Из практики заметания следов

«В кабинет зав. облздравотделом явился начальник областного УКГБ с пистолетом и в сопровождении двух крепких ребят с наручниками. В мешки сгрузили из сейфа все до одной истории болезни, дневники, карты и отчеты по язве.

Опыт двухмесячной работы, уникальная практика спасения безнадежных больных (удалось ведь вытянуть нескольких человек!) были навсегда похоронены в недрах КГБ» (33).

Впоследствии изъятые документы не возвратились в нормальный оборот. Упоминается об их сожжении (21,27). В частности, последние оставшиеся документы были уничтожены в соответствии с постановлением СМ СССР от 4 декабря 1990 года № 1244-167 за подписью Н.И.Рыжкова «О работах по спецпроблемам» (27,33).

Краеугольный камень в информационную блокаду заложили очень высокие должностные лица (и явно «светочи научной честности») советской эпидемиологии В.Н.Никифоров и И.С.Безденежных, которые закрепили «мясную» версию в более чем популярной статье в серьезном научном журнале: «Спорадическим заболеваниям сибирской язвой в одной из районов Свердловска предшествовала вспышка сибирской язвы среди сельскохозяйственных животных в индивидуальных хозяйствах прилегающих районов». Разумеется, легочная форма в статье вообще не обсуждалась. Не упоминалась и масштабная смертность людей, отмечались лишь «единичные заболевания сибирской язвой среди людей» (219).

В рамках информационной блокады до 1990 года в советскую печать не был допущен ни один серьезный материал о событиях 1979 года. Даже в ответ на официальный запрос народного депутата министр обороны СССР маршал Д.Т.Язов в письме от 2 июня 1990 года писал исключительно о «мясном», происхождении болезни, подчеркивая, что в военном городке «патогенные микроорганизмы не используются» (25) (впрочем, впоследствии бывшего министра дезавуировал военно-биологический генерал В.И.Евстигнеев, снизошедший до признания «всего нескольких ампул возбудителя сибирской язвы» (68)).

На Западе происходило то же самое. Респектабельный советский генерал-академик П.Н.Бургасов вовсю озвучивал «мясной» миф в зарубежных странах (10,21), и, что удивительно, он был воспринят благосклонно (159).

В связи с этим стоит напомнить, что еще в 1926 году энтузиаст биологической войны Красной Армии Я.М.Фишман в своем докладе в РВС ответственно успокаивал: «Болезнь, вызываемая бактерией «АВС» (так в те годы в секретных документах шифровалась сибирская язва – Л.Ф.), распространена и в нормальное время среди домашнего скота. Человек редко ей заражается, так как болезнь эта в отношении людей не эпидемична» (90). Так что и специалист по сибирской язве советский генерал-академик П.Н.Бургасов (222), и его зарубежные, в первую очередь американские (159), слушатели очень уж хотели не отступать именно от «мясной» версии свердловской беды.

Второй этап

Впрочем, в шитье таких сложных узоров не всегда удается скрыть белые нитки. Одной из «ниток» была байка, с помощью которой во время своего визита в США в 1988 году генерал П.Н.Бургасов пытался оживить «мясную» версию. Он рассказал про изготовителей костной муки на Арамильском мясоперерабатывающем комбинате в одном из сельских районов Свердловской области, которые будто бы не заметили костей зараженной сибирской язвой коровы, ну и т.д. Неудобство состояло, однако, в том, что этот участок области, в отличие от самого Свердловска, не был закрыт для посещения иностранцами. Это промашка завершилась тем, что корреспондент «The Wall Street Journal» задал несколько прямых вопросов обитателям тех мест. Как оказалось, в деревне Арамиль вообще нет мясоперерабатывающего комбината. Что касается комбината хлебопродуктов, то он не производит костную муку, а потребляет ее, причем без ущерба для сограждан (155).

Так несостоятельность «мясной» пропагандистской версии стала очевидной для недоверчивого Запада.

В СССР «мясная» версия лопнула в ту же историческую эпоху – после того, как в 1990-1991 годах во взбаламученной переменами стране на страницы печати попали первые сомнения специалистов. Авторы статей, менее скованные цензурой и особенно самоцензурой, начали излагать более реальную картину событий 1979 года (17,18,25). Они и сообщили о выбросе биологического оружия из военного городка Свердловск-19, а также о его сексо-избирательном действии.

Вследствие возникших изменений в общественном мнении, в 1991-1992 годах КГБ СССР/России ввел в действие второй этап операции пропагандистского прикрытия. Теперь выброс патогенного облака из вентиляционной системы Свердловска-19 не отрицался. Однако при этом все время подчеркивалось, что речь идет будто бы о небольших количествах возбудителя сибирской язвы, которые оказались у военных биологов исключительно в связи с оборонными работами, в том числе работами по созданию вакцины против сибирской язвы.

В число «активных мероприятий» КГБ/ФСБ по продвижению второго этапа входила серия почти правдивых (хотя и противоречивых) публикаций в «Известиях» (20-24). В Свердловске был создан документальный телефильм «Генералы и сибирская язва», имитировавший глубину и честность при изучении прискорбных событий. В печати России пронесся шквал заказных публикаций на темы «сибирской язвы» и «оборонных работ», откуда заинтересованные зарубежные ведомства могли узнать много нового и интересного для себя. Например о том, что после 1979 года оборудование и персонал из Свердловска были вывезены куда-то в мифическое место под Иркутском (21), а не во вполне реальные учреждения военно-биологического комплекса – в Сергиевом Посаде и Кирове, Степногорске и Оболенске. Вскоре дезинформацию пришлось опровергать (22).

Неплохо поработал на вторую версию операции прикрытия и Б.Н.Ельцин, который в бытность свою первым секретарем Свердловского обкома КПСС «абсолютно честно» не знал о существовании в своей вотчине секретного военно-биологического центра. Не говоря уж о существе проводившихся работ. Разумеется, подобные заявления Б.Н.Ельцина нельзя принимать всерьез. Именно он и только он один из всех высших руководителей области имел право и обязанность знать о государственных секретах столь высокого уровня, как биологическое оружие – больше они не доверялись никому, даже второму и третьему секретарям обкома. А помогал ему самый секретный отдел Свердловского обкома КПСС – оборонный.

По прошествии многих лет на основе архивных данных, которые предоставил КГБ, свердловский ученый Л.М.Гринберг написал докторскую диссертацию с включением в нее только 42-х тщательно отобранных случаев гибели людей от «чистой» сибирской язвы (221). Впрочем, даже эта отобранная группа оказалась сексо-ориентированной – среди погибших оказалось лишь 9 женщин. К тому же даже эта «чистота эксперимента» на спасла от недоразумений: впоследствии в США нашли в рассмотренных диссертантом культурах тканей погибших не по одному, а в ряде случаев несколько (от 2 до 4) штаммов возбудителя сибирской язвы (68).

В рамках второго этапа операции прикрытия пришлось пожертвовать репутацией генерала П.Н.Бургасова, запятнанного первой – «мясной» – версией (21). Однако в наши дни удивительным анахронизмом выглядит то упорство, с которым за «мясную» версию держатся многочисленные иные – генерал контрразведки В.П.Пирожков и генералы биологической войны В.А.Лебединский и В.И.Евстигнеев (последний, будучи профессионалом, даже дал наукообразное обоснование: возбудитель будто бы попадал в кровь пострадавших в результате «эрозии пищевода») (10,23,68).

Для достижения доверия и открытости сторон, которые прежде участвовали в противостоянии, в рамках второго этапа были устроены взаимные научные визиты американских профессоров и свердловских врачей (159). Теперь уже американская профессура переориентировала свою – американскую – общественность с «мясной» версии эпидемии на трагическую случайность во время «оборонных» работ с сибирской язвой. В частности, профессор М.Месельсон убеждал со страниц своей печати, что преобладание мужчин среди погибших возникло потому, что под облако сибирской язвы будто бы попала утренняя смена рабочих, состоящая из мужчин. О детях на утренних дорогах профессор забыл.

После всего этого в прессе России вновь настала информационная блокада, которую удалось прорвать лишь в начале 1998 года.

Третий этап

В существе третьего этапа операции прикрытия трагедии 1979 года можно сориентироваться по мере ее проведения.

В любом случае ясно, что он включает сокрытие полной правды о том, что применительно к эпидемии в Свердловске речь идет не об оборонительных работах, а исключительно о создании наступательного биологического оружия. Причем в масштабах, недоступных пониманию даже для разведок Запада, не говоря уж о жителях СССР/России. Естественно, армия избегала и продолжает избегать любых упоминаний о масштабном военном подземелье, которое было построено в первые послевоенные годы и которое простирается далеко за пределы Свердловска-19 и используется не только военными биологами. Не желает армия и раскрытия того, где именно на территории Свердловской области хранилось биологическое оружие (помимо самого подземелья). Точно так же армия старается избежать каких-либо упоминаний об испытаниях биологического оружия на территории Свердловской области, хотя об этом знают уже не только слишком поздно прозревший Б.Н.Ельцин (163), но и многие менее значительные фигуры.

Ясно, что госбезопасность стремится в интересах армии скрыть также данные о «вирусном следе» из Новосибирска, о том, что работы в Свердловске-19 велись не только с возбудителем сибирской язвы, но и с чумой, туляремией и многими другими опасными патогенами. Да и многие другие всплывшие детали так и остаются непроясненными, в значительной степени благодаря усилиям армии и спецслужб.

Ликвидация последствий

Возвращаясь к вышесказанному, отметим, что в начале апреля 1979 года в Свердловск прибыл представительный генералитет – В.П.Пирожков от госбезопасности, Е.И.Смирнов от армии, П.Н.Бургасов от здравоохранения. Однако, несмотря на гигантские масштабы несчастья, чрезвычайной государственной комиссии никто образовывать не собирался. Напротив, масштаб событий был сознательно смазан тем, что управление ликвидацией последствий эпидемии осуществлялось в те дни по обычной схеме – созданием областной чрезвычайной противоэпидемической комиссии. Вышеупомянутые государственные генералы и один партийный (первый секретарь областного комитета КПСС Б.Н.Ельцин) в работе комиссии не участвовали – они ограничились раздачей указаний отдельным членам комиссии.

Что касается опыта реальной деятельности советского государства по ликвидации последствий эпидемии в Свердловске, то он показал, что ни армия, ни гражданская санитарно-эпидемиологическая служба не были готовы к противостоянию болезни, которая обрушилась на Свердловск. В процессе эпидемии всем этим ведомствам и службам на практике пришлось заняться той самой защитой крупного населенного пункта от биологического оружия, о которой много лет они вели лишь теоретические разговоры и формальные учения. Так высветилась полная неготовность служб к этой самой защите.

Организация

В первую очередь заключение о полной неготовности относится к санитарно-эпидемиологической службе города и всей страны.

Санитарно-эпидемиологическая служба СССР/России не проводила ни в 1979 году, ни в более поздние годы работ по медико-географическому или какому-то иному выявлению причин эпидемии, хотя была обязана это делать по своему статусу. Немало претензий относится и к реальной организации работ по ликвидации последствий «эпидемии сибирской язвы».

Достаточно вспомнить более поздние сетования медицинского генерала В.И.Евстигнеева: «мы только потом, к примеру, узнали, что туши погибших животных свозили к печам керамического завода, чтобы их сжечь. Каждый военный медик знает: зараженное язвой мясо бессмысленно жечь даже напалмом – споры возбудителя огнем в толще туши не уничтожишь... Сибирская язва она же в огне не горит! Через трубу ее споры могло куда угодно занести. Сама спора живет сотни лет» (22). Дело в том, что всю работу по ликвидации последствий эпидемии в Свердловске в 1979 году возглавлял медицинский генерал П.Н.Бургасов, исполнявший в ту пору обязанности главного государственного санитарного врача, и решение о сжигании мяса в топках было его личным решением – в те жестокие дни без приказа не делалось ничего.

Отличие этих двух медиков – в принадлежности к разным поколениям военных биологов: медицинский генерал П.Н.Бургасов познавал азы «санитарии» в Свердловске-19 в 1958-1963 годах, а на пути будущего генерала В.И.Евстигнеева в Генштаб городок № 19 оказался только лишь в 1985 году. Попутно отметим, что трубу крематория в городке № 19, в котором сжигали трупы подопытных животных (в том числе зараженных спорами сибирской язвы) видно было и из военного городка № 32. Так что свидетельства ее функционирования (обязательно ночью) имеются. Кстати, после начала «эпидемии сибирской язвы» в 1979 году эта труба начала работать много более интенсивно.

На благополучии жителей Свердловска серьезно сказался и факт существования в стране не одной, а двух санитарно-эпидемиологических служб. Одна из них – общая (ее возглавлял тогда выпускник «секретной медицины» главный государственный санитарный врач СССР генерал П.Н.Бургасов – большой знаток сибирской язвы (222) и вообще вопросов профилактики инфекционных болезней (224)), однако эта открытая служба, имея обязанности расследовать эпидемии и возглавлять работы по ликвидации их последствий, не имела права надзора за секретными объектами ВПК, в том числе военно-биологическими, военно-ядерными и военно-химическими. В то же время секретная служба (Третье главное управление при минздраве СССР), имея и права, и квалификацию, не имела обязанностей по отношению к гражданскому населению. Именно эта параллельная служба вела с 1960-х годов надзор за объектами, связанными с подготовкой к ядерной, биологической и химической войне. И именно она могла квалифицированно анализировать случавшиеся аварии и катастрофы. Поэтому каждый раз, когда на аварию на объект военно-биологического или военно-химического комплекса посылали представителя несекретной санитарно-эпидемиологической службы (случалось это нередко), это значило, что государство имеет целью не установление истины, а сокрытие ее.

События в Свердловске относились к этому классу. Поэтому министру здравоохранения СССР еще до того, как об эпидемии узнали местные власти, было рекомендовано послать в пекло событий не полномочного представителя Третьего главного управления при минздраве СССР, а не наделенного правами генерала П.Н.Бургасова. Поэтому начальник 15-го управления Генштаба генерал Е.И.Смирнов оставался во время событий «за кадром», заботясь не о судьбе жителей, а лишь об обеспечении интересов секретного объекта минобороны СССР и сохранении тайны подготовки страны к биологической войне. С помощью КГБ.

Вакцинация

Как уже упоминалось, вакцинацию собственного военно-биологического персонала в городке № 19 армия провела немедленно после начала событий (21,166).

Остальные жители Свердловска немедленной вакцинации не подлежали. К числу не подлежавших немедленной вакцинации относились две категории военных – все военные из городка № 32 и солдаты стройбата городка № 19, которые проживали прямо на его территории. Не подлежало немедленной вакцинации и гражданское население Свердловска, которое не вакцинировали даже после 10 апреля, когда диагноз «кожная форма сибирской язвы» приобрел официальный статус среди медицинского руководства города и области, – ограничивались лишь лечением выявленных пострадавших (8,47).

В порядке профилактики медицинскому персоналу и гражданскому населению стали давать тетрациклин: по 2 таблетки 6 раз в день в течение недели (46). Военным из городка № 19 давали по 2 пузырька олететрина. Тем, кому не хватило, давали тетрациклин. Впоследствии врачи сказали, что эта олететрино-тетрациклиновая профилактика была ошибкой (обыкновенной перестраховкой).

Так, вольно или невольно, жители города (и гражданские, и даже военные) оказались подопытными кроликами – к удовлетворению военных биологов, для которых каждое испытание биологического оружия на живых людях было необходимо, как воздух.

Работы по ликвидации последствий «биологической атаки» (вакцинация населения и обеззараживание территории) начались лишь после 21 апреля, когда контрразведка выявила действительного виновника трагедии – военных биологов из городка № 19 (8,47).

Каждый вакцинируемый из числа гражданских лиц получал по три прививки (18,47), что не характерно для обычной сибиреязвенной вакцины. Однако, похоже, людей вакцинировали не от сибирской язвы, а совсем от иной болезни, название которой и поныне не сообщено обществу (8). Вакцина прибыла скорее всего не из Тюмени или Тбилиси, как писала пресса (25,46), а из-под Новосибирска (оттуда, где разрабатывалось биологическое оружие не на основе бактерий, как в Свердловске, а на основе вирусов) (46). Состав вакцины не известен поныне, что исключает возможность лечения тех людей, которые от нее пострадали (46). Многих из тех гражданских лиц, кому трижды вводили вакцину, потом настигали различные патологии. Часть из них стала инвалидами (47). В целом в результате вакцинации погибло не менее 7 человек (25).

Военных из городка № 32 начали вакцинировать лишь тогда, когда эпидемия пошла на убыль (через месяц и три недели после начала). Вакцина была военного происхождения и вводилась безыгольным инъектором. Вакцинировали военные биологи из 19-го городка. Вполне возможно, что эта вакцина действительно была последней (секретной) версией вакцины против сибирской язвы, которую армия разработала для своей защиты в предвидении биологической войны.

Дезинфекция

В конце апреля началось обеззараживание территории, накрытой облаком биологического аэрозоля (предлогом-прикрытием была подготовка к празднику 1 мая). В мероприятиях участвовали многочисленные группы людей – заключенные, работники предприятий. Военнослужащие городка № 32 дезинфицировали свою территорию.

В процессе дезинфекционных мероприятий снимался верхний слой почвы, собиралась пыль с улиц и дорог, обрабатывались крыши, стены домов, улицы мыльным раствором. Попутно был снесен целый поселок частных домов. Широко использовалась техника – моечные машины, бульдозеры, вертолеты (17,18,25). В процессе работ район несчастья стал, наконец, почти полностью асфальтированным. В частности, территория керамического завода, где умерло более 20 человек (в основном, это слесаря, вдыхавшие пыль во время ремонтных работ), обеззараживалась в течение трех месяцев (8). В число мероприятий входила обработка всех поверхностей каустиком (25).

Имеются свидетельства об одном из видов дезинфекции, который осуществляли в гражданских кварталах ночами – с половины третьего до половины пятого ночи. Улицы поливали с вертолетов неизвестной жидкостью оранжевого цвета. Возможно, это был секретный состав, который военные биологи пропагандируют как результат своей деятельности по организации противоэпидемических мероприятий в стране на случай биологического нападения «вероятного противника». Имеются свидетельства, что после этой дезинфекции на улицах города находили дохлых голубей.

Куда делись зараженные отходы? Бытовые отходы силами гражданских лиц вывозили на действовавшую в то время Седельниковскую свалку, ныне заброшенную и всеми забытую. Почва силами военных захоранивалась в окрестностях поселка Рудный (45). Весной 1998 года свалку в Седельникове напомнила о себе, когда ее размыло и содержимое попало в реки – с немалыми экологическими последствиями (167,168).

В процессе «обеззараживания» в воздухе неизбежно оказались новые порции опасного биологического аэрозоля. В результате возникла новая вспышка эпидемии, унесшая, по официальным данным, жизни еще 18 человек (22,47). Гибель людей от сибирской язвы прекратилась лишь в первой половине июня.

Пожалуй, единственная группа людей, которая чрезвычайно мало участвовала в работах по обеззараживанию городской территории – это военные Свердловска-19. Тем самым ставятся под сомнение их «успехи» в разработке способов дезинфекции территории и зданий при заражении биологическим оружием (это – их дежурное пропагандистское блюдо). На этих «успехах» настаивал маршал Д.Т.Язов в упомянутом ответе на депутатский запрос: «В этом учреждении ведутся работы в области противобактериологической защиты войск и населения, в частности, разрабатываются методы и средства дезинфекции местности, военной техники, вооружения и сооружений, средства защиты людей от биологических аэрозолей и быстрого обнаружения вредных веществ в окружающей среде» (25).

Впрочем, в Свердловске-19 велись интенсивные работы по обеззараживанию, однако относились они к своим помещениям и своему оборудованию. По данным КГБ, продолжалось это 5 долгих лет (22).