: «Так не можно! Как же так? Это же люди, сыночек…».

Так молодая итальянка, будущая русистка впервые узнала о ГУЛАГе.

Мне вспомнилась эта невеселая история сейчас, когда собираю я по просьбе друзей из «Новой газеты», статьи Юрия Карякина, его дневниковые записи, так или иначе связанные с этой мрачной страницей нашей истории – «Архипелаг ГУЛАГ».

Удивительно, а на самом деле только так и могло быть, но уже в своей первой «перестроечной статье» - «Стоит ли наступать на грабли» (1987 года) обращается он к молодым, « к тем юным людям, которые станут судить обо всем нашем поколении», к «будущей России честных людей»: «Дорогие наши, вот жестокая, страшная правда, которую Вам надо знать и которую от Вас слишком долго скрывали. Но не впадайте ни в цинизм (слишком банально), ни в отчаяние (слишком уж дорого), ни в озлобление (слишком уж бесплодно). Не стоит. Нельзя, нельзя. Надо выстоять и запастись силами, силами красивыми, добрыми, умными. Прочитайте, перечитайте слова совсем еще молодого Достоевского, написанные в день его смертной казни и в день ее отмены:

“Я стоял шестым, вызывали по трое, следовательно, я был во второй очереди и жить мне оставалось не более минуты...

Ведь был же я сегодня у смерти, три четверти часа прожил с этой мыслию, был у последнего мгновения и теперь еще раз живу!.. <…>

Жизнь — дар, жизнь — счастье, каждая минута могла быть веком счастья...”

Вспомним еще и никогда уже не забудем и о другом: о тех смертных казнях, которые отменены не были. Вспомним и потрудимся над созданием того, о чем мечтали все лучшие люди народа нашего, над созданием «будущей России честных людей» (Достоевский). А ближайшая будущая Россия — это ее сегодняшние юноши и подростки. Какими они сделаются (сделают себя), какими создадутся (создадут себя) — такой сделается, создастся и Россия. С чем придем мы к своему последнему часу? И чтó скажут нам вслед?».

И еще: « нельзя юноше, обдумывающему житье, нельзя вступать в жизнь, не прочитав «Бесов» и «Архипелаг ГУЛаг». Нельзя-то нельзя, а вступают, многие даже не подозревая о самом существовании этих книг. Не до этого …

Вот в чем трагедия».

Ирина Зорина

Бес смертный.

Приход и изгнание

Коммунистический соблазн.

(из дневника)

Расскажу об итоге, о результате и о пути своего разрыва с марксизмом - ленинизмом, с упором на социопсихологию.

Странно: до 47-48 годов я не ощущал давления ленинско-сталинской атмосферы в нашей стране (оно было мощнейшее, но я его не ощущал, как каждый из нас не ощущает давления атмосферного).

Но где-то в начале 48-го - вдруг, разом - ощутил. Радостно. Восторженно. Нам, двум главным отличникам школы – Леониду Пажитнову и мне - а я был секретарем комсомола школы - поручили сделать доклады о "Манифесте коммунистической партии" ( в мае или июне было 100-летие, великий юбилей). До этого насколько я помню никаким марксизмом-ленинизмом, по крайней мере, увлеченно я не занимался.

Много читал мировой классики в богатейшей библиотеке наших соседей по дому – Каринских, адвокатская семья. Помню благоговение. Эти фолианты, книги старинные, надежные. Данте, иллюстрации Доре, Шекспир пуда в два. Гете. Это было счастье... Кнут Гамсун в издательстве братьев Жемчужниковых... Юлий Айхенвальд. Тома - "Силуэты русских писателей".

И вот эта ночь весенняя 48 года. Читаю «Коммунистический манифест» Маркса. В сумбуре, царящем в моей голове вдруг, мгновенно образовался порядок. Все стало ясно как солнце. Как в "Войне и мире": die erste colonne marschir, die zweite colonne marschirt, die dritte ... Оказалось: также с формациями. Оказалось: вся история человечества - не что иное, как история борьбы классов, в результате которой наконец, один-единственный класс, пролетариат, должен победить... И если одним единственным словом выразить нашу программу (мировоззрение), то это слово будет - уничтожение частной собственности через диктатуру пролетариата.

Эта кристаллизация в юношеском мозгу коммунистической доктрины с удивительной точностью совпадала с механизмом бредообразования, когда из разрозненных фактов, многих необъяснимых вопросов и фактов создается цельная структура, разом все объясняющая.

Сделал вдохновенный, на самом деле восторженный доклад, и с этого мгновения попался в мышеловку, может быть лет на 10-20.

Марксизм - "единственно научное" учение ... Потом в Университете на философском факультете слушал лекции Д,Д.Иваненко. Это был один из открывателей теории атомного ядра, если память не изменяет в 1931 году чудом не получивший Нобелевскую премию. Лауреат Сталинских премий, он приходил к нам на лекции с двумя охранниками, и мы ощущали сладкий трепет приобщения. Много-много лет спустя я узнал, что он предал не только Ландау, но и Бронштейна, мужа Лидии Корнеевны Чуковской ( она сама мне об этом рассказывала). Тут я - не судья. Но лекции по истории физики Д.Д.Иваненко читал фантастически блестяще. Он "ходил" суживающимися и расширяющимися кругами вокруг каждой темы, но всегда приходил в одну искомую точку.

Для меня это была, - раз я это до сих пор помню, 50 лет спустя, - не история физики, а история мысли как таковой... И тогда у меня впервые шевельнулась мысль, дерзкая и тут же струсившаяся, - ну как же так? Фзическая, механическая, биологическая природа - бесконечно груба. И никому же не придет в голову назвать физику - ньютонизмом или - эйнштенизмом..., химию - менделеевизмом и т.д. А науку о самом сложнейшем из сложнейшем, единственном из сложнейших "предметов" - о человеке и обществе назвать марксизмом-ленинзмом... Абсурд! Ну не может один человек постигнуть ВСЁ. Исходный, если угодно банальный момент… физика= ньютонизм, химия= менделеевизм, а все обо всем == марксизм-ленинизм!

Кажется тогда, а может быть и позже узнал, что Маркс главный свой труд "Капитал"_ хотел посвятить сначала Дарвину, потом Спенсеру(!). Последний - на всю жизнь я это запомнил – так высказался об этом труде и о социализме: "Из свинцовых предрассудков нельзя сделать золотых характеров". А Дарвин вежливо отказался от посвящения, дескать, - не мой предмет. И Марксу ничего не оставалось, как посвятить свой труд какому-то Вульфу. Вот полный абсурд. Хотел посвятить гениям, посвятил бездарности - в знак протеста. Так и стал он сам - знаменем черни.

Марксизм - "единственно научное"... Ну не может один человек быть в курсе всех наук.

1917... Октябрь. Ленин... Кто сегодня помнит американского социального психолога Якоба (Джекоба) Морено, который именно в этом 1917 году опубликовал "Социометрию" (теорию "малых групп"). Он первый ввел это понятие. А в это время, конечно, крупнейший практический социолог и психолог эпохи В.И.Ульянов не опубликовал, а реализовал свою социометрию: как "малые группы" могут править всеми...

Социологи, психологи ищут слова, понятия, категорию, обозначив которую, они смогут помочь нам познать самих себя.

А вот и наше изобретение - ПОЛИТБЮРО!..

ЖИЗНЬ - самый лучший социолог, самый лучший психолог. Жизнь подбросила нам нашу "малую группу". Чтобы пробиться в ПБ через миллионное сито, чтобы преодолеть столь жестокий дарвиновско-мичуринский- лысенковский естественно-искусственный отбор надо было обладать абсолютно определенными качествами... Они - просеялись, отселекционировались, выжили (заметить Молотов под 90, Каганович - под 100). По слову Бога... "По образу и подобию его"... По слову Дьявола, по образу и подобию его все коммунистическое обществе так и строилось.

Возьмите пирамиду. Я, маленький романтический дурачок представлял, что в обществе нашем встраивается пирамида и на вершине ее оказываются лучшие люди, которые есть «ум, честь и совесть нашей эпохи», которые «ни слова не скажут против совести, не возьмут ни слова на веру». И казалось мне тогда, что чем выше эта пирамида, тем умнее, совестливее и красивее. Когда я туда немного попал, я вдруг понял: пирамиду нужно перевернуть. Не пирамида, а воронка, и то, что мне казалось вершиной, оказалось подончеством. ....

Наше общество (коммунистическое) все было построено сверху вниз, абсолютно противоестественно.

Существует какой-то закон - СНИЖЕНИЯ УРОВНЯ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОГО И НРАВСТВЕННОГО коммунистических вождей.

Уже Маркс и Энгельс, будучи от природы несомненно чрезвычайно одаренными, не были на уровне высших научных и художественных достижений своего времени. Что уж говорить о Ленине и Сталине!

Марксизм – ленинизм есть социально-духовный расизм.

Ср. из "Тимона Афинского" (одна из любимых цитат Маркса): я кривобок, горбун, но у меня деньги и лучшие красавицы и лучшие колесницы к моим услугам... Я недалек умом, я глуп, но у меня деньги и лучшие умы будут на меня работать...

Точно также - с властью, с реальной политической социальной властью (нехорошо над физическими недостатками смеяться, но что-то есть знаменательное в том, что Трапезников, буквальный горбун, правил всей наукой общественной...) Но и это еще не самое главное. Суть расизма чистого и социального состоит в том, что он разом превращает высокое в низкое, а низкое в высокое, разом позволяет всякой серятине, всякому ничтожеству попасть в арийцы. Пусть все эти Платоны, Гегели, Данте и пр. гении -перегении, зато я - на самой высокой вершине, откуда они видятся ничтожными кочками.

Коммунистическая утопия –

Самый прожорливый зверь

Со студенческой скамьи в наши головы въелось, вгрызлось, запало (как клещ! - не выковырнуть) убеждение: марксизм одолел ограниченность «социалистических утопий» и превратил социализм, коммунизм из утопии в науку. У Ф. Энгельса есть даже специальная работа об этом. Но оказалось: в марксизме точного самосознания не больше, чем в утопиях прежних. В сущности, даже меньше.

Социализм и коммунизм не могут не быть неутопическими. Иначе говоря: не может быть неутопического социализма и коммунизма. Социализм и коммунизм - по определению, по происхождению своему, по генезису, по корням, - УТОПИЧНЫ. А утопия - самый прожорливый зверь на свете. Мало того: несбыточный, "ненатуральный", противоестественный. Он еще и самоубийственен. В крови этого прожорливого зверя - рак (лейкемия). Утопия не только убийственна, но и самоубийственна.

В «Коммунистическом манифесте» сказано: «…коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности». Но в этом и состоит главная утопия. Это же все равно, что взять магнит и попытаться отрубить его отрицательный полюс. Задача неразрешимая по своей природе. Сколько не отрубай, никогда не отрубишь. В «лучшем» случае можно лишь уничтожить, разбить сам магнит. Надо же, наконец, понять, что частная собственность, как и общественная, даны человечеству если не навсегда, то, по крайней мере, на необозримо долгое время. Это – процесс исторический. Могут и должны меняться лишь их формы, их соотношение, их «пропорции».

Закончился, заканчивается грандиозный всемирный социальный эксперимент с коммунизмом, огромный исторический цикл. И вот его главный итог:

ПРИ ТАКОЙ-ТО ЦЕНЕ ТАКИЕ РЕЗУЛЬТАТЫ?!

То есть мы можем рассматривать весь путь в свете конечного результата. Вещь действительно уникальная.

Вдумаемся в тему: фактор времени в теории и практике социалистической революции.

Есть известное высказывание Ленина о том, что Маркс и Энгельс действительно часто ошибались в определении сроков революции. И, дескать, напрасно издевались над этим всякие там филистеры, ибо эта ошибка благороднейшая: за ней — святое нетерпение видеть мир обновленным и осчастливленным. ..

Я бы добавил к этому: не просто часто, а очень часто, слишком часто, почти беспрерывно классики ошибались именно в сроках. Здесь какая-то дурная бесконечность, какая-то фатальность. Можно (и должно) составить настоящую антологию по этой теме. Уверен: она произведет ошеломляющее впечатление.

Даже в начале 50-х годов прошлого века Маркс (уже «зрелый Маркс»), заметив падение денежного курса на Лондонской бирже, открывает в этом падении математическое доказательство близости революции. Это лишь один факт из десятков. Но все они предопределены классической установкой, четче, резче всего сформулированной в «Капитале» (последняя страница первого тома): превращение капиталистической собственности в общественную есть далеко не столь длительный, тяжелый и мучительный процесс, как превращение раздробленной частной собственности в капиталистическую. Там экспроприировалась масса народа немногими узурпаторами. Здесь все наоборот: огромная масса экспроприирует совсем немногих узурпаторов. А потому этот процесс будет несравненно короче, легче и безболезненнее...

Перед нами грубо механическое решение сложнейшей социальной, духовной, психологической задачи. Примитивно арифметический подход к наивысшей математике.

Несравненно короче, легче и безболезненнее... Сравните! Сравните именно в свете известного сегодня результата.

А метания Ленина? В январе 1917-го юным швейцарцам он говорит, что мы, старики, не доживем до начала революции, а через десять месяцев берет власть. Кажется, на этот раз сама история обогнала вождя. Да ведь только кажется. Не успели взять власть и тут же ждут со дня на день, с часа на час победы мировой революции. Ленин объявляет 1 мая 1919 года: «Большинство присутствующих, не переступивших 30–35-летнего возраста, увидят расцвет коммунизма...» Где сегодня все эти 30–35-летние?.. Сколько им сегодня должно было бы быть? Лет по 105–110...

Чекистский НЭП

НЭП – новая экономическая политика, объявленная вождем в 1919 году в гибнущей от голода России. О, сколько тут было и осталось иллюзий! Вот слова Ленина (декабрь 19-го) о «свободе торговли хлебом»: «Против этого мы будем бороться до последней капли крови. Здесь не может быть никаких уступок» («Никаких уступок» и – на тебе! А еще раньше – за скорейший созыв Учредительного собрания. А через месяц – разогнали его и расстреляли демонстрацию в его защиту. НЭП даже в партии пробивал себе дорогу вопреки, а не благодаря Ленину. Многие даже кончали самоубийством, поверив – против этого мы будем бороться до последней капли крови. НЭП ведь состоялся лишь после и в результате Кронштадта, лишь после и в результате крестьянских восстаний. Никакое это не гениальное открытие. Просто в самый последний момент успели выскочить из капкана, который сами себе и поставили. Но выскочили-то единственно для того, чтобы сохранить свою власть. Это был НЭП— при усилении однопартийности, вплоть до запрета каких бы то ни было фракций внутри партии (X съезд), вплоть до того указания Ленина, что «хороший коммунист в то же время есть и хороший чекист». Сообразили хоть в устав и программу не вносить этот пункт, но действовали всегда в соответствии с ним. Он и был эпиграфом XIV съезда, который сетовал: «Мы страдаем не от так называемого «доносительства», а именно от недоносительства». Это был НЭП— при ужесточении цензуры (Свобода печати?— говорил Ленин.— Мы самоубийством кончать не собираемся). Это был НЭП— при безграничном расширении статьи, карающей за «антисоветскую деятельность» (тут же и начались фальсифицированные процессы против своих политических оппонентов). НЭП— при беспощадном физическом уничтожении церковнослужителей и вообще верующих. НЭП— при организации чекистской облавы (по прямому указанию Ленина) на либерально-демократическую интеллигенцию. НЭП, когда (уже после смерти Ленина, но по Ленину) весь XIII съезд РКП(б) нагло смеялся, выслушав только цитату из письма ленинградских инженеров, требовавших каких-то «прав человека»... Зачитывал цитату и отвечал Г. Зиновьев: «Не видать вам этих прав как своих ушей». Зал опять хохотал и аплодировал. Очень интересно было бы узнать, как из такой веселой, насквозь чекистской нэповской России могла родиться Россия социалистическая?..

Родился «Великий перелом». В 1929–1932 годах было уничтожено не менее 10 миллионов человек. Глухой стон стоял в России, все раны кровоточили (как говорил поэт Н. Коржавин: «Ножами по живому телу они чертили свой чертеж»). Но вдруг было объявлено (всего через четыре года), что социализм уже построен и начинается переход к коммунизму (а хохотавшие на XIII съезде над «правами человека» и призывавшие к доносам на XIV съезде уже почти все перебили друг друга)...

В 1961-м нам был обещан полный коммунизм к 1980-му. А тут еще Мао вызвал нас на коммунистическое соревнование: «Десять лет упорного труда— десять тысяч лет счастливой жизни..» Составить бы список всех этих обещаний всех этих чаушесок, кимирсенов, кастро, полпотов... И все это случайность? «Святое нетерпение»?..

Самообман и обман

Да, все началось с ошибки. Причем ошибка ошибке рознь, к тому же ошибка до взятия власти— одно, тут волей-неволей приходится больше считаться с реальностью, но ошибка после взятия власти— нечто другое, потому что удержание власти и становится единственно реальной самоцелью. Тут беспрерывные посулы измотанному, надорвавшемуся, изнасилованному народу и запугивание его врагами внешними и внутренними— вот единственное горючее, которое питало локомотив власти. Но все равно ничего не получается (где социализм как высшая производительность труда?), и вожди прекрасно знают об этом, знают, что ни одна сталинская пятилетка не выполнена, знают и— объявляют, что все они перевыполнены (конечно, предварительно ликвидировав всех сколько-нибудь объективных статистиков).

Есть много разных «оснований деления» для хронологии истории. Мне кажется, в нашей истории помогает разобраться и такое «основание деления»: два периода у нас было— первый, самообманный, романтический, так сказать, и второй— сознательно обманный, лживый, циничный (оговорюсь: оба периода— сообщающиеся сосуды: уже в первом было много от второго, а во втором не так уж мало и от первого). Первый— короче, второй— подлиннее. А эпиграф к обоим один и тот же: «Клячу истории загоним...» И— почти загнали...

На деле произошло не превращение социализма из утопии в науку. Произошла замена всех прежних утопий новой, трижды утопической. И если на деле все утопии— это лишь осуществление антиутопии, то наша и есть трижды антиутопия. Если все утопии на практике означают соревнование в составлении и реализации наиболее длинных проскрипционных списков, то наши списки длиннее всех предыдущих, вместе взятых.

Кто не знает слов Маркса о «родимых пятнах» капитализма? Эти слова— многолетнее, универсальное и, казалось, убедительное объяснение едва ли не всех наших «ошибок» и «недостатков» (на деле— преступлений). Но в этих словах невольная и страшная проговорка. Вдумаемся. От «родимых пятен» никто не умирал. Иногда они даже украшают. Проговорка в том и состоит, что Маркс (как и в приведенном выше случае с «Капиталом») чрезвычайно облегчил себе задачу объяснения и изменения мира, объявив, в сущности, всю историческую наследственность, генотип человечества «родимыми пятнами», поставив задачу стереть именно эту наследственность как простые «родимые пятна».

Таким образом, «единственно научное учение» абсолютно не приняло в расчет все завоевания религии, культуры, науки, мировой литературы, которые, может быть, яснее и короче других отчеканил «лжеученый» и «реакционер» Спенсер: как могут рождаться золотые характеры из свинцовых предрассудков?