Религия и отказ от удовольствий

Однако нередко создается впечатление, что между получением удовольствия и следованием духовному или религиозному пути существует серьезное противоречие. В действительности для многих людей религия является не более чем отказом или отречением от радостей жизни. Считается, что быть религиозным - значит сказать "нет" желаниям, спонтанным поступкам, свободе самовыражения. В таком случае неудивительно, что организованная религия пользуется дурной славой. Вместо того чтобы служить нам в качестве руководства по преодолению ограниченных представлений, религия сама расценивается как одна из жесточайших форм подавления человека. Но такая точка зрения - это всего лишь один из предрассудков, который нужно победить, если мы действительно хотим стать свободными. К сожалению, такое резкое суждение вполне закономерно, "поскольку во многих обществах религия использовалась в качестве орудия политического контроля и давления.

Взгляд на религию как на нечто, подавляющее и ограничивающее нашу изначальную человеческую природу, поддерживается не только ее критиками, но и многими религиозными практиками. Существует немало людей, считающих, что правильный путь следования религиозной дисциплине - это отречение от собственного человеческого начала. Они с таким подозрением относятся к удовольствиям, что начинают думать, будто страдание само по себе представляет какую-то ценность:

"Я глубоко религиозный человек и поэтому не должен наслаждаться жизнью". Несмотря на то что их целью является достижение некой формы вечного покоя и счастья, они берут себе за правило - отказываться от повседневных радостей жизни. Они рассматривают такие радости как препятствия, помехи на пути духовного развития, и, если им случается получить от чего-то даже самое маленькое удовольствие, у них возникает чувство дискомфорта. Даже кусочек шоколада они не могут съесть без того, чтобы не обвинить себя в жадности и греховности! Вместо того чтобы принять что-то и наслаждаться жизненным опытом, они связывают себя по рукам и ногам чувством вины, занимаясь самобичеванием: "Как я мог! В то время как столько людей в мире голодают и испытывают лишения, я потворствую своим слабостям!"

Такой подход совершенно ошибочен. Нет никаких причин для того, чтобы испытывать чувство вины из-за получаемых удовольствий; это так же неверно, как и цепляться за преходящие радости, ожидая, что в них мы обретем неиссякаемый источник удовольствия. Более того, за этим стоит то же самое стремление за что-то ухватиться, но только в ином обличье; это еще один способ спрятаться в скорлупу собственных ограниченных представлений о том, кто мы есть и кем можем стать. Вина такого рода •- это извращение идеи духовности. Подобный подход очень далек от истинно духовного. Если мы по-настоящему довольны тем, что происходит в нашей жизни, и, встречаясь как со светлыми, так и темными ее сторонами, продолжаем сохранять внутреннее равновесие и ощущение счастья, то тогда в практике самоотречения действительно есть какой-то глубокий смысл. Она может послужить упрочению в нас чувства отстраненности или способствовать осознанию того, что действительно важно в нашей жизни. Но мы крайне редко подвергаем себя лишениям из правильных побуждений. Мы заставляем себя страдать потому, что нам кажется, что быть несчастным - это уже само по себе чего-то стоит и достойно уважения. Но это совсем не так. Если мы будем копаться в своих тяжелых переживаниях , то это только навлечет на нас еще большие страдания. С другой стороны, если мы умеем чувствовать себя счастливыми- без всяких примесей наподобие чувства вины или стремления вцепиться в свои приятные переживания мертвой хваткой, то у нас есть возможность развить этот опыт более фундаментально и в конечном итоге познать невообразимое счастье, связанное с полным достижением нашего человеческого потенциала.
Если построенный на самоограничении и бесконечных опасениях подход был подвержен мною критике и является ошибочным, то что представляет из себя верный, разумный подход, которому должен следовать всерьез задумавшийся о достижении своего высшего потенциала человек? Если говорить упрощенно, он заключается в том, чтобы постоянно поддерживать свой ум в состоянии счастья и покоя настолько, насколько это возможно. Вместо того чтобы следовать привычным моделям поведения и иметь дело с желанием "присвоить" себе определенный опыт, а также с чувством неудовлетворенности и вины, смущением и страданием, мы должны попробовать сделать наш ум более совершенным, постепенно углубляя свой уровень понимания, учась умело контролировать свою ментальную и физическую энергию, познавая все более утонченные формы переживания счастья и блаженства, улучшая свою жизнь. Такой подход имеет куда больше смысла, чем попытка отвергнуть опыт нашей повседневной жизни. Вот в этом и заключается логика тантры.

БУДДА И ПУТЬ НАСЛАЖДЕНИЯ

Некоторые эпизоды из жизни самого Будды Шакьямуни наглядно демонстрируют преимущество подхода, использующего порождающие желание объекты, по сравнению с подходом самоотречения, который их запрещает. Отказавшись в возрасте двадцати девяти лет от изоляции и роскоши дворцовой жизни и приступив к поискам пути, ведущему к избавлению от страданий, Будда - тогда еще просто бодхисаттва Сиддхартха - избрал в качестве практики жестокую дисциплину умерщвления плоти. Как и некоторые жители современной Индии, он стремился с корнем вырвать причины страданий и неудовлетворенности путем самоистязания, целью которого было обретение полного контроля над чувственным восприятием. Он отказывал себе в пище и других необходимых вещах в такой степени, что в конце концов стал походить на обтянутый кожей скелет. После шести лет добровольно принятых на себя лишений он увидел, что такой подход не приносит желаемых результатов. Вместо того чтобы приблизить Сиддхартху к желанной цели и позволить ему переступить предел обычного восприятия, эта практика лишь ослабила его, лишила возможности ясно мыслить и медитировать.
И тогда он решил отказаться от жесткого и негибкого подхода и стать на путь, в большей степени соответствующий идеалам духовного развития. Согласно традиционному изложению событий его жизни, Будда Шакьямуни нарушил свой длительный пост, отведав приготовленного из риса и молока блюда, предложенного ему женщиной по имени Суйята. Воздействие, оказанное пищей на его тело, было поистине удивительным; по нему разлилось ощущение силы, ясности и блаженства. Такое внезапное восполнение ментальной и физической энергии не только придало Будде решимости, но и дало свежие силы для достижения цели - полного просветления. Тот факт, что он смог достичь полного освобождения за одну ночь медитации под Деревом Просветления, явно говорит о том, что тогда пришло время ему оставить аскетическую практику. С точки зрения тантры, эти события показывают, что путь использования удовольствий и желаний намного более глубок и эффективен, чем путь сурового самоограничения.
Позднее, когда Будда уже был известен как достигший необыкновенных высот в своем развитии учитель, способный указать путь самореализации любому человеку с учетом конкретных особенностей его личности, один из царей попросил дать ему наставления о том, какой путь духовного развития подобает тому, кто обременен социальными обязательствами. "Как царь, я несу ответственность за благополучие моих подданных,- объяснил он, - и мне не следует покидать их. Я не могу поступить так же; как ты: отказаться от всего, уйти в джунгли и стать аскетом. То, что мне нужно, - это знание о том, как, по-прежнему оставаясь царем и выполняя свои обязанности, идти по пути духовного совершенства. Так что если ты знаешь, как мою повседневную жизнь царя можно превратить в духовную практику, то научи меня этому". Будда ответил, что да, он действительно знает такую методику, и называется она "буддийская тантра". "Практикуя этот метод, ты сможешь по-прежнему исполнять свои обязанности, - объяснил он, - и тебе не потребуется отказываться от каких-либо царских удовольствий". Будда сказал царю, что тот на самом деле может, в полной мере наслаждаясь жизнью, делать шаги вперед на пути к просветлению.
Учение, переданное Буддой царю, называлось Тантрой Калачакры (Колеса Времени); это и другие тантрийские учения были донесены до наших дней в первозданном виде и сохранили свою мощь. Великое множество индийцев и тибетцев достигли полного просветления, следуя этим методам, и нет совершенно никаких преград к тому, чтобы уроженцам Запада они также не пошли на пользу.

СЛЕДУЯ ПУТИ СЕГОДНЯ

Тантра особенно подходит для западного образа мышления; являясь самым быстрым из всех путей, она должна привлечь западного человека, стремящегося к получению мгновенных результатов. Более того, суть тантрийского учения заключается в трансформации, а на Западе хорошо понимают принцип трансформации энергии - по крайней мере на материальном уровне. И наконец, третье: тогда как мощный взрыв энергии желаний в этой стране считается серьезным препятствием для практики большинства духовных учений, в тантре, где желание выступает в качестве импульса, дающего интенсивный толчок к достижению высочайшей цели, он играет роль положительную. Возможно, только такой путь, как тантра, может помочь нам подняться над моделью саморазрушения, дав шанс достигнуть полной самореализации.
Однако если мы хотим познать истинную ценность этого пути, то у нас должна быть абсолютная ясность в отношении некоторых важных моментов. Во-первых, наша мотивация - побуждение к занятиям тантрой - должна быть максимально чистой. Этому вопросу в дальнейшем будет уделено больше внимания (см. главу б); сейчас достаточно сказать о том, что у нас нет ни малейшей возможности вкусить драгоценные плоды учения, если мы будем исходить исключительно из соображений собственного благополучия.

Во-вторых, для того чтобы привнести в занятия практиками необходимую организацию, необходимы терпение и самодисциплина. Многие думают: "Если тантра высшее из учений, мне не нужно утруждать себя предварительными практиками", - и сразу же принимаются за сложнейшие практики, требующие высокого уровня подготовки. Но это не только глупо, но и самонадеянно, а кроме того, очень опасно.

И наконец, очень важно видеть коренное различие между сущностью тантры и теми культурными формами, в которые она в настоящее время облечена. Под этим я подразумеваю, что уроженец Запада ничего не выигрывает, стараясь выглядеть и вести себя, как тибетец, или - если уж о том зашла речь, - как любой другой житель Востока. Например, научиться произносить молитвы на иностранном языке - это само по себе еще не
является шагом вперед на пути к достижению высочайшего человеческого потенциала; в замене одного набора культурных условностей другим не заключается никаких преимуществ трансцендентного характера. Люди, чья практика остается на поверхностном уровне, в конечном итоге испытывают только растерянность, не зная, кто они такие и что им следует делать. Разумеется, в наши дни, когда тантрийские учения осуществляют свой путь с Востока на Запад, изучение тибетского языка - а также многое другое - может принести большую пользу. Но я все же хочу подчеркнуть следующее: мы всегда должны иметь в виду, что тантра - это нечто намного более глубокое, чем язык или обычаи. То, чему может научить нас тантра, так это именно способу освобождения от всех условностей, ограничивающих наше представление о том, кто мы есть и кем можем стать. Если наш подход к этой мощной системе учений будет основываться на проницательности и неомраченности нашего ума, а также на твердом и решительном намерении познать ее суть, то мы, несомненно, сможем привнести в нашу жизнь ту целостность и состояние внутренней удовлетворенности, к достижению которых стремимся.