Метод эвристического моделирования 9 страница

Передовая наука — только физика и космос, остальные — отсталые.

Социальная справедливость сомнительна. Вверху — «элита», «внизу» — бездельники.

Социальные завоевания — широкие, но бедные.

Высочайшая мораль? Уже все есть: коррупция, мафия, рэкет, проституция, наркомания. Не говоря об алкоголизме, разводах, брошенных детях.

Грустная получается картина.

Но нет, не будем драматизировать. Никакая катастрофа нам не грозит.

Жили при застое и не замечали. Бодренько шагали с лозунгами, боролись в соревновании, ордена, награды шли к круглым датам. Ну, не будем первыми в мире… Вторые и третьи тоже живут.

Это гласность все разворошила.

Что делать? Без всякого подхалимажа скажу — путь выбран правильный. Только хорошо бы освятить его наукой… А то уже много раз правильные пути выбирали. И сворачивали на старые колеи.

С философов надо бы спросить за изгибы идеологий. Впрочем, что с них спрашивать? Вся эта наука работала «на вождя». Он изречет, а команда начинает судорожно листать классиков и подбирать цитаты. Классики были умны и плодовиты. Я уже пять вождей пережил, и все, самое противоположное, делалось по Марксу и Ленину. Так и сложилась у меня крамольная мысль: нет теории человека и общества. И следующая: вот приложение для моделирования — начало длинного пути исследований, чтобы превратить эвристические модели в реальные. В теорию.

Эвристическая модель начинается с перетряски гипотезы. Два возражения у меня имеются к философам, объясняющим общество: недооценка биологической природы человека и предвзятое изучение истории.

Итак, человек. Почитаешь наших ученых, так получается, что все, что ниже глаз, — почти как у шимпанзе, а выше — продукт общества: сделай революцию, уничтожь частную собственность, повторяй лозунги — и коммунизм обеспечен.

Почему не получилось?

Люди оказались неподходящие. Не такие, как думали. Впрочем, в этом и сейчас никто не признается. А без того, чтобы знать, каков человек, невозможно проектировать общество. Это должно быть для нас самой главной задачей.

В нашей литературе есть несколько ошибочных, на мой взгляд, представлений о человеке. Вот они.

Люди принимаются одинаковыми. В действительности диапазон различий — по набору потребностей и силе характера — примерно 1:3.

Воспитуемость считают почти безграничной. Из каждого ребенка воспитанием можно сделать ангелочка, и он еще передаст свое ангельство потомкам. Это неверно. К сожалению, степень воспитуемости неизвестна. Мы берем в своих моделях 25–40 процентов.

«Коллективизм в человеке сильнее индивидуализма». Как раз наоборот: человек прежде всего эгоист. Однако альтруизм ему присущ и воспитуем.

Биологические потребности, как производные инстинктов — на словах признаются, но в трактовках поведения ими пренебрегают. Да и сами потребности упрощают, сводят до простейших чувств: голод, секс, страх, агрессия. В то же время этологи и биосоциологи нашли у стадных животных целую гамму общественных чувств с очень большой значимостью. Мы вводим в модель такие: потребность в общении, самоутверждение, лидерство. Но есть и полярная потребность — подчиниться авторитету сильного или группе. Еще есть сопереживание и подражание, любознательность. Более того, мы допускаем биологические корни правдивости, справедливости и даже искусства. Не удивляйтесь: есть потребность в игре у детенышей и у взрослых — это имитация настоящих действий, вызывающих те же чувства.

Еще один предрассудок: бедные и угнетенные являются носителями высших моральных ценностей и поэтому призваны принести их всему человечеству. Этому нет доказательств.

Еще одно замечание: упустили исторический опыт организации управления — необходимость разделения властей и обратных связей. Без них общество деградирует. Винер говорил о тоталитарном государстве, что в ответ на сигналы обратной связи оно реагирует уничтожением его носителя. Мы долго были в подобном положении.

Самый интересный вопрос в моделях общества: как отразить идеологию? Что считать справедливым и почему? Я думаю, что есть два источника происхождения идей — Алгоритм Разума и биологические потребности. Разум выдвигает гипотезы, выражает их словами и тренирует, пока они не становятся источником активности, управляющим поведением наравне с центрами биологических потребностей. Так возникли гипотеза о Боге и идеализм, гипотеза о материальных силах и материализм, этические идеи о справедливости в распределении собственности и власти.

Так мы подошли к идеалам .

Если упростить предельно, то идеал общества — это его модель с ко-ординатами, обеспечивающими реализацию неких формул, уже давно имеющих хождение: «Свобода, равенство, братство», «От каждого по способности, каждому по потребностям» или по труду…

У людей есть потребность верить в идеалы и авторитеты. И здесь снова биологические корни: слабый защищается прикосновением к сильному.

Потому идеалы и предлагаются, что действительность любого общества полна недостатков и люди во все времена мечтали их радикально устранить. Как известно, ни одна мечта еще не осуществилась.

Нужны ли идеалы? Необходимы. Для воспитания. Если бы людям с самого детства говорили об их истинной эгоистической природе и развенчивали идолов, то они стали бы еще хуже. Идеалы основаны на вере. Однако чем человек становится разумнее, тем больше он ищет доказательств реальности идеалов. Если они вступают в противоречие с действительностью, то низвергаются и часто меняются на противоположные. Это очень болезненно.

Поэтому нужны идеалы реальные, фактически они уже не заслуживают своего названия и превращаются в компромиссы. По ним и приходится управлять обществом, чтобы смягчать разрушительные противоречия реальностей.

Что важнее — «идеальность идеалов» или идеальность авторитета? Пожалуй, важнее последнее. Вера ищет воплощения в личности, хотя бы в прошлом. На этом построены религии. И даже — идеологии.

Вот главные противоречия нашего времени, требующие решения.

Экспансия жадного и могущественного человека угрожает биосфере. Одним усилением защиты, видимо, не Обойтись: нужно ограничивать потребление. Компромисс.

Нетерпимость идеологий не только чревата войной, но и мешает договориться о защите природы. Нужно искать научную платформу для компромиссов.

Неравенство является сильным стимулом прогресса, но в то же время служит источником недовольства слабых граждан. Нужен компромисс внутри идеологий.

Сама природа человека вступает в противоречие с будущим планеты. Лидерство, жадность, немного сопереживания и любопытства, при значительной воспитуемости — вот естество человека. Нужно ли его насиловать, внедряя социализм? Наверное, это самый трудный вопрос. Опыт последнего полустолетия и его реальности предлагают положительный ответ. Нужно! Нужно использовать воспитуемость человека для социализма. Частное предпринимательство, даже при демократии, угрожает природе, поскольку стимулирует потребительство.

Реальные идеалы нашего общества, порожденные компромиссами, в значительной степени уже сформулированы в документах партии. Однако это не значит, что к ним нечего добавить. Попытаюсь изложить свое мнение по пунктам.

1. Да, недопустима эксплуатация. Нужно добавить: не только экономическая, но и моральная. К ней относится и «технологическая», вызванная служебным подчинением. Уменьшить ее можно только демократией и высоким уровнем морали. Нельзя унижать человеческое достоинство.

2. Труд есть обязанность, а не потребность. Он — источник богатства и тренировки. Для стимуляции труда не избежать неравенства в заработках и даже безработицы.

3. Потребность в собственности заложена в генах, но регулировать размеры имущества необходимо, чтобы не стимулировать жадность и зависть. Кроме того, собственность желательна гражданину, чтобы чувствовать себя независимым от государства, особенно если оно является основным работодателем.

В связи с этим: морально ли использовать наемный труд для частного предпринимательства? Не морально, но компромиссы заставляют его допускать — при строгих законах.

4. Демократия необходима — от правительства до предприятия. Воля большинства должна сочетаться с уважением к интересам меньшинства. Полезно заимствовать демократические процедуры Запада: разделение власти, выдвижение нескольких кандидатов «снизу», тайное голосование, ограничение сроков и пр.

5. Конституция должна обеспечить гражданские права в полном объеме, включая и свободу ассоциаций, однако при соблюдении принципа социализма. Обратные связи осуществляет независимая пресса. (Исследование на моделях показывает, что при наличии двух партий с одинаковой исходной идеологией возможен дрейф в сторону капитализма.)

6. Необходимо восстановить в правах общечеловеческую мораль.

7. Охрана природы должна стать моральной категорией и пользоваться приоритетом в любых компромиссах.

8. Нужно пересмотреть атеистическую догму «Религия — опиум для народа». Эта формула никогда не соответствовала исторической правде, поскольку не останавливала политической активности. Но религия всегда поддерживала мораль, а вера в Бога облегчала страдания многим людям.

9. В сфере ЭКОНОМИКИ единственно возможный вариант — рынок самоуправляющихся предприятий с государственным регулированием, обеспечивающим защиту природы и социальные программы. Частное предпринимательство необходимо (компромисс!), но подлежит контролю.

Чем же отличается общество, обрисованное этими пунктами, от капитализма западного образца? В самом деле: собственность, демократия, права человека, социальная защита, конституционные гарантии, охрана природы, рынок. Все это там есть.

Ну и что? Разве это плохо? Человечество движется в сторону совершенствования своих форм организации, и никто не может претендовать на монополию в идеях.

Тем не менее, отличия есть и, на мой взгляд, значительные. Первое — сам социализм: общественная собственность на средства производства, правда, с небольшими уступками частному предпринимательству. Это преимущество не экономическое, а только моральное. Хозяин всегда лучше управляет, чем коллектив. Но мораль дороже. А кроме того, сверхвысокую эффективность не выдержит планета. Компромисс!

Второе: отсутствие эксплуатации. Подчиняться хозяину унизительно, а начальству от общества — нет.

Третье: демократия «снизу» — самоуправление предприятиями, выборность руководителей, что при капитализме пока нереально.

Четвертое: компромиссное ограничение неравенства, необходимого для повышения производительности до некоторого оптимума.

Преимущества хороши, только когда малы недостатки. Поэтому нашему обществу просто необходима высокая научно-техническая и экономическая компетентность. В противном случае выигрыши в «качестве жизни», порожденные эффективностью капитализма, пересилят наши моральные плюсы. Не надо забывать об эгоистической сущности человека. В век международной интеграции и информированности, при гласности уже не закроешь. свои дефекты железным занавесом. Тем более, что мы еще не показали наши добродетели и уже успели изрядно попортить природу.

Так мы подошли к перестройке . Что в ней главное — демократия или ускорение? Думаю — ускорение. Оно нужно всем.

В экономике пока дела идут туго. Попытаюсь назвать причины исходя из природы человека. Первая — всеобщая детренированность. Совершенная техника как фактор производительности затрагивает в лучшем случае треть трудящихся. Из этого и нужно исходить в надеждах на ускорение через технический прогресс. А остальные две трети? Они мало дают, потому что просто плохо работают. Если они не возьмутся за работу как следует, то ускорения не достичь.

Причина детренированности — командная экономика. Не работал универсальный регулятор — рубль. Начальники для своего благополучия «выбивали» низкие планы, дополнительные штаты. Когда стало мало рабочих — усилилась «выводиловка». Это совпало с ростом алкоголизма. Тогда стандарты труда окончательно пали. Множество людей теперь не только не хотят работать, но уже и не могут. Не секрет, что напряжение труда у нас в два раза ниже, чем на Западе. Соответственные и производительность, и уровень жизни. Если учесть негодное управление, да вычесть военную технику — откуда же взяться богатству?

Вторую причину я осторожно назвал бы «эрозией идеологии». Общечеловеческую мораль выбросили как буржуазную, а вера в социализм, призванная ее заменить, сильно понизилась из-за лжи и падения уважения к начальствующим чинам.

Много упреков делается бюрократам. Борьба с ними не обещает успехов, пока не будет пересмотрена система хозяйства.

Есть еще один тормозной психологический фактор: ложное милосердие. Уволить плохого или ненужного работника исключительно трудно, а с демократизацией — стало еще труднее. Все жалеют: «А как он будет жить?» Сопереживание само по себе хорошо, при всеобщем эгоизме, но идет оно от иждивенчества: «Государство не обеднеет».

Вот и получается: все поддерживают перестройку, но почти никто не хочет напрягаться.

Нужны стимулы. Где их взять? Что говорят психология и модели?

Самое простое — повысить зарплату. Но ее нужно обеспечить хорошими товарами. Для них требуются новые машины. Но у машиностроителей нет хороших материалов и даже мало хороших конструкторов. Нужно еще, чтобы на машинах добросовестно и квалифицированно работали. В общем, цепочка с товарами растянется на годы. А пока прибавка зарплаты не побуждает напрягаться вдвое-втрое.

В капитализме важнейшим стимулом, хотя и со знаком минус, является страх перед безработицей. Боюсь, что и нам без нее не обойтись. В Югославии и Китае, при безработице, социализм не рухнул, выстоит и у нас. Не нужно заблуждаться — мы держим десятки миллионов работающих безработных. Если малая часть (два процента?) получит пособие вместо гарантированной зарплаты, дисциплина труда сразу поднимется.

Еще один стимул заложен в новой системе организации труда и экономики. Это — хозрасчет и коллективный подряд. Маленькая группа — бригада — вполне «биологична». Она выступает и как хозяин оборудования, и как борец за выгоду и, самое главное, — в ней действует коллективистская сторона сущности человека: потребность в уважении со стороны ближних, и совесть перед товарищами.

Важный, хотя и не главный, резерв ускорения — в раскрепощении инициативы индивидуалистов. В «популяции» их 5-10 процентов, но это люди сильные, и главное их желание — работать самостоятельно, в одиночку или с группой «ведомых». Их стимул — лидерство, самоутверждение, а потом уже — жадность. Они ценны не только тем, сколько сделают, но и как пример для других.

Быстро активизировать наше общество невозможно, поскольку тренировка требует времени, так же как и восстановление идеалов, морали и авторитета руководителей.

Общая линия партии — «больше демократии — больше социализма» с раскрепощением индивидуальных интересов — не вызывает сомнений. Но ее конкретное воплощение, на мой взгляд, требует серьезного научного подкрепления, с отказом от всех прежних догм. И еще одно: не следует обещать, что через 2–3 года положение с товарами и продовольствием радикально улучшится. Боюсь, что понадобится 7-10 лет. Трезвую правду с хорошим объяснением народ способен понять и принять, обман же вызывает раздражение и окончательно подорвет веру в социализм.

Может ли наука помочь в устройстве общества?

Думаю, что может. Старые идеалы поведения людей вполне достаточны, но компромиссы к ним, порожденные реальностями, может рассчитать только наука. У нашего общества нет модели. Управление им идет в значительной степени вслепую. Пробы и ошибки оказались весьма болезненными и стойко придвинули нас, скажем так, «к потере статуса». Любые эксперименты на обществе в наш век опасны. Поэтому модели необходимы. Не панацея и не спасение, но могут дать дополнительный материал для принятия решений.

Можно назвать ряд задач. Каков оптимум неравенства в заработках и процента частного предпринимательства? Не следует ли увеличить социальную защиту детей и стариков за счет уменьшения ее здоровым молодым людям? Каков оптимальный объем обратных связей для управления, а если без хитростей — сколько нужно свободы, чтобы начальство не портилось, социализм не деформировался и устойчивость не потерять? Какими средствами можно повысить «духовность» нашего социализма? Сколько средств нужно выделить для экологии?

К сожалению, ни одну задачу не решить, потому что отсутствует основной исходный материал — не изучена психосоциальная природа человека. Нет распределения людей по типам (сильные, слабые), неизвестна значимость важнейших биологических потребностей человека.

Научный подход к познанию и управлению обществом мне представляется в проведении исследований по двум направлениям.

Первое — крупномасштабное психосоциологическое изучение граждан, принадлежащих к различным социальным группам. В основу его необходимо положить единую гипотезу о составе личности, которую сформулировать по экспертным оценкам психологов, социологов, педагогов и практиков из сферы управления. Взгляды будут разные, но некоторые — усредненно — можно получить. По гипотезе нужно разработать методику, пригодную для массового распространения. При этом индивидов нужно изучать вместе с социальной группой, к которой они принадлежат. Сами исследования потребуют привлечения больших сил, но начинать можно с малого.

Второе направление как раз состоит в создании эвристических моделей общества, для начала с гипотетическими характеристиками социальных групп. По мере накопления фактического материала по психологии эти характеристики будут заменяться реальными, и таким путем сами модели будут сдвигаться от гипотез к теориям. Не нужно обольщаться — путь этот очень длинный.

Начав эту статью с грустных реальностей, я заканчиваю ее призывом к интеллигенции, к специалистам: давайте вложим свой труд в дело непредвзятого изучения человека и общества. Это сейчас важнее физики и биологии, так как они уже ничего не могут предложить для спасения. Едва ли мы получим обнадеживающие данные, поскольку мощь разума явно вошла в противоречие с человеческой природой. Но, кроме науки, у человечества нет надежды на выживание.

Комментарии

Эта статья была написана для «Литературной газеты» в середине 1988 года. Довольно долго ее отказывались печатать, но время шло в сторону демократии, и в конце концов редакция согласилась. Было много откликов, и я остался автором «Литгазеты» до 2000 года.

Потом газета со статьей у меня потерялась и нашлась совсем недавно. Я перечитал — и решил предложить для нового сборника, в качестве введения в главу об обществе.

С этой статьи началась моя общественная карьера — уже при «новом режиме» — горбачевском. В конце 1988 года я отказался от директорства в своем институте и коллектив выдвинул меня в народные депутаты Союза, даже в противовес кандидату от Партии. Было пять конкурентов, но меня выбрали в первом туре.

Так я попал в Москву, одержимый романтическими надеждами на перестройку. В Верховном Совете я пробыл полтора года и ушел, убедившись в его полной никчемности. Активности не проявлял, выступил один раз.

Но время пребывания в Москве использовал с большой пользой для себя: именно тогда я радикально пересмотрел свои взгляды, сформировавшиеся при социализме и изложенные в той самой статье.

Как это случилось? А вот так: я получил доступ к секретной информации и завел знакомства с центральными газетами.

В закрытых фондах библиотек марксизма-ленинизма и Верховного Совета СССР я открыл для себя мировые и советские статистики — экономические, политические, социальные. И обнаружил, что никакое «человеческое лицо» социализм спасти не может — это утопия плюс — тирания.

Главный вывод: он — социализм — «небиологичен». Следовательно — нежизнеспособен. Подробности будут изложены ниже в текстах об обществе, заранее нет смысла полемизировать.

Второе направление работы — эксперименты по психологии и социологии. Поскольку денег у меня не было, я использовал свои знакомства в газетах. Тиражи тогда исчислялись многими миллионами, и я решил печатать анкеты (40 пунктов), с расчетом получить массу ответов, чтобы обработать их в Киеве, в своем отделе биокибернетики. Надежды оправдались — общее число ответов достигло 30000. «Литературная» и «Учительская» газеты напечатали анкеты по психологии, из которых были отобраны 500 экспертов, а «Неделя» и «Комсомольская правда» — социологические опросники от читателей. По ним мы получили «социальный срез» граждан Союза.

Эти материалы потом мне очень пригодились для обоснования своих взглядов на человека и общество.

ОБЩЕСТВО

Происхождение общества

Общество — высшая система, стоящая над человеком. Очень трудно их разделить, потому что прямые и обратные связи между ними одинаково важны (см. Схему рис. 14). По мере развития цивилизации вес общества в этой связке настолько возрос, что большинство людей утратили прямые связи с природой и не могут выжить в одиночку. Так, в процессе биологической эволюции, при формировании многоклеточных организмов, теряли свою независимость клетки. В высокоразвитых странах только 10 % работающих граждан непосредственно замкнуты на природу, выращивая пищу и добывая полезные ископаемые. Остальные работают в сфере отношений, техники и информации.

Малое сообщество людей заложено в генах наших предков. Это были небольшие стаи, состоящие из семейных ячеек, объединенные на потребностях стадного инстинкта: общения, лидерства, самоутверждения, подражания, подчиненности, сопереживания. С них начиналась социальная психология: возрастала значимость этих чувств в сравнении с «личными» потребностями в пище, защите, сексе. И одновременно возрастало разнообразие типов, призванное обеспечить эффективность сообществу.

Эволюция гоминидов. Подчиняется общим законам самоорганизации.

Исходное состояние:

Формирование «человека разумного» началось с мозга, с Разума: удлинилась память, появились программы создания обобщенных моделей, прогнозирования, выдвижения простейших гипотез. Затем расширилось творчество: изобретались орудия и слова. Они и стали «внеорганизменной» основой высшей системы — общества. Дальнейшее ее развитие шло двумя взаимозависимыми потоками: ростом разнообразия техники — от труда, и идей — организуемых обогащением речи. При этом идеи, распространяясь в разумах людей, стали основой убеждений , — конкурентами биологических потребностей. Можно сказать так: идеи стали «генами общества», как нового уровня систем.

Речь, огонь, орудия труда и оружие увеличили возможности выживания и расширения стаи: она превратилась в племя, потом в народ, отграниченный от «чужих» своим языком, традициями, религией, самоутверждением властителей.

Дальнейшая самоорганизация (и эволюция) конкретных сообществ связана с условиями существования: а) с природой — бедной или обильной; степь, лес или море — разные условия добывания пищи, влияющие на выбор в бифуркациях организации — ставки на индивида или коллектив; б) с соседями: опасные или мирные — требующие соответствующих «ответов».

Трудные условия существования стимулируют напряжение и «запускают» программы тренировки, акцентирующие потребности: инициативы, лидерства, агрессии, влияющие на выдвижение вождей и выбор идеологии. Так зарождаются цивилизации — по принципу А. Тойнби: «Вызов — Ответ».

По мере развития разума в сферу познания, после природы, попадают сам человек и общество. Развиваются понятия о причинности, реальности, — выдвигаются идеи материализма или альтернативные — целенаправленности свыше, или Бога. Идеология начинает теснить биологию, развивая и изменяя социальные потребности, дополняя Целевые Функции (ЦФ) выживания и размножения — придуманными понятиями Вечной Жизни, «Конца света», Добра и Зла. И другими абстракциями.

Первые идеи, надстроившиеся над стадным инстинктом, выразились в запретах — «табу» . Они ограничили разрушительные для большого сообщества «изобретения» разума: красть, лгать, убивать. Для укрепления табу придумали богов. Суть дальнейшего развития идей состояла в выборе одного из альтернативных понятий, имеющих базы в противоречивых потребностях, обозначение его словами и распространение в обществе.

Перечислю эти альтернативы. «Одинаковость или различия» людей, соответственно — ставка на индивида или коллектив. Собственность: общая или личная. Право на власть: сильного, богатого или всего сообщества. Ценности: эгоизм — альтруизм. Агрессивность — терпимость. Труд — развлечения. Настоящее — будущее. Материя — Бог.

Направление детализации идеологии идет от простых понятий морали: заповеди, долг, совесть, грех, — к политике, например, единовластие или демократия, с расширением гражданских прав на низшие социальные группы. При этом менялись соотношения важности различных «координат» идеологий — власти, собственности, морали, религии и ценностей: нации, родины, права.

Можно обнаружить бифуркацию развития общественных идей. Одно направление делает акцент на личность, другое — на сообщество, коллектив, государство. В первом выпячиваются свобода, частная собственность, право на неравенство, инициатива — вплоть до агрессии, захватов земель и покорения соседних народов. Во втором — равенство, коллективизм, регламентация жизни; упор — на труд , изобретение орудий, торговлю, развитие речи и философии. Соответственно формировались избранные типы личностей: от греков до римлян, а потом — викингов.

В истории цивилизации менялось содержание самого понятия человека как субъекта, единственно достойного свобод и прав: от права силы к знатности, к богатству, уму и, наконец, к равенству всех перед законом, к всеобщности.

Что говорят этологи?

Не надо думать, что общество создалось как бы само по себе или его сотворил Бог. Все было сложнее.

Способность материи к самоорганизации породила биологическую эволюцию, развитие стадного человека, его творческий разум. Отсюда самоорганизация вступила в новый виток: началась эволюция социальная и технический прогресс.

О законах самоорганизации я уже говорил, биологичность человека (как будто!) доказана (см. работы В.Р. Дольника). Все его личные качества есть у животных. Даже элементы Общего Алгоритма Разума.

Удивительные данные публикуют этологи, изучавшие сообщества и стаи (см. сводку материалов в статье А.В. Олескин в «Вопросах философии» 1995, № 5 или самую полную «Sociobiology», Wilson 1980 г.). Я перечислю лишь некоторые, самые-самые. Колония бактерий уже система, а не сумма. Уже есть в ней отбор, борьба за выживание. О пчелах и муравьях написаны десятки книг (сводка у А.В. Захарова). Все известно: иерархия в структуре, специализация функций. Но, представьте, — не жесткая, при изменении обстоятельств разведчик может стать нянькой. А войны муравейников? Кланы крыс дерутся смертельно. Конрад Лоренц написал прекрасную книгу «On agression». Говорил, что члены стаи ссорятся постоянно, даже дерутся, но до убийства доходит редко. Чаще только демонстрируют силу. Однако убийства бывают. Даже голуби, символы мира, могут забивать друг друга до смерти. А какую дружбу у серых гусей описал Лоренц! Позавидуешь. Нет, не обладаем мы монополией на «человечность» психики!

Существует несколько «сквозных» качеств отношений в самых разных сообществах: создание семьи, забота о потомстве, охрана территории, запрет на близкородственное скрещивание. Есть несловесные коммуникации. Агрессивность, сексуальность, сохранение информации негенетическим путем (даже у насекомых). Есть альтруизм родственный и неродственный, как обмен услугами, причем равноценными (справедливость!). Дарвиновские механизмы эволюции (изменчивость, борьба, отбор) дополнились творчеством и подражанием, понятиями кооперации, симбиоза, конкуренции сообществ, а не только индивидов. Кооперация распространена от бактерии до человека.

Интеллект и творчество стали для человека важнейшим источником отбора, намного обогнав мутации и изменчивость. Именно появление интеллекта объясняет быструю эволюцию человека, а не слепые мутации. Отбор по уму, а потом уже подстраивались гены.

Но у этологов есть и пессимистический вывод: непреодолимость агрессии, как основной тенденции в эволюции (см. «Об агрессии» Конрад Лоренц, 12 изданий за шесть лет! Но на русский не перевели, «биологизма» коммунисты не допускали). Правда, у животных существует так называемая «канализация» агрессивности: ритуал переключения, отвлечения, изоляция конкурентов. И даже преодоление барьеров от различий сообществ через знакомство и помощь. Оказывается, и соревнование есть, причем даже у насекомых. Но главное все же доминирование и подчинение . Оно есть уже у бактерий! — клетки разделяются, слабые гибнут, происходит их химическое разложение, и это дает пищу сильным, выживающим.

Отсюда важный вывод: иерархия неистребима, равенство невозможно. Но бывает и смягчёние рангов, и даже преодоление на кооперативной основе. Подчиненные особи могут формировать «коалиции» для ограничения власти вожака вплоть до его свержения. Доминанты в стае бывают разные в разных видах действий: битва, передвижение, добывание пищи. Для каждой ситуации своя система отношений. Муравьи могут менять свою «профессию»: разведчик, фуражер. Так же, как у людей — переменные роли.

Есть механизмы координации в стае: отношения меняются от воздействий вожака, от местных контактов, от взаимной стимуляции через некие неопределенные (химические?) влияния или даже модные теперь биополя.

Наши рекомендации