Мы выступаем за плюрализм подходов в преподавании экономической теории 16 страница
Да и вообще говоря, история никогда ничего не дает нам в чистом виде, соответственно абстрактным теоретическим схемам.
Учет всех этих многообразных обстоятельств зависит уже не только от науки, но и от искусства политической борьбы, причем сама практическая общественно-политическая деятельность (включая сюда также теоретическую и идеологическую борьбу) выступает немаловажным фактором, влияющим на перспективы социальной революции. Победа может быть достигнута только в борьбе – ни одно историческое действие не свершится кем-то или чем-то за нас и без нашего участия.
4.2. Частная собственность устарела[351]
Автор озаглавил свою статью именно так, без вопросительного знака, ибо берется показать в ней, что классический тезис о частной собственности как основе обеспечения эффективности экономики на базе раскрепощения личной инициативы и предприимчивости, а также свободы индивида и иных фундаментальных принципов либерального мироустройства, в современную эпоху является анахронизмом[352].
Впрочем, я взялся бы показать, что и в прежние времена эта «аксиома» неоклассики была неверна, хотя и многократно «доказывалась» Хайеком, Пайпсом и другими учеными (это не оговорка: для названных авторов тезис «частная собственность – наше все!» есть именно аксиома, однако реальная жизнь столь явно оспаривает их утверждение, что им приходится тратить массу времени на его доказательство, превращая аксиому в теорему…). Но оставим в стороне XIX век с его расцветом классической частной собственности и обратимся к современности. Сделаем несколько предварительных замечаний.
Частная собственность и ее эволюция
Частная собственность является одним из основообразующих институтов рыночной экономики на всем протяжении ее развития. В то же время следует иметь в виду, что частная собственность была характерна и для до-рыночных экономических систем (частная собственность на землю, капитал и Человека в азиатских, рабовладельческих, феодальных системах). Истории экономических систем известны и примеры регулируемой рыночной экономики, в которой частная собственность играла подчиненную роль, а основными были государственные и кооперативные предприятия (экономика Югославии 60-х гг. ХХ века), а так же примеры относительно широкого развития частной собственности в экономиках не-рыночных по своей основе (Польша 50-х – 70-х годов, где более 60% аграрного сектора базировалось на частных хозяйствах). Кроме того, хорошо известно существование экономических систем, которые базировались не на частной собственности. Большая часть истории человечества – это история общинного строя, предполагавшего общественную собственность на ресурсы. Прошлое, ХХ-е, столетие продемонстрировало возможность существования на протяжении более 70-ти лет экономики, основанной на государственно-бюроркатическом (с элементами общественного) распоряжении и присвоении ресурсов. Одна из таких экономических систем – Куба – развивается и поныне. В развитых рыночных экономиках значительная часть ресурсов также находится в общественной собственности.
Все это делает принципиально важным вопрос о природе, эволюции и современных формах частной собственности, перспективах ее развития.
Природа частной собственности
Феномен частной собственности исследуется разными школами экономической теории.
В рамках доминирующей в настоящее время неоклассической теории частная собственность в большинстве случаев рассматривается как самоочевидная («естественная», т.е. как бы природой данная) предпосылка исследования. Эта школа, исходящая из методологии позитивизма, берет за основу те факты, которые доминируют в изучаемой ими действительности, а в развитой рыночной экономике доминирует именно частная собственность. В дальнейшем феномен частной собственности рассматривается как один из аспектов других фундаментальных аксиом: методологического индивидуализма, рациональности поведения экономического человека, ориентации фирм и других частных собственников на максимизацию прибыли, независимость предпринимательской деятельности и др.
Что касается форм собственности, то в рамках этой теории существует базовое деление на частную и государственную (публичную) собственность. К частной собственности относят собственность корпораций (акционерных обществ), мелкого и среднего бизнеса, а также домохозяйств.
Одним из важнейших постулатов неоклассической теории является тезис о наибольшей эффективности (понимаемой как максимизация прибыли или дохода в соотношении с издержками фирмы) частной собственности по сравнению с государственной и другими общественными формами собственности. Именно частная собственность с точки зрения этой школы обеспечивает наибольшие возможности для экономического прогресса и свободы индивида. Более того, свобода индивида рассматривается неоклассиками (и, шире, – либеральным течением общественной мысли) как следствие исключительно частной собственности, которая создает материальной базы этой свободы.
В рамках неоинституциональной экономической теории, акцентирующей, в частности, сложную систему прав собственности, показывается, что частная собственность, как и любая другая, распадается на пучок правомочий, которые могут быть распределены между различными физическими и юридическими лицами. Этот тезис следует выделить особо, т.к. в реальных условиях развитой регулируемой рыночной экономики частная собственность предполагает сложную систему институциональных связей между различными субъектами собственности, при которой ни один из собственников как правило не концентрирует в одних руках всех прав (за исключением семейных или личных частных предприятий, не вступающих в отношения заклада, аренды, кооперации и т.п.). Типичным является сложное распределение прав собственности в акционерном обществе между титульными собственниками (которые включают множество – до нескольких миллионов – физических лиц, другие частные корпорации, в ряде случаев – государство и работников), менеджерами, работниками (в США и Западной Европе существуют специальные планы привлечения работников к управлению), третьими лицами. В большинстве случаев правомочия собственника в развитых рыночных экономиках существенно ограничены государством.
В результате система прав собственности в современной корпорации весьма сложна и далека от абстракции рационального частного собственника.
Существенные коррекции в трактовку частной собственности вносит и теория классического институционализма. Ее авторы, в частности, акцентируют сходство крупных корпоративных структур с плановой системой, в которой власть принадлежит уже не столько рациональному индивидуальному частному собственнику, сколько системе централизованного управления корпорацией (корпоративный сектор даже был назван «плановым»). Причиной этого является феномен «революции управляющих» – перераспределения значительной экономической власти в руки управляющих корпорацией.
Марксистская экономическая теория и, в частности, советская политическая экономия является школой, которая рассматривает собственность как одну из фундаментальных экономических категорий и уделяет ее анализу большое внимание. Особенно подробно эти проблемы были исследованы советской политической экономией, в рамках которой апология «реального социализма» противоречиво сочеталась с тщательным научным анализом сложной системы отношений собственности в экономике ХХ века и в исторически предшествовавших системах.
Собственность определяется как система экономических отношений между людьми по поводу использования, распоряжения и присвоения каких-либо объектов. Содержание собственности – это реальные отношения присвоения (или отчуждения) общественного богатства, когда определенное экономическое лицо (индивид, фирма, государства) может стать собственником ресурса, только вступая в определенные экономические отношения с другим лицом. То, каким является это отношение, и определяет природу собственности.
Так, крестьянин эпохи средневековья мог получить доступ к земле, только вступив в отношения личной зависимости (продав себя сеньору). В азиатской деспотии условием использования ресурса (скажем, ирригационной системы) было подчинение централизованной системе власти (т.н. «государственное рабство»). В рыночной экономике условием приобретения собственности (если абстрагироваться от наследства) является вступление в отношения купли-продажи и т.п.
В любом обществе важнейшей проблемой собственности является отношение между работником и собственником средств производства. В большинстве обществ подавляющее большинство работников отчуждено от собственности на средства производства (землю, капитал и т.п.) и для того, чтобы иметь возможность участвовать в производстве, должны вступать в определенные отношения с собственником. Это, как мы уже сказали, могут быть отношения личной зависимости (рабство, крепостничество), наемного труда и др.
Формы собственности с точки зрения марксизма также исторически развиваются и многообразны. Они не сводятся к делению на частную и публичную, включая в настоящее время сложную цепочку форм, начиная от частной собственности отдельного физического лица, одновременно являющегося работником, к индивидуальной капиталистической собственности, основанной на использовании наемного труда, акционерной собственности, собственности кооперативов и коллективных предприятий, различным формам государственной собственности (муниципальной, региональной, федеральной), собственности общественных организаций и всеобщей собственности (здесь отношения собственности «тают»: говорить о собственности на воздух или теорему Пифагора можно лишь условно). Экономические формы собственности, как правило, закреплены в юридических институтах.
Для марксизма характерны акценты, на, во-первых, собственности как отношении, содержанием которого является совокупность производственных отношений, определяющих природу той или другой конкретной экономической системы. Во-вторых, на том, что отношения собственности исторически развиваются и претерпевают качественные изменения. В-третьих, аргументация тезиса о том, что отношения частной собственности исторически ограничены и по мере научно-технологического развития и прогресса человеческих качеств могут быть сняты отношениями общественной (в дальнейшем – всеобщей) собственности как более адекватными для реализации гуманистических, социальных и экологических приоритетов.
Эволюция отношений собственности. Трансформация отношений собственности в современной экономике
Как уже было отмечено, отношения собственности исторически изменяются. Это касается и их содержания, и их форм.
Историческая эволюция экономических систем и, в частности, отношений собственности наиболее подробно исследуется в рамках марксистской экономической теории и некоторых курсах компаративистики (сравнительного анализа экономических систем). В рамках этих подходов мы и рассмотрим этот вопрос.
Исторически исходной системой отношений собственности была общественная собственность, предполагающая власть традиций и отношения зависимости человека от природы и рода (общины). Эти отношения господствовали на протяжении нескольких сотен тысяч лет вплоть до образования простейших форм государственной и частной собственности в ранне-классовых обществах Египта, Шумера и т.п. Однако и в дальнейшем, вплоть до конца 19 века, в большинстве регионов Азии и Африки, в некоторых регионах Латинской Америки, а также в Российской империи были широко распространены отношения общинного земплепользования и зависимость личности (крестьянина, ремесленника) от общины. В некоторых регионах эти отношения распространены до сих пор. Наследием общинной собственности, предполагавшей господство коллективной общности членов рода (родовая община) или соседей (соседская община), подчинения индивида традиции, коллективности труда и отношений дарения как способа распределения ресурсов, являются различные формы не-конкурентных (взаимопомощь, солидарность, кооперация и т.п.) родовых и соседских взаимодействий между людьми.
Следующий большой исторический период в развитии отношений собственности был связан с господством различных форм личной зависимости и собственности не только на материальные факторы производства, но и на личность человека. Эти отношения развивались от личной зависимости индивида от азиатской деспотии в целом к иным формам, которые возникли в ряде регионов параллельно со старой формой, в ряде – как альтернативный путь эволюции личной зависимости. Ими стало рабство (полная собственность частного лица на личность человека) и крепостничество (частичная собственность на личность человека). Эти формы, просуществовав более двух тысячелетий, стали одним из элементов современных рыночных экономик в ряде развивающихся стран и экономик, образовавшихся на постсоветском пространстве.
Наибольший интерес для современной экономической теории и практики представляют формы частной собственности и их содержание в рыночной экономике. Их современное состояние было кратко охарактеризовано выше. Исторически эти отношения развивались (при абстрагировании от нетипичных исключений) от доминирования индивидуальной трудовой частной собственности к собственности частных физических лиц (семьи) на капитал при использовании наемного труда и отчуждении работника от собственности на капитал и далее – акционерной собственности и т.д.
С начала ХХ века и особенно после Второй Мировой войны для развитых рыночных экономик и ряда экономик Третьего мира стало характерно развитие значимой государственной собственности (до 30% в ряде отраслей плюс собственность на инфраструктуру, общенациональные культурные и природные ценности, доминирование государственного сектора в сфере образования в ряде европейских стран и т.п.). Пик развития общественных форм собственности в развитых странах приходится на середину прошлого столетия. С 80-х годов ХХ века наблюдается относительное (хотя и незначительное) сокращение доли государственного сектора при росте доли собственности общественных организаций и иных негосударственных структур.
Особо выделяются отношения собственности в плановой экономике. Хотя в большинстве стран советского блока произошли качественные изменения, ряд стран (отчасти Китай, в большей степени – Куба) сохраняют значительные компоненты отношений собственности, характерных для плановой экономики.
Для этой системы было типично доминирование так называемой «общественной» собственности. Формами этой собственности была государственная собственность в промышленности и соединение кооперативной и государственной в сельском хозяйстве. В ряде стран Восточной Европы в период развития там «реального социализма» была характерна относительно большая роль кооперативной собственности и наличие значимой мелкой частной собственности в сфере торговли и услуг (Венгрия, Польша) и сельского хозяйства (Польша). В Югославии середины ХХ века господствовала коллективная собственность при широком развитии рыночных отношений. Во всех странах Мировой социалистической системы присутствовала также личная собственность граждан (на предметы потребления) и частная собственность в теневом секторе экономики.
Если обратится к содержанию так называемой «общественной собственности» в плановой экономике, то для него было характерно глубокое противоречие. С одной стороны, основные права собственности были сосредоточены в руках господствовавшей в этих системах бюрократической верхушки («номенклатуры»), которая по сути дела бесконтрольно распоряжалась основными ресурсами и определяла направления их использования. Граждане были отчуждены от функций собственника. Это позволило ряду исследователей квалифицировать этот феномен как «всеобщую частную собственность». С другой стороны, граждане получали определенные социальные гарантии и общественные блага (полная занятость, безопасность, пенсионное обеспечение, бесплатные медицина и образование и т.п.).
В настоящее время мировая экономика и экономика России в частности переживает существенные изменения, связанные с развитием процессов глобализации и генезисом постиндустриальных технологий и соответствующих общественных изменений.
Генезис постиндустриального общества приводит к противоречивым изменениям в отношениях собственности.
С одной стороны, возрастание роли творческой деятельности, развитие процессов индивидуализации и миниатюризации, гибких, сетевых форм организации создает существенные ограничения на пути развития тех форм собственности, которые предполагают функционирование крупных, высококонцентрированных экономических структур (государственных и крупных корпоративных структур). Эти же процессы обусловливают перспективность использования относительно небольших, гибких, организованных по сетевому принципу структур, использующих формы частной (в том числе – индивидуальной трудовой или предполагающей наемный труд) и общественной (внедренческие и иные кооперативы и коллективные предприятия, временные творческие коллективы с гибкой системой общественных прав собственности на ресурсы и результаты) собственности.
С другой стороны, переход к знаниеинтенсивной экономике и акцент на инновациях создают новые предпосылки для развития крупных форм собственности и всеобщей собственности. Так, крупнейшие корпорации (в ряде случаев – почти абсолютные монополисты, как, например, Майкрософт) и государство и сейчас являются одними из основных разработчиков и субъектов внедрения стратегических инноваций.
Что же касается знаний и иных культурных благ, то по своей природе они являются неограниченными общественными ресурсами, которые в этом смысле могут находиться во всеобщей собственности, что обеспечивает их общедоступность.Об этом мы уже писали выше и чуть ниже еще раз вернемся к этой проблеме.
В трансформационной экономике постсоветских обществ, где идет переход от бюрократически-плановой системы к экономике иного типа, наблюдается ряд принципиально особых черт отношений и прав собственности. К этим особенностям относятся:
· противоречивое сочетание черт (и в содержании, и в формах) прежней системы отношений собственности и черт частной собственности, характерных для современной рыночной экономики;
· наличие специфических переходных форм собственности;
· низкий уровень специфицированности прав собственности и широкое развитие неформальных институтов;
· существенные противоречия и разрыв между формами и реальным содержанием различных институтов собственности (теневое огосударствление ряда прав собственности частных фирм; использование в частных интересах и вне общественного контрроля государственных предприятий их руководителями и мн.др.);
· возрождение добуржуазных форм собственности (частичная личная зависимость нелегальных эмигрантов и др.);
· существенно более значимое, чем в развитых экономиках, влияние на отношения собственности неэкономических (политических, социо-культурных, исторических) факторов.
В целом, однако, трансформационные системы на постсоветском пространстве движутся в направлении становления системы отношений собственности, близкой к экономикам позднеиндустриального типа с возникающими рынками.
Частная собственность пока остается господствующей. Почему?
Для автора наиболее интересен не вопрос, почему господствующей (это как раз очень убедительно показали еще Адам Смит и Карл Маркс, объяснившие, почему и как переход к индустриальной экономике и национальным государствам взаимосвязан с переходом от натурального хозяйства и личной зависимости к рынку, частной собственности на капитал как господствующей с XIX века форме собственности и наемному труду), а вопрос, почему «пока»? Почему частная собственность устарела?
Начну с классического марксистского тезиса: развитие капиталистической индустриальной системы постепенно ведет ее к самоотрицанию, о чем свидетельствует идущий на протяжении более чем столетия процесс социализации производства и собственности. Этот процесс идет нелинейно, противоречиво, но идет.
Во-первых, как мы уже отметили, все более ассоциированной становится собственность на капитал. Доминирующей формой такой собственности уже давно стали акционерные общества, где каждый индивид имеет весьма ограниченные права, а «частным собственником» является сложная пирамида власти. В современной ТНК права собственности распределены между сотнями ключевых игроков и десятками тысяч второстепенных, включая не только акционеров (пусть даже крупнейших, «забудем» о сотнях тысяч мелких владельцев акций), но и менеджеров (как известно, в соответствии с экономической теорией неоинституционализма управление есть один из ключевых компонентов пучка прав собственности), а также государство и профсоюзы (они сильно ограничивают ныне права частной собственности, т.е. изменяют классическую модель прав частной собственности), другие корпорации, банки и т.д. В результате права собственности в корпорации очень распылены, хотя основной контроль за их пучком по-прежнему сохраняет относительно узкий слой лиц, которые (NB!) превращаются из классических частных собственников в корпоративную номенклатуру. (Александр Зиновьев в своей работе «Запад» очень точно показал сходство этого слоя с советской номенклатурой). Следовательно, даже внутри «цитадели» частной собственности развиваются процессы, указывающие на то, что она превращается в номенклатурную, т.е. устаревает.
Во-вторых, мелкий бизнес в условиях постиндустриального общества становится существенно иным. Это уже не столько мелкие частные лавочки и мастерские, сколько временные творческие коллективы разработчиков, новаторов и т.п., работающих как кооперативы или другие формы ассоциированной деятельности, основанной внутри коллектива в большей степени на отношениях солидарности, нежели конкуренции и/или найма. Более того, даже классические, «старые» формы мелкого бизнеса нередко уже не самостоятельны и образуют сети, зависящие от крупных корпораций, а некоторые из них, например, фермерские хозяйства, ныне во многих странах живут в условиях постоянной государственной поддержки, широко используют формы сбытовой, снабженческой и иной кооперации… – перечень легко продолжить. Все эти компоненты, на первый взгляд, не меняют формы собственности, но они существенно изменяют ее экономическое содержание.
В-третьих, на протяжении всего ХХ века увеличивается роль государства в экономике. Обычно, когда речь заходит о государстве и собственности, экономисты упоминают лишь о доле унитарных государственных предприятий в экономике (она действительно невелика – около 10%). Но более важно другое: на протяжении всего ХХ века растет доля государства в перераспределении ВНП (с 15-25% в начале века до 35 – 55% в конце[353]), – значит, на время этого перераспределения государство прямо или косвенно становится собственником от одной трети до половины всего производимого в той или иной стране богатства. Еще важнее то, что государство (во всяком случае, социально-ответственное, как, например, в странах ЕС) контролирует большую часть образования, фундаментальной науки и здравоохранения, природных заповедников, важнейшие объекты культурного наследия и т.п. А это сферы постиндустриальной экономики, которым принадлежит ныне такая же роль, какая была у индустрии в XIX веке. Наконец, государство контролирует значительную часть «пучка» прав собственности частных фирм (их деятельность жестко ограничена в социальном, экологическом, культурном и т.п. отношениях, особенно важных в условиях перехода к обществу знаний).
Итак, частная собственность еще господствует в нынешнем мире в той мере, в какой сохраняется гегемония глобального капитала, но эта частная собственность уже в известной степени социализирована, существенно ограничена и дополнена элементами общественного присвоения и распоряжения – то есть, по большому счету (т.е. в соотношении с прогрессивными технологическими и культурными тенденциями общества знаний), устарела.
Последний тезис, впрочем, все еще не очевиден. Чтобы обосновать его более убедительно, соотнесем наиболее значимые черты новой постиндустриальной эпохи с некоторыми фундаментальными принципами частной собственности.
Креатосфера: всеобщая собственность или собственность каждого на все
Выше мы уже указали на достаточно отчетливо прослеживающуюся связь: чем больше развивается общество знаний (мир творчества, культурного диалога), тем быстрее устаревает частная собственность как форма эффективного использования и присвоения благ.
Начнем с объектов собственности и напомним некоторые выводы, сделанные ранее. К числу аксиом современной неоклассической экономической теории (их выносят в предисловие любого из многих десятков «экономиксов») относятся тезисы об ограниченности ресурсов («на язык обыденного сознания этот тезис переводится известным выражением «Всем всего никогда не хватит») и безграничности потребностей. Именно эта аксиоматика лежит в основе любых рассуждений (Хайека и Ко) о «естественности» частной собственности.
По мере угасания индустриальной экономики и массового производства мир входит в эпоху качественно иных объектов собственности. Постепенно господствующими в экономике становятся не ограниченные ресурсы (природа и человек в прежней системе отношений также воспринимаются только как ресурсы), а новый тип «ресурсов», которые теряют качества ограниченности, – всеобщие культурные ценности. Эти «ресурсы» неограничены, неуничтожимы, они могут быть «потребляемы» сколь угодно широким кругом лиц и на протяжении сколь угодно продолжительного периода времени. И это такой пирог, который становится тем больше, чем шире круг едоков и чем активнее они его поедают (так Чайковский, «съев» творение Пушкина, создает свою оперу, и «пирог» искусства становится богаче).
Конечно, эти всеобщие «ресурсы» ограничены, причем ограничены абсолютно: природа как биосфера и человек как творческий субъект актуально ограничены в своем потенциале диалога («съесть» «пирог» культуры очень трудно), хотя и открыты в бесконечность (в пределе человек и биосфера открыты для бесконечного самосовершенствования). Впрочем, об этом мы уже писали в предыдущей части.
Вот почему эти всеобщие и неограниченные блага, составляющие суть экономики знаний, по своей природе уже не нуждаются во внешнем ограничении доступа к ним, могут не быть объектом частной собственности. Более того, частная собственность лишь искусственно создает преграды на пути освоения культуры. Безусловно, собственно материальное производство остается как один из относительно малозначительных секторов экономики (с долей занятых менее четверти), но господствующей становится сфера «производства» культурных ценностей, т.е. общественных благ. Здесь действует то же правило, что и при переходе от доиндустриальной экономики к индустриальной: еще в XIX веке подавляющее большинство россиян не понимало, как может прокормить себя страна, в которой крестьянство не будет составлять подавляющего большинства населения. Однако опыт уже прошлого века показал: чтобы обеспечить избыток зерна и мяса, надо сократить аграрное население с 80 до 5%. Так же опыт нынешнего века покажет: чтобы обеспечить массу утилитарных материальных благ, надо перейти от индустриального производства к постиндустриальному, радикально сократив число занятых в материальном производстве. Соответственно произойдут и изменения в отношениях собственности: подобно тому, как переход от аграрной экономики к индустриальной сделал неэффективной (а не только аморальной) частную собственность на человека, так и переход к экономике знаний, образования и культуры сделает неэффективной частную собственность на эти объекты.
Соответственно изменяется и субъект собственности. На смену рациональному homo economicus идет homo creator – субъект с иной системой ценностей, потребностей и мотивов. Потребности в условиях нового мира становятся иными: они не утилитарны и качественно безграничны, но при этом ограничены количественно, в отличие от утилитарных потребностей. Несколько упрощая эту связь, я бы ее сформулировал следующим образом: в той мере, в какой каждый из нас остается homo economicus, мы стремимся максимизировать количество утилитарных благ (по возможности, наиболее престижных); в той мере, в какой в нас развиты мотивация и ценности homo creator, мы стремимся к самореализации в творческой деятельности, к культурному диалогу. При этом под качественной безграничностью потребностей «человека творческого» я понимаю то, что он никогда не ограничен данным кругом культурных феноменов. Он всегда стремится к новому, стремится выйти за достигнутые рамки, и это стремление направляет всю его деятельность. Деятельность и самореализация в ней, а не возможный доход от нее, становятся главным мотивом и главной ценностью.
Соответственно с изменением объектов и субъектов изменяются и сами отношения. В пространстве и времени культуры условием творческой деятельности диалог и сотрудничество не могут не быть неотчужденными, а это антитеза конкуренции частных собственников, ведь творчество – это деятельность, развивающая ее агентов и созидающая культурные ценности в процессе диалога (субъект-субъектного отношения) между индивидами (см. работы Г.Батищева, В.Библера и др.).[354] Ключевым «ресурсом» для такой деятельности становится сам творческий человек. Формирование человека, обладающего творческим, культурным потенциалом, новаторскими способностями, становится главным инструментом прогресса и главной задачей человечества. Иначе говоря, перед нами та же задача свободного всестороннего развития личности, какая была поставлена ренессансными гуманистами еще 500 лет назад.