Конституция командной экономики

Вряд ли можно говорить о господстве нормы утилитаризма как максимизации индивидом своей полезности. Точнее, распространение потребительской культуры (чей идеал был отражен в триаде "квартира – машина – дача") и стремление обеспечить комфортные условия жизни характеризовали и советское общество образца 70-80-х годов, эти тенденции принимали специфические формы. Во-первых, главным ресурсом, используемым для достижения определенного уровня потребления, был не производительный труд, а доступ к редким (дефицитным) ресурсам тех, кто его имел: работников сферы торговли; профессиональных категорий, совершающих частные поездки за рубеж; работников бюрократического аппарата; работников железнодорожного и авиационного транспорта³. Поэтому если норма утилитаризма и существовала, то в простой форме, как стремление индивида увеличить полезность вне связи с его продуктивной деятельностью⁴. Во-вторых, стремление увеличить полезность в условиях дефицита ограничивалось высокими психологическими издержками и стрессами, связанными с необходимостью стоять в очереди, нервозностью, суетой, конфликтами. В этой связи Я. Корнай предлагает рассматривать понятие "границы терпения" в качестве одной из основных характеристик системы⁵. Граница терпения понимается здесь как тот уровень концентрации конфликтов и напряжения, после которого экономические агенты начинают жаловаться и проявлять недовольство. Две указанные причины позволяют выделить в качестве первой нормы командной экономики простой и ограниченный утилитаризм.

Рациональное действие тоже являлось элементом системы норм командной экономики, но, как и утилитаризм, в специфической форме. Речь идет о неполной рациональности, связанной в первую очередь с ограниченностью и неполнотой информации – информация тоже была дефицитным ресурсом. В условиях несвободного ценообразования и дефицитности ресурсов экономические агенты должны дополнять информацию, содержащуюся в ценах, сигналами в неценовой форме – о величине запасов, длине очереди и т.д.⁶

А получение информации в натуральных показателях всегда связано с высокими издержками по ее сбору. В результате в системе возникает "трение", т, е. запаздывание в согласовании позиций продавцов и покупателей. Трение принимает формы ошибок в прогнозах, неинформированности заинтересованного лица о положении и намерениях других субъектов, неустойчивости намерений заинтересованного лица при принятии решений, негибкости в приспособлении к изменяющимся условиям⁷. Кроме того, неполнота рационального действия связана с тем, что экономический агент свободен только в выборе средств для достижения заданных ему извне целей. Цели заданы идеологией, а партийный аппарат служил преобразованию идеологических установок в конкретные административные и хозяйственные задачи, принимавшие форму плановых заданий⁸. Иными словами, действие экономических агентов в командной экономике ценностно-рационально.

Норма доверия существовала в двух формах: как доверие к государству и как доверие на микроуровне, ограниченное кругом хорошо знающих друг друга лиц. Без доверия к государству нельзя было обойтись по причине опосредованности любой значимой сделки обращением в государственный орган: партийный, плановый, снабженческий... В этих условиях совершенно излишне доверять непосредственному контрагенту, государство в качестве третьей стороны гарантировало выполнение условий сделки. Однако доверие на микроуровне все же существовало, но в максимально персонифицированной форме. Это утверждение верно как в 'отношении домашних хозяйств, так и в отношении предприятий. Для описания перенесения центра тяжести в социальной и экономической жизни домашнего хозяйства на семейно-родственные структуры, друзей и знакомых был предложен термин "приватизация". Например, взаимодействие осуществляется не со специалистом (врачом, парикмахером) вообще, а со знакомым врачом или парикмахером. Причем "важность дружеских связей прямо пропорциональна степени недоступности товаров и услуг и обратно пропорциональна возможности приобретения дефицитных товаров и услуг за деньги"⁹. Аналогичный процесс наблюдался и в поведении предприятий. Каждое из них имело устойчивый круг партнеров, причем между руководителями таких предприятий устанавливались доверительные отношения на личностном уровне. Речь идет о корпоративных отношениях между директорами, построенных на основе четких принципов взаимной помощи и взаимного доверия¹⁰.

Следующую базовую норму командной экономики можно определить как "ты – мне, я – тебе", или соглашение о взаимном оказании услуг. Распространенный вариант получения дефицитного ресурса заключался в следующем: "Потребитель и поставщик время от времени меняются ролями – сегодня я выручу тебя сталью, завтра ты поможешь мне с болтами"¹¹. Использование нормы "ты – мне, я – тебе" предполагает способность индивида встать на точку зрения контрагента, но не любого, а конкретного и постоянного. Нетрудно убедиться, что именно такая норма лежит в основе любой бартерной сделки¹². Даже тот факт, что бартерный обмен может осуществляться по цепочке, не позволяет этой норме лишиться локального и ограниченного кругом лиц характера.

Наконец, норма легализма, добровольного подчинения закону. Несмотря на кажущуюся подконтрольность государству любого взаимодействия закон далеко не всесилен в рамках командной экономики. Во-первых, сами законы не имеют абсолютного характера, а подчинены интересам бюрократии, в первую очередь – партийной. "Партийные решения де-факто обладали силой закона", хотя формальных оснований для подобной трансформации не было¹³. Даже провозглашенная де-юре общенародная форма собственности не имела ничего общего с формой собственности де-факто, а именно с собственностью бюрократических органов-"контор" (министерств и ведомств)¹⁴. Подобный произвол бюрократии не мог не сказываться на отношении к закону обычных граждан. Их повседневное поведение характеризовало "двоемыслие": публично демонстрируемая приверженность принятым в обществе нормам и законам, которая может не соответствовать внутренним убеждениям и даже вступать в противоречие с реальным поведением людей¹⁵. Иными словами, поведение экономических субъектов в командной экономике характеризовала норма провозглашаемого легализма.

Теперь мы можем приступить к анализу конституции рынка, совокупности взаимообусловленных норм поведения, делающих возможным совершение сделок на рынке и достижение равновесия на нем. В отличие от норм командной экономики, которые стабилизировали неравновесное состояние системы, результатом использования рыночных норм является стабильное равновесие на рынке, в идеале – стабильное равновесие на всех рынках (модель всеобщего равновесия Вальраса-Эрроу-Дебре).

Утилитаризм

Первая норма, заложенная в рыночной конституции, – сложный утилитаризм. Она предполагает не только ориентацию индивида на максимизацию своей полезности, но и осознание им связи между получаемой полезностью и своей продуктивной деятельностью, т. е. норма сложного утилитаризма исключает несоответствие между уровнем потребностей и продуктивной деятельностью индивидов. Подобное несоответствие часто лежит в основе "революций неадекватных ожиданий", возникающих при распространении высоких потребительских стандартов среди населения стран, не обладающих высоким производственным потенциалом и высокой производительностью труда¹⁶. В этой ситуации восприятие нового стандарта потребления, происходящее в основном через средства массовой информации, не затрагивает господствующую в обществе модель продуктивной деятельности. Далее, простой утилитаризм предполагает превращение при наличии благоприятных условий максимизации полезности в поиск ренты. Всякое отклонение от ситуации совершенной конкуренции, установление ограничений на обмен (тарифов, квот) обитают усилия простого утилитариста на поиск ренты, или, иначе, на непродуктивную максимизацию прибыли (directly unproductive profit-seeking¹⁷). Альтернативой является именно сложный утилитаризм как нормативно-ценностное ограничение стремления индивида максимизировать ренту, признание индивидом допустимости получать выигрыш только за счет собственной деятельности, а не в ущерб другим¹⁸.

Утилитаризм:

простой– стремление индивида максимизировать свою полезность вне связи со своей продуктивной деятельностью;

сложный– максимизация индивидом своей полезности на основе продуктивной деятельности.

Целерациональное действие

Если норма утилитаризма задает целевую функцию индивида, то норма целерациональной деятельности конкретизирует ее, связывая максимизацию полезности с решением конкретных задач. Напомним, что целерациональное поведение предполагает использование индивидом определенного поведения предметов внешнего мира и людей в качестве "условий" и "средств" для достижения своей рационально поставленной и продуманной цели. В условиях неполноты информации и ограниченности когнитивных способностей по ее обработке (т. е. неполной рациональности) целе-рациональное поведение превращается в манипулирование индивидом, обладающим большей информацией, своим контрагентом. Таким способом индивид стремится превратить окружающих в средства для достижения своей цели – максимизации полезности. Классическими примерами использования асимметричности информации одними агентами в ущерб другим являются рынок подержанных автомобилей ("лимонов") и страхование, связанное с ситуацией "морального риска"¹⁹. Подобное поведение получило название оппортунизма, "преследования личного интереса с использованием коварства, обмана в явной или более тонкой форме"²⁰. Гарантии против превращения целерационального поведе в оппортунизм могут быть либо структурного характера, либо формально-правового:

• полнота информации, которой располагают все участники обмена, и их совершенные когнитивные способности;

• использование специальных процедур при заключении контракта.

Последний аспект служит предметом специального изучения теории оптимального контракта и будет рассмотрен позднее, поэтому ограничимся здесь лишь той констатацией, что вторым элементом конституции рынка является целерациональное действие, отвечающее критериям полной рациональности.

Доверие

Одна из предпосылок целерационального действия заключается в формировании соответствующих действительности ожиданий относительно поведения предметов окружающего мира и людей, а предсказуемости деятельности. Соответствие действий контрагента ожиданиям становится особенно важным в тех ситуациях, когда риск принимаемых индивидом решений определен действиями контрагента. Модели теории игр служат лучшей иллюстрацией сказанному: выбор игроком той или иной стратегии зависит от действий другого игрока. В условиях взаимозависимости целерациональное действие возможно лишь при наличии доверия в качестве нормы, регулирующей отношения между индивидами. Доверие заключается в "ожидании определенных действий окружающих, которые влияют на выбор индивида, когда индивид должен начать действовать до того, как станут известными действия окружающих"²¹. Подчеркнем связь сделок на рынке с доверием в деперсонифицированной форме, так как круг участников сделок не должен быть ограничен лично знакомыми людьми. Убедиться в необходимости существования доверия в деперсонифицированной форме для осуществления простейшей рыночной сделки с использованием предоплаты помогает следующая модель²²:

Предположим, что покупателю противостоит множество продавцов и он из своего предыдущего делового опыта знает вероятность обмана (1 – p). Рассчитаем такую величину р, чтобы сделка состоялась, т.е. "делать предоплату" была эволюционно-стабильной стратегией. EU (делать предоплату) = 10p – 5(1 – p) = 15p – 5, EU (неделать предоплату) = 0,15p – 5 > 0, р > 1/3. Иначе говоря, при уровне доверия покупателя к продавцам меньше 33,3% сделки с предоплатой при заданных условиях становятся невозможными. Иными словами, p =1/3 является критическим, минимально необходимым уровнем доверия.

Для обобщения результатов заменим конкретные величины выигрыша (10) и проигрыша (-5) покупателя символами G и L. Тогда при прежней структуре игры сделка состоится при p/1– p> L/G. чем выше величина проигрыша относительно выигрыша, тем выше должен быть уровень доверия между участниками сделки. Джеймс Коулмен следующим образом изобразил зависимость потребности в доверии от условий заключаемой сделки (рис. 7.1)²³.

Расчетные данные о минимально необходимом уровне доверия подтверждаются эмпирически. Так, уровень деперсонифицированного доверия в странах с развитой рыночной экономикой, измеренный с помощью ответа на вопрос: "Исходя из Вашего личного опыта, считаете ли Вы, что окружающим людям можно доверять?", составлял 94% в Дании²⁴, 90 – в ФРГ, 88 – в Великобритании, 84 – во Франции, 72 – на севере Италии и 65% на юге. Показателен низкий уровень доверия на юге Италии, где традиционно сильна мафия. Не случайно один из исследователей мафии – Д. Гамбетта объясняет ее возникновение критически низким уровнем доверия в южных регионах Италии и, следовательно, потребностью в заменителе доверия, принимающего форму вмешательства "третьей стороны", которой доверяют оба участника сделки²⁵.

Рис. 7.1

Эмпатия

Одним из условий функционирования рынка на основе доверия в деперсонифицированной форме является наличие в конституции рынка еще одной нормы, эмпатии. Индивид действует на основе эмпатии, когда он ставит себя на место контрагента и пытается понять его ощущения, интересы и намерения²⁶. Доступность для понимания и предсказуемость действий контрагента позволяют индивиду доверять ему. Здесь следует разделять, с одной стороны, желание понять ощущения другого на основе аффекта, личной привязанности и симпатии и, с другой стороны, эмпатию как элемент целерационального действия. В первом случае речь идет о психологическом феномене, который по определению ограничен узким кругом близко знакомых лиц. В последнем же случае индивид пытается встать на лишенную эмоциональной окраски позицию контрагента: продавца, покупателя, кредитора, любого другого субъекта рыночных отношений²⁷. Поэтому важен не факт личного знакомства, а факт зависимости индивида в достижении его собственных целей от позиции контрагентов. Например, в основе стратегии маркетинга товара или услуги лежит попытка производителя определить отношение к его продукции потенциального покупателя, попытка увидеть ее глазами покупателя.

Свобода

Эмпатия, не ограниченная определенным кругом лиц, связана с получением индивидом свободы в своих действиях. Обусловленность свободы поведением, основанным на эмпатии, отражена уже в философской трактовке свободы, восходящей к Спинозе. Деятельность человека тем свободнее, чем лучше он понимает и предсказывает действия окружающих – последние преврашаются из препятствий достижению рационально поставленных целей в условия успеха. "Чем человек активнее, чем большее количество внешних тел он вовлекает в свою деятельность, тем больше мера его свободы, ибо чем лучше он знает природу внешних тел, тем умнее (а стало быть, и успешнее) он с ними действует, тем меньше он испытывает их неодолимое сопротивление"²⁸. Такой акцент позволяет четко отличить свободу в негативном смысле, как независимость поведения индивида от намерений и желаний окружающих, от свободы в позитивном смысле, являющейся элементом конституции рынка. Свобода в позитивном смысле заключается не в отрицании влияния окружающих на поведение индивида, а в расчете только на самого себя при сознательном использовании этого влияния в своих целях. Именно такова основная норма поведения предпринимателей, полностью сделавших свой бизнес своими руками, – self-made man. Примером качественного различия между двумя смыслами нормы свободы из российской практики стала ориентация части предпринимателей на рубеже 80-90-х годов на борьбу за самостоятельность и независимость тогда еще государственных предприятий (от министерств, от местных властей, от государства в целом), а другой части – на создание бизнеса своими руками²⁹. Впрочем, тот же самый дуализм наблюдался и при создании банков, торговых фирм и т.д.