Учебный вопрос. Воздействие на материальную обстановку преступления как способ противодействия расследованию преступлений

Введение

Противодействие законной деятельности следовате­ля (дознавателя) имеет место фактически при расследовании любых преступлений. В крими­налистической литературе совершенно справедливо обосновывается точка зре­ния о том, что организованные преступные сообщества осуществляют инсце­нировки при совершении таких преступлений, как убийства, ограбления, раз­бойные нападения, изнасилования и других видов преступлений[1]. Поскольку воздействие на материальную среду, как и любое другое воздействие, объек­тивно отражается во внешней среде и в сознании очевидцев, то в принципе лю­бой факт противодействия может быть распознан следователем (дознавателем), а следователь­но, и соответствующим образом оценен. Иными словами, существует объек­тивная возможность отделить следы преступления от следов противодействия и сделать выводы относительно истинного механизма преступления.

Исходя из материалов проведенного в 2014 году анкетирования[2] и изучения уго­ловных дел, следователи не являются беспомощными в своей работе. Так, 38 % наших респондентов утверждают, что они добиваются объективных показаний; обнаруживают признаки инсценировки - 12 %; обнаруживают признаки фаль­сификаций - 10 %; в случае невозможности самому повлиять на ситуацию расследования, в 8 % докладывают своему руководству о фактах противодействия; в 5 % преодолевают воздействие коллег; и чуть более четверти всех опрошен­ных при обнаружении фактов оказываемого им противодействия, продолжают спокойно расследовать уголовные дела.

И это происходит в весьма непростой ситуации. Практически в каждом пятом случае (18 %), у «несговорчивых» следователей изымают уголовные де­ла, которые они не желают прекратить; в 15 % похищают документы, относя­щиеся к уголовному делу. Следователи в определенных ситуациях, не имея ре­альной возможности повлиять на ход расследования, сообщают о создавшемся положении вышестоящему руководству (об этом заявили 12 % наших респон­дентов); в 10 % случаев следователей пытаются подкупить, но не прямо, а в ви­де оказания денежной помощи. Все опрошенные сотрудники однозначно заяви­ли, что никогда подарков за прекращение уголовного дела они не получали.

учебный вопрос. Воздействие на материальную обстановку преступления как способ противодействия расследованию преступлений

Одним из распространенных способов оказания противодействия право­охранительным органам при раскрытии и расследовании преступлений являет­ся внесение изменений в материальную обстановку, имеющую отношение к расследуемому событию, т.е. организация инсценировки, под которой В.А. Об­разцов понимает разновидность противодействия правоохранительным орга­нам[3]. По мнению Р.С. Белкина, инсценировку преступления можно определить как создание обстановки, не соответствующей фактически происшедшему на этом месте событию, что может дополняться согласуемыми с этой обстановкой поведением и ложными сообщениями как исполнителей инсценировки, так и связанных с ними лиц[4].

Эти два определения инсценировки, данные учеными-криминалистами, должны стать базовыми для дальнейшего изучения данного феномена.

Замысел лиц, причастных к внесению таких изменений, заключается в косвенном воздействии на логику принятия следователем решений относитель­но направлений расследования. Степень успешности действий лиц, заинтересо­ванных в инсценировке, зависит от ряда факторов, из которых В.Е. Коновалова особо выделяет подготовку к инсценировке. По ее мнению, плохая подготовка обусловливает значительное число пробелов, при анализе которых преступника легко обнаружить по оставленным следам, нарушениям логики развития собы­тия, создающей так называемые негативные обстоятельства (противоречащие естественному ходу событий)¹.

Инсценировка, как известно, - всего лишь небольшая часть общей системы противодействия расследованию преступлений, основная часть которой ос­таётся «за кадром» и лишь отчасти отражается в материалах уголовного дела. Как верно отметил В.П. Бахин, материалы уголовного дела «не дают и не могут быть полноценной картиной того, как и с помощью чего осуществлялось про­тиводействие»². Поэтому значительная часть информации об особенностях противодействия расследованию поступает к ученым-криминалистам в Результате обобщения «живой» информации, т.е. сведений, поступивших при обще­нии со следователями, прокурорами и судьями, и в некоторых случаях, как уда­лось украинскому криминалисту Н.С. Карпову - при анкетировании осужден­ных лиц. Иными словами, одним из оптимальных и эффективных путей полу­чения информации в этой сфере является опрос различных категорий сотруд­ников правоохранительных органов (следователей, дознавателей, оперативных работников, прокуроров), а также судей, которые тем или иным образом вовле­каются в деятельность по распознанию и разоблачению инсценировок при рас­следовании преступлений и судебном рассмотрении уголовных дел. Результаты обобщения их профессионального опыта позволяют на достаточно репрезента­тивном уровне уяснить сущность и распространенность инсценировок как од­ного из видов противодействия расследованию преступления со стороны кри­минального сообщества.

Как показывают результаты исследований, инсценировки достаточно распространены в следственной практике как способ оказания противодействия расследованию. С ними сталкивались 15% следователей.

Виды инсценировок преступлений путем внесения изменений в матери­альную обстановку достаточно разнообразны, однако, методы их организации могут быть типичными и связаны с видом преступной деятельности. Возможен и более высокий уровень обобщения видов инсценировок, позволяющий выделить, изучить и систематизировать специфику инсценировок при совершении определенных видов преступлений, например, в финансово-хозяйственной деятельности, в банковской сфере, при совершении убийств и т.д.

С помощью инсценировок достигаются следующие цели:

- создается видимость совершения в определенном месте иного преступления, и скрываются признаки подлинного события;

- создается видимость происшедшего на данном месте события, не имеющего криминального характера, для сокрытия совершенного преступле­ния;

- создается видимость совершения преступления для сокрытия фактов аморального поведения, беспечности и иных проступков, не имеющих крими­нального характера;

- создается ложное представление об отдельных деталях фактически со­вершенного преступления или об отдельных элементах его состава: инсцениро­вание совершения преступления другим лицом, в другом месте, в иных целях и по другим мотивам, в другое время.

Признавая жизненность перечисленных целей инсценировки, следует от­метить, что данная классификация нуждается в некотором уточнении. Как уже отмечалось, наряду с профессиональной, сформировалась организованная пре­ступная деятельность, интересы которой в значительной степени отличаются от тех, которые преобладали в 70-80-е годы XX века. Поэтому, в настоящее время приоритеты лидеров ОПС при организации инсценировок направлены на достижении ряда неравнозначных целей, из которых следует выделить те, которые допустимо классифицировать в качестве конечных:

- обеспечение лицу, виновному в совершении преступления, возможности уклониться от уголовной ответственности за совершенное деяние;

- создание условий и предпосылок привлечения к уголовной ответствен­ности лица, не причастного к расследуемому событию;

- взятие под контроль деятельности правоохранительных органов в насе­ленном пункте, где имеются интересы лидера ОПС;

- создание условий для воспроизводства преступной деятельности на бо­лее высоком уровне.

Лидер ОПС стремится не только сохранить со­став своей ОПС, создав возможность уклонения от уголовной ответственности членам своей ОПС (первая цель), но и ослабить конкурирующую ОПС, создав условия, способствующие прекращению её деятельности на «спорной» терри­тории (или в отрасли), и одновременно обеспечивая продолжение своей пре­ступной деятельности. Попутно достигаются и другие цели инсценировки, на­пример, в виде затягивания предварительного следствия по делу путем направ­ления следствия по ложному пути.

Инсценировка может быть направлена на сокрытие преступления в це­лом, когда её инициатор пытается создать представление у следователя о том, что произошел либо несчастный случай, либо иное некриминальное событие (например, нередко убийство инсценируют под самоубийство), так и на сокры­тие или искажение отдельных элементов преступления (например, свидетельст­вующих о том, что в убийстве принимал участие лишь один нападавший). Не­редко к инсценировке причастны не только преступники, но и те лица, которые заинтере­сованы в том, чтобы:

- событие не было распознано, как преступное;

- от ответственности за участие в данном событии был освобожден кон­кретный субъект;

- к уголовной ответственности был привлечен человек, непричастный к данному событию;

- действия лица, вовлеченного в преступное событие, выглядели как за­конопослушные.

Так, потерпевший, желая устранить данные о своей противозаконной деятельности, нередко изменяет обстановку места происшествия, в частности, уничтожает документы о фактах его участия в «теневой экономике», в ложном банкротстве. Свидетель-очевидец нередко уничтожает следы пребывания на месте происшествия своего родственника или знакомого путем уничтожения на предметах следов его рук, ног, обуви и т.д. Поэтому деятельность по внесению изменений в материальную обстановку, имеющую значение для уголовного де­ла, необходимо рассматривать более широко, чем это осуществлялось ранее.

Инсценировки имеют достаточно много разновидностей. В следственной и судебной практике имеются факты, когда материально-ответственные лица с целью создания инсценировки подделывали документы, что позволяло совер­шать хищения на огромные суммы. Так, Линьков А.С., являясь должностным лицом, выполняющие обязанности директора ФГУ «Центр занятости населе­ния» гор. Байконур, создал организованную преступную группу из Линьковой Е.А., Цветкова Н.И. и Серикова В.В., и с целью создания условий для хищения денежных средств, неоднократно вносил от имени возглавляемого им учрежде­ния в массу официальных документов заведомо ложные сведения. Это позво­лило данной группе незаконно завладеть более 20 миллионами рублей.

В связи с трансформацией организованной пре­ступной деятельности есть основания предполагать, что на местах происшест­вий, обыска, местах проверки показаний, все чаще будут обнаруживаться при­знаки внесения изменений в материальную обстановку. Иными словами, следо­ватель будет сталкиваться с инсценировками не только при осмотре места про­исшествия, но и при производстве обыска (если, конечно, место обыска совпадает с местом происшествия или преступления), а также при проверке показа­ний на месте (при проверке показаний на месте совершения каких-либо дейст­вий, имеющих отношение к расследуемому событию).

Следственная практика свидетельствует о том, что в настоящее время на место происшествия нередко подбрасываются письменные документы с фаль­сифицированными датами, доставляются предметы, не имеющие отношения к расследуемому событию, вносятся изменения в обстановку и т.п. Иными сло­вами, лица, причастные к инсценировке, пытаются создать у следователя не­верные впечатления о развитии механизма преступления, в том числе о его временных характеристиках, о количестве лиц, принимавших в нём участие, о действиях каждого из участников преступной деятельности и т.д.

В криминалистике признаки несоответствия материальной обстановки реальному развитию преступления принято называть негативными. Как уже отмечалось, инсценировка в целом представляет собой один из элементов, спо­собов сокрытия преступления, под которыми Р.С. Белкин понимает «…деятель­ность (элемент преступной деятельности), направленную на воспрепятствова­ние расследованию путем утаивания, уничтожения, маскировки или фальсифи­кации следов преступления и преступника и их носителей».

Инсценировки в криминалистике подразделяются на два вида. Первый из них характеризуется отсутствием следов, которые должны быть (например, от­сутствие следов проникновения в локальную компьютерную сеть, через кото­рую было совершено мошенничество). Второй отражает наличие следов, кото­рых не должно быть (например, следы применения орудия взлома изнутри по­мещения при общей картине проникновения преступников в охраняемое поме­щение извне).

Инсценируют обстановку на месте происшествия с различными целями. Л.Г. Бидонов, осуществивший фундаментальные исследования по изучению более 3000 убийств, пришел к выводу, что достаточно часто инсценируют об­становку при совершении убийств родственники и знакомые. В то же время, при совершении убийства из хулиганских побуждений факты инсценировок ученым не были зафиксированы. Одним из объяснений подобных аномалий, по нашему мнению, является совокупность фактов, отражающих враждебные отношения, нередко возникающие среди родственников, это во-первых; а во-вторых, хулигану, как правило безразлична обстановка на месте убийства, и он никаких мер по инсценировке не предпринимает.

Категоричность выводов об особенностях участия родст­венников в убийстве, подтверждается материалами, полученными и многими учёными. Так, именно таким образом действуют преступники, имеющие близкое отношение к потерпевшему. Они с целью сокрытия преступ­ления производят поджог, «бесцельно» уничтожают имущество, в конечном счете, имея цель получить наследство, страховую сумму, занять освободив­шуюся жилплощадь, избавиться от уплаты алиментов или долга и т.п.

Криминалистика должна своевременно реагировать на те изменения в преступной деятельности, которые появляются в последнее время, в частности, касающиеся организованной преступной деятельности, что влечёт появление ряда новых криминалистических теорий и учений и транс­формацию традиционных. Например, если в 70-80-х годах XX века инсцени­ровка изучалась с позиции разоблачения отдельного преступника, который пы­тался таким образом избежать уголовной ответственности, то в настоящее вре­мя уяснение сущности инсценировки необходимо для установления истины по делу в отношении лица, которое длительное время никак не противодействует расследованию, поскольку не знает и не предполагает, что в распоряжении сле­дователя имеются доказательства о его причастности к расследуемому деянию.

Речь идёт о создании доказательственного ряда, с использованием, в том числе инсценировки, для создания условий привлечения к уголовной ответственности лица, непричастного к совершению преступления.

Этот аспект проблемы, связанной с феноменом инсценировки, в крими­налистической литературе изучен до сих пор явно недостаточно. На моногра­фическом уровне современные проблемы инсценировок были исследованы В.В. Дементьевым, СМ. Ремизовым, В.И. Фадеевым и другими. Высказанные суж­дения в работах перечисленных криминалистов далеко не бесспорны.

Криминалистическая сущность инсценировки события преступления, обу­словлена рядом объективных и субъективных факторов. К объ­ективным факторам относятся:

- невозможность искусственного создания следов преступления, полно­стью совпадающих по общим и частным признакам со следами реального пре­ступления;

- невозможность возникновения в такой ситуации следов преступников, которые однозначно бы свидетельствовали о совершении преступления именно этими лицами (речь идет, прежде всего, о следах биологического происхожде­ния, микроследах).

К субъективным факторам можно отнести подготовленность следователя к восприятию признаков инсценировки и к критической оценке им воспринятого. Иными словами, следователь лишь тогда воспримет и рацио­нально оценит негативные обстоятельства, обнаруженные при осмотре места происшествия, свидетельствующие об инсценировке, когда он обладает доста­точными знаниями и опытом, позволяющими ему критически оценивать все воспринятые следы происшедшего события. Иными словами, следователь в со­стоянии воспринять и правильно оценить лишь те следы, которые он ожидает встретить. Подобная готовность к восприятию признаков инсценировки присуща только лицам, обладающим достаточным опытом осмотра места происшествия. Научить будущего следователя распознавать при­знаки инсценировки, не покидая университетскую аудиторию невозможно, так как предметами инсценировки могут быть самые разно­образные объекты и предметы.

Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод о двух факторах, обеспечивающих достижение инициатором инсценировки своих целей:

- высокий уровень организации и подготовки негативных обстоятельств на месте происшествия, которые наглядно свидетельствуют об ином механизме происшедшего;

- неумение следователя по отображениям на месте «прочитать» следы преступлений.

К сожалению, криминалистическая литература косвенно влияет на фор­мирование знаний, умений и навыков, необходимых для подготовки и осущест­вления инсценировки на месте, поскольку её плодами регулярно пользуются не только студенты юридических вузов, но и представители криминального мира. Опытный преподаватель зачастую опасается, что его знаниями могут восполь­зоваться и в криминальном мире, поэтому при проведении учебных занятий старается избежать подачи такой информации, которую можно будет использо­вать в противоправных целях. Свою негативную роль здесь играют и современ­ные телесериалы, и детективы, по которым вполне можно создать курс «анти­криминалистики», т.е. научить заинтересованных лиц, как избежать ответст­венности за реально совершенное преступление.

Что касается второй группы факторов, в основу которых входит профес­сиональная компетентность следователя, способного распознать признаки инс­ценировки, то они приобретаются при обучении в юридических институтах и факультетах, а также на курсах переподготовки и повышения квалификации со­трудников правоохранительных органов. Как верно отмечено в криминалисти­ческой литературе, следы преступления не лгут, однако это не исключает их неверной оценки. Ошибка в большинстве случаев кроется не в следах, а в субъ­екте доказывания, делающего неверные выводы из оценки этих следов.

При организации обучения будущих следователей необходимо учиты­вать, что не только следователи устанавливают механизм преступной деятель­ности, но и преступники используют технологии, основанные на рефлексии, позволяющие предугадать ход мыслей следователя при расследовании престу­пления. Это способствует созданию в воображении лиц, не заинтересованных в успешном расследовании уголовного дела, такой картины преступления, кото­рая с большой долей вероятности позволяет предположить будущий алгоритм действий не только следователя, но и всей следственно-оперативной группы. Например, зная, что факт обнаружения следов пальцев рук субъекта, как прави­ло, воспринимается в качестве доказательства его участия в расследуемом пре­ступлении, нередко принимают меры к подмене следов рук. При этом на месте преступления уничтожают следы лиц, действительно причастных к соверше­нию преступления, и доставляют туда предметы со следами пальцев того чело­века, привлечения которого к уголовной ответственности желают заинтересо­ванные лица. Неопытный следователь в большинстве случаев однозначно вы­двигает версию о причастности к преступлению совершенно постороннего ли­ца, даже не выдвигая иных версий произошедшего.

Нередко с целью введения в заблуждение следователя относительно сущ­ности расследуемого деяния, заинтересованные лица используют различные письменные источники и иные документы, содержащие искаженную информа­цию о фактах, имеющих отношение к уголовному делу. Так, желая придать об­становке убийства видимость самоубийства, преступники нередко имитируют так называемые «предсмертные записки», в которых пострадавший сообщает, что он принял решение об уходе из жизни и просит никого в его смерти не ви­нить.

Для представителей преступного мира не является тайной тот факт, что подделки характеристик документа, касающихся его абсолютной давности, не всегда чётко распознаются при анализе материала письма и рецептуры красите­ля. Материалы письма, как правило, бумаги, исследуют с целью определения, изготовлены ли они на одном заводе или в одной производственной партии. Конечным результатом является определение экспертом достаточно протяжен­ного временного интервала, в течение которого могла быть изготовлена эта бу­мага. Поскольку в состав бумаги в 50-х годах XX века стали вводиться различ­ные добавки в виде синтетических волокон, красителей и т.д., то эксперты при ответе на вопрос о времени изготовления бумаги не конкретизируют свои вы­воды с точностью до месяца или года, отмечая в своих заключениях, что бумага была изготовлена, например, до или после 50-х годов XX века. Однако в настоящее время достаточно определённо устанавливается «возраст» документа до 8 месяцев по красителям. Столь расплывчатые выводы да­леко не всегда позволяют однозначно ответить на вопрос о давности составле­ния и «предсмертной записки», и завещания, и договора, которые могут состав­ляться задолго до криминального события и фактически не иметь к нему ника­кого отношения и др.

В экспертной практике отмечены факты, что преступники с целью инсце­нировки обстоятельств происшествия используют подлинные документы, действительно выполненные теми лицами, от имени которых они составлены. Од­нако эти документы были написаны задолго до наступления тех событий, кото­рые исследуются в рамках уголовного дела. В некоторых случаях (при сравне­нии образцов почерка, выполненных со значительным разрывом во времени, в несколько лет), факт инсценировки диагностируют путем определения возрастных изменений почерка. По мнению ряда специалистов, возможно, определить возраст исполнителей рукописного текста по следующим диапазонам: не более 19 лет; 20-24; 25-33, 34-37; 38-43; старше 43 лет.

Отдельного изучения требует и достаточно специфичный способ инсце­нировки материальной обстановки преступления, когда в качестве объекта пре­ступного воздействия используется тело живого человека. О таких фактах упо­минает в своей работе профессор Ю.Г. Торбин. Так, при осмотре трупа К., яко­бы покончившего жизнь самоубийством, следователь обратил внимание на то, что при том положении, в котором труп был обнаружен, повреждения тела и одежды совпадают. Данное обстоятельство противоречило версии о самоубий­стве, так как прежде чем причинить себе ранение в левую часть груди, К. дол­жен был бы поднять руку на уровень груди и направить её под определенным углом. При этом неизбежно должно было произойти смещение ковбойки, в ко­торую потерпевший был одет. После выстрела рука потерпевшего опустилась бы инстинктивно вниз, вследствие чего повреждения на теле и одежде должны были бы сместиться относительно друг друга. Данное обстоятельство позволи­ло впоследствии установить убийцу.

Подобные инсценировки распознаются как при осмотре места происше­ствия (если речь идёт о наружном осмотре трупа), так и при освидетельствова­нии живого человека. Освидетельствование имеет много общих черт со следст­венным осмотром - это тот же осмотр и отличается от него только тем, что предметом освидетельствования является не вещь, как при осмотре, а живой человек (в ходе изучения обнаружено проти­водействие в 47,1 % исследуемых уголовных дел). В настоящее время в криминалистике сформировалась точ­ка зрения о том, что освидетельствование относится к так называемым невербальным следственным действиям, при осуществлении которых используются главным образом органолептические приёмы (наблюдение, измерение, осяза­ние, обоняние).

При желании использовать тело живого человека в качестве объекта инс­ценировки, заинтересованные лица нередко наносят повреждения не только на тело пострадавшего человека, но и на тело преступника, например, желая дока­зать, что последний совершил ряд действий в условиях крайней необходимости или необходимой обороны, получив при этом соответствующие раны. Таким образом, убийство инсценируется под самоубийство или несчастный случай; последствия криминального аборта с летальным исходом инсценируются под убийства, сопряженные с изнасилованием и т.д. Тело преступника, как объект инсценировки, нередко позволяет создать на первый взгляд убедительную кар­тину того, что он действовал в условиях необходимой обороны, т.к. ему перво­начально будущей жертвой якобы были причинены значительные телесные по­вреждения, что и явилось причиной оказания сопротивления.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что распознание инсцениро­вок - достаточно сложная проблема. Один из наиболее оптимальных путей по­вышения эффективности в данной сфере видится в определении времени вне­сения каких-либо изменений на объекты, имеющие отношение к расследуемому событию. Как правило, «негативные обстоятельства», косвенно свидетельст­вующие о создании инсценировки, по времени своего образования отличаются от обстоятельств, непосредственно относящихся к расследуемому событию. Поэтому следователь должен вырабатывать в себе навыки определения разно­временности внесения изменений на изучаемые им объекты на месте происше­ствия.