Статистические и реальные группы

Социальные общности (группы) можно разделить на но­минальные (они же статистические) и реальные (гомогенные). Социологи и экономисты чаще имеют дело с номинальными группами, т.е. совокупностями людей, выделяемых по некото­рым признакам, имеющим смысл для целей конкретного иссле­дования (например, группы по полу, возрасту, уровню дохода или комбинации нескольких таких поддающихся измерению харак­теристик). Не случайно номинальные группы именуются также и статистическими, чем подчеркивается, что они не предпола­гают обязательных и тем более непосредственных связей между относимыми к ним людьми, а также не раскрывают сущностную сторону отношений между людьми, связывающих, сплачиваю­щих их. Например, при выделении горожан как номинальной (статистической) группы к ним относят людей, живущих в по­селениях, формально зарегистрированных как города.

На постсоветском этапе развития России мы возвращаем­ся к вопросу, который активно обсуждался в 1960-е — начале 1970-х гг. Тогда социологи в противовес официальной док­трине об эгалитарном строении советского общества активно выдвигали концепции социального неравенства, доказывали невозможность сведения его социальной структуры к прими­тивной формуле «два класса плюс интеллигенция». В связи с этим они занимались поиском естественного, реального набо­ра относительно однородных социальных групп, состоящих из людей с более или менее близкими характеристиками. Именно в этом контексте Л.А. Гордон совместно с коллегами выявил социально-демографические группы, применив кластерный анализ. Он тогда писал, что «...природа объектов социальной классификации сводит проблему выделения элементов, состав­ных частей социальной структуры (по крайней мере, при ны­нешнем уровне развития теории) к поиску естественного, ре­ального набора относительно однородных социальных групп, состоящих из людей с более или менее близкими, сходными характеристиками, на которые распадаются люди (носители этих характеристик) в реальной действительности» [Гордон, Терехин, Сиверцев, 1971, с. 115]. Примерно в те же годы полу-

Часть 1. Социальная система и социальная структура общества

чили значимые результаты по обнаружению реальных компо­нентов социальной структуры Т.И. Заславская и Н.Г. Загоруйко с соавторами и автор совместно с И.Н. Тагановым [Загоруйко, Заславская, 1968; Таганов, Шкаратан, 1969].

Теперь, когда стало совершенно очевидно, что трансфор­мационные процессы идут совсем не по ожидавшемуся пути складывания буржуазного общества западного типа, а каким-то особым образом, снова возник вопрос о реальности тех соци­альных групп (слоев, классов), которыми оперируют социоло­ги и политологи, опираясь на свои теоретические конструкты и реалии развитых демократических стран с устоявшейся сис­темой стратификационной иерархии классового типа. В связи с этим и возникла идея вернуться к исследованиям социальной дифференциации современного российского общества для вы­явления в нем реальных социальных совокупностей.

Несмотря на то что выделение реальных социальных групп и их изучение представляют, казалось бы, перспективное направление в анализе современных обществ, устойчивой тра­диции в таком подходе к рассмотрению социальных структур не сложилось. И в этом отношении выделяется наш соотечествен­ник Питирим Сорокин (1889—1968), чья творческая жизнь с 1922 г. прошла в эмиграции. В своей первой крупной работе «Система социологии», изданной еще до вынужденного отъез­да из России, он сравнительно подробно рассмотрел понятия «реальных и мнимых коллективных единств (группировок)». Сам Сорокин позаимствовал этот термин у математика и ста­тистика А.А. Чупрова. При этом он приводит не устаревшую и поныне цепь суждений Чупрова: «Между единичными явлени­ями, объединяемыми в статистическую совокупность, может не быть фактического взаимодействия: они объединяются нами по произвольным критериям ради целей исследования, а не стоят друг с другом в реальной связи... В основу образования группо­вого понятия полагается при этом не наличность каких бы то ни было реальных отношений между объединенными единица­ми, а обладание известным (общим) признаком...Таким сово­купностям, создаваемым нами и не существующим вне нашего сознания, могут быть противопоставлены совокупности реаль­ные, созидаемые жизнью» [Сорокин, 1993, с. 12—15].

Глава 2. Социальная структура общества

Реальные группы (общности) в противоположность стати­стическим (номинальным) группам, выделенным по какому-то отдельно взятому признаку, — это социальная целостность, ха­рактеризуемая общностью условий существования, причинно-взаимоувязанными сходными формами деятельности в разных сферах жизни, а также общими социальными нормами и цен­ностями, стилем жизни. В их состав входят индивиды со сход­ными параметрами властных полномочий, владения собствен­ностью, человеческого, культурного и социального капиталов; они обладают сходными потребностями и интересами, которые можно измерить общими социальными нормами и ценностя­ми, взаимной идентификацией и механизмами самоорганиза­ции, сходной мотивацией, символами, стилем жизни. Поэтому к реальным группам вполне применимо также наименование «гомогенные группы».

В этом случае (если использовать тот же пример) горо­жанами будут считаются люди, живущие в городе и ведущие городской образ жизни, с высокой степенью разнообразия трудовой и досуговой деятельности, преимущественно инду­стриальным и информационным трудом, высокой профессио­нальной и социальной мобильностью, высокой плотностью человеческих контактов при анонимности и формализованно-сти общения и т.д. Ясно, что при этом статистическая группа «горожане» лишь какой-то своей частью отвечает критерию урбанизированности, т.е. не все живущие в городе относимы к реальной группе горожан.

Что касается вопроса о показателях реальности той или иной группы, то прежде всего следует заметить, что реальные группы выступают субъектами и объектами реальных отноше­ний (власти, эксплуатации и т.д.). Для них характерны самовос­производство, отличная от других групп система социальных связей, гомогенность по основным статусным характеристи­кам. Присущая реальным группам способность к самовоспро­изводству обеспечивает репродуцируемость ядра слоя (груп­пы), она предопределяет устойчивость наряду с необходимой изменчивостью наблюдаемого разнообразия деятельностей, потребностей, ценностей.

Часть 1. Социальная система и социальная структура общества

Реальные группы (общности) выступают основными ком­понентами стратификационной системы общества, т.е. зани­мают социальную позицию в зависимости от функциональной роли, исполняемой в обществе. Эта роль предопределяет вы­сокоценимые ресурсы/блага, которыми располагает (контро­лирует, присваивает) группа в отличие от других групп (власть, собственность, человеческий, культурный, социальный, сим­волический капиталы и т.д.).

Нашему подходу к категории «реальная группа» близка позиция известного социолога из США Питера Бло. Он писал, что группа — это «класс» людей, члены которого «коллективно взаимодействуют больше друг с другом, чем с людьми извне. Они не обязательно находятся в прямом контакте как члены первичных групп. Многочисленные исследования подтверж­дают, что, скажем, ролевые отношения между руководителями и подчиненными отличаются от отношений между последни­ми и что различия в социально-экономическом статусе препят­ствуют дружеским отношениям и складыванию брачных свя­зей. Дружеские отношения преобладают между членами одной и той же группы (этнической, класса, слоя)» [Blau, 1974].

Системообразующими характеристиками, преобразую­щими некую совокупность людей в реальную социальную группу (класс, слой), являются потребности и интересы. Под интересами понимаются социально обусловленные потребно­сти — экономические, политические, духовные. Поскольку ре­альные социальные общности людей складываются стихийно, интересы, свойственные социальным общностям, также воз­никают стихийно. Они могут быть осознаны или не осознаны индивидами, входящими в данную социальную общность, но они существуют и предопределяют поведение людей, делают их схожими по стилю жизни, межличностным связям, установ­кам. Даже не сознавая своего «социального сродства», люди выделяют «своих» и «чужих» по групповой принадлежности.

Особое место занимают социальные нормы как средства социальной регуляции поведения индивидов, объединяющие их в группы (общности). Эти нормы обеспечивают воспроиз­водство групп в их социальных позициях, поддержание про­цессов функционирования общества как системы взаимодей-

Глава 2. Социальная структура общества

ствия групп. С их помощью группы с различными (в том числе антагонистическими) интересами интегрируются в стабильное общество. Запросы социальной общности ограничиваются в пределах определенной доли ресурсов, переводятся в эталоны, модели, стандарты должного поведения представителей (чле­нов) общности. Усвоение и использование социальных норм является условием формирования индивида как представителя той или иной социальной общности (группы).

Весьма важен вопрос о возможности использования в ка­честве критерия реальности социальной группы системы цен­ностей, которая «...образует внутренний стержень культуры, духовную квинтэссенцию потребностей и интересов индиви­дов и социальных общностей. Она, в свою очередь, оказывает влияние на социальные интересы и потребности, выступаю­щие одним из важнейших мотиваторов социального действия, поведения индивидов» [Лапин и др., 1996]. Мэлвину Кону уда­лось доказать тесную связь между статусной позицией и цен­ностями. Статусная позиция, по его мнению, с одной стороны, влияет, а с другой — зависит от профессиональной установки на достижение. Сама же установка формируется психологиче­скими характеристиками и формирует их [Kohn, Schooler, 1983; Kohn, 2006].

В связи с этим можно было бы выдвинуть гипотезу, что в реальной социальной группе существует более-менее целостное пространство ценностей, и, следовательно, ценностные компо­ненты могут стать одним из критериев выделения реальных со­циальных групп. Однако это требует отдельного исследования влияния ценностей на формирование социальных групп, ибо не является очевидным, так ли это, или, напротив, существование реальной группы определяет ее ценности. Несомненно, что дан­ный вопрос требует отдельного рассмотрения.

В свою очередь реальная группа также имеет свою вну­треннюю структуру: «ядро» (а в некоторых случаях — «ядра»), периферию с постепенным ослаблением по мере удаления от ядра сущностных свойств, по которым атрибутируется данная группа, отделяется от других групп, выделяемых по тому же критерию. Зоны трансгрессии постепенно переходят в зоны притяжения других ядер. Конкретные представители той или

Часть 1. Социальная система и социальная структура общества

иной группы могут и не обладать всеми сущностными чертами субъектов данной общности, но ядро любой группы состоит из индивидов — носителей этих сущностных черт. Другими сло­вами, ядро группы — это совокупность типических индивидов, наиболее полно сочетающих присущие данной группе харак­тер деятельности, структуру потребностей, ценности, нормы, установки и мотивации. Поэтому ядро является концентриро­ванным выразителем всех социальных свойств группы (общ­ности), определяющих ее качественное отличие от всех иных. Нет такого ядра, нет и самой группы (общности).

Чрезвычайно важно учитывать сложную и неустойчивую внутреннюю структуру общностей. В современных обществах идет постоянное обновление ядра. Из зон трансгрессии люди попадают в зоны адаптации к ценностям, нормам, присущим ядру территориальной общности, социальной организации предприятия или, скажем, профессиональной корпорации (врачей, юристов и т.д.). Из этой протоядерной среды адап-тантов после обычно довольно длительного периода индивиды переходят в состав ядра, т.е. завершают этап идентификации, становятся полноценными носителями свойств, отождествля­емых и внешними наблюдателями, и членами ядра общности (его именуют идентификационным ядром при анализе процес­сов воспроизводства общности) с имманентными ей свойства­ми. Вот этот путь в упрощенной схеме:

Ядро <-> Пояс идентификации <-» Пояс адаптации <-> <-» Внешняя среда как зона трансгрессии.

Продолжительность пути от внешней зоны до вхождения в идентификационное ядро зависит и от типа общества, и от типа общности, в рамках которой совершается этот дрейф. Одно дело войти в ядро социальной организации предприятия, а совсем другое — в ядро этноса. По мере прохождения процессов транс­формации в обществе идентификационное ядро в одних случаях может быть носителем полезных, содействующих развитию ка­честв, но в других, и не столь уж редких случаях — препятствием на путях модернизации. Отсюда коллизии взаимодействия но­сителей инновационного начала, приводящего к дисфункциям и нестабильности в процессе преобразований, и традициона­листского начала, обеспечивающего соответственно устойчи-

Глава 2. Социальная структура общества

вость общественного порядка и самосохранность общества как системы. (Об идентификационном ядре социальной организа­ции предприятия см.: [Тихонов, 2005а, 20056].)

Ядро группы представляет собой одновременно и истори­чески подвижное, и относительно устойчивое во времени соци­альное образование. Оно может либо исчезнуть вообще (в том случае, когда исчезает данный вид деятельности или данная раз­новидность ценностных представлений), либо приобрести но­вое качество под влиянием имманентных изменений в содержа­нии деятельности и (или) ценностных представлений. Однако вследствие того, что обычно темп этих изменений аналогичен (или сопоставим) с темпами изменений других социальных групп, сохраняются и качественное отличие этой группы людей от других, и «социальная дистанция», и характер межгрупповых отношений. Другими словами, данная группа как специфиче­ское социальное образование не исчезает, а лишь видоизменяет­ся. В то же время состав индивидов, входящих в ядро общности, непрерывно меняется вследствие демографического движения и социальных перемещений людей. Но как историческая под­вижность, так и относительная устойчивость общностей жестко не связаны с индивидуальной мобильностью.

Социальная группа не совпадает с суммой индивидов, об­ладающих сходными функциями и свойствами, со сходным (или одним и тем же) статусом. В теоретическом плане необ­ходимо различать характеристики социальной группы и ин­дивидов, входящих в ее состав. Как научная абстракция и ре­альность, социальная группа является носителем системных качеств, не сводимых к характеристикам индивидов, входящих в ее состав. Качества реальной группы выводятся из анализа всей общественно-исторической практики развития и функ­ционирования конкретного общества. Они раскрывают место группы в системе отношений в обществе, ее функции в эко­номике, культуре, политике, идеологии, а также тенденции ее развития, ее прошлое и будущее.

Характеристики группы — это те ее свойства, по кото­рым можно судить о ее целостности как социальной общно­сти. Например, мы выделяем группы, различающиеся по об­ладанию властью, т.е. принимаем ее за сущностное свойство изучаемых общностей. В этом случае сущностным свойством

Часть 1. Социальная система и социальная структура общества

представителя группы будет являться не обладание властью как таковой, а наличие развитой обществом способности вы­полнять властные функции. А с этой способностью системно взаимоувязаны и личные потребности, и характер индивиду­альной внепроизводственной деятельности, и стиль жизни.

Системное качество групп проявляется в непересекаемости их ядер. На эмпирическом уровне это обнаруживается в формах и интенсивности действий людей, актах реального поведения, типических для представителей данной и только данной группы. Системные качества группы требуют длительного времени для приобретения свойств, присущих индивидам, входящим в ядро общности. Эта длительность не может быть определена априор­но, ее можно установить лишь в результате исследования.

Таким образом, реальная группа в противоположность статистической совокупности людей, выделенных по какому-то отдельно взятому признаку, есть социальная целостность. Формирование социального субъекта как реальной группы, по-видимому, связано с осознанием членами группы своих интере­сов, их самоидентификацией и механизмами самоорганизации.

В связи с этим следует заметить, что в советском этакра-тическом обществе, предшественнике современного россий­ского общества, свойствами самоидентификации и самоорга­низации могла обладать, по-видимому, лишь правящая элита. Поэтому скорее всего только номенклатура была целостной реальной группой советского общества. Более того, с точки зрения системной организации общества номенклатура была единственным дееспособным элементом социальной струк­туры. Поэтому она смогла отрефлектировать свои интересы в условиях постсоветской трансформации России. Другие соци­альные субъекты, формирующиеся в новые реальные социаль­ные группы (слои) постсоветского общества, предположитель­но находятся лишь в стадии своего становления. Не случайно, что проведенные эмпирические исследования показали раз­мытость, нечеткость формирующихся реальных групп.

Порядочную сумятицу в проблему изучения реальных со­циальных групп внесли получившие широкую известность тру­ды Пьера Бурдье, который в противовес подавляющему боль­шинству исследователей не признавал возникающие в социаль­ном пространстве группы «реальными классами», рассматривая

Глава 2. Социальная структура общества

их лишь как «возможные классы». При этом он подчеркивал: «Класс существует в той и лишь в той мере, в какой уполномо­ченное лицо, наделенное plena potentia agendi (властными пол­номочиями. — О.Ш.), может быть и ощущать себя облеченным властью говорить от своего имени — в соответствии с уравне­нием: "Партия — есть рабочий класс", а "Рабочий класс — есть партия"...» [Бурдье, 1993, с. 91]. Другими словами, по Бурдье, группа определяется через того, кто говорит от ее имени.

Эта позиция видного французского социолога была доведена до крайности его последователями Ю. Качановым и Н. Шматко. Заключая свою статью, они пишут: «Социальные группы не су­ществуют, реальны лишь социальные отношения» [Качанов, Шматко, 1996, с. 103]. Заметим, что при тщательном прочтении этой же статьи можно найти и высказывания, повторяющие суж­дения П. Бурдье, из коих следует, что все же группа при необходи­мых и достаточных условиях может существовать «в деятельном состоянии группы-для-себя, готовой к борьбе за сохранение и (или) развитие своей социальной позиции» [Там же, с. 95].

Принципиальная разница исследовательских задач, реша­емых нами и западными коллегами, заключается в том, что мы изучаем социальное неравенство и социальные группы в эта-кратическом обществе, где, как мы уже отмечали, переплета­ются доминирующие сословно-слоевые членения с протоклас-совыми, возникающими на основе распределения занятого на­селения по разным социально-экономическим нишам рынка труда и владения собственностью. В то же время России присущ тот же технико-технологический порядок, который объединя­ет все сосуществующие в современном мире цивилизации. Он порождает профессионально-квалификационное разделение труда, выраженное в системе профессий и занятий. Последние имеют два аспекта — собственно технико-технологический и социально-экономический. Социально-экономический аспект разделения труда обусловливает, с одной стороны, социально-профессиональную стратификацию, которая присуща всем об­ществам. С другой стороны, опосредованный рынком труда и системой реального неравенства, он служит источником фор­мирования общественных классов в странах атлантического цивилизационного ареала. В России же мы имеем дело именно с занятиями, различающимися характером (т.е. содержанием и

Часть 1. Социальная система и социальная структура общества

условиями) труда, а не их качественными статусными харак­теристиками, выработанными корпоративностью общей при­надлежности к одной профессии.

Поэтому необходимо при разработке индикаторов для мо­делирования реальных (гомогенных) социальных групп учи­тывать специфику всей системы социально-экономических отношений, включая особенности национального рынка труда и системы занятости. Кроме того, мы принимаем во внимание тот факт, что изучаем реальные группы в нестабильном транс­формирующемся обществе, где «список» и параметры этих групп могут также находиться в постоянном движении.

Для обозначения всей гаммы различий между людьми существует особое понятие, по отношению к которому «со­циальное неравенство» является частным случаем, видовым понятием по отношению к родовому. Это социальная диффе­ренциация, объемлющая различия между социальными груп­пами как по объективным характеристикам (экономическим, профессиональным, образовательным, демографическим и т.д.), так и по субъективным (ценностные ориентации, стиль поведения и т.д.). Автор принадлежит к сторонникам оцен­ки социальной дифференциации как источника социального многообразия, двигателя развития социальных систем. Данное понятие, и именно в этом ключе, было использовано Гербертом Спенсером при описании универсального для эволюции обще-ствапроцессапоявления функционально-специализированных институтов и разделения труда. Со времен Г. Спенсера соци­альная дифференциация рассматривается как важное понятие в анализе социальных изменений и при сравнении традицион­ных, индустриальных и постиндустриальных обществ. Термин «дифференциация», применяемый как синоним слова «разли­чие», употребляется для классификации статусов, ролей, соци­альных институтов, организаций и групп. Именно социальная дифференциация вызывает имущественное, властное и статус­ное неравенство. Но, кроме того, дифференциация подразуме­вает и такие социальные различия, которые никак не связаны с социальным неравенством, не являются свидетельством по­ложения в иерархии социальных статусов и социального рас­слоения. Но нас как раз интересуют такие различия, которые связаны с социальным неравенством.

Литература к части 1

Александер Дж. После неофункционализма: деятельность, куль­тура и гражданское общество // Социология на пороге XXI века. М.: Русаки, 1999.

Александер Дж. Власть, политика и гражданская сфера // Социологические исследования. 2009. № 10.

Александер Дж., Колами П. Неофункционализм сегодня: восста­навливая теоретическую традицию // Социологические исследова­ния. 1992. № 10.

Берталанфи Л., фон. Общая теория систем: критический обзор // Исследования по общей теории систем: Сб. переводов / Под общ. ред. В.Н. Садовского, Э.Г. Юдина. М.: Прогресс, 1969.

Блауберг И.В. Проблема целостности и системный подход. Т. 1,2. М.:УРСС, 1997.

Богданов А.А. Тектология. Всеобщая организационная наука. М.: Экономика, 1989.

Бурдье П. Социология политики. М.: Socio-Logos, 1993.

Бхаскар Р. Общества // Социо-логос. Общества и сферы смысла / Под общ. ред. В.В. Винокурова, А.Ф. Филиппова. М.: Прогресс, 1991.

Винер Н. Кибернетика и общество. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1958.

Винер Н. Кибернетика, или управление и связь в животном и ма­шине. 2-е изд. М.: Наука, 1983.

Гидденс Э. Девять тезисов о будущем социологии // ТЕЗИС. Вып. 1. М.: Начала-Пресс, 1993.

Гидденс Э. Устроение общества. Очерк теории структурации. М.: Академический проект, 2003.

Гордон Л., Терехин А., Сиверцев М. Выделение социально-демографических типов методами кластер-анализа и определение их связи с типами поведения // Рабочий класс, производственный коллектив, научно-техническая революция (некоторые проблемы со­циальной структуры): Матер. II Всесоюзной конференции по проб­леме «Изменение социальной структуры советского общества». М.: АН СССР, 1971.

Гофман А.Б. О социологии Эмиля Дюркгейма //Дюркгейм Э. О раз­делении общественного труда. Метод социологии. М.: Наука, 1991.

Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социо­логии. М.: Наука, 1991.

Загоруйко Н.Г., Заславская Т.Н. (ред.). Распознавание образов в социальных исследованиях. Новосибирск: Наука, 1968.

Здравомыслов А.Г. Теория социальной реальности в российской социологии// Мир России. 1999. № 1—2.

Часть I. Социальная система и социальная структура общества

Исследования по общей теории систем: Сб. переводов / Под общ. ред. В.Н. Садовского, Э.Г. Юдина. М.: Прогресс, 1969.

Кочанов Ю.Л., Шматко Н.А. Как возможна социальная группа? (К проблеме реальности в социологии) // Социологические исследо­вания. 1996. № 12.

Кон И.С. Социология личности. М.: Политиздат, 1967.

Кон И.С. Ребенок и общество. М.: Наука, 1988.

Куценко О.Д. Деятельностная перспектива в понимании обще­ства: попытка деятельностно-структурного синтеза // Социология: теория, методы, маркетинг. 2001. № 1.

Куценко О.Д. Фазы и пути системных трансформаций: подо­бия и различия в бывших странах государственного социализма // Посткоммунистические трансформации: векторы, измерения, содер­жание. Харьков: Харьков, нац. ун-т, 2004.

Лапин Н.И., Беляева Л.А., Наумова Н.Ф., Здравомыслов А.Г. Дина­мика ценностей населения реформируемой России. М.: Эдиториал УРСС, 1996.

Леви-Стросс К. Структурная антропология. М.: Наука, 1983.

Ленски Г. Статусная кристаллизация, вертикальное измерение социального статуса // Социологический журнал. 2003. № 4.

Луман Н. Теория общества//Теория общества. Фундаментальные проблемы / Под общ. ред. А.Ф. Филиппова. М.: Канон-Пресс-Ц, 1999а.

Луман Н. Глобализация мирового сообщества: как следует сис­темно понимать современное общество // Социология на пороге XXI века. Основные направления исследований. М.: Русаки, 19996.

Луман Н. Социальные системы. Очерк общей теории. СПб.: Наука, 2007.

Малиновский Б. Избранное. Динамика культуры. М.: РОССПЭН,

2004.

Маркс К. Экономические рукописи 1857—18 59 годов//Маркс К.,

Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. 1.

Мертон Р. Социальная структура и аномия // Социология пре­ступности. М.: Прогресс, 1966.

Миллс Ч.Р. Социологическое воображение. М.: NOTA BENE, 2001.

Парсонс Т. Система современных обществ. М.: Аспект Пресс,

1998.

Радаев В.В., Шкаратан О.И. Социальная стратификация. М.: Аспект Пресс, 1996.

Рэдклифф-Браун А.Р. Структура и функция в примитивном об­ществе. М.: Восточная литература, 2001.

Саблина С. Г. Статусные рассогласования: методология анализа и практика исследования. Новосибирск: НГУ, 2002.

Литература к части 1

Садовский В.Н. Системный подход и общая теория систем: ста­тус, основные проблемы и перспективы развития. М.: Наука, 1980.

Садовский В.Н. Смена парадигм системного мышления // Сис­темные исследования. Методологические проблемы: Ежегодник. 1992-1994. М.: УРСС, 1996.

Сорокин П.А. Система социологии. Т. 2: Социальная аналитика. Учение о строении сложных социальных агрегатов. М.: Наука, 1993.

Спенсер Г. Основания социологии // Спенсер Г. Соч. СПб., 1898.

Таганов И.Н., Шкаратан О. И. Исследование социальных структур методом энтропийного анализа // Вопросы философии. 1969. № 5.

Теннис Ф. Общность и общество. Основные понятия чистой со­циологии. СПб.: Владимир Даль, 2002.

Тернер Дж. Теория ролей: в поисках концептуального единства // Тернер Дж. Структура социологической теории. М.: Прогресс, 1985.

Тихонов А.В. Эффективность социальной организации совре­менного промышленного предприятия // Социальная организация промышленного предприятия: соотношение планируемых и спон­танных процессов / Под общ. ред. Н.И. Лапина. М.: Academia, 2005a.

Тихонов А. В. Схема интервью для выделения идентификационно­го ядра СО промышленного предприятия // Социальная организация промышленного предприятия: соотношение планируемых и спонтан­ных процессов / Под общ. ред. Н.И. Лапина. М.: Academia, 20056.

Уемов А.И. Системный подход и общая теория систем. М.: Мысль, 1978.

Чеснокова В. Фердинанд Теннис. Община и общество // Социальная реальность. 2007. № 3.

Шибутани Т. Социальная психология. М.: Прогресс, 1969.

Шилз Э. Общество и общества: макросоциологический под­ход//Американская социология. Перспективы. Проблемы. Методы. М.: Прогресс, 1972.

Штомпка П. Понятие социальной структуры: попытка обобще­ния // Социологические исследования. 2001. № 9.

Эфендиев А.Г. Личность в системе социальных взаимодействий. Статусы // Общая социология. М.: ИНФРА-М, 2000а.

Эфендиев А.Г. Личность и ее роли // Общая социология. М.: ИНФРА-М, 20006.

Юдин Э. Г. Методология науки. Системность. Деятельность. М.: УРСС, 1997.

Alexander J.C. The Civil Sphere. N.Y.: Oxford University Press, 2006.

BendixR., Upset S.M. (eds). Class, Status and Power. L.: Rourledge & Kegan Paul LTD, 1967.

Часть I. Социальная система и социальная структура общества

Bertalanffy L., von. General System Theory: Foundations, Deve­lopment, Applications, N.Y.: George Braziller, revised edition, 1976.

Blau P. Parameters of Social Structure // American Sociological Review. 1974. No. 39 (5).

Johnson C. Revolutionary Change. Stanford: Stanford University Press, 1982.

Kohn M.L. Change and Stability. Cross-National Analysis of Social Structure and Personality. Boulder, L.: Paradigm Publishers, 2006.

Kohn M.L., Schooler C. Work and Personality: An Inquiry into the Impact of Social Stratification. Norwood, N.J.: Ablex Publishing Co, 1983.

Lane D. (ed.). The Transformation of State Socialism. System Change? Capitalism or Something Else? Palgrave: Macmillan, 2007.

Parsons T. Societies. Evolutionary and Comparative Perspectives. Englewood Cliffs: Prentice-Hall Inc., 1966.

Turner B.S. Status. Milton Keynes, Open University Press, 1988.

Wallerstein I. World-System Analysis// Giddens A., Turner J.H. (eds). Social Theory Today. Cambridge: Polity Press, 1987.

Часть 2

СОЦИАЛЬНАЯ

СТРАТИФИКАЦИЯ

И СОЦИАЛЬНАЯ

МОБИЛЬНОСТЬ

Глава 3

(СУЩНОСТЬ СОЦИАЛЬНОЙ СТРАТИФИКАЦИИ

Социальная стратификация как научная категория. • Функционалистский и структуралистский подходы к стратификации.Критерии иерархии социальных групп.

, 3.1. Социальная стратификация как научная категория

Для описания системы неравенства между группами (общ­ностями) людей в социологии широко применяют понятие «со­циальная стратификация». Само слово «стратификация» заим­ствовано у геологов. Оно латинского происхождения (перво­начально stratum означало покрывало, постель). В английском языке его стали понимать как пласт, формация (в геологии), слой общества (в социологии); во множественном числе strata, stratification (стратификация) означает деление на обществен­ные слои («пласты»).

Очевидно, что люди различаются во многих отношениях, и далеко не все эти различия приводят к образованию социаль­ных слоев (стратов). Слои складываются на основе таких раз­личий, в которых проявляется неравенство между членами об­щества. Что это за различия? В самом общем виде неравенство означает, что люди живут в условиях, при которых они имеют неравный доступ к ограниченным ресурсам материального и духовного потребления. В тех случаях, когда эти различия между людьми по доступу к ограниченным благам приобрета­ют характер иерархического ранжирования, можно говорить о наличии в обществе социальной стратификации, т.е. системы социальных слоев (стратов).

J

Часть 2. Социальная стратификация и социальная мобильность

Социальную стратификацию можно определить как внут­реннее иерархическое деление общества на социальные груп­пы, представители которых обладают разными жизненными шансами и разным стилем жизни.

В теории стратификации постоянно обсуждается про­блема равенства — неравенства. При этом под равенством по­нимают: 1) равенство личностное: 2) равенство возможностей достигнуть желаемых целей (равенство шансов); 3) равенство условий жизни (благосостояние, образование и т.д.); 4) равен­ство результатов. Неравенство, как очевидно, предполагает те же четыре типа взаимоотношений людей, но с противополож­ным знаком. В реальной практике изучения социальной жизни социологи особое внимание уделяют распределению дохода и благосостояния, различиям в продолжительности жизни и со­стоянии здоровья, в продолжительности и качестве образова­ния, участию в политической власти, владению собственно­стью, уровню престижа.

Для всех стран характерно наличие неравенства того или иного рода, когда наиболее привилегированные люди (лица) или семьи пользуются непропорционально большой властью, престижем и другими высоко ценимыми благами. Задача со­временного исследования расслоения, или в более часто упо­требляющейся терминологии — стратификации (калька ан­глийского — stratification [расслоение]) — раскрыть контуры и распределение неравенства и объяснить причины его устойчи­вости и воспроизводимости, превращающие в утопии прежние и современные эгалитарные или противостоящие неравенству ценности.

Термин «система стратификации» относится к комплексу социальных институтов, которые генерируют существующие в обществе неравенства. Ключевыми компонентами систем стратификации являются:

1) общественные процессы, в результате которых опреде­ленные виды ресурсов становятся ценными и желаемыми (вос­требованными);

2) правила (законы) размещения, которые распределяют эти ресурсы по различным должностям или занятиям при раз­делении труда (например, банкир, врач, крестьянин и т.д.);

Глава 3. Сущность социальной стратификации

3) механизмы мобильности, которые связывают людей с родом занятий и таким образом вызывают неравный контроль над высоко ценимыми ресурсами.

Отсюда следует вывод, что неравенство возникает из двух типов взаимодействующих процессов. Сначала к разным со­циальным ролям в обществе подбирается соответствующий неравноценный «пакет вознаграждений», а затем отдельные члены общества распределяются по рабочим местам, которым как бы предписаны соответствующие вознаграждения, блага. В табл. 3.1, составленной профессором Дэвидом Груски (США), систематизированы различные ресурсы (блага), которые обще­ство ценило в прошлом и ценит в настоящем.

Таблица 3.1