Телеграмма от эрнста неизвестного

Дорогой Юра, поздравляю тебя с днем рождения. Ты и я уже вступили в зрелый возраст, возраст, когда вспоминаются юношеские дружбы. Нам с тобой выпало редкостное счастье пронести нашу дружбу через долгие и непростые годы. И с этим я поздравляю тебя, а заодно и себя. Будь здоров и вечен, друг мой. Твой Эрнст. Присоединяюсь с большим уважением и любовью. Аня. 22 июля 2 005 Нью- Йорк.

ЗВОНОК ОТ ЭРНСТА

Не помню, какого числа, в мае 2008 года.

Ложусь на операцию. Может быть, умру. Хочу сказать Юре. Передай ему, если поймет.

Я прочитал всю его книгу (речь идет о книге «Перемена убеждений», которую я подарила, кажется в апреле Эрнсту и Ане), что со мной теперь не бывает. Обычно едва проглядываю статьи.

Понял лучше, может быть впервые так по-настоящему - Юру и одновременно и самого себя.

Я всегда был одиночкой, сам себе монархией. Как у Пушкина: «Ты – царь, живи один».

А у Юры была тяга к лицейской дружбе.

Человек может быть связан с другими, если входит в политику. Люди действуют вместе, прощая друг другу какие-то недостатки, потому что их объединяет движение.

Юра в политике не примыкал ни к какой стае, всегда был сам по себе, личностью.

Но дружбы искал всегда. В нашей с ним дружбе, которая проходила испытание годами, мы оставались очень разными. Но ведь и Пушкин с Кюхлей были несовместимы, противоположны по темпераменту, эстетике, но их объединяло лицейство.

У Юры была любовь к людям, к друзьям. Только через любовь, через любовь ко мне он меня понимал.

Юра всегда был искренен и бесстрашен. И в книге он искренне и бесстрашно расстается с иллюзиями прошлых лет. Он заставил меня задуматься над собственными социальными «грехами». Вспомнился Чаидзе. Он делал книгу – брал интервью у многих, в том числе у тех, кто каялся. Даже у стукачей. Спросил меня: я сказал, что в плане социальном мне каяться не в чем. Был грешен в отношениях с женщинами, пил, были другие грехи, но в социальном плане мне каяться не в чем. Чаидзе был взбешен.

Юра всегда был в поиске – в поиске истины, жестко и трезво относился к себе, беспощадно исследовал собственное самосознание, самопонимание .

Вдруг понял, что его связывало с А.Н.Яковлевым. Вспомнилось, что когда мы летели в Магадан на открытие Памятника жертвам утопического сознания, мы с Яковлевым крепко выпили и говорили начистоту. Я понял, что и его всю жизнь по-настоящему интересовал поиск истины. В этом они одинаковы.

К сожалению, записала только то, что запомнила. Звонок был ночью.

И еще из дневников Ю.К. Очень часто обращался он к Эрнсту и писал ему бесконечное письмо. Писал … и не отправлял. Наверное, казалось Карякину, что он разговаривает со своим другом в ноосфере. Вот одно такое письмо:

21.8.2000.

Эрик!

Еще раз: бесконечное спасибо. В тот день, когда получил твой «Апокалипсис», был самым счастливым человеком.

Может, пригодятся тебе для дальнейшей работы следующие мои соображения:

Апокалипсис – по определению – не что иное (др. гр.), как ОТКРОВЕНИЕ (ПРОРОЧСТВО). О ЧЕМ ? – другой вопрос. Не только и не столько о конце света, о страшном суде и прочих страшных вещах, но и о «новом завете и новой земле». Не только о ГИБЕЛИ, но и о СПАСЕНИИ. Это ПЯТОЕ ЕВАНГЕЛИЕ. Как называет его о. Сергей Булгаков в своей книге «АПОКАЛИПСИС» (лучшая книга на эту тему). А Евангелие = БЛАГОВЕСТЬ, т.е. ВЕСТЬ О С П А С Е Н И И.

Лет 20 назад я был на выставке средневековых апокалипсических икон и был потрясен тем, что преобладали там цвета лучезарные. Это уж потом стали побеждать сплошной мрак, а свет – исчез.

И еще. Из «Братьев Карамазовых» (поучения старца Зосимы):

«Отцы и учители, мыслю: «Что есть ад?» Рассуждаю так: «Страдание о том, что нельзя уже более любить». Раз в бесконечном бытии, неизмеримом ни временем, ни пространством, дана была некоему духовному существу, появлением его на земле, способность сказать себе: «Я есть, я люблю». Раз, только раз, дано было ему мгновение любви деятельной, ж и в о й,

а для того дана была земная жизнь, а с нею времена и сроки. И что же: отвергло сие счастливое существо дар бесценный, не оценило его, не возлюбило, взглянуло насмешливо и осталось бесчувственным… Говорят о пламени адском материальном: не исследую тайну сию и страшусь, но мыслю, что если б и был пламень материальный, то воистину обрадовались бы ему, ибо, мечтаю, так, в мучении материальном хоть на миг позабылись бы ими страшнейшая сея мука духовная. Да и отнять у них эту муку духовную невозможно, ибо мучение сие не внешнее, а внутри их».

АД = НЕСПОСОБНОСТЬ ЛЮБИТЬ.

Каково! Этого, кажется, никто еще не изобразил (даже Достоевский).

Этот ад (продолжаю цитировать) – «Уже добровольный и ненасытимый… ненасытимый во веки веков и прощение отвергают, Бога, зовущего их, проклинают. Бога живого без ненависти созерцать не могут и требуют, чтобы не было Бога жизни, чтоб уничтожил себя Бог и все создание свое. И будут гореть в огне гнева своего вечно, жаждать смерти и небытия. Но не получат смерти…»

«НЕ ПОЛУЧАТ СМЕРТИ…» как главное наказание!

Этого тоже, кажется, никто не изобразил.

Наказание бессмертием!..

Но, тебе, слава Богу, ад не грозит. Прости за сентиментальность, но я, как мало кто, знаю, как ты умеешь любить.

Неспособность любить = ад.

Способность любить = рай.

Что может быть проще?

Но: «Эта живая жизнь есть нечто до того прямое и простое, то того прямо на нас смотрящее, что именно из-за этой-то прямоты и ясности и невозможно поверить, чтобы это было то самое, чего мы всю жизнь с таким трудом ищем… САМОЕ ПРОСТОЕ ПРИНИМАЕТСЯ ВСЕГДА ЛИШЬ ПОД КОНЕЦ, КОГДА УЖЕ ПЕРЕПРОБОВАНО ВСЕ, ЧТО КАЗАЛОСЬ МУДРЕНЕЙ ИЛИ ГЛУПЕЙ» ( Из «Подростка»).

Не к нашему делу, но забавно. Я отыскал в «Словаре языка Пушкина», что слово «патриот» он употребляет всего СЕМЬ раз! Это в 30-то томах! А у наших прохановых, наверное, семь тысяч, если не семьдесят тысяч раз. Вот во сколько раз они патриотичнее Пушкина. Вот каким малюсеньким патриотом был Пушкин…

Очень соскучился.

Целую.

Дай тебе Бог.

ВИТТОРИО СТРАДА

Профессор русской словесности в Венецианском университете, критик, переводчик, философ по образованию и филолог по профессиональной деятельности, историк, социолог, политик, общественный деятель, директор Итальянского института культуры в Москве (1992-1996гг.). Организатор и издатель международного журнала «Россия|Russia» (выходил с 1974г. в издательстве «Einaudi»), семитомной «Истории русской литературы» (издавалась во Франции, Италии, России), автор многих книг по истории России и русской литературе, в том числе «Традиция и революция в русской литературе» (1980), «Бессонница разума. Мифы и фигуры русской литературы от Достоевского до Пастернака» (1986), «Встречи с Пастернаком» (1990), «Русский вопрос. Идентичность и судьба» (1991), «Символ и история. Аспекты и проблемы России ХХ века»(1991), «ЕвроРоссия. Литература и культура от Петра Великого до революции» (2005). Автор сотен статей в итальянской и европейской печати, десятка предисловий к различным книгам, докладов на национальных и международных конференциях, в организации многих их которых принимал участие. Не знаю, сумел ли кто-нибудь составить библиографию его работ. Составителям замечательной книги «Vittorio», изданной в Москве в 2005 году, это оказалось не под силу. Но имя это -Витторио Страда- известно любому европейскому интеллектуалу и большинству наших российских писателей и деятелей культуры.

«Итальянский “шестидесятник” и романтик-педант » сказал о нем Евгений Евтушенко. Ученый и человек, для которого Россия стала судьбой. Агент культуры Италии в России и агент культуры России в Италии. Это – Витторио Страда.