Рыночные механизмы неприменимы в сфере образования и науки
Главная проблема российского образования в том, что его считают частью «социальной сферы», а не производственной отраслью. В программах правительства и ведущих политических партий реформа образования обсуждается в разделе социальной политики. Если же принять точку зрения, что высшее образование — часть рыночной экономики, хотя и очень специфическая, а университеты — корпорации, то сразу становится ясно, как создать эффективные стимулы для развития этого сектора. Как и в других отраслях, в образовании нужна рыночная конкуренция. Именно на ее создание и нацелена проводимая сейчас реформа вступительных экзаменов, включающая введение единого госэкзамена и реализацию принципа «деньги следуют за студентом» (чем больше студентов, тем богаче вуз). У этой реформы много оппонентов, но она — всего лишь первый шаг на пути создания эффективного рынка образования. Ее реализация необходима, но никак не достаточна для создания настоящей конкуренции.
Не нужно изобретать велосипед: важные институциональные изменения давно реализованы не только в образовании других стран, но и в российской корпоративной среде. В первую очередь, это прозрачность и принципы современного корпоративного управления. В отличие от ведущих российских компаний российские университеты даже не публикуют годовых отчетов. Как инвесторам удалось внедрить в российской бизнес-среде моду на прозрачность, так и обществу — крупнейшему инвестору в российском образовании — нужно сделать прозрачность и подотчетность модными в университетах. Государство, студенты, абитуриенты и родители должны знать, на что тратятся деньги и как принимаются решения.
Кроме того, нужна система независимого мониторинга качества. Образование — продукт особенный, и его потребительская стоимость полностью не проявляется и в момент «покупки», и даже через некоторое время после окончания обучения. Для эффективной работы такого рынка необходим институт независимых рейтинговых агентств, подобных тем, что существуют в других сферах. Например, на рекламном рынке специальные агентства измеряют долю и рейтинг аудитории СМИ. Эти организации могли бы, используя данные о карьере и заработках выпускников, исследовательских успехах преподавателей, предоставить обществу информацию не только о процессе производства знаний внутри университета, но и о его результатах.
Необходимо развивать институт студенческих кредитов. Подобно тому, как потребительский кредит заметно расширяет рынок товаров длительного пользования, студенческие займы умножают возможности образовательного бизнеса. Это, в первую очередь, относится к ведущим университетам, дипломы которых позволяют добиться самого существенного роста зарплаты выпускников. Хорошее образование стоит дорого и недоступно для многих абитуриентов, которые вполне могли бы расплатиться после окончания учебы. Институт образовательных кредитов — это не только рыночный способ достижения социальной справедливости (платное, но доступное образование), но и фактически единственная возможность заработать деньги в этом секторе, во многом определяющем конкурентоспособность страны на мировом рынке.
Образовательный кредит создает стимулы для самих университетов соответствовать требованиям рынка труда. Университет — это не совсем производственная корпорация, и его руководитель необязательно получает выгоду от того, что его основной продукт — выпускники — востребован рынком. Даже если работодатели готовы платить за внедрение современных образовательных программ, эти суммы, как правило, существенно ниже издержек, связанных с внедрением новых программ. Дело в том, что большая часть выигрыша от рыночной стоимости образования достается не работодателю, а выпускнику. Хорошее образование по определению резко повышает мобильность его обладателя и, следовательно, усиливает его переговорную позицию на рынке труда. Поэтому за образование, пользующееся рыночным спросом, нужно собирать деньги с основных его потребителей — студентов. Без кредита плата за обучение станет неподъемной для большинства абитуриентов, и нельзя будет отбирать студентов по качеству; а без хороших студентов хорошего образования не бывает. Если же у студентов есть доступ к студенческим кредитам, дискриминации по финансовым возможностям больше не будет. Конечно, после окончания вуза кредит придется отдавать, поэтому студенты пойдут учиться только на те программы, которые позволят найти высокооплачиваемое место работы. Это, в свою очередь, заставит ректоров изучать рынок труда, создавать пользующиеся спросом программы и убеждать студентов в ценности конкретных образовательных программ.
Не обойтись и без реструктуризации отрасли: слияний и поглощений, выхода на рынок новых игроков, в том числе и негосударственных вузов. По аналогии с пакетом законов о дебюрократизации необходимо выравнивать условия конкуренции для государственных и частных вузов как на бумаге, так и на деле.
Создание реальной конкуренции на образовательном рынке ни в коем случае не означает ухода государства из образования. Оно может и должно финансировать фундаментальные исследования в вузах, стипендии для талантливых и нуждающихся студентов, субсидировать процентные ставки по студенческим кредитам. Однако именно рыночные институты позволят повысить эффективность государственного участия в высшем образовании и создать условия для притока частных денег. Впрочем, для привлечения крупных пожертвований необходимы совершенно особые институты — так называемые инвестиционные (капитальные) фонды.
Опыт других стран, и в первую очередь США — лидера в области науки и образования, а также их интеграции, показывает: для создания современных исследовательских университетов недостаточно просто увеличить финансирование, создать конкурентную среду, внедрить принципы дерегулирования и прозрачности. Нужно еще изменить систему финансирования, управления и стимулов внутри университетов.
В рейтингах американских университетов, ранжированных по качеству исследований, сразу можно заметить лидерство частных заведений. Почему это так? Привычное объяснение — «частные университеты богаче» — не полностью отражает ситуацию. В США госуниверситеты имеют доступ ко всем тем же источникам финансирования, что и частные, плюс государственный бюджет. Безусловно, государственные университеты не могут назначать слишком высокую плату за обучение, но, вопреки распространенному мнению, это не основной источник дохода ведущих частных университетов. Например, в бюджете Принстонского университета плата за обучение составляет лишь около 20 % всех доходов, а всем нуждающимся студентам (таких более половины) предоставляются скидки или даже бесплатное обучение.
Главное преимущество частных университетов — более гибкая и эффективная система управления, чем в бюрократизированных государственных университетах. Это повышает их «инвестиционную привлекательность» и позволяет привлекать больше пожертвований.
Главную роль в управлении университетами играют советы, которые в разных заведениях называются по-разному — советы попечителей, наблюдательные советы или даже «корпорации» (например, в Гарварде и Массачусетском технологическом институте). Именно совет отвечает за то, чтобы деятельность вуза соответствовала его миссии. Поэтому неудивительно, что совет принимает активное участие в работе университета, а его президент (по-нашему — ректор) подотчетен совету в той же — или даже в большей степени — как генеральный директор компании подотчетен совету директоров.
Совет, в частности, отвечает и за разумное использование привлеченных средств. Неслучайно ведущие частные университеты — это как раз те, которым удалось накопить самый большой капитал (инвестиционный фонд), проценты с которого позволяют финансировать до 40 % расходов заведения. По данным на 2007 г., инвестиционный фонд Гарварда составлял $35 млрд (на 19 000 студентов), Йеля — $22 млрд (11 000 студентов), Стэнфорда и Принстона — по $16–17 млрд (на 15 000 и 7 000 студентов соответственно), Массачусетского технологического института — $10 млрд (на 10 000 студентов).
Столь долгосрочный источник финансирования, как инвестиционный фонд, позволяет поддерживать систему высокооплачиваемых пожизненных (tenure) и долгосрочных (tenure-track) контрактов для профессоров. Именно эта система и обеспечивает правильные стимулы для передовых научных исследований. Долгосрочный горизонт дает ученому возможность сконцентрироваться на серьезных научных проектах, а не на тех, которые дают быстрый, но не всегда прорывной результат. Безусловно, претенденты на пожизненные контракты проходят очень жесткий отбор. Зато, получив такой контракт, старшие профессора больше не опасаются конкуренции со стороны молодых талантливых коллег, а, наоборот, помогают им: от научной репутации всего университета зависит и их процветание. При этом молодые ученые, которые стремятся получить пожизненный наем, вынуждены работать с наибольшей отдачей. А ведь производительность ученого максимальна как раз в молодости.
Именно собственный капитал делает университет или научный институт похожим на корпорацию. Однако при этом в ней нет акционеров, которые были бы материально заинтересованы эффективно контролировать менеджмент. Поэтому так важно сформировать эффективный и компетентный совет, которому был бы подотчетен президент университета и управляющие инвестиционными фондами. Совет, в частности, отвечает за определение соотношения использования и реинвестирования доходов от инвестиционного фонда и за разумное расходование средств.
Как и в случае с акционерными обществами, чем лучше корпоративное управление и прозрачен менеджмент, более активен и компетентен совет директоров, тем легче привлечь внешние ресурсы и тем больше будет капитальный фонд.
С другой стороны, оценить качество работы ректора университета не так легко: для оценки его эффективности простых критериев нет. Кроме того, скорее всего, работа ректора принесет плоды через десятилетия.
Именно поэтому так важно сформулировать миссию, разработать стратегический план с измеримыми показателями успеха и создать совет, который сможет следить за выполнением всего намеченного. Поэтому к членам совета надо предъявлять очень серьезные требования. Они должны знать, как устроена научная и преподавательская работа, как управлять большой организацией и финансировать ее. Они должны быть обеспеченными людьми, чтобы уделять работе в совете много времени и заботиться в первую очередь о своей репутации, а не о материальных благах. Кроме того, работа в совете должна стать исключительно уважаемой и престижной в обществе.
Можно ли воспроизвести успех американских частных университетов в российских государственных? Нет никаких причин считать это нереальным. И в США есть примеры штатов, поставивших себе задачу построить ведущие госуниверситеты и успешно реализовавших ее. Например, штаты Среднего Запада — Мичиган, Висконсин и Миннесота — создали госуниверситеты, которые входят в первую или вторую десятку по различным дисциплинам. Штат Калифорния выстроил разные системы стимулов для учебных университетов (Калифорнийский университет — California State University) и для элитных исследовательских университетов (университет Калифорнии — University of California). При этом последние (особенно Беркли и UCLA в Лос-Анджелесе) на равных конкурируют с частными университетами.
У России есть средства для формирования начальных капиталов нескольких исследовательских университетов. Кроме того, в нашей стране наконец-то появляются возможности для формирования эффективных советов. Первое поколение успешных предпринимателей и топ-менеджеров начинает отходить от дел, а эмигрировавшие в Америку и Европу ученые достигли достаточно многого в своей научной карьере для того, чтобы принять участие в судьбе своих российских alma mater. Поэтому нет сомнений, что при желании нам удастся создать если не 200, то хотя бы 20 эффективных и компетентных советов.
Миф 43