Новый средний класс и информациональные работники в современной экономике России

Как было показано выше, на Западе переход к экономике знаний тесно связан с качественными изменениями в сфере за­нятости. Ключевым актором этой становящейся новой эконо­мики явился так называемый информациональный производи-

Часть 3. Тип общества и характер неравенства в России

тель. На основе детального анализа зарубежной литературы по проблемам информационального производителя нами соизме­рялись реальные параметры работников отечественного И КГ и сопряженных отраслей. Критерии для выделения работни­ков, которых можно отнести к ядру информациональных про­изводителей, а в социально-классовом измерении — к новым социально-профессиональным слоям нового среднего класса, таковы: наличие особенно ценных для экономики и общества знаний и навыков, в частности навыков работы с ИКТ, посто­янное повышение квалификации и обновление багажа зна­ний, способность работника самостоятельно ставить себе за­дачи, переключаться между различными видами деятельности. Сочетание этих критериев дает работнику возможность не толь­ко комбинировать решение проблем на основе известных реше­ний и подходов, но и предлагать что-то радикально новое. Эти способности являются основным отличием информациональ­ного работника от обычного специалиста и делают первого осо­бо ценным для фирмы, страны, международного рынка труда.

Проблема сводится к тому, есть ли шанс, а если есть, то где предположительно мы сможем в России обнаружить этих но­сителей черт информациональных работников в соответствии с теоретической моделью, сконструированной по западным материалам. С учетом проведенного анализа мы осуществили полуформализованные интервью с информациональными ра­ботниками, прежде всего в единственном городе России, впи­санном в сеть мировых мегаполисов и обладающим признака­ми постиндустриального города, — Москве. Для сопоставления были проведены опросы в крупных жизнеспособных городах-метрополисах: Санкт-Петербурге, Перми, Нижнем Новгороде. Как известно, экономика знаний, в отличие от трансформаци­онной, предъявляет совсем другие требования к качеству рабо­чей силы. Смысл наших полуформализованных углубленных интервью сводился к выяснению соответствия качеств занятых критериям принадлежности к информациональным произво­дителям. Необходимо заметить, что наши респонденты обла­дают некоторыми характерологическими особенностями, при­сущими информациональным работникам.

Глава 14. Средние слои: на пути к информациональному среднему классу?

Во-первых, опрошенные профессионалы и менеджеры вынуждены постоянно осваивать новые навыки, технологии, методы в процессе работы. Наши респонденты упоминали в беседах, что постоянное повышение квалификации, приоб­ретение новых навыков является требованием современного рынка труда: «В процессе работы я постоянно учусь, езжу на кон­ференции, постоянно читаю книги» (Алексей, системный архи­тектор); «Повышение квалификации должно быть обязательно. Сама специальность требует постоянного повышения квалифи­кации, дополнительных знаний» (Анна, юрист).

В основном приобретение новых знаний и навыков и освоение новшеств происходит посредством обучения на ра­бочем месте, а не посредством формального образования. Основными каналами приобретения новых знаний и навыков для опрошенных нами профессионалов и менеджеров являют­ся книги, журналы, сайты, семинары, конференции, которые относятся к сфере их профессиональной деятельности.

Если говорить о формальном образовании, то следует от­метить, что лишь небольшая часть опрошенных нами выразила желание продолжить его в ближайшем будущем. Респонденты говорили о том, что в настоящий момент теоретические зна­ния не всегда востребованы. При этом почти все опрошенные менеджеры отметили низкое качество предлагаемых программ управленческой подготовки. «Очень глубокие знания являют­ся плюсом, но они большей частью не востребованы. По крайней мере, современный рынок труда большие и глубокие знания эко­номической теории не требует. Он даже подчас не подозревает, что эти знания существуют» (Евгений, аналитик).

Во-вторых, о принадлежности опрошенных к информа­циональным работникам также говорит тот факт, что инфор­манты высоко оценивают свою профессиональную востребо­ванность, уникальность своих знаний и навыков. С точки зре­ния опрошенных нами профессионалов и менеджеров, уни­кальным специалиста делает его опыт работы: работа в узкой сфере, комбинация различных навыков и компетенций, а не формальное образование: «Я думаю, что я высокоценный спе­циалист именно в опыте. Я себя оцениваю как человека, который

Часть 3. Тип общества и характер неравенства в России

благодаря набору ситуаций, которые приходилось решать, навер­ное, чем-то схож с уровнем МВА в области управления... Опыт, который человек накапливает в решении проблем (но опыт не эникейщика, а человека, который пытается вникнуть в пробле­му), за это и можно ценить специалиста, и я сам себя оцениваю» (Константин, ИТ).

В-третьих, наши респонденты отмечали, что в их деятель­ности приходится иметь дело не только со стандартными зада­чами, которые требуют тривиальных решений, но и с задачами, решение которых приходится разрабатывать с нуля, своими силами. Эти новаторства позволяли повысить эффективность и конкурентоспособность организации, привлечь новых кли­ентов. В частности, часть респондентов из ИКТ и смежных от­раслей выступала разработчиками нового программного обес­печения, создателями новых методик, подходов, концепций, способов реализации, способов организации работы.

В-четвертых, можно отметить, что информанты ориенти­рованы на реализацию собственного креативного потенциала, на достижение результатов, решение комплексных задач, ре­зультат которых, по их ожиданиям, будет востребован: «В целом мне нравится то, что наш проект развивается, и то, что там можно сделать что-то действительно полезное своими руками, и интересные задачи в том числе» (Сергей, руководитель группы разработчиков); «Карьера как таковая меня не волнует с точки зрения денег и должности. А вот что-то предложить новое и на этом сплотить коллектив и начать работать, делать, чтобы люди почувствовали, что кому-то это нужно, вот это для меня» (Федор, ИТ); «Мне интересна моя работа в первую очередь из-за того, что нужно принимать решения, от которых отчасти за­висит судьба, эффективность организации. Всегда хочется при­внести в нее что-то свое» (Александр, наемный менеджер).

В-пятых, многие респонденты легко согласились бы взять на себя больше ответственности и полномочий, если бы им предложили за это более высокую заработную плату. Большая часть из них, однако, отметила, что для осуществления эффек­тивной деятельности на более высоком посту им может не хва­тить имеющейся квалификации и профессиональных навы­ков. Некоторых профессионалов личный опыт подталкивает

Глава 14. Средние слои: на пути к информациональному среднему классу?

к открытию собственных проектов, созданию своего бизнеса: «Со временем планирую открыть свой бизнес проект. Но будет он не в области информационных технологий. Но знания в этой области существенно помогут мне упростить его открытие и сэкономить средства» (Наталья, ИТ, фрилансер).

Эксперты в своих интервью отметили, что квалификации тех специалистов, с которыми им приходится работать, соот­ветствуют задачам, стоящим перед компаниями. Более того, в российских условиях квалификации российских специали­стов оказываются более адекватными, чем квалификации ино­странных специалистов: «Сейчас большой выбор разных программ. Если вы чувствуете недостаток в чем-то, то можете пойти либо сами поучиться, либо найти на рынке человека, который получил МВА, который мало чем будет отличаться от специалиста, на­нятого из-за рубежа. Плюс к этому не будет проблем с языком и не будет проблем с пониманием местной специфики» (Александр, руководитель ИТ-компании).

Однако при этом экспертами был отмечен ряд недостатков российских информациональных работников. По их мнению, российским профессионалам зачастую не хватает профессио­нализма в узкой сфере, поскольку они являются специалиста­ми очень широкого профиля: « То есть мы во всех областях очень хорошо знаем все. Это, с одной стороны, здорово, т.е. легче рабо­тать, а с другой — плохо, так как нет профессионализма в той конкретной области, для которой человек предназначен. Я счи­таю, что в целом это плохо» (Иван, банк).

Для реализации потенциала информациональных работ­ников, по мнению экспертов, есть ряд ограничений. Первая группа таких ограничений — финансовые: уровень инвестиций в отрасль, наличие платежеспособного спроса на продукцию российских компаний. Иностранные компании имеют боль­шие капитальные и финансовые ресурсы, соответственно они могут тратить больше на исследования и разработки, маркетинг своей продукции, платить большую зарплату персоналу. Ко второй группе ограничений можно отнести общее несовершен­ство институциональной системы: пробелы законодательства, отсутствие действующих легальных механизмов принуждения к исполнению обязательств. Кроме того, эксперты отметили,

Часть 3. Тип общества и характер неравенства в России

что российские компании испытывают проблемы с организа­цией инновационного процесса: разработка новых продуктов и технологий не планируется, многое делается спонтанно.

Респондентам задавался вопрос относительно того, ка­кими качествами должен обладать человек, чтобы его можно было назвать профессионалом. Ответы традиционных профес­сионалов говорят о том, что, с их точки зрения, очень важны нравственные качества специалистов — «любовь к профессии», «любовь к людям», «умение работать с людьми», «моральное удовлетворение от работы». Для опрошенных же нами профес­сионалов из ИТ и деловых услуг такие ответы не были типич­ными. И традиционными профессионалами, и профессиона­лами из ИТ и деловых услуг также назывались такие качества профессионалов, как образование, опыт работы, компетент­ность, постоянное движение вперед и готовность к изменени­ям, инновационность и креативность: «Ну в первую очередь это, конечно, трудолюбие, любовь к своей работе и самое главное — стремление познать новое и не отставать, потому что если ты стоишь на месте, это значит, что ты идешь назад. Я уже не­сколько раз сказал, что все меняется. Движется, и надо держать руку на пульсе, и профессионал, он именно в этом профессионал, что он постоянно в курсе событий, всю эту новизну он знает» (Георгий, врач акушер-гинеколог, канд. мед. наук, Москва).

В качестве гипотезы для последующей проверки мы можем предположить, что профессионалы из ИТ и деловых услуг более уверены в своих силах, более индивидуалистичны по сравнению с традиционным профессионалами. В пользу этого предполо­жения, на наш взгляд, свидетельствует то, что одним из важных факторов мотивации профессионалов в ИТ и деловых услугах является возможность испытать себя, решив сложную задачу, т.е. утвердить себя в глазах коллег, руководства, клиентов как компе­тентного специалиста. В то же время для этих профессионалов не типичны такие факторы мотивации, как польза людям, любовь и преданность профессии, которые назывались традиционны­ми профессионалами. Профессионалы из ИТ и деловых услуг, видимо, руководствуются в профессии и трудовом пути своими личными интересами, меняя род деятельности по мере того, как они утрачивают к нему исследовательский интерес. Большая

Глава 14. Средние слои: на пути к информациональному среднему классу ?

часть опрошенных нами традиционных профессионалов остает­ся в профессии, соглашается на получение мизерных зарплат из-за преданности делу, любви к профессии. Представляется, что такая ситуация немыслима для профессионалов из ИТ и дело­вых услуг. Только единицы из них согласились бы даже на очень интересную работу, приносящую низкий доход.

Для традиционных профессионалов не типично отнесение себя к среднему классу. Такая самооценка своего положения де­лается профессионалами на основе мизерности получаемых ими доходов: «Я так не считаю. Я считаю, что учителя не составляют средний класс по одной простой причине — учитель не может позво­лить себе материально очень многое. Поэтому... средний класс начи­нается тогда, когда можно съездить в отпуск туда, куда захочешь. Когда у меня спрашивают, куда вы поедете в отпуск, я отвечаю: "Докуда денег хватит". Какой же это средний класс?» (Нина, учи­тель физики, Заслуженный учитель России, Пермь).

В целом мы можем отметить, что для профессионалов из ИТ и деловых услуг характерен более высокий уровень оптимизма, более позитивная оценка своего социально-экономического положения по сравнению с «периферией». Респонденты из числа работающих в ИТ и деловых услугах отметили, что их заработок достаточен для всего, кроме при­обретения жилья. В основном наши информанты из числа по­тенциальных информациональных работников относили себя к среднему классу, в частности, по критерию заработка.

Учителя, врачи, инженеры в целом сдержанно оценивают влияние ситуации в стране на развитие их профессии: темпы улучшения ситуации недостаточны, стабильность не достигну­та, материальное обеспечение профессионалов неудовлетво­рительно. «Развитию?Если сравнивать, скажем, лет десять на­зад, то, конечно, способствует. Но способствует довольно-таки медленными темпами» (Тарас, научный сотрудник, челюстно-лицевой хирург, Москва). Напомним, что для профессионалов из ИТ и деловых услуг была типична позитивная оценка влия­ния ситуации в стране на развитие их профессий.

Каждый новый этап развития экономики связан с ее пере­структурированием по секторам и отраслям. Новая экономика в этом отношении основывается на секторах: услуги произ-

Часть 3. Тип общества и характер неравенства в России

водителям, сектор производства знания, сектор производства информационных технологий (средств обработки и распро­странения информации), сектор распространения информа­ции и культурных услуг. Основными акторами развития новой экономики являются информациональные производители, занимающие позиции, которые в зрелой индустриальной эко­номике занимают представители традиционных слоев нового среднего класса.

Насколько нам известно, впервые в нашей отечественной исследовательской практике предпринята попытка выявить наличие и специфические черты информациональных работ­ников в России. Проведенные углубленные интервью привели нас к обоснованным предположениям о том, что в Москве как передовом регионе России такая социально-профессиональная группа сложилась, ее черты адекватны модели типического информационального производителя Запада. Степень распро­страненности этого типа работников, определяющего успех страны в инновационном развитии, нам неизвестна и требует специального изучения.

Мы оценили позиции этих новых представителей средних слоев на локальном (московском) рынке труда и установили отсутствие у них ориентации на эмиграцию и, как следствие, индифферентность по отношению к участию на глобальном рынке труда. С учетом международного опыта мы установили их функциональную грамотность и соответствие требовани­ям, предъявляемым к информациональным производителям. В силу недостаточной открытости руководителей соответ­ствующих фирм в процессе интервьюирования нам не удалось определить в достаточной степени характер использования их человеческого капитала.

Таким образом, на протяжении всех постсоветских лет вновь и вновь дебатировался вопрос о наличии и объеме россий­ского среднего класса. К заключительным и добротным оцен­кам можно отнести (из числа последних на момент написания данной книги) исчисления Т.М. Малевой и Л.Н. Овчаровой. Их вывод таков. По материальным критериям в самый канун кри­зиса 2008-2009 гг. к среднему классу можно было отнести чуть более четверти российских домохозяйств (26%). Социально-

Глава 14. Средние слои: на пути к информациональному среднему классу?

профессиональный средний класс образовывали примерно 20%. Субъективный средний класс — 30%. Всеми тремя базо­выми характеристиками среднего класса обладали лишь 5% российских домохозяйств (это «идеальный средний класс»), а не менее чем двумя (любыми) — около 20%. Эти 20%, по мнению авторов, можно считать обобщенным средним клас­сом [Малева, Овчарова, 2009, с. 90]. По расчетам Н.И. Лапина, проведенным по данным шестой волны Всероссийского мо­ниторинга «Ценности и интересы населения России» (2010 г.) доля среднего класса не превышает 24% (Поиск, 2011, № 18— 19, май, с. 8).

Однако к концу 2000-х гг. все чаще стали выказываться со­мнения в применимости термина «средний класс» к срединным элементам социальной иерархии населения России. Характерно в этом отношении итоговое суждение таких компетентных авто­ров, как И. Самсон и М. Красильникова. Они утверждают, что «упорство в поисках, анализе и препарировании среднего клас­са России — не научный подход, а скорее вера в существование этого класса. Другими словами, российский средний класс — это миф» [Самсон, Красильникова, 2010, с. 72].

Нам представляется, что наиболее корректно заключил этот диспут не социолог, но всемирно известный наш отече­ственный интеллектуал А. С. Кончаловский в своей статье 2010 г.: «...почему в России со времени перестройки не появи­лось среднего класса? Средний класс — это не объем потре­бительской корзины, не автомобиль "Мерседес" и не вилла в Монако. Средний класс — это мировоззрение, сформирован­ное экономической независимостью от власти, и, как след­ствие, создание партии для политической независимости» [Кончаловский, 2010, с. 42]. - ,

' ' •••••.•• Глава 15

ПРОЦЕССЫ СОЦИАЛЬНОЙ

МОБИЛЬНОСТИ В СОВРЕМЕННОЙ

РОССИИ

К методологии исследования. Карьерная мобильность.

Характер и тенденции карьерной мобильности .!.,•• в современной России. ,...,-..

К методологии исследования

,,- .• 1 •-, . • •'..-') •

Предшествующий анализ показал, что в современном российском обществе уменьшающееся равенство возможно­стей приводит к возрастающему реальному неравенству карь­ерных траекторий выходцев из семей с разным социально-экономическим и культурным статусом. Мы сознаем, что и в ведущих демократических государствах равенство шансов не достигнуто, однако мера этого неравенства существенно дру­гая. И сопоставление здесь не в пользу России. Между тем, для того чтобы общество могло с максимальной эффективностью задействовать творческий потенциал человеческих ресурсов, важно обеспечить выполнение меритократического принци­па, при котором влияние социального происхождения на ин­дивидуальную карьеру минимально, при доминировании в достижении положения в профессиональной иерархии заслуг и достижений на основе образовательных квалификаций и на­выков, приобретенных в свою очередь за счет способностей и индивидуальных усилий.

При обсуждении проблем темы в качестве эмпирических данных будут, как и в предыдущих темах, использоваться ма­териалы представительных общероссийских опросов, прове­денных по единой программе в январе 1994 г. и декабре 2006 г.

Глава 15. Процессы социальной мобильности в современной России

(объем выборки -2500 человек). Поскольку информация об этих обследованиях приводилась нами в предыдущих разделах, мы ограничимся необходимыми пояснениями при обсужде­нии результатов там, где это будет необходимо (подробнее см.: [Шкаратан, Ястребов, 2007а; Шкаратан и др., 2009, с. 19-28]).

Социальная внутрипоколенная (карьерная) мобильность возникает при переходе индивидов, профессиональной или социальной группы из одного социального слоя в другой или при формировании новой социальной группы в пределах жиз­ненного пути возрастной когорты. Мы предполагаем, что и технологическое развитие нашего общества, и его социальная динамика носят инерционный характер, что приводит к из­быточной закрепленности членов общества в их профессио­нальном и социальном статусах. Поэтому важно было выявить факторы, препятствующие переходу к интенсивной мобильно­сти — существенному фактору инновационного развития.

За единицу анализа берется индивид — выходец из опре­деленной социальной среды, который на протяжении жизнен­ного пути, включаясь в функционирование различных соци­альных институтов, формирует свой статус, принадлежность к той или иной профессиональной и социальной группе и т.д. В основу анализа положен принцип измерения соотношения вертикальной и горизонтальной мобильности. Под вертикаль­ной социальной мобильностью понимаются такие профессио­нальные (по виду занятости) перемещения, которые приводят к смене не только вида занятости, но и социального статуса, под горизонтальной — профессиональные перемещения, не приводящие к изменению социального статуса.

Для решения этой задачи были сконструированы две шка­лы. Первая представляет собой простой перечень видов занятий у респондентов, которые на основе экспертизы по родственно­сти содержания и условий труда, соотношения исполнительских и организаторских функций объединены примерно в 100 групп (классификатор РГ-100). Например, одна из групп работников квалифицированного физического труда со сходными функ­циональными характеристиками включала в себя электроме­хаников, электриков, автоэлектриков, электромонтеров и т.д. Примером группы, объединяющей занятия высококвалифи-

Часть 3. Тип общества и характер неравенства в России

цированного труда, требующего высшего образования, могла бы послужить группа с существенно иными функциональными характеристиками: в состав одной из групп вошли такие совре­менные профессии, как аудиторы, финансовые аналитики, ло­гистики, консультанты по налогам и сборам и т.д.¹

Вторая шкала представляет собой иерархию основных со­циальных слоев, где соответствующие виды занятий объедине­ны по уровню их престижности, социальной значимости и со­циальным функциям. При таком подходе мы ограничиваем себя рассмотрением социально-профессионального членения обще­ства на крупные слои/группы, объединяющие родственные по социально-статусным характеристикам занятия. Они отражают различные позиции этих групп в системе трудовых отношений.

Сконструированные нами шкалы были сопоставлены со шкалами М. Блау и О. Данкена, Р. Хаузера, Дж. Голдторпа, а также с широко применяемым сегодня в сравнительных стратификационных исследованиях кодификатором занятий ISCO-88. Все перечисленные схемы в качестве ключевых кри­териев группировки используют профессиональную принад­лежность индивидов (их схожесть по роду занятий) и характер их занятости, которые рассматриваются в западной традиции в качестве синдромов свойств, характеристик социальных субъ­ектов. Характер занятости и вид занятий представляют собой высокоинформативные показатели, поскольку в них «зашиф­ровано» множество характеристик конкретных видов эконо­мической деятельности, заключена совокупность качеств, на­выков и умений, знаний, которыми должен обладать индивид как исполнитель данного вида деятельности. Проведенный нами анализ подтвердил не только жизнеспособность нашей классификации, но и ее конвертируемость и сопоставимость с классификациями наших коллег (см.: [Шкаратан, Ястребов, 2007а; Ястребов, 2010]).

Однако в изучении социальной карьерной мобильности нерешенными остаются некоторые важные методологические проблемы. В частности, в зарубежных работах перемещение с позиций рабочего на позиции конторского работника тради-

¹ Исчерпывающий перечень позиций классификатора РГ-100 можно най­ти в Интернете: http://new.hse.ru/sites/infospace/podrazd/uvp/id/preprints/DocLib/ WP7_2007_02.pdf.

Глава 15. Процессы социальной мобильности в современной России

ционно квалифицируется как восходящая мобильность. Но экономическое положение квалифицированного рабочего обычно более выгодно, чем у клерка. Добавим к сказанному, что социальный статус рабочего и клерка по-разному оценива­ется в своем соотнесении в разных культурах. Меняются в те­чение трудовой карьеры даже одного поколения содержание и условия труда в одной и той же профессии и т.д.

Логическим ядром исследования является эмпирическая модель основных теоретических представлений о процессе мо­бильности. Ее главные элементы:

1) социальный и профессиональный статус респондента на момент опроса;

2) исторические поколения — возрастные когорты, выде­ленные в соответствии с историческим периодом, на который пришлась профессиональная социализация респондента;

3) статусные характеристики родителей (социальное про­исхождение).

В качестве компонентов статуса на различных этапах жиз­ненного пути респондента рассматриваются профессиональ­ный статус и уровень образования. Непрерывный процесс, охватывающий жизненный путь респондента, нами разделен на дискретные интервалы. Эмпирическая модель траекторий жизненного пути включает следующие временные точки: ста­тусные характеристики родителей на начало трудового пути респондента; те же характеристики респондента на начало его карьеры, в 30 лет, на момент опроса.

За постсоветские годы состоялся переход к новой свое­образной дуалистической системе социальной стратификации, который явился едва ли не самым важным компонентом транс­формационных процессов в России после коренных изменений в экономических и политических институтах. За последние два десятилетия в России произошли серьезные качественные из­менения в характере воспроизводства социальной иерархии. Эти перемены затронули позиции, состав и структуру различ­ных социальных групп как на верхних ступенях социальной иерархии, так и на средних и низших. Поэтому усложнилась система критериев, или статусных индикаторов, по которым определяется положение индивида или группы в социальной иерархии. Так, материальное положение было далеко не самым

Часть 3. Тип общества и характер неравенства в России

существенным показателем статуса в советской России, сейчас же это один из важных индикаторов. Другими словами, воз­никла новая система социальных координат, соответствующая новым экономическим и политическим отношениям.

Таким образом, мы как бы подытожили содержание глав 10 и 11 нашей книги, чтобы адекватно воспринять осо­бенности социальной мобильности в весьма специфическом социальном порядке, сложившемся в современной России, качественно отличающей ее от стран Атлантического ареала, данные по которым лежат в основе большинства теоретиче­ских конструкций мировой социологии.

Карьерная мобильность

U •. '.'

Попытаемся исследовать карьерную (внутрипоколенную) мобильность на основе изучения социально-профессиональ­ных групп/слоев в рамках воспроизводящейся в современной России социально-профессиональной иерархии. В частности, рассмотрим динамику индивидуальных и профессиональных социальных перемещений на протяжении жизненного пути респондентов в зависимости от влияния таких факторов, как институт семьи, образование, тип поселения. Под внутрипоко-ленными перемещениями понимаются изменения в занятиях и социальных позициях, которые происходят в течение жиз­ненного цикла индивидов.

Начнем рассмотрение внутрипоколенных перемеще­ний с обобщенной характеристики трех основных поколений (родителей респондента, самого респондента и его детей) без выделения динамики по отдельным возрастным когортам (табл. 15.1). При всей своей неоднозначности она позволяет выявить некоторые очевидные тренды в динамике социально-профессиональной структуры занятого российского населе­ния за 13 постсоветских лет. В частности, обратим внимание на столь часто обсуждаемые (в связи с их неблагоприятным положением) группы профессионалов. Данные опросов сви­детельствуют о неуклонном снижении представителей данных групп не только среди самих респондентов (с 28,5% в 1994 г. до 16,4% в 2006-м), но и среди предшествующего им поколения, т.е. их родителей. Причем наиболее резко эта тенденция про-

Глава 15. Процессы социальной мобильности в современной России

явилась среди отцов — с 32,6% в 1994 г. до 11,2% в 2006 г. — по сравнению с матерями, где их снижение было незначительным (с 24,7 до 20,0% в соответствующие годы). Все это демонстри­рует утрату страной значительной части ее интеллектуальных ресурсов, столь же трудно восполнимых, как и необходимых для обеспечения конкурентоспособности экономики в услови­ях стремительного развития инновационно-ориентированных западных и многих восточных стран.

При этом обращают на себя внимание уже отмеченные нами выше тенденции расширенного воспроизводства работ­ников квалифицированного физического труда. От опроса к опросу растет доля представителей соответствующих занятий даже в старшем поколении. Так, среди отцов респондентов ра­бочих квалифицированного труда в 1994 г. было 26,1 %, а к концу 2006 г. — 51,5%; соответственно у матерей — 8,8 и 14,6%. Среди самих респондентов — с 24,4% (1994 г.) до 32,3% (2006 г.). Среди старших детей респондентов — 22,2% в 2006 г. Наличие сильной инерции в динамике соответствующих показателей дает основа­ние полагать, что пределы роста данной группы в составе трудо­вого населения современной России не исчерпаны. Эти тенден­ции вызваны постоянно растущим спросом на работников дан­ной категории со стороны работодателей, что свидетельствует о консервативных трендах в развитии экономики.

Что касается представителей низшей ступени социально-профессиональной иерархии — не- и малоквалифицированных рабочих, то в данном случае судить о какой-либо четко про­слеживаемой тенденции представляется преждевременным. Общее снижение их доли в 2006 г. можно объяснить растущим иммиграционным потоком из стран ближнего зарубежья, из-за которого происходит вытеснение работников с российским гражданством в те сегменты рынка труда, где требуется более высокая квалификация и, как было показано выше, имеется соответствующий спрос.

Обращает на себя внимание отсутствие значимых сдви­гов в воспроизводстве социально-профессиональных групп управляющих. Их относительная доля в структуре занятого населения, равно как и взаимное соотношение во внутренней структуре (в которой нами были выделены руководители трех уровней — высшего, среднего и низшего звеньев управления)

Часть 3. Тип общества и характер неравенства в России

оставались неизменными на протяжении всего постсоветского периода. Довольно стабильными данные соотношения выгля­дят также и в составе представителей смежных поколений.

Таблица 15.1