ІV. Каждый человек ищет свой путь

Ночь...

Я улетаю

На кладбище

Новорожденных снов

Ночь...

Выбираю

Самый лучший

В котором нет слов

И прочь! Прочь...

Я вижу свет - значит я ослеп

Я помню что все что я - это бред...

К концу осени 2001 года к Володе вновь вернулось желание сделать что-то серьезное, кроме как забивать письмами почтовый ящик Земфиры. В один из дней ( это было немного позже - 16 декабря ), он написал ей необычное по форме письмо. Зачем? Просто так.

Существует способ проверить, выполнили вы свою миссию на Земле или еще нет: если вы живы - то еще нет (Ричард Бах).

В Интернете Володя нашел домашние координаты Анатолия Давидовича и, однажды вечером, позвонил ему.

— Добрый день, меня Володей зовут.

— Я Вас слушаю…

— У Вас есть электронный адрес, на который я смог бы отправить сообщение с аргументами по поводу того, что я хочу адрес Ники Турбиной попро­сить?

— Скажу, что Ника просила не раздавать ее адрес незнакомым лю­дям. Хотите - вложите письмо в чистый конверт и пришлите на “1+1” с пометкой “Борсюку. Для Ники” - я сам отправлю.

— А можно принести его Вам домой? Я знаю куда.

— Ну что ж... Приносите.

Состояние (назовем его “эффектом присутствия Ники”) все больше обвола­кивало душу и теперь, когда Володя на компьютере писал письмо, он чувствовал трепет, присущий не просто неизвестной даме, а именно ей, Нике.. Письмо получилось красивым и смешным.

Любое убийство грех. Я сказал.

Привет Ника!

Мы не знакомы. Не стану давать советов - я не даю советов, не стану банально философствовать - мне сейчас не по душе эпи­столярное философствование. Я не затем...

У меня предложения.

Мне с тобой интересно и я жду общения с тобой. Ты мне уже интересна...

Для того чтобы нам удалось пообщаться - я должен стать интересен тебе ( правильно?). Я не стану рассказывать ну там где я родился или как проходила жизнь. Мне 22 года. Я вообще не хочу вые..ываться - мне это в тягость. Слушай...

Вот если бы сейчас передо мной встал выбор: самовыра­жат­ся посредством обыденного общения или самовыражаться посредством моего твор­чества - я выбрал бы последнее.. Так вот...

Если непонятно - прочти еще раз, но мне кажется - я до­ходчиво объяснился.

Мммм.... короче... на остальных страницах - фрагменты этого самого, моего творчества. Все. Всматривайся в него, пока не надоест.

Потом продолжу...

Ну вот...

Теперь есть два варианта:

первый - тебе на…рать;

второй - тебя заинтересовало.

Если второй - опять два варианта:

первый - фильм тоже бывает интересным, но это не значит , что нужно бежать скорей звонить режиссеру;

второй - наоборот.

Если первый - делай что хочешь.

Если второй - продолжай читать.

Если второй:

P.S. Твоего московского адреса я не знаю - это письмо отсы­лал Борсюк Анатолий Давыдович.

P.S 2. Извини за сухость. Ты большая умница. Только живи.

[email protected]

kosyak

Упаковав письмо, Владимир поехал в центр на Крещатик. Шел, быть мо­жет, первый снег и жутко резал прикрытые веки. На улице паренек долго искал квартиру Анатолия Давидовича, как потом оказалось, перепутав но­ме­ра домов. Отдан конверт был жене режиссера с просьбой, соответствующей си­туации. И мир наполнился ожиданием ответа.

Ответа не было долго. Как и не случилось вовсе. Понятно, что причины этого могли быть такими: письмо к Нике не дошло; оно ей оказалось неин­тересным; Ника не знает, что ей написать в ответ; ее ответ Володе еще не пришел. Было решено ждать до Нового года и, если ничего не случится - выбить у Борсю­ка конкретный адрес Ники и самому отправить заказное письмо. Начиналась зима. Красиво. Улицы, словно просеки в заснеженном лесу, площади - поляны. Особенно мило в центре и на Днепре. Как в школьном сочинении на тему “Киев зимой”.

ЯНКА

- За Косяка… Ehf! хи

Вовку уже три года мучил сон, приснившийся ему в час смерти Тимура. И больше из интереса или азарта, питая непонятные надежды ( поездка в Москву пока в его планы не входила) Володя вышел из дому.

Сперва молодой человек поехал на рынок, что у метро “Дарница” и, купив две желтые розы, пошел пешком к “Черниговской”, по пути заскочив на секунду до­мой к подруге Инне и подарил ей диск и еще чего-та. На “Черниговской” сел на маршрутку и вышел с нее не там, где нужно. До Лесного кладбища надо было идти еще километра два по заснеженному пустырю.

Он одернул руку. Сквозь дрему пробуждения почувствовал, что к его предплечью что-то нежно и настойчиво прикасается. За миг до неслучившегося прыжка в сторону, его рот зажала ладонь. Ее вкусный запах переполнял аромат можжевелового дерева и был он каким-то искусственно пластмассовым, еще более вкусным. По губам растеклось странное чувство, как-будто бы он поцеловал самого себя. Щекотка плавно достигла мозгов. Сбив эту чужую руку в сторону, перекатившись в право, он сел. Впереди, спиной к нему, сидела женщина, поджав колени к груди и обхватив их ру­ками. Волосы ее в свете луны сияли фиолетовым заревом. Он не понял - это был шелест прибоя или же звук речи пришелицы.

— Это море.

— Я знаю, - ответил.

— Нет. Это море.

— Ну и ?..

— Молчи. Это - море.

— И чт...,- вмиг оказавшись рядом, она залепила муж­чине оплеуху.

— Я сказала: “Молчи!”,- когда парень поднял взгляд - оцепенел. У женщины не было лица - лишь овал, словно недорисо­ванный художником, повесившимся из-за этого.

— Говори, пока я плачу,- прошептала.

— Где я?

— Спишь, - девушка взяла его руку,- закрой глаза и ты увидишь,- обняла за шею,- видишь тот берег? там утро уже... Вот сейчас проснется...,- с этими словами, человек лежащий на про­хладной бронзе прибрежной полосы, в котором он увидел..., под­нялся и пошел к воде, оставив лежать на песке девушку,- ну... увидел?..

— А что со мной будет? Куда я ... то есть... куда он пошел?

— Утонешь, если не переплывешь это море. Поплыли!,- она потащила парня в воду,- плыви первым, я за тобою. В пути можешь рассказывать о нас с тобою.