Сайкотан (Вкус корней) / Ред. и ком. Имаи Усабуро. Токио, 1975. 3 страница
Следуя трем этим правилам, можно жить одной жизнью с Небом и Землей[167], дать отдохновение людям, принести счастье потомкам.
183
Находясь на службе, помни две истины: «Только беспристрастность излучает свет мудрости. Только бескорыстие рождает авторитет».
Когда же выйдешь в отставку и вернешься в родной дом, следует помнить тоже о двух истинах: «Только радушие приносит покой. Только от бережливости бывает достаток».
184
Живя в богатстве и почете, помни о тяготах бедных и униженных.
Будучи молодым и сильным, помни о горестях немощных стариков.
185
Когда живешь в миру, нет необходимости чересчур заботиться о своей репутации. Грязь оскорбления можно с себя стряхнуть.
В отношениях с людьми не следует быть слишком педантичным. Добро и зло, ученость и невежество надо принимать равнодушно.
186
Не враждуй с низким человеком. Низкий человек имеет врагов лишь среди себе подобных.
Не старайся угодить благородному мужу. Благородный муж не оказывает услуг из корысти.
187
Несдержанность в чувствах устранить легко, а вот упрямство и предубеждение искоренить трудно.
Бедность в жизни устранить нетрудно, а вот от скудости ума избавиться нелегко.
188
Наш дух должен быть прочным, как металл, закаленный сотню раз. Не имеющие терпения этого не добьются.
Наша доброта должна быть полновесной, как самострел весом в тысячу цзюней[168].
Привыкшие стрелять, не прилагая усилий, не смогут воспользоваться таким оружием.
189
От низких людей лучше слышать брань, чем похвалу. Лучше заслужить упрек благородного мужа, чем видеть его безразличие.
190
Человек корыстный далеко отстоит от правды. Вред от него очевиден и поверхностен.
Человек тщеславный прикрывается правдой. Вред от него неприметен и глубок.
191
Не отблагодарить человека за оказанную им большую милость, но отомстить за нанесенную им маленькую обиду; прослышав о чьих-то пороках, не сомневаться в их существовании, даже если они не видны; но не верить в доброту человека, даже если она очевидна, — вот предел бездушия и вершина черствости. Тех, кто так поступает, следует остерегаться пуще всего на свете!
192
Злопыхатели и клеветники — словно облачко, набежавшее на солнце: надолго затмить добродетель они не могут.
Льстецы и подхалимы — словно дуновение легкого ветерка: не замечаешь, как они проносятся мимо.
193
Высоко в горах нет деревьев, а на дне ущелий растет пышная поросль. В стремнине реки не бывает рыбы, а в глубоких омутах рыба водится в изобилии.
Благородный муж должен помнить о том, что безупречное поведение и самозабвенная устремленность имеют свои изъяны.
194
Среди обладателей почетных наград и знатных титулов много пустозвонов и приспособленцев. А среди людей неудачливых и нерасторопных много твердолобых упрямцев.
195
Живя среди людей, не обязательно все делать так, как требуют правила хорошего тона, но и не следует совершенно пренебрегать приличиями. Лучше вести себя так, чтобы не возбуждать в людях неприязнь и не вызывать их восхищения.
196
В лучах закатного солнца небосклон горит особенно ярко. На исходе года мандариновое дерево благоухает особенно сильно.
В конце жизненного пути, на склоне лет дух благородного мужа во сто крат прекраснее.
197
Ястреб сидит так, словно спит. Тигр ходит так, словно болен[169]. Именно поэтому они могут схватить и растерзать человека.
Благородный муж не должен раскрывать свою мудрость и показывать свой талант. Только так он возымеет силу свершить великое дело.
198
Бережливость — великая добродетель. Но если не знать в ней меры, она превратится в обыкновенную скаредность и станет пороком.
Уступчивость — превосходная черта характера. Но если не знать в ней меры, она превратится в угодничество и робость и сделает человека льстецом.
199
Не злись на то, что противоречит твоим намерениям. Не радуйся тому, что тешит твою душу. Не старайся оградить себя от беспокойства. Не сдавайся при первой неудаче.
200
Если в доме проводят много времени за пиршествами и развлечениями, значит, это нехорошая семья.
Если изо всех сил добиваются славы, значит, это нехорошие юноши.
Если много думают о почестях и заслугах, значит, это нехорошие подданные.
201
Люди в миру хотят жить весело, но из-за желания веселиться попадают в беду.
Постигший истину не ищет радости, но в конце концов обретает ее в невзгодах.
202
Тот, кто живет в полном достатке, подобен наполненной до краев чаше, из которой вот-вот прольется вода. Такой страшится и одной лишней капли.
Тот, кто погряз в суете, подобен сгнившему дереву, которое вот-вот рухнет. Такой боится даже малейшего толчка.
203
Хладнокровно смотри на других. Хладнокровно слушай других. Хладнокровно размышляй. Хладнокровно переживай.
204
Честный[170] человек душой возвышен, поэтому его радость глубока и неизбывна. На всем, что он совершил, лежит печать свободы.
Подлый человек душой низок, поэтому радость его мелка и скоротечна. Все содеянное им выдает ущербность.
205
Услыхав о чьем-то дурном поступке, не спеши осуждать этого человека. Может статься, это порядочный человек, который пал жертвой клеветы.
Услыхав о чьем-то хорошем поступке, не ищи поспешно дружбы с этим человеком. Может статься, это негодяй, который желает обзавестись доброй репутацией.
206
Если душа черства, а сердце загрубело, ни в одном деле не добьешься удачи.
Если сердце покойно, а дух уравновешен, счастье само найдет тебя.
207
Нельзя быть слишком требовательным к подчиненным, ибо так можно отдалить от себя преданных людей.
Нельзя быть слишком терпимым к друзьям, иначе в друзьях у тебя окажутся одни ничтожества.
208
Под свирепым ветром и проливным дождем нужно уметь прочно стоять на ногах.
Там, где цветут пышные цветы и красуются ивы, нужно уметь обращать свой взор в небеса.
Вступив на гибельный путь, опасную тропу, нужно уметь вовремя повернуть назад.
209
Истинно благочестивые люди умеют ладить с другими и не позволяют вспыхнуть вражде.
Люди, заслуженно почитаемые, умеют создать впечатление, что их заслуги принадлежат всем. Они не позволят зависти завладеть чьим-либо сердцем.
210
Великий человек на службе не должен быть бесцеремонен и давать повод для легкомысленных поступков.
Выйдя в отставку и вернувшись на родину, он не должен быть слишком церемонен. Ему следует проявлять радушие и не чураться старых друзей.
211
Великих людей нельзя не страшиться. Если их страшиться, не будешь развязен.
Низких людей тоже нельзя не страшиться. Если их страшиться, не прослывешь заносчивым.
212
Если тебя преследуют неудачи, подумай о тех, кто неудачливее тебя, и твои обиды рассеются.
Если в твое сердце закрадется нерадивость, подумай о тех, кто преуспел больше тебя, и ты воспрянешь духом.
213
Не давай обещаний сгоряча. Не сердись во хмелю.
Не строй планы в радостном возбуждении. Не откладывай незаконченного дела под предлогом того, что ты устал.
214
Тот, кто искусен в чтении, вкушает радость познания, не отбрасывая «верши и силков»[171].
Тот, кто искусен в созерцании, прозревает тайны сердца и духа, не привязываясь к явленному.
215
Небо одаривает мудростью одного человека, чтобы рассеять невежество толпы. А такие люди, напротив, используют свои достоинства для того, чтобы пенять другим за их недостатки.
Небо одаривает богатством одного человека, чтобы вызволить из нищеты множество людей. А такие люди, напротив, держатся за то, что имеют, и заставляют бедных терпеть лишения.
Вот, поистине, «семя, заслужившее проклятие Неба»[172]!
216
Прозревший человек «ни о чем не размышляет, ни о чем не беспокоится»[173]. Темный человек ничего не знает, ни о чем не ведает. Эти двое могут сговориться и действовать сообща.
Посредственность много рассуждает и много хлопочет, о многом любопытствует и строит много планов. Оттого она относится к другой посредственности с подозрением, и заставить их действовать сообща нелегко.
217
Уста — ворота ума. Если держать их открытыми, ум ускользнет наружу.
Воображение — ноги ума. Если его не обуздать, оно уведет ум с правильного пути.
218
Когда судишь других, ищи в их вине отсутствие вины. Тогда в людях будет согласие.
Когда судишь себя, ищи вину там, где вины не видно. Тогда твои добродетели еще более упрочатся.
219
Наши потомки — это взрослые люди в утробе. Сю-цай[174] — это царедворец в яйце. Если в юную пору не очистить и не закалить их души, то в будущем, когда они выйдут в мир и поступят на службу, из них уже не получится добротный материал.
220
Благородный муж, попав в беду, не горюет, а веселясь с друзьями, не теряет головы. Он не робеет перед сильными мира сего и сострадает убогим и сирым.
221
Персик и слива красивы на вид, но их красоте не дано обладать долговечностью сосны и кипариса[175]. Груши и абрикосы сладки на вкус, но их сладость не обладает стойкостью аромата апельсинов и мандаринов.
Можно ли сомневаться в том, что пышная, но быстротечная красота не сравнится с красотой скромной, но долговременной и что ранние цветы не сравнятся с поздними плодами?
222
В безмятежности и покое обыденного существования прозреваешь правду жизни.
В тишине и бесцветности повседневного бытия постигаешь истинную природу сердца.
Собрание второе
1
Тот, кто рассуждает о прелестях жизни в горах и лесах, не обязательно жаждет уединения в горах и лесах.
Тот, кто не терпит разговоров о славе и удаче, не обязательно перестал о них мечтать.
2
Рыбная ловля — беспечное занятие. Но в руках вы держите орудие, могущее лишить жизни. Игра в шахматы — безобидное развлечение. Но оно внушает мысль о смертельном поединке[176].
Нельзя не видеть: из всех дел самое приятное — безделье, а великая правда[177] безыскусной жизни превыше самой тонкой изощренности.
3
Пора цветения трав, когда поет иволга и склоны гор одеваются в зеленый наряд, — это обманчивая видимость нашего мира.
Когда ручьи пересохнут, деревья сбросят листву и скалы оголятся, взору воистину явится доподлинное естество Неба и Земли[178].
4
Годы и месяцы тянутся долго, а суетливый человек сам себя торопит. Небо и Земля простираются широко, а низкий человек сам себя стесняет.
Времена года повинуются непреложному закону, а человек докучливый не перестает сомневаться и всю жизнь пребывает в суете.
5
Чтобы доставить человеку удовольствие, не требуется многого. Сад на подносе[179] может подарить нам истинное наслаждение.
Чтобы любоваться пейзажем, не обязательно отправляться далеко. Луна, глядящая в окно, может повергнуть нас в восхищение.
б
Услышав удар колокола в ночной тишине, пробуждаешься ото сна, в котором видишь сны[180].
Созерцая отражение луны на глади вод, прозреваешь сущность помимо всех сущностей[181].
7
В щебете птиц и жужжании насекомых хранится тайна послания от сердца к сердцу[182]. В красках цветов и узорах трав проступают письмена святой правды.
Тот, кто предан учению, должен в самом себе постичь движущую силу Неба и душою стать, как чистая яшма. Тогда в каждом соприкосновении с вещами он будет постигать правду жизни.
8
Люди умеют читать книги, состоящие из письмен, но не умеют читать книгу, не имеющую письмен. Им ведомы звуки цитры, имеющей струны, но не ведомы звуки цитры без струн[183].
Если жить мертвой видимостью вещей и не внимать жизни духа, поймешь ли, что такое книга без письмен и цитра без струн?
9
Сердце, в котором исчезло желание обладать чем-либо, — все равно что осеннее небо, прояснившееся после ненастья, и океан, успокоившийся после бури.
Если рядом оказываются цитра или книга, ты попадаешь в Каменные палаты Киноварной горы[184].
10
Приятели и незнакомцы сходятся на пир и без удержу предаются веселью. Но вдруг иссякает вода в часах, гаснут светильники, рассеиваются благовония и остывает чай, разлитый в чашки. Тогда в душу закрадывается грусть и пропадает охота веселиться.
Вот так мы живем в этом мире. Почему люди не могут оглянуться на свою жизнь пораньше?
11
У того, кто постигнет суть вещей, в одном вершке сердца сойдется лунная дымка Пяти озер[185].
Тот, кто прозреет предвечный импульс[186] всех превращений, заключит в объятия великие свершения всех времен.
12
Даже горы, реки и вся земля обратятся в прах. Что же говорить о прахе, рожденном от праха[187]?
Даже тело во плоти и крови — это тень. Что же говорить о тени, отбрасываемой тенью[188]?
Если не стяжать высшего знания, не наступит и просветления в сердце.
13
Жизнь человека — что искра, высеченная из кремня. Как бы ни старался он светить ярче других, мрака ему все равно не рассеять.
Мир людей — что рожки улитки[189]. Как бы ни боролись между собой его обитатели за верховенство, разве дано им обладать вселенной?
14
Выгоревшая лампада не осветит тьму. Ветхая одежда не согреет. И то и другое — только видимость.
Но тот, кто «телом подобен высохшему дереву, а сердцем — мертвому пеплу», поневоле оказывается в плену пристрастия к пустоте[190].
15
Решившись остановиться, остановись не медля. Ведь если ждать благоприятного часа, и женитьба не уменьшит забот, и уход в монахи не прибавит мудрости.
Когда-то один человек сказал: «Хочешь уйти — уходи, не мешкая. Если дожидаться удобного случая, он никогда не придет*. Вот воистину замечательное суждение!
16
Если хладнокровно смотреть на горячность, поймешь, что лихорадочная поспешность бесполезна.
Если от суеты обратиться к праздности, узнаешь, что удовольствие праздной жизни самое прочное.
17
Тому, кто смотрит на богатого и знатность как на плывущие облака[191], нет нужды скрываться в горных ущельях.
Тот, кто не питает слабости к красивым пейзажам, часто во хмелю слагает стихи.
18
Тот, кто соперничает с другими и полагается на мнение других, не замечает всеобщего опьянения.
Тот, кто дорожит бесстрастием и думает только о себе, не сможет стать одиноким трезвенником[192].
Говоря о таких людях, Будда учил не связывать себя вещами и не связывать себя пустотой. И тело, и сознание должны быть предоставлены самим себе.
19
Продолжительность времени определяется нашим восприятием. Размеры пространства обусловлены нашим сознанием. Поэтому, коли дух покоен, один день сравнится с тысячей веков, а коли помыслы широки, крохотная хижина вместит в себя целый мир[193].
20
Потеряй, а потом потеряй желание терять[194]. Тогда, выращивая цветы и сажая бамбук, станешь другом Небывалого учителя[195].
Забудь то, что уже не забывается. Тогда, возжигая благовония и заваривая чай, не будешь ждать юношу в белых одеждах[196].
21
Неисчерпаемы явления мира. Тот, кто умеет быть довольным малым, живет в мире блаженных, а тот, кто не умеет, — живет в мире обыкновенных людей.
У каждого явления есть причина. Тот, кто постиг исток всего сущего, несет в мир жизнь, а тот, кому он неведом, несет в мир смерть.
22
Если тянуться к сильным мира сего и искать покровительства власть имущих, несчастье навлечешь на себя немалое, и грянет оно скоро.
Если хранить свой покой и оберегать свою свободу, наслаждение получишь самое чистое и продлится оно долго.
23
Вдоль горного ручья, поросшего соснами, пройдись в одиночестве с посохом в руке.
Замри и почувствуешь: облака наполнили складки ветхого халата.
Подремли с книгой у окна, заросшего бамбуком. Проснешься и увидишь: луна забралась в истертое одеяло.
24
Страсти обжигают, подобно пламени. Но стоит мелькнуть мысли о болезни, и душа становится подобной хладному пеплу.
Мечты о славе и наградах сладки, как мед. Но стоит подумать о смерти, и они покажутся безвкусными, как воск.
Поэтому тот, кто всегда печалится о смерти и помнит о болезнях, сможет отринуть иллюзии и сердцем пребывать на праведном пути.
25
Дорога, на которой люди соперничают друг с другом, узка. Отступить на ней один шаг — значит на шаг дать себе больше простора.
Сильный аромат недолговечен. Если слегка разбавить его, он будет устойчивее.
26
Тот, кто в минуту волнения не поддается суете, несомненно, взрастил чистоту духа в часы покоя.
Тот, кто в свой смертный час не теряет самообладания, несомненно, при жизни постиг суть вещей.
27
Наслаждаясь уединенной жизнью в лесу, не ведаешь ни славы, ни позора.
Идя стезею истины, не ведаешь ни пристрастий, ни отвращения.
28
Жару в доме нет нужды устранять. Устраните раздраженность жарой, и ваше тело всегда будет пребывать в прохладных покоях.
Бедность нет нужды гнать прочь. Прогоните обеспокоенность бедностью, и ваше сердце всегда будет пребывать в чертогах радости и довольства[197].
29
Сделав шаг вперед, подумай, сможешь ли отступить. Тогда избежишь участи бодливого барана, чьи рога застряли в стене[198].
Прежде чем начать какое-либо дело, прикинь, сможешь ли завершить его. Тогда не уподобишься тому, кто взялся ехать верхом на тигре.
30
Когда жадному человеку преподносят золото, он не доволен тем, что ему не поднесли яшму, а когда его производят в гуны, негодует на то, что ему не пожаловали титул хоу[199]. Хотя он могуществен и богат, ему нравится казаться нищим.
Тому, кто знает, каково жить в довольстве, похлебка из лебеды покажется слаще отборного риса, холщовый халат — теплее лисьей шубы, удел податного человека — завиднее судьбы царедворца.
31
Кто умеет держаться вдали от славы, могущественнее того, кто славы домогается.
Кто умеет пренебрегать делами, имеет больше воли, чем тот, кто жаждет успеха в делах.
32
Те, кто жаждет покоя и уединения, созерцают «белые облака над далекими вершинами»[200] и проникают в сокровенное[201].
Те, кто увлечен блеском жизни, любят чарующие песни и соблазнительные танцы и забывают об усталости.
Но только мужи, познавшие себя, не жаждут уединения и не увлечены блеском жизни. Они не делают ничего, что вносило бы в душу разлад.
33
Взгляни на одинокое облако, вырастающее из горы: что ни предпринимай, невозможно преградить ему путь.
Взгляни на светлое зеркало, висящее в небе[202]: как ни старайся, с места его не сдвинуть.
34
Непреходящий вкус таится не в душистых винах, а в горохе и воде. Печальные думы рождаются не в мертвой тишине, а среди звуков свирели и струн.
Надобно знать: густой аромат не продержится долго. Благоухание того, что лишено аромата, — единственно подлинное.
35
Чаньские наставники учили: «Если тебе хочется есть— ешь. Если тебе хочется спать — спи»[203]. О высшем смысле поэзии говорят: «Описывая то, что видишь перед собой, говори обычными словами».
Поистине, самое возвышенное пребывает в самом обыденном, а самое сложное кроется в самом простом. Тот, кто одержим идеями, далек от истины, а тот, кто не умствует, близок к ней.
36
Воды реки бегут, не останавливаясь ни на миг, а на берегу не слышно ни звука. Так постигаешь безмолвие среди шума.
Горы высоки, а облака минуют их, не встречая преград. Так открываешь тайну[204] погружения в беспредельное.
37
Горные леса — место возвышенного уединения, но стоит принести туда страсти, и оно уподобится базарной площади или царскому двору. Каллиграфия и живопись — изысканные занятия, но стоит заразиться алчностью, и они уподобятся рыночному товару.
Когда сердце не запачкано, мир желаний — царство блаженных. Когда сердце опутано страстями, обитель радости превратится в океан страданий.
38
Когда живешь в шуме и суете, забываешь даже о том, о чем нетрудно помнить. Когда погружаешься в тишину и покой, вспоминаешь даже то, что забыто за давностью лет.
Нельзя не видеть: покой и суетность далеко отстоят друг от друга; помраченность и ясность ума ни в чем друг с другом не сходятся.
39
Завернувшись в рогожу, спать в горной хижине среди облаков и снегов: так можно сберечь бодрость духа.
Осушая чашу вина с листочком бамбука, слушать шум ветра и любоваться луной: так можно отряхнуть с себя прах этого мира.
40
Знатного вельможу встреча со старцем, живущим в горах, сделает возвышеннее. Рыбаков или дровосеков встреча с именитым царедворцем сделает суетнее.
Надобно знать: пышное не одолеет скромное; низменное не поднимется до возвышенного.
41
Мудрость отрешенности от мира заключена в умении жить в гуще этого мира. Чтобы уйти от света, не нужно рвать с людьми.
Правда сердца в том, чтобы предоставить ему свободу. Не нужно «устранять желания» и делать сердце подобным «мертвому пеплу».
42
Это тело всегда находит отдохновение в праздности. Кто может обременить нас почетом или позором, приобретениями или утратами?
Это сердце всегда находит удовольствие в покое. Кто может смутить нас истиной или ложью, выгодой или ущербом?
43
Когда слышишь за бамбуковым пологом лай собак и крики петухов, чувствуешь себя в заоблачной стране[205].
Когда слышишь за окном кабинета стрекот цикад и карканье ворон, познаешь мир безмолвия.
44
Если я не хочу славы, зачем мне отказываться от высоких чинов и наград?
Если я не думаю о карьере, для чего мне страшиться превратностей службы?
45
Когда созерцаешь горные леса и бегущие по камням ручьи, сердце, замутненное мирской грязью, постепенно очищается.
Когда вчитываешься в древние каноны и разглядываешь картины старинных мастеров, дух мирской пошлости мало-помалу рассеивается.
Поэтому благородный муж, хотя и не предается легкомысленному любованию вещами, смотрится в мир, как в зеркало, и так приводит к согласию свое сердце.
46
Весеннее цветение природы слишком волнует душу. Лучше внимать прохладному ветру и белым облакам осеннего дня, когда в воздухе носится аромат орхидей, а вода прозрачна и светла, как небосвод. В такую пору и душа, и тело становятся чище.
47
Тот, кто, не зная ни одного иероглифа, изведал поэтическое настроение, постиг истинный смысл поэзии.
Тот, кто не выучил ни одной гатхи[206], но проникся духом чань, познал суть чаньского учения.
48
Когда сознание деятельно, оно может принять тень от лука за змею, а камень в траве за лежащего тифа[207]. Все, воспринятое таким образом, не несет в себе жизни.
Когда сознание покойно, каменный тигр может преобразиться в морскую чайку[208], а кваканье лягушек — в прекрасную музыку. Вот здесь и заключен подлинный исток всех явлений мира.
49
Пусть тело будет подобным отпущенной с привязи лодке, которая то плывет по течению, то застревает в затонах.
Пусть сердце будет подобным засохшему дереву, которому не грозят ни острый нож резчика, ни пахучий лак.
50
Услышав пение соловья, люди улыбаются, а, услышав кваканье лягушки, морщатся. Когда они видят цветок, им хочется ухаживать за ним, а когда видят чертополох, им хочется его вырвать.
Так получается потому, что людям свойственно судить о вещах по их видимому облику.
Но если смотреть на все в свете Небесной природы, какое существо не будет возвещать своим голосом о правде жизни в себе и не будет являть своим обликом красоту жизни?
51
Горевать о том, что выпадают волосы и редеют зубы, — значит верить умиранию обманчивой видимости.
Слышать, как поют птицы, и видеть, как распускаются цветы, значит постичь истинную природу всего сущего.
52
Если ты захвачен страстями, будешь видеть волны даже на поверхности замерзшего пруда и не обретешь покоя даже в тишине горного леса.
Если ты взрастил в себе пустоту, удушливая жара будет веять тебе прохладой, и ты не будешь слышать шума, даже стоя посреди оживленного рынка.
53
Тот, кто много накопил, многого лишится. Поэтому умудренность богача не сравнится с неведением бедняка.
Тому, кто взобрался высоко, будет больно падать. Поэтому опытность знатного человека не сравнится с невозмутимостью простолюдина.
54
Когда вчитываешься в «Книгу Перемен»[209] у окна в рассветный час, видишь, как роса на соснах вспыхивает каплями киновари[210].
Когда беседуешь о канонах за столиком в полдень, слышишь, как звуки каменных пластин[211] откликаются шороху ветра в зарослях бамбука.
55
Цветок, поставленный в вазу, уже не будет жить. Птица, посаженная в клетку, уже не насладится волей. А вот в горах цветы, как попало растущие на лугу, пленяют своей красотой, и птицы, привольно кружа в небесах, находят в этом неизбывную радость.
56
Люди в мире не сомневаются в том, что их «я» — это и есть они сами, а потому одержимы страстями и заботами.
Когда-то один человек спросил: «Я больше не знаю себя самого. Откуда ж мне знать, в чем ценность вещей?»[212]. Говорят и так: «Если знать, что это тело — не я, как смогут заботы мной завладеть?» Вот слова, прямо указывающие на истину.
57
Взгляни на молодость глазами старика, и в тебе поубавится жажда приобретений и побед.
Взгляни на сияние славы глазами человека, разбитого болезнью, и тебя оставят мысли о роскошной жизни.
58
Превратности судьбы не следует принимать слишком близко к сердцу. Яофу[213] говорил: «Тот, о ком прежде говорили, что это я, ныне уже другой. А я, о котором еще не знают сегодня, станет неизвестно кем в будущем».
Тот, кто будет всегда помнить эти слова, сможет освободить свое сердце от всех пут и оков.
59
Если хотя бы раз оглядеться хладнокровно посреди горячности и суеты, можно избавить себя от многих горьких сожалений.
Если посреди безразличия и разочарования появится хотя бы одно увлечение, можно познать истинный вкус многих вещей.
60
Если где-то есть счастливая страна, наперекор ей туг же появится страна несчастий. Если есть красивый вид, против него непременно возникнет уродливый пейзаж.
Только довольствуясь обычной пищей и любуясь неброскими красотами, можно жить в покое и радости.