Второе расследование убийства – 1

Kara no Kyoukai: The Second Homicide Inquiry

Второе расследование убийства – 1 - student2.ru

Второе расследование убийства – 1 - student2.ru

Пролог. 5

Второе расследование убийства – 1. 9

/1. 16

Второе расследование убийства – 2. 20

/2. 28

Второе расследование убийства – 3. 34

Второе расследование убийства – 4. 41

/3. 44

/4. 47

Второе расследование убийства – 5. 50

/5. 54

Второе расследование убийства – 6. 58

/6. 64

/7. 66

Второе расследование убийства – 7. 71

/8. 74

Граница пустоты.. 77

Лишь наши замороженные вздохи играли между нами,

Пока мы слушали, как наши сердца замедляют свой стук.

Скоро все дорогие и хранимые воспоминания

Станут простыми сожалениями, слабыми и готовыми растаять.

Даже воспоминания о дожде:

Бесконечной серой завесе, виденной после школы.

Даже воспоминания о закате:

О классной комнате, горящей оранжевым огнем.

Даже воспоминания о снеге:

О белой ночи первой встречи и черном зонте.

Рядом со мной ты улыбнешься, и этого будет достаточно,

Чтобы моя душа успокоилась, хоть буйной она была.

Рядом со мной ты будешь идти, и этого будет достаточно,

Чтобы пропасть между нами исчезла, хоть широка она была.

Однажды, в один миг,

Мы остановились в тени, теплый неподвижный свет пробивался сквозь листья.

И там ты, смеясь, сказал, что однажды мы будем стоять на этом же месте.

Эти слова я так долго желала услышать,

Но теперь это лишь мимолетные останки того дня.

/Граница пустоты

Пролог

Первое февраля 1999 года.

Это начало последнего года тысячелетия и канун начала нового. И, как это всегда происходит в каждую обязательную смену знаков в измерениях времени, люди начинают цепляться за слова пророков и провидцев, будь то ради выгоды или из-за осмотического и заразного, медленно закипающего эффекта паники. Окутанный, как и город, этим почти ощутимым слоем искусственной угрозы также, как и значительно более заметной зимой, чья температура достигла нетипичных значений по сравнению с прошлыми годами, я, Микия Кокуто, решил провести ночь, гуляя вместе с Шики.

Зима в самом разгаре, и в эти дни солнце уже садится после пяти часов вечера, окутывая город ранней вечерней завесой. Мое дыхание превращается в белые облачка, и рядом со мной точно в таком же состоянии пребывает Шики. Мы оба очень стандартны (некоторые даже скажут предсказуемы) в выборе одежды. На мне темное пальто поверх свитера в паре с черными брюками. На Шики – голубое кимоно и кожаная куртка, завершают одеяние массивные ботинки. Я давно отказался от попыток узнать, не холодно ли ей в этой одежде. Я всегда вижу ее в ней, с первой встречи три года назад. Жара и мороз оказывают на нее меньше влияния, чем на кого-либо другого.

Шики предложила встретить меня по пути домой после работы, что она не так часто делает, и обычно у нее на это есть какая-то скрытая причина.

- Хорошо, давай начистоту. Это что-то действительно важное, если у тебя не хватило терпения дождаться меня у себя. Для тебя редкость – потратить столько сил на то, чтобы приехать прямо к офису.

- Ничего, правда. Просто… в последнее время на улицах довольно опасно, так что я решила проводить тебя до дома.

Ее лицо мрачнеет, в то время как она окидывает глазами окружающую местность, ни разу не взглянув на меня. Нам в спины дует бриз, и кимоно Шики слегка развевается.

Реги Шики всегда одевалась в этом стиле, с того самого дня, как я впервые встретил ее в старшей школе. Поэтому она всегда выглядит немного странно, но должен признать, что он хорошо подходит ее росту (около 160 см). Ее волосы обрамляют лицо, и всегда выглядят обрезанными так, чтобы заканчиваться на уровне воротника. Как и ее волосы, ее глаза имеют угрожающий черный цвет. И словно ради контраста, она всегда говорит настолько грубо, насколько пожелает, почти никогда не думая о следующем слове. При первой встрече это вводит людей в ступор. Сейчас она держит себя скорее величественно, чем красиво, даже когда идет и осматривает улицы, все еще частично омытая быстро отступающим солнечным светом.

Как будто хищник, вышедший на охоту.

- Шики, ты в последнее время ведешь себя как-то забавно.

- Так ли я забавна, если ты даже не смеешься?

Ее ленивому ответу недостает привычной энергии. Обычно она бросила бы на меня взгляд, только чтобы насладиться моим укоряющим взглядом, следующим за ее остротой, но сейчас ее глаза заняты чем-то другим. Ну, если она не в настроении для разговоров, так тому и быть. Я иду рядом с ней без единого слова. Шики ведет меня в направлении железнодорожной станции рядом с ее домом, которая в этот час должна быть битком набита людьми. Однако путь туда вымер, словно сейчас полночь, и только мы с Шики идем по узким улочкам. Если бы не свет витрин и уличных фонарей, вы бы подумали, что случилась какая-то катастрофа. И для этого есть причина. Думаю, по той же причине Шики считает, что должна проводить меня домой.

Одинокие люди, гуляющие ночью, начали пропадать или умирать. Учитывая низкий уровень преступности в этом районе, это можно было бы списать на какую-то статистическую аномалию. Если бы не сходство с той зимой, три года назад.

В мой первый год в старшей школе город был в панике из-за серийного убийцы. Он появлялся лишь ночью и совершал жестокие ритуальные убийства без какой-то особой причины. Он убил семерых. Несмотря на многочисленные расследования и содействие СМИ, отчаянные попытки полиции поймать преступника провалились, они даже не смогли найти подозреваемых. Когда подходящие под шаблон убийства прекратились, было решено, что убийца остановился, и дело закрыли.

Первое убийство случилось приблизительно летом, четыре года назад, а исчез убийца зимой, три года назад. Я помню этот холодный февраль, когда я и Шики готовились перейти на второй год обучения. Это случилось сразу после того, как Шики попала в автокатастрофу и оказалась в коме. Что касается меня, я со временем окончил старшую школу и поступил в колледж, но уже через месяц я был исключен, а вскоре нашел работу у Токо-сан. Сама Шики вышла из комы прошлым летом. Для меня, все это дело с серийным убийцей было делом давно минувших дней.

Но думаю, что для Шики это не так. Для нее это было всего полгода назад. Недавние убийства подходят под жестокий шаблон четырехлетней давности, и новости по ТВ обыгрывают это как возвращение старого преступника, со всеми графиками и реконструкциями, которые следуют за такой высококачественной историей, словно новостные сети так и ждали, желая снова бросить обновленную историю зрителям. Я не могу не заметить, что с каждым днем Шики становится все мрачнее. Я только раз видел ее такой, три года назад, перед автокатастрофой.

Когда Шики Реги, все еще содержащая другую, мужскую личность Шики, рассказала мне, что она и была убийцей.

Станция, куда мы пришли, вселяет чувство нормальности, поскольку она заполнена обычным количеством людей. В отличие от жилого района, через который мы только что прошли, станция хорошо освещена и набита людьми, спешно двигающимися туда-сюда, и эта активность выливается в близлежащий коммерческий район. Одно из немногих мест по соседству, в котором убийца вряд ли рискнул бы действовать. И даже там чувствуется его влияние. То, как люди сбиваются вместе, словно в желании сомкнуть ряды, и легкое, но ощутимое, тщательно скрываемое касание страха на их лицах. Ночь лишь началась, и час пик гарантирует почти бесконечный поток людей.

Проходя по оживленной станции и пробиваясь через коммерческий район, мы проходим мимо магазина электроники, телевизор на витрине показывает вечерние новости. Мельком взглянув на него, я уже знаю, чего ожидать: еще один репортаж об убийце. Хотя я быстро прохожу мимо, не уделяя ему внимания, Шики останавливается перед экраном, ее глаза сфокусированы на изображении. Я останавливаюсь рядом с ней.

- Микия, посмотри на это, - говорит Шики со сдавленным смехом, - они называют его смертоносным чудовищем.

Она права. Написанная довольно большими буквами, украшенная знаком Х, внизу экрана красуется надпись «Как начался путь смертоносного чудовища».

- Думаю, они решили, что просто «убийца» недостаточно напугает людей. Количество убийств уже перевалило за десяток, я знаю, но тебе не кажется, что они слишком гонятся за сенсациями?

Подняв бровь, Шики наконец-то смотрит на меня.

- Ну, да, это очевидно. Но я думаю, они в чем-то правы. Если кто и заслуживает звания чудовища, так это этот парень. Он хочет внимания, представления. Он рад ему. Чудовищам редко нужна причина. Жертвы не узнают ее перед смертью. Потому нельзя назвать это убийством.

Она возвращает свое внимание к экрану, глядя на слабое изображение, отраженное в стеклянной поверхности витрины.

- Что ты хочешь сказать? – спрашиваю я.

- Резня и убийство очень различаются. Может, ты забыл, Кокуто? В жизни есть место лишь для одного настоящего убийства.

Она смотрит мне в глаза. Обычно она выглядит слегка отрешенной, почти сонной, как будто она смотрит на что-то далекое. Но теперь в ее глазах горит огонь, обращающийся к каким-то древним воспоминаниям.

- Одно настоящее убийство, - я позволяю моему голосу стихнуть. Я точно помню, что слышал что-то такое от нее, но когда? И где? Теперь, много позже того момента, я могу с сожалением обернуться назад. Может, если бы я тогда вспомнил, можно было бы избежать всего, что случилось потом.

- Забудь, - говорит Шики спустя несколько секунд. – Это неважно. В любом случае пошли по домам. Я только проснулась, так что если я не поем - не успокоюсь.

- Погоди, ты только проснулась? А как же школа? Ты забыла, что сегодня понедельник или просто решила проспать ее?

На ее лице появляется озорная улыбка.

- Медленно, спокойно выдохни, - издевательски просит она. – Сегодня я была в школе. Я о послеобеденном сне. Я еще не говорила тебе, но мои оценки с ноября становятся все лучше. Да ладно, ну скажи, что ты удивлен.

Я киваю в искреннем изумлении. Ее оценки упали настолько же, насколько и посещаемость, и я беспокоился, что она не дотянет до конца года. Когда я киваю, она издает звук удовлетворения и засовывает руки в карманы куртки.

- Правильно, тогда мне полагается награда! – неожиданно объявляет Шики. – Азака хвасталась мне насчет фантастического ресторана, в который ты водил ее в Акасаке. И знаешь что? Я всегда хотела там побывать. Ох, как же я хотела ее убить в тот момент.

То, что Шики отлично знает, что у нее есть нож и она умеет им пользоваться, внушает некоторое беспокойство. Прежде чем поинтересоваться моим мнением, она хватает меня за рукав и куда-то тащит. Я не уверен, куда именно, но судя по ее предыдущим комментариям, это Акасака, где половина моей зарплаты станет разбитыми мечтами и надеждами ради одного ночного ужина, и, видимо, я не смогу остановить ее. Я беззвучно ругаю Азаку за то, что она рассказала Шики, куда я водил ее в этот Новый год.

Ох, ладно, этим стоит насладиться. Все-таки у нас так давно не было настоящего свидания. По сути, последний раз оно было четыре года назад, в старшей школе, когда в ней еще жил парень Шики. Она напомнит мне о нем сегодняшней ночью, и не думаю, что я хочу знать, зачем она это сделала. Помимо отчужденности, которую я заметил, в ней не было ничего необычного.

Так мы начали февраль с дорогого обеда и ночной прогулки по городу, просто наслаждаясь обществом друг друга, как будто это последняя ночь, когда мы могли себе это позволить.

Второе расследование убийства – 1

Апрель 1995 года. Я встретил ее.

Прошла неделя с той ночи, когда я и Шики наткнулись на репортаж по ТВ. Кличка, которую журналисты дали убийце, смертоносное чудовище, в итоге приклеилась к нему, и в последнее время все ей пользуются. Даже Дайске Акими, мой дядя, который в пять утра сидит в моей скромной квартире, угощаясь французским тостом и листая утреннюю газету. Дата на газете – 8 февраля. К сожалению, за те шесть дней, в которые он получил прозвище «смертоносное чудовище», он забрал еще шесть жизней, по одной в день.

- Блин, им правда понравилось это прозвище? – комментирует Дайске. – Я думал, отдел договорился не разглашать так быстро имена убитых. Усложняет работу.

Если послушать его, можно подумать, что он обсуждает дело, которое его не касается, но все совсем наоборот. Он знает это дело как никто другой. Он был главой расследования три года назад, и, похоже, его начальство решило, что оно ему снова подойдет, как самому информированному офицеру из всех. И это вполне логично.

- Ты уверен, что это нормально - ничего не делать, Дайске? Сам посуди, я читаю первую полосу и вижу историю об убийстве этой ночью, – говорю я, не отрываясь от завтрака. Лицо Дайске скрыто газетой, но я знаю, что он услышал меня.

- Я носился в поисках улик неделю, и каждый день новое убийство. Пусть силы самообороны этим занимаются. Даже мне в такое время нужно периодически отдыхать. Спасибо за завтрак.

Я смотрю, как он берет чашку с коф, и как затем она исчезает за газетой, после чего делает глоток и ставит ее назад. Все это почти стандартная процедура в случае его появления. Он делает перерыв на полчаса, читает газету, болтает и уходит. Когда я учился в школе, он приходил домой к моим родителям, а теперь посчитал правильным перенести эту традицию сюда.

- Уверен, что силы самообороны лишь испортят дело. Ты лучший детектив из имеющихся у полиции города.

- Эм, я бы не был так уверен в этом. Но в любом случае у любого человека есть пределы, и я почти уверен, что выкапывание из могилы дела трехлетней давности, чтобы преследовать ублюдка, пытавшегося раскрыть его, чертовски близко подходит к ним.

Он быстро закрывает и складывает газету, после чего продолжает:

- Боже, мне просто нужно поговорить об этом с кем-то не из полиции. Послушай, Микия, то, что я расскажу – это засекреченная информация, но я доверяю тебе. Не думай даже рассказывать твоим друзьям или семье, понял?

Я киваю. Хотя я бы и не подумал, чтобы позволить себе проболтаться об этом, он, очевидно, никогда не слышал историю о царе Мидасе и его ослиных ушах.

Он начинает:

- Так, как и в прошлый раз, это полный глухарь. Нет подозреваемых, нет мотива. Нет связей. Один слабенький свидетель за всю серию убийств последних семи дней. В прошлый раз нашими единственными зацепками были эмблема школы и кожа преступника, которые не совпали ни с кем из нашей базы данных. Но... ну, я не знаю пока что, но он может менять свою игру.

- Почему ты так думаешь?

- Ну, ты знаешь, он убивает горожан с прошлой осени. Мы не были уверены, что это он, так что СМИ не вцепились в эту историю, пока не начались убийства в этом году, когда он стал настолько небрежен. Особенно в последнюю неделю.

- Ты говоришь об оставленных уликах, - предполагаю я.

- Что странно, да? Мы не можем найти ублюдка четыре года, но теперь он решает сменить стиль? Неправдоподобно. Может быть, это просто подражатель.

- Но этого не может быть, - размышляю я вслух, вспоминая, что Дайске рассказывал мне четыре года назад. – Информацию о способе убийства не разглашали. Я это знаю лишь потому, что ты рассказывал мне. Если этот парень подражатель, то он не может точно знать, как нужно совершать убийства.

- Угу, я знаю, знаю, - отвечает Дайске с покорным вздохом. – Но мне интересно. Убийства четыре года казались мне в меньшей степени ритуальными и больше… напоминали кого-то, кто привыкает к тому, что может делать - и он решает поиграть, понимаешь? Тогда он, по крайней мере, оставлял тело. Сейчас…

Он прочищает горло и трясет головой, словно пытаясь вытряхнуть из нее изображение, прежде чем продолжить.

- …сейчас он просто оставляет оторванные руки и ноги. Если он пытается скрыть преступление, то зачем столько сил тратит на то, чтобы спрятать тело, но намеренно оставить конечности?

- Визитная карточка? Знак для полиции, по которому можно его узнать? Он играет с вами, - думаю я вслух.

- Да, я тоже думал об этом. Но конечности не выглядят отрезанными, это точно. Нет чистого разреза или даже следов многочисленных попыток отсечь их. Они выглядят так, словно были… оторваны или откушены.

Дайске улыбается и тихо смеется, мрачное выражение на мгновение исчезает.

- Не слышал сплетен о сбежавших крокодилах, Микия?

- Нет, - отвечаю я, рассмеявшись в ответ. – Но если услышу, ты его не получишь. Я оставляю его как питомца, просто чтобы позлить тебя.

Я пью свой кофе, температура которого наконец-то стала терпимой. Использую момент, чтобы скрыть свое выражение лица, в то время как мой разум отправляется на четыре года в прошлое… к Шики.

Четыре года назад Шики рассказала мне, что это она была убийцей. Но это не могло быть правдой. Я не могу поверить, что она могла кого-то убить. Не по-настоящему. Она никогда не была готова вонзить в кого-то нож. Я всегда верил в нее. Но, если это правда, то почему мой разум возвращается к таким мыслям?

- Свидетель, - быстро говорю я, как будто это поможет изгнать образ из моей головы. – Ты сказал, у тебя был слабый свидетель. Что насчет него?

- Да, прошлая неделя, происшествие в деловом центре, коммерческий район. Там всегда полно народу, так что убийце должно было быть сложно спрятаться, когда он делал это. Несмотря на то, что местом убийства была аллея, кто-то проходил мимо. Свидетель видел преступника, убегающего с места преступления, сказал, он был одет в кимоно. Вообще говоря, свидетель не смог сказать точно, был преступник женщиной или мужчиной. Как я и говорил, никому об этом ни слова.

Дайске дергает плечами и кладет голову на руку.

- Было бы неплохо, если бы у нас появился хоть кто-то подходящий для допроса. Начальство довольно сильно двинуто на идее поймать это «чудовище» и покончить с делом. Насколько я знаю, давление исходит из городского управления.

- Мобилизовали все силы. СМИ тоже становятся истеричными.

- Уверяю, это вернейший путь к стрессу. Должен поблагодарить тебя, Микия.

- За этим я здесь.

Даже когда Дайске делится новой информацией о том, что видел свидетель, я неосознанно возвращаюсь мыслями к Шики. Кто еще может разгуливать ночью по городу в кимоно? Мои пальцы, сжимающие чашку, на мгновение немеют, но затем я успокаиваюсь.

- Еще один вопрос, - говорит Дайске, понизив голос. – Микия, я знаю, что тебе известно немало информации о наркоторговле здесь, в Токио. Кто дает лучшее дерьмо, кто игроки, что сейчас популярно.

- Ну, может быть, - отвечаю я с сомнением. – В смысле, больше, чем обычному человеку. Но я уверен, у тебя есть люди из бюро наркотиков, которые знают намного больше меня.

Он отмахивается от меня.

- Кучка старперов, играющих в понимание того, в какие игры сейчас ввязываются дети, и обманывающие себя верой в то, что подставные закупки – идеальный ответ. И я среди них.

Он издевательски хмыкает, прежде чем вытащить фотографию из кармана пальто и положить ее на стол так, чтобы я мог ее увидеть.

На фотографии видны две сумки с доказательствами, в одной что-то похожее на пачку марок, в другой – какая-то трава. Метки на сумках содержат слова «мескалин» и «ТГК»[1], рядом написано количество веществ, а ниже – цепочки поставок, которые я легко распознаю.

- Марки – кислота, да? А второе – марихуана, по-моему.

- Ну, похоже на марихуану. Судмедэксперт сказал, что содержание ТГК и хлорорганических соединений в траве крайне низкое.

- Значит, не марихуана.

Не подходит. Иначе в траве было бы высокое содержание ТГК, психоактивной субстанции.

- Видимо, это нечто более близкое к Тотиги сиро.

- И это?..

- Особо выведенный сорт травы, разработанный в Японии. Поскольку выращивание подобных растений у нас жестко регулируется правительством, у них очень строгие нормы по количеству ТГК в используемой траве. Это значение составляет 1%. Трава, которую выращивали в Японии, обычно содержала от 1.2% до 1.8%. И чтобы соответствовать новой политике, они разработали новый сорт, содержащий меньше ТГК, в Хиросиме, называемый Тотиги сиро. Естественно, это не остановило нелегальные плантации марихуаны или ее контрабанду из-за границы.

Дайске кивает, в его глазах видна характерная концентрация. Он слушает меня с неподдельным интересом.

- Так как эта картинка связана с делом? – спрашиваю я.

- Почти все жертвы убийцы на прошлой неделе во время смерти имели это при себе, - объясняет Дайске. – Но что это дает? Может, то, что детишки балуются дурью по ночам, не так уж удивительно.

- Несправедливые обобщения не доведут до добра, Дайске.

- И потому меня интересует твое мнение. Ты знаешь обитателей улиц лучше меня.

- Честно говоря, я пока не могу ответить. Я не контактировал с уличными наркоторговцами уже полгода. Они могли сменить своих ребят, особенно те, кто продают кислоту. Они часто набирают свежие кадры, чтобы их не так легко было поймать. То же и с торговцами коктейлями.

- Коктейль – два наркотика, смешанных в одну дозу?

- Ага. Я слышал, сейчас популярны спидболлы: смесь кокаина с героином или морфием в одном шприце. Мощная штука. Очень опасная без надлежащего внимания.

Дайске сужает глаза.

- Ты подозрительно много знаешь об этом. Ты же ничего не употребляешь? – спрашивает он.

Хотя я почти уверен, что он не всерьез, я решаю ответить честно.

- А похоже? Если бы я был наркоманом, ты бы заметил это с первого взгляда. Меня довольно легко читать или, по крайней мере, мне так говорят. Я не стану пробовать наркоту. У меня просто есть… старый школьный друг, который много об этом знает.

- Ладно, ладно, я верю тебе, - говорит он примирительно и встает, хотя я замечаю, что он обратил внимания на то, как я засомневался перед произнесением имени Гакуто.

- В любом случае мне пора или начальство порвет меня на кусочки. Последний вопрос. Это антидепрессант или наоборот?

Я, вздыхая, с сожалением думаю о том, как мало этот так называемый детектив, мой дядя, знает о своей работе, несмотря на то, что занимается ей уже много лет.

- Это вопрос, на который даже люди из отдела наркотиков смогли бы ответить, но ладно. Неясно, что эта трава делает. Для одних это стимулятор, другие от него впадают в депрессию, у кого-то он вызывает галлюцинации. А на некоторых он просто не оказывает ощутимого эффекта. Другие наркотики были изучены и их эффекты документированы, но ТГК в этой траве остается единственной тайной.

- Хм, спасибо. Я парень по убийствам, а не наркотикам, так что всего о них не знаю, - говорит он, хватая и надевая свое пальто. – Но я обязательно вызубрю все это. Похоже, мне скоро могут понадобиться эти знания, если сия хрень продолжит попадаться у жертв. Возможно, этого будет достаточно, чтобы посмотреть на дело с новой стороны.

Он кратко машет рукой на прощание, я машу в ответ. Открывая дверь, он замечает шум дождя, атакующего крыши.

- Боже, снова гребаный дождь? – жалуется Дайске, выходя и закрывая дверь за собой.

- Просто хотел выговориться? – шепчу я себе.

Беседа с ним оставила мрачный след в комнате, и пока тоскливый рассветный свет пробивается через окно, я заканчиваю завтрак и чувствую внезапное желание взять выходной. Я быстро звоню Токо-сан и информирую ее об этом. Ее ответ краток:

- Что бы ты ни планировал, успокойся.

Она говорит это не просто как предложение, но как приказ. Прежде чем у меня появится шанс заверить ее в этом, я слышу гудки - она положила трубку. Она знает, что я намерен делать. Ее интуиция всегда поразительно точна.

Есть хорошая причина для моего выходного.

Я уже неделю не видел Шики.

На прошлой неделе каждый день происходили убийства, и с того самого момента она не возвращалась ни в свою комнату, ни в старый семейный особняк Реги. Я не могу связаться с ней, и никто из тех, кого я знаю, не видел ее. Не нужно быть гением, чтобы понять, чего она хочет.

Если смертоносное чудовище – тот же серийный убийца, что действовал четыре года назад, то Шики преследует его и ищет ответы. Но я даже не знаю, что за чудовище бродит по улицам. Но знаю, что воспоминания, связанные с личностью Шики, исчезли вместе с ним. Это значит, мы никогда не сможем узнать, виновна она в этих преступлениях или нет.

Может, я не тот, кто раскроет это дело. Но я слишком многое предам, если продолжу ждать. Исчезновение Шики предвещает нечто много худшее. Я чувствую это. И прежде чем это случится, я должен узнать правду. Я. Потому что это не чужие проблемы. И четыре года назад, и сегодня – это всегда были мои с Шики проблемы. Мы просто продолжали закрывать на них глаза, боясь столкнуться с ними лицом к лицу. И чтобы понять их, я должен начать расследование - не ради кого-то другого, но ради себя.

Я выхожу из дома, видя, как дождь укрывает все бесконечной серой завесой. Я раскрываю мой черный зонт и путешествую по местам преступлений прошлой недели. Достигаю места последней ночи, аллеи в одной из наиболее оживленных частей делового центра. Люди ходят по тротуарам, как будто ничего не случилось, стараясь не замечать аллею, в которой все еще стоят на страже полицейские, желтые полицейские ленточки растянуты поперек входа, и похожий желтый брезент укрывает всю аллею сверху. Сохранить сцену преступления на день, большего они не могут сделать. Я ухожу, направляюсь к другим местам преступлений, надеясь, что их охраняют меньше. К моему счастью, полиция забросила их, и я могу осмотреться без помех.

К моменту, когда я добираюсь до третьего места преступления, я едва замечаю, что большая часть дня прошла и приближается вечер. Если бы я попытался проверить и осмотреть все места преступлений, это заняло бы меня до глубокой ночи. Это бесполезно. Сцены преступлений открыты и потому почти наверняка испорчены если не городской жизнью, то продолжительным дождем. Но что я могу сделать без улик? Сейчас расследование – детский лепет, но прежде чем сделать шаг вперед, я должен удостовериться, что поискал под всеми камнями. Так что в компании лишь моего зонта, я направляюсь в аллею, запятнанную убийством.

Зимний дождь холоден, как лед, и он не останавливался ни на минуту. В этом месяце дожди всегда дарили мне особую меланхолию. Вот уже три года. Все-таки именно в этот месяц, три года назад, я потерял ее.

- Я… Я хочу убить тебя.

Очень ласковая улыбка.

Девушка в красном кимоно направляет на меня нож, поднимая его над моей шеей. В один ужасающе короткий момент Шики Реги подняла свой нож. Я, лежа на земле, не мог сделать ничего, кроме как смотреть в глаза надвигающейся смерти. Словно гильотина, лезвие ножа сверкнуло в дожде, когда она быстрым и точным движением опустила его на мою шею.

Но нож не пронзил ее и не нашел мою плоть, но был остановлен в дюйме или двух от цели.

- Почему? – шепчет Шики недоверчиво. Главная часть вопроса остается непроизнесенной. Почему я не могу убить тебя?

В тот момент я почувствовал, что страх медленно утекает из меня, заменяется нарастающей жалостью к этой девушке, чье существование обретало смысл лишь в желании убийства и ее отвращении к нему. На мгновение я забываю дышать. Но это было счастливое мгновение.

Я увидел, как она посмотрела на свою руку, в ее глазах не было ничего, кроме злобы и презрения к своим действиям. Другой рукой она сжала руку с ножом, словно пытаясь заставить ее действовать.

«В этот раз, - подумал я, - в этот раз все закончится».

Но нас прервали. Человек в черном плаще, похожий на монаха, приблизился к нам, появившись словно из ниоткуда. Одно его легкое движение, и Шики отлетела от меня, поднятая в воздух какой-то невидимой силой. Он заговорил:

- Дура. Этот слабак не станет тобой, - произнес он низким, измученным голосом. Мужчина легко поднял меня. Казалось, это пробудило хищнический инстинкт в Шики, которая поднялась с мокрой от дождя земли и бросилась к мужчине с удвоенной энергией. В мгновение Шики оказалась рядом с ним, прыгнула, целясь ножом ему в лоб, и нанесла один быстрый удар.

Тонкая красная линия пробежала по его лбу, и медленно, словно песок, потекла кровь. Нанеся удар, Шики быстро пробежала мимо и отступила на позицию, где он не мог ее достать. Они смотрели друг на друга, высокий мужчина в черном плаще, кажется, практически не замечал, что он ранен. Развеселившись, он издал смешок.

- Ты испачкаешь руки даже ради меня? Тогда ты все еще бесполезна.

После этого мужчина взял меня за руку и побежал. Шики начала погоню. Но скорость мужчины была слишком велика, казалось, что мы летим. И мои ноги доказывали обратное, пытаясь изо всех сил не отставать от него. Вскоре мы покинули земли особняка Реги, и только тогда он выпустил мою руку. Потом он посмотрел на меня так, словно хотел сказать, что если бы я пошел домой, все было бы намного безопаснее для меня.

- Слишком рано ломать ее, - пробормотал он, но даже его бормотание становилось низким ворчанием.

- Двойственность спирали конфликта всегда была ее предначертанным концом.

Сказав это, мужчина ушел и исчез спустя несколько шагов, будто позволяя теням окружающего бамбука поглотить его.

Асфальтовая дорога приглашающе расстилается передо мной, но за спиной я слышу быстро приближающуюся Шики. Я мог бы пойти домой. Я мог бы бросить ее. Но я предпочел быть с ней. Я все еще не знаю, был ли я тогда прав. Но в итоге она не смогла вонзить в меня нож. Я без сомнений обернулся на звук ее приближающихся шагов. И когда она догнала меня, на ее лице было удивление и замешательство. Потом обжигающая ясность. Мы обменялись словами, словами, которые невозможно забыть. Ее последняя фраза, обращенная ко мне, была...

- Если я не могу заставить тебя уйти… - сказала она под непрекращающимся дождем. Вдали она заметила быстро приближающиеся фары машины. Она засмеялась. Слабый, горький смех.

- …то я заставлю уйти себя.

Она побежала на середину улицы.

Машина быстро приближалась, и она бросилась под нее, ярко освещенная огнем фар. Даже сильный шум дождя не смог заглушить визг тормозов. Было слишком поздно. Все закончилось за мгновение. Девушка, упавшая на асфальт, походила не на Шики, а на безжизненную, холодную куклу. Сломанную и разрушенную. За всю свою жизнь я не видел более болезненного и печального момента. Ее глаза перед столкновением были полны слез – или это был просто дождь? И все же, даже увидев все это, я не смог заплакать.

Вечер приносит лишь больше дождя и меньше улик, чем я рассчитывал, но и это вполне соответствует моим ожиданиям. Сегодня ночью холодно, холоднее, чем в любую из прошлых ночей. Хорошо, что я взял с собой зонт.

Черный зонт… такой же, как тот, которым я пользовался в первую встречу с Шики. Той ночью она смотрела на небо, но казалось, не видела ни звезд, ни луны, как будто застыла на месте, и с миром все было в порядке.

/1

Май.

Я познакомилась с Микией Кокуто. Я знала, что он мне понравится, с первой встречи. Он говорил со мной, ничего не умалчивая и не колеблясь, с улыбкой, не расчетливой и не замышляющей. Он идеален…

- Снова дождь? – ворчу я, ища укрытия от нарастающей интенсивности ливня.

Звук капель дождя, падающих на крыши зданий, начинает усиливаться. К счастью, универмаг неподалеку предоставляет мне крышу над головой, и конечно, бак для зонтов снаружи оказывается и правда полезным изобретением. Я выбираю себе один зонт, дешевый, пластиковый, такой, что владелец вряд ли будет сильно по нему скучать. Однако моя цель потеряна. Сложно отслеживать запах крови, смешанной с дождем. И все же я ничего не выиграю, если буду тут просто стоять, так что я продолжаю идти.

Сегодня восьмое февраля. Светает. Улицам недостает пешеходов и автомобилей, силуэты людей, с которыми я делю улицу, редки и немногочисленны. Даже моя собственная тень, созданная тусклыми огнями неоновых и флуоресцентных ламп, выглядит туманной иллюзией, едва различимой в дожде. Создав определенное расстояние между собой и щедрым универмагом, я останавливаюсь, чтобы осмотреть себя. У меня есть позаимствованный дешевый пластиковый зонт; мокрая и грязная кожаная куртка; неплохое кимоно, покрытое густой грязью по краям и на талии. Ну, вряд ли я могла рассчитывать на то, что буду чистой, проспав неделю исключительно в аллеях. Моя внешность это одно, но мой запах – это совсем другое. И блин, я пахну трехдневным потом.

- Сон вне дома должен прекратиться сегодня, - шепчу я себе, и то, как я говорю это, почти заставляет все выглядеть какой-то веселой игрой.

Я смеюсь, впервые за неделю.

Меня зовут Реги Шики. Как даосский термин «реги», используемый, чтобы описать дуализм инь и янь. Да, моя семья странная, как и я сама. Когда-то я носила в своем теле иную личность, мужчину по имени Шики. То же произношение, другое написание. Он был привязан ко мне с рождения, убийственная личность, взращенная странной династией. И с рождения я всегда знала удовольствие, которое он извлекал из мыслей об убийстве. Это была его страсть. Несколько извращенным путем это стало моей страстью, пока я сдавливала темный импульс внутри себя, убивая его снова и снова в попытке контролировать. Я убивала себя внутри меня, чувствуя и удовольствие, и боль. И так я жила, пародируя нормальную жизнь. Убийство определяло меня тогда если не буквально, то образно. Но его угроза была всегда, она скрывалась в глубинах моей души, искушала меня.

Когда я была ребенком, возможно, единственным, что меня сдерживало, были слова деда. Хотя мой отец без сомнений был Реги, он не унаследовал «благословения», как он называл его. И конечно, когда я родилась, гордости отца не было предела, и мой нормальный старший брат был лишен права наследования. Так что я была особенной с рождения. Всегда была одна, но никогда – одинока, всегда в компании другого Шики. Мы были одним, он и я, девушка и ее тень. Когда мне было шестнадцать и я еще боялась того, что была просто инструментом убийства, мой дед скончался. Как и я, он обладал «благословением». Но он никогда не мог полностью контролировать другого себя, и долгие годы он ранил себя, иногда очень мучительно, проклинал окружающих, отрицая, что это был он. Мне говорили, что он и его второе «я» постоянно менялись местами, так что люди забывали, кто у руля, и двадцать лет он был заключенным психбольницы.

Но в его последние часы он призвал меня к себе. В эти последние минуты со мной он вернул себе некое подобие разума и поделился единственными словами, которые оказались последними. Я никогда не забуду их. Он научил меня, что убийство – важная, великая и ужасная вещь чудовищной тяжести. С того дня, я думаю, я могла лучше понимать свое положение благодаря ему. И возможно, после этого я могла бы достигнуть имитацию жизни в полном одиночестве.

Пока я не встретила Микию Кокуто.

Когда я встретила его в старшей школе, это совпало с началом моего очень странного поведения. Было в нем что-то, что говорило мне: «В жизни не нужно прятаться, но ее нужно проживать». Я помню, как думала о том, что было бы лучше, если бы я не знала. Если бы он не был обещанием чего-то намного лучшего, чего-то, что я хотела и что могло меня уничтожить. Я не могла обманывать себя вслед за ним и не могла я обманывать Шики. Он разломал нас на части - и я, и Шики перестали понимать друг друга. Раньше я точно знала, что делала, когда мной управлял Шики, но потом он начал прятать это от меня, и я не могла вспомнить ничего из случившегося под его управлением. Я часто приходила в себя посреди ночи, а передо мной лежало омытое кровью тело, и я улыбалась. Я не знала, была ли я серийным убийцей или просто натыкалась на его работу. Во мне родилось сомнение.

Однажды Микия нашел меня посреди такой сцены, но он все равно поверил в меня и был уверен, что я не убийца. И тогда я решила, что его радость была просто невозможной мечтой, чтобы искусить меня. Между нами произошло столкновение. И потом автокатастрофа, приведшая к моей двухлетней коме.

Наши рекомендации