Методологические основы неоинституционализма

В настоящее время неоинституциональный подход используют не только экономисты и социологи, но и юристы, политологи. В большей степени это относится к исследованию как мировой хозяйственной системы в целом, так и отдельно взятой национальной экономики, поскольку фундаментальный анализ невозможен в рамках одной дисциплины, будь то экономическая теория, политология, социология, право и т.д.

Экономический империализм[13], в котором нередко упрекают экономическую науку, свойствен на современном этапе практически всем ее течениям, однако в неоинституционализме он проявляется ярче всего, что позволяет, не отказываясь от иных методологических основ и не изменяя «жесткого ядра»[14] неоклассики, использовать наработки других наук об обществе — психологии, социологии, политологии, что значительно расширяет область анализа, обогащает его, приближает к реальности.

Об этом свидетельствует и тот факт, что если работы «старых» институционалистов не получили всеобщего признания, то среди «новых» можно насчитать, по крайней мере, не менее восьми нобелевских лауреатов по экономике[15].

Неоинституционализм исходит из двух общих предпосылок: во-первых, что социальные институты имеют значение (institutions matter) и, во-вторых, что они поддаются исследованию с помощи инструментария неоклассической теории. Эта двойственность отделяет неоинституционализм от «старого» институционализма и неоклассической теории.

Неоинституционализм сформировался к 1950—1960-м гг., унаследовав от неоклассической теории принципы максимизирующего поведения человека и методологического индивидуализма. В некоторых версиях неоинституционализма используется аппарат теории игр. Отдельные неоинституционалисты опираются в исследованиях на положения эволюционной теории.

Однако, несмотря на сходство, можно выделить целый ряд отличий, определяющих методологические особенности двух подходов — неоинституционального и неоклассического.

Принцип «методологического индивидуализма»

Неоинституциональная теория изучает в качестве реально действующих участников социального процесса не группы или организации, а отдельных индивидов. Таким образом, отношения между индивидами, складывающиеся внутри организаций (фирм или государств), являются определяющим фактором для объяснения существования различных организационных структур и объектом изучения неоинституциональной теории, тогда как в неоклассической теории фирма рассматривалась как «черный ящик», внутрь которого она не заглядывала. Вопросы появления фирмы также оставались в стороне неоклассиков, в то время как целью многих работ неоинституционального направления, в том числе и Р.Коуза, «было объяснение существования фирмы и поиск причин, предопределяющих масштабы ее деятельности»[16].

Необходимо отметить, что методологический индивидуализм накладывает достаточно серьезные ограничения на анализ целого ряда процессов. Так, довольно проблематичным становится исследование, полностью опирающееся на органическое представление о государстве как едином, согласованно функционирующем, неделимом организме; затруднительным представляется использование подходов, основанных на максимизации целевой функции государства, своеобразной «функции общественного блага», не являющейся агрегатом функций индивидов. С другой стороны, такая посылка делает выводы, получаемые в результате исследования, более ценными с прикладной точки зрения, поскольку они опираются на реальные данные.

Поведенческие предпосылки

Современная институциональная теория должна изучать человека таким, каков он есть на самом деле, — действующего в рамках ограничений, налагаемых реальными институтами[17].

Рональд Коуз

Неоклассическая модель «homo economicus», которая базируется на принципе рационального поведения индивида — достижение максимальной выгоды при наименьших затратах, в условиях ограниченных ресурсов, полной информированности об их распределении и ожиданий в отношении действий партнеров, теряет свою универсальность в условиях неопределенности.

Неоинституциональная теория сохраняет мотивационную предпосылку о максимизации индивидом собственной выгоды, его следовании эгоистическим интересам, но использует более сильную форму эгоистического поведения — оппортунизм — преследование личного интереса с использованием коварства (self-interest-seeking-with-guile), включая такие более явные формы, как ложь, воровство мошенничество, а также предоставление неполной или искаженной информации, особенно когда речь идет о преднамеренном обмане, введении в заблуждение, искажении и сокрытии истины или других методах запутывании партнера[18].

Поведенческая неопределенность является, по мнению О.Уильямсона, одним из важнейших компонентов неопределенности внешней среды и значительно осложняет осуществление трансакций. В силу того, что вероятность совершения индивидом оппортунистического поступка не может быть оценена и рассчитана заранее и в полном объеме, становится невозможным запланировать сумму издержек, связанных с заключением сделок.

Если неоклассическая модель «homo economicus» опирается на предпосылку о «полной рациональности» индивида на основе полной его информированности и равном доступе для всех к информационным источникам, то неоинституциональная модель использует введенное Г.Саймоном понятие «ограниченной рациональности» и предполагает как неопределенность внешнего мира, а следовательно, неполноту информации о внешней среде, так и ограниченные способности индивида в отношении сбора и обработки информации. Процесс принятия решения у Саймона характеризуется не понятием «максимизация», а понятием поиска удовлетворительного результата (satisficing)[19].

В переходных экономиках уровень неполноты и несовершенства информации является гораздо более высоким, чем в рыночной, что делает неоклассические модели абсолютно беспомощными не только при предсказании, но и при анализе и объяснении происходящего в этих странах с точки зрения традиционной теоории. Соответственно любой анализ ситуации в таких странах по необходимости должен включать в себя инструменты, учитывающие несовершенство информации, ее неполноту.

В современных условиях, несмотря на развитие информационной системы Internet, значительно облегчающей и удешевляющей стоимость получения информации каждым индивидом, крупные компании, имеющие тесные контакты с государственными чиновниками, имеют приоритет в сроках и объеме получения стратегической информации и, таким образом, более широкие возможности для максимизации прибыли. Данная проблема рассматривается широко в рамках теории общественного выбора.

Последователь Г.Саймона Р.Хайнер в своей работе «Происхождение предсказуемого поведения» показал, что неопределеность внешней среды побуждает индивидов использовать готовый набор правил поведения, применимый к наиболее часто встречающимся в экономической жизни ситуациям. Чем шире разрыв между способностью человека расшифровывать стоящие между ним проблемы и трудностью выбора наиболее предпочтительных альтернатив, тем скорее люди выработают упорядоченные и очень немногочисленные стериотипы реакций на окружающий мир[20].

По мнению Д.Норта, работа Р.Хайнера является уникальной попыткой связать неопределенность и поведение с созданием институтов. «Именно существование «встроенного» набора институтов позволяет нам избежать обдумывания проблем и столкновения с ситуациями, когда приходится делать выбор. Мы легко принимаем решения, поскольку наше взаимодействие с окружающим миром институционализировано таким образом, чтобы снизить неопределенность»[21].

Следовательно, значительная часть институтов — традиций, обычаев, правовых норм — призвана уменьшить негативные последствия ограниченной рациональности и оппортунистического поведения.

Базовые единицы анализа

Базовой единицей анализа в неоинституциональной теории является не «индивид», а «институт», «устанавливающий правила, стандарты поведения и стереотипы мышления»[22]. Однако, как было показано выше, это не означает, что неоинституциональная теория не изучает человека. Напротив, методологический подход, которым пользуется Д.Норт, может быть назван, по предложению Дж.Агасси, «институциональным индивидуализмом», основные положения которого следующие: 1) индивиды могут иметь свои интересы и преследовать свои цели; 2) рамки человеческого взаимодействия образуются под воздействием формального и неформального набора правил; 3) формальные и неформальные институциональные изменения являются результатом человеческого взаимодействия, осуществляемого в специфических ситуациях[23].

Неоинституционалисты обращают особое внимание на роль исторических процессов в формировании основ институтов и на долгосрочность их действия. «Выбор, который мы делаем сегодня или завтра, сформирован прошлым. А прошлое может быть понято нами только как процесс институционального развития. Интегрировать понятие «институты» в экономическую теорию — значит сделать важный шаг в развитии этой теории»[24].

Институциональные изменения часто трудно проследить, настолько они могут быть медленными, незримыми и возникающими задолго до того, как проявятся результаты их влияния. Эту взаимосвязь во многом объясняет динамическая теория долгосрочных экономических изменений[25], а также теория институциональных матриц (см. гл. 2 § 2).

Поведенческая неопределенность имеет особое значение для понимания феномена «трансакционных издержек». По утверждению Д. Норта, сама теория институтов возникла из теории человеческого поведения, соединенной с теорией издержек трансакций. Объединение обеих теорий позволяет понять, почему существуют институгы и какую роль они играют в жизни общества. Если к этому добавить теорию производства, то становится возможным анализ роли институтов в функционировании экономических систем[26].

В отличие от неоклассической теории, изучающей функционирование рыночной системы без издержек и трений и взаимодействие в ней экономических агентов, неоинституциональная подчеркивает, что права собственности никогда не бывают полностью определены и надежно защищены, что любые контракты бывают неполными в силу той же ограниченной рациональности и оппортунизма, а, следовательно, трансакционные издержки всегда положительны.

Таким образом, неоинституционалисты уделяют больше внимания организационным (а не технологическим) аспектам экономических институтов и целям эффективности (а не целям монополии), базируясь на предположении о ненулевых трансакционных издержках, объясняют возникновение и функционирование институтов минимизацией трансакционных издержек[27].

Круг изучаемых вопросов

Неоклассическая теория ставит перед собой более узкие задачи, чем неоинституциональная, а именно распределение ограниченных ресурсов при помощи ценового механизма при заданных предпосылках (рациональное экономическое поведение субъектов).

В частности, Т.Эггертссон выделяет три области исследования неоинституционалистов, включающих целый ряд насущных для общества вопросов, которые остаются вне поля зрения неоклассиков:

1.Как альтернативные наборы социальных правил (прав собственности) и видов экономической организации воздействуют на поведение, размещение ресурсов и равновесные исходы?

2.Почему разным типам экономической деятельности соответствуют разные формы экономической организации даже в одних и тех же правовых рамках? В чем экономическая логика разнообразных видов контрактного устройства (например, фирм), используемых для организации производства и обмена?

3. Какая экономическая логика стоит за фундаментальными социальными и политическими правилами, регулирующими производство и обмен, и как меняются эти правила?[28]

Таким образом, неоклассическая теория изучает экономику в своеобразном «вакууме», а неоинституциональная рассматривает экономические, политические и социальные процессы в комплексе, уделяя значительное внимание изучению взаимосвязи между ними.

Сфера анализа неоклассиков практически не выходит за рамки исследования рыночной системы хозяйствования, в то время как с помощью неоинституционального подхода становится возможным изучение ряда процессов, которые не укладываются в рамки неоклассического подхода и которые можно наблюдать в странах, находящихся на доиндустриальной стадии развития, странах с нерыночной системой, странах с переходной экономикой.