Г. Вера предшествует и следует за знанием

В исследовании веры нам приходится рассмотреть еще другое общепринятое понятие — что знание всегда предшествует вере. Казалось бы, это довольно популярное понятие: узнай все, что возможно, и проводи линию между знанием и верой. Собери все факты, которые можно собрать, и тщательно приступай к неизвестному.

Прежде всего я должен согласиться с тем, что во многих случаях вера, то есть обоснованное доверие, следует за знанием. Я этим говорю, что, когда большинство людей серьезно изучает данный вопрос, то они собирают все прямые доказательства в подтверждение своих предположений и утверждений, а после этого тщательно оценивают рассматриваемое дело и составляют свои предсказания относительно всего остального, т. е. непрямых доказательств. Я все же не могу принять тезис, что вера приходит только после знания; она и предшествует, и следует за знанием. Мы только что показали, что без самосознания наше познание мира не имело бы никакого начала, если бы мы не сделали простого первоначального прыжка веры — не постулировали существования мира.

Любой психолог знает, что во всех нас есть сложная фильтрующая система, которая проверяет данные и классифицирует то, что мы воспринимаем, по какому-то априорному образцу. В изучении эпистемологии один из наиболее общепринятых мифов, который нужно опровергнуть, заключается в понятии, что есть истинное восприятие недистиллированных, то есть неинтерпретированных нами данных внешнего мира. Это просто неверно. Голые факты не входят просто в голову, также как нам не преподносят факты на ладони. То, что окружает нас и называется "миром", окажется "шумным беспорядком", пока мы сами этого шума не станем смягчать с помощью какого-то чувствительного фильтра. Все люди должны научиться посредством своего внимания, способности различать, посредством проб и ошибок, избрания и отвержения данных, как применять упорядочивающий принцип к целому ряду чувствительных явлений.

Даже в области чувствительного восприятия играет свою роль привычка все интерпретировать, которой мы сами научились. Ваше представление мира оказывается интерпретированным представлением. Если Вы спрашиваете: чем является мир сам по себе?, то Вы вероятно никогда полностью не ответите на этот вопрос. В прошлом физики утверждали, что "действительный" или неинтерпретированный мир лишен многих черт, которые мы обычно приписываем ему: цвета, звука, вкуса, обоняния. Они говорили, что все эти черты являются "субъективными" аспектами подлинности, то есть они существуют в том человеке, который воспринимает данные, но не в самих воспринимаемых данных. Мы немало потеряли, отказавшись от этих субъективных аспектов, но, быть может, как думали некоторые, мы были компенсированы тем, что, наконец, дошли до сути реальности.

Психологи называют эту априорную фильтрующую систему восприятия "перцепционной наклонностью". Чтобы подтвердить ее подлинность, надо только поехать в Австралию и сравнить наше представление мира с представлением, которого придерживаются аборигены. Или, сравните Ваше представление мира с представлением, которого придерживались люди средневековых или древних времен. Вы весьма удивитесь, когда увидите, в какой мере Ваше представление целой массы данных, окружающих нас, отличается от их представления. В будущем и в других местах люди будут обращать внимание на те вещи опыта, которые Вы сейчас не считаете важными.

Эта перцепционная наклонность, этот фильтр предубеждения является делом веры. Я здесь имею в виду то, что она принимается нами, когда мы еще малые дети и неспособны проверить ее объективными средствами. А потом, когда мы немножко подрастаем, то эта наклонность образовывается и усиливается в нас.

Может быть, Вы скажете: "Все-таки, моя перцепционная наклонность правдива, у аборигена она искажена". Как Вам это знать? Дело зависит от Вашей точки зрения. Кто Вы такой, чтобы утверждать, что абориген обращает внимание не на те вещи? Вы, быть может, ответите: "Моя перцепционная наклонность заставляет меня говорить истину о материальном мире, когда его перцепционная наклонность заставляет его говорить неправду". Это спорное утверждение, но если бы я даже согласился с Вашей оценкой, то должен сказать, что Вы ясно не обладали способностью сделать такую оценку в то время, когда начали пользоваться своей перцепционной наклонностью. Когда Вы начали пользоваться ею, то приняли ее на веру, не знанием. Поэтому доверие предшествует знанию; значит, знание следует за верой. Нет смысла утверждать, что наше восприятие вещей предшествовало нашему доверию; все, видимо, как раз наоборот. Ваше познание мира не имело бы начала без Вашего принятия особенной перцепционной наклонности на веру. Вера предшествует знанию и открывает путь к знанию.

Августин Блаженный однажды выразил такую мысль: "Я верю для того, чтобы уразуметь". Вместо того, чтобы противиться логике, вера помогает логике выйти на свой путь. Я уверен, что Августин Блаженный имел в виду многие вопросы, когда так выразился; один такой вопрос наверно" состоялся в том, что ничего конкретного не разберешь из шумного беспорядка, который мы называем "опытом", пока не приложишь к данным какого-то упорядочивающего принципа. Можно по-иному выразить эту истину с другой точки зрения: никак нельзя подтвердить сложную гипотезу о целой, массе данных, пока предварительно не признаешь ее верной и сам не проверишь ее, чтобы узнать, соответствует ли она известным данным или нет?

"Верить для того, чтобы уразуметь" означает "дать теории возможность оправдаться". Данные никогда сами по себе не организуются, только разум с какой-то теорией может это сделать. На суде адвокат в сущности говорит; "Давайте будем на некоторое время считать, что мой клиент невиновен; увидим, не помогает ли моя гипотеза о его невиновности понять известные факты лучше, чем гипотеза о его виновности". Во время суда дело подсудимого справедливо пересматривается только тогда, когда присяжные серьезно считаются с гипотезой о его невиновности. Значит, справедливость требует веры!

Принцип "я верю для того, чтобы уразуметь" действителен даже в психотерапии. Виктор Франкл, известный австрийский психолог, однажды сказал девочке, что "умственному достижению предшествует экзистенциональная преданность делу". Когда она просила, чтобы он логическим образом объяснил смысл ее жизни и повседневного труда, доктор Франкл поощрял ее без ясных ответов на поднятые ею вопросы проявить зрелость и хотя бы на некоторое время потерпеть жизненные трудности. "Если умственно ты этого не можешь принять, — сказал он ей, — то хоть чувствами должна какому-то смыслу верить. Даже бы если я не нашел общего смысла, хотя имел бы некоторое понятие о нем, то мне бессмысленно ждать до восьмидесятилетнего возраста, чтобы, наконец, предаться ему. Я должен сейчас доверить моему неполному пониманию общего смысла и предаться в служении ему". [Смотри re Robert С. Leslie, Jesus and Logotherapy (New York: Abingdon Press, 1965), стр. 62.] Даже в психотерапии преданность и доверие предшествуют знанию и уверенности. "Я действую, следовательно; надеюсь, что когда-то узнаю".

Августин Блаженный и Виктор Франкл знали очень хорошо, что скептицизм действительно уничтожает жизнь. Вера способствует благополучной жизни; сомнение уничтожает ее. Если бы Вы делали только то, что можно подтвердить или в чем никак невозможно усомниться, то по всей вероятности с утра не оставляли бы постель. Вы оказались бы в парализованном состоянии, в кататоническом состоянии. Как уже было сказано, последовательный скептик или сходит с ума или убивает себя.

Д. Вера и научные открытия

Вера, то есть убеждение, основанное на доказательствах, полученных непрямыми путями, особенно применима в научно-исследовательской работе. Ученые часто предполагают о существовании многих вещей еще задолго перед тем, как их находят. Например, если бы по какой-то причине не даровалось нам возможности видеть Луну прямым средством, то мы, тем не менее, постулировали бы ее существование в силу того, что она, своими непосредственными путями, действует на наше сознание. Например, если бы мы не могли видеть Луну непосредственным образом, то все равно могли бы сказать, что за пределами Земли существует какое-то тело по причине морских приливов и отливов, а также и затмений.

Если привести примеры из истории науки, то отметим, что люди предполагали существование атомов задолго до того, как ученые прямыми путями стали исследовать их. Ученые верили, что атомы существуют, — не потому, что они видели эти основные единицы при микроскопическом уровне, а потому, что их предположение об атомном составе материи много объясняло из того, что они видели на макроскопическом уровне. Таким же образом предполагали существование генов. Чтобы объяснить то, что происходит при воспроизведении живых организмов, еще задолго до открытия электронного микроскопа биологи постулировали, что существуют носители наследственного материала. Только после изобретения этого нового сильного глаза биологи смогли увидеть цепи генов в хромосомах. Теория о существовании микробов имеет подобную историю. Луи Пастер верил, что существуют бактерии задолго до того, как он сумел доказать их реальность. Он верил, что они существуют потому, что этим многое в мире объясняется. Еще за два столетия до Пастера итальянский физик, Франкосторо, предложил гипотезу, что моровые язвы вызывались невидимыми "заразными семенами".

Очень интересный пример доказательств, полученных непрямыми путями, мы находим в открытии планеты Нептун. После того, как в 1781 году английский астроном Уильям Гершель обнаружил планету Уран, астрономы заметили, что планета не следовала ими записанному орбитальному маршруту. Они видели, что между 1800 и 1810 годами орбитальная скорость и расстояние Урана от Солнца было больше, чем между 1830 и 1840– годами. Выходит, что местоположение предполагаемой планеты в различные времена было предсказано двумя астрономами: французом Урбеном Леверье и англичанином Джоном Каучем Адамсом. Немец Иоганн Галле обнаружил Уран 23 сентября ,1846 года, работая в Берлинской обсерватории. Ньютоновская механика отпраздновала величайшую победу.

Пьер и Мари Кюри пользовались подобным рассуждением, когда изолировали и выделяли радий из урановой смолки и халькозина. До этого было известно, что урановая смолка содержит в себе два элемента: уран и торий. Однако Мари Кюри замечала, что какое-то вещество в урановой смолке издает более сильное радиоактивное излучение, чем уран или торий. Она с мужем изолировала полоний, который в 400 раз более радиоактивен урана. Они продолжали работать над этим материалом, пока не получили радий, который в радиоактивности в 900 раз сильнее урана. Супругам Кюри было бы легче не обращать внимания на различные измерения радиоактивности й найти какое-то несерьезно обдуманное, объяснение этого явления, но они придерживались убеждения, поощряющего ученых уже целые столетия, — именно, что когда нечто существует, то это каким-то образом проявляется.

Агнос, из этих примеров, кажется, Вам теперь довольно ясно, что наука не могла бы существовать без веры в ее правильном значении.