Миф в примитивной психологии 11 страница

55 Первое имя — это имя женщины; иаегуло — "я"; Иамуана, как говорят,

была матерью Умналибу. Здесь имя также вызывает мысль о какой-то связи с заклинанием, которое произносится над растением либу. Пред­последнее имя, Таигала, буквально означает "его ухо", но здесь, как мне сказали, оно представляет собой имя били балома.

56 Необходимо отметить, что некоторые из этих формул не были переведе-

ны удовлетворительным образом. Часто оказывалось невозможным за­ручиться помощью человека, который произносил заклинание. Несколь­ко заклинаний были записаны во время моих кратких визитов в отда­ленные деревни. В нескольких случаях человек был слишком стар или слишком глуп, чтобы помочь в исключительно сложной и запутанной, с туземной точки зрения, задаче — перевести архаичную и сжатую фор­мулу и прокомментировать все ее неясности. Как правило, бесполезно просить кого-либо, кроме непосредственного обладателя, перевести или прокомментировать какую-либо формулу. Однако, благодаря своим знаниям "разговорного" языка, мне удалось уловить общий смысл почти всех формул.

.57 Исчерпывающее обсуждение этой темы следует отложить до другого раза. Интересно, что в одном классе силами (вредоносных заклинаний) присутствует прямое взывание к существу току аи (духу леса, живуще­му в деревьях) с просьбой прийти и сотворить зло. И никто не сомне­вается, что именно токуай является у-ула (основой, причиной, дейст­вующим фактором) силами, что он-то и проникает в тело и вызывает губительные внутренние нарушения.

58 Все эти общие утверждения следует рассматривать как предварительные;

в соответствующем месте они будут подтверждены надлежащими доку­ментами.

59 Сравните эти данные с обсуждавшимся выше "неведением естественной

смерти". В нем следует различать: 1) незнание неизбежности смерти, того что жизнь приходит к концу; 2) незнание естественных причин заболевания, как мы себе их представляем. Только второго рода неве­дение, похоже, господствует здесь. Влияние черных колдунов предпол­агается всегда, за исключением, наверное, вышеупомянутых случаев, касающихся очень старых и ничем не примечательных туземцев.

60 Сума — корень слова, обозначающего беременность; насусума означает

беременная женщина; исуме — она становится беременной. В противо­положность "беременности" термин "зачатие" отсутствует. Общим зна­чением сума является "брать", "приобретать".

61 Я употребляю здесь выражение "ребенок-дух" в качестве "рабочего тер-

мина". Это термин, использовавшийся Спенсером для обозначения ана­логичных существ в Австралии, где впервые был открыты представле­ния об этом типе реинкарнации. Насколько факты, отмеченные в Кири­вине, этнографически или психологически связаны с фактами, описан­ными Спенсером и Гилленом, здесь обсуждаться не будет.

62 Эта информация была получена от женщины с западного побережья. Я

полагаю, что эта женщина была из деревни Каватариа. Г-н Д.Ауэрбах,

Б. Малиновский

БАЛОМА

скупщик жемчуга, который живет в Синакете, прибрежной деревне на юге острова, сообщил мне, что там есть несколько камней, к помощи которых может прибегнуть женщина, желающая забеременеть. Мой ин­форматор не мог сказать, является ли это действие ритуалом или нет.

63 Существует замечательное правило, которое понуждает женщину совершать

разного рода манипуляции, чтобы после родов ее кожа стала довольно светлой; она не выходит из дому и должна носить на плечах саикеуло, она умывается теплой водой и часто мажется кокосовым маслом. Таким обра­зом достигается удивительная степень осветления кожи. Описанный выше обряд является чем-то вроде магического вступления в период, когда жен­щина должна добиваться, чтобы ее кожа стала светлой.

64 Родословная прямо показывает родственные связи в этом примере: Чер-

ные круги — мужчины; кольца — женщины.

Бугуабуага ф = Q Илабуова

= (_) Бомаката Тоулува

65 Большинство моих информаторов были одинаково уверены в том, что
ребенка должны приносить балома вейола. Но мне довелось услышать
несколько неортодоксальных версий, согласно которым ребенка может
принести мать отца. Один мужчина говорил мне, что если ребенок похож
на мать, то его принес кто-то из ее вейола; если же он похож на отца,
то был принесен его матерью. Но это могло быть и собственным домыс­
лом моего информатора.

66 Здесь, заметьте, под балома, который "дал" ребенка, туземцы подразу­
мевают либо того балома, который стал ребенком, либо того балома,
который принес ваивайа.

67 Незамужние женщины имеют полную сексуальную свободу. Они всту­
пают в контакты с противоположным полом очень рано, в возрасте от
шести до восьми лет. Они меняют своих любовников так часто, как
пожелают, до тех пор, пока не почувствуют желание выйти замуж. Тогда
девушка отдает предпочтение длительной и иногда единственной любо­
вной связи с мужчиной, который спустя некоторое время становится ее
мужем. Внебрачные дети здесь отнюдь не редкость. Прекрасное описа­
ние половой жизни и брака у южных массим, которые в этом отношении
весьма близки к киривинцам, мы находим у проф. Зелигмана (Seligman,
op.cit., ch.XXXVIII, p.499); там же имеется и краткое, но точное опи­
сание того же у северных массим (включая туземцев Тробрианских
островов (ibid., ch. LIII,p.708).

68 Поселение белых в восточной части Новой Гвинеи.

J

69 Так как я не столько хочу подвергнуть критике конкретные взгляды, сколько представить некоторые новые данные, относящиеся к этой про­блеме, то не буду приводить существующие точки зрения, особенно тех авторов, мнения которых представляются мне несостоятельными. Воз­можность "непризнания в древние времена физического родства между отцом и ребенком" впервые предположил г-н Хартленд {The Legend of Perseus, 1894-96), а открытия Спенсера и Гиллена блестяще подтверди­ли его догадку. Хартленд впоследствии посвятил этой проблеме в вы­сшей степени исчерпывающее и выдающееся исследование {Primitive Paternity). Сэр Дж.Фрэзер также подтвердил своим авторитетом, что незнание физического отцовства было всеобщим для первобытного че­ловечества {Totemism and Exogamy).

70 The Melanesians of British New Guinea, p.84.

71 Trans, of Roy. Soc. South Australia, vol.XXXIX, 1915, p.562.

72 Я использую терминологию проф. Зелигмана, основанную на его клас-

сификации папуасов (op.cit., pp.1-8).

73 См.: Seligman, op.cit. (passim); а также: ibid., ch. XLIX.

74 Мои собственные заметки, сделанные у маилу, и те заключения, которые

я вывел на их основании, — типичный пример такого промаха. В ка­честве других примеров можно привести опровержение Штреловым и фон Леонарди открытий Спенсера и Гиллена; опровержение, которое, если внимательно прочитать доводы фон Леонарди и данные, представ­ленные Штреловым, окажется бесплодной полемикой, основанной на неадекватных посылках и фактически полностью подтверждающей открытия Спенсера и Гиллена. Это объясняется недостаточной теорети­ческой подготовкой наблюдателя (Штрелова). Вы не можете ожидать хорошей всесторонней этнографической работы от неподготовленного наблюдателя, так же как и хорошего геологического отчета от шахтера или гидродинамической теории от водолаза. Отнюдь не достаточно про­сто иметь перед собой факты; необходимо еще умение оперировать ими. Но отсутствие подготовки и аналитических навыков является не един­ственной причиной неудачи. В прекрасной книге о туземцах Новой Гви­неи (Гудноу Бей на северо-восточном побережье), написанной преп. X.Ньютоном, теперь епископом Карпентарии, лучше которого вряд ли кто был вооружен для понимания происходящего в умах тузем­цев и истолкования туземных обычаев, мы читаем следующее утверж­дение: "Как предполагается [утверждением Спенсера и Гиллена], долж­ны существовать расы вполне несведущие [о каузальной связи между зачатием и беременностью]; но трудно поверить в такое положение вещей, когда супружеская неверность так строго наказывается повсюду и когда ответственность отца за ребенка признается, пусть даже не в полной мере {In Far New Guinea, p.194). Превосходный наблюдатель (каковым, несомненно, является нынешний епископ Карпентарии), мно­гие годы живя среди туземцев, зная их язык, уж он-то должен был представлять себе положение вещей, существующее вокруг него. Однако его аргумент — супружеская ревность и фактическое признание отцов-

Б. Малиновский

ства (при том, что в физическом смысле его не существует для данного племени)! Но разве есть хоть малейшая логическая связь между рев­ностью (чистым инстинктом) и представлениями о зачатии, или же — между зачатием и социальными узами семьи! Я выбрал именно эти ут­верждения, чтобы подвергнуть их критике, только потому, что они со­держатся в одной из самых лучших книг, которые мы имеем о туземцах Южных Морей. Но хочу добавить, моя критика, пожалуй, слишком строга, потому что г-н. Ньютон как миссионер едва ли мог обсуждать с туземцами все детали этого вопроса, а также потому, что он в полной мере дает читателю понять, что не занимался им непосредственно и откровенно заявляет о причинах своих сомнений. Тем не менее, я привел здесь эти утверждения для того, чтобы показать многочисленные чисто технические трудности, связанные с получением точной информации и то множество брешей, через которые в наши знания могут просочиться ошибки.

75 Мой опыт полевых изысканий убедил меня в полной несостоятельности

теорий, которые приписывают дикарю иной тип мышления и иные ло­гические возможности. Туземец не "дологичен" в своих верованиях, он — алогичен, ибо вера или догматическое мышление у дикарей не больше подчиняются законам логики, чем у нас самих.

76 Давайте проверим этот социологический принцип с помощью приме­
ров цивилизованной веры; когда мы говорим: "Католики верят в не­
погрешимость Папы Римского", — мы правы только отчасти — на­
столько, насколько подразумеваем, что это является ортодоксальной
точкой зрения, предписываемой всем членам этой конфессии. Польс­
кий крестьянин-католик столько же знает об этом догмате, сколько
и об исчислении бесконечно малых величин. И если изучать христи­
анскую религию не как доктрину, а как социальную реальность (ис­
следование, которое, насколько мне известно, не предпринималось
никогда), то все замечания этого параграфа окажутся применимыми,
mutatis mutandis [с соответствующими поправками (лат. —
Прим.пер..)], к любому цивилизованному обществу в той же мере, что
и к "дикарям" Киривины.

77 Я намеренно не использую применительно к представлениям о зачатии
термин "коллективные представления", введенный профессором Дюрк-
геймом и его школой (хотя в их руках, особенно в работах Убера и
Мосса, он оказался исключительно плодотворным). Во-первых, я не
могу судить, действительно ли предложенный выше анализ охватывает
то, что эта школа подразумевает под "коллективными представления­
ми". Что примечательно, я не встретил нигде четкого и ясного форму­
лирования того, что они подразумевают под "коллективными представ­
лениями" — ничего похожего на определение. Несомненно, и в данном
обсуждении, и в своей работе в целом, я очень многим обязан этим
авторам. Но боюсь, что совершенно не разделяю философских основа­
ний социологии проф. Дюркгейма. Мне кажется, что эта философия
предполагает метафизический постулат "коллективной души", который

БАЛОМА

для меня неприемлем. Кроме того, какие бы прения ни велись относи­тельно теоретической ценности концепции "коллективной души , во всех эмпирических социологических исследованиях она будет ставить ученого в безнадежно затруднительное положение. В полевых условиях, изучая ли примитивное, цивилизованное ли общество, приходится иметь тело с целой совокупностью индивидуальных душ, и методы, вместе с теоретическими концепциями, следует вырабатывать исключительно применительно к этому сложному материалу. Постулат коллективного сознания бессодержателен и абсолютно бесполезен для наблюдателя-этнографа.

МАТРИЛИНЕЙНЫЙ КОМПЛЕКС И МИФ*

Теперь обратимся к обсуждению фольклора в связи с типичными эмоциональными характеристиками матрилинейной семьи**. Тем самым мы вступаем в область весьма разработанных проблем, ле­жащих на грани психоанализа и антропологии. Давно уже призна­но, что и серьезные предания о временах предков, и истории, рас­сказываемые ради забавы, так или иначе отражают желания людей, среди которых они имеют хождение. Более того, школа Фрейда придерживается мнения, что фольклор особенно тесно связан с под­авляемыми желаниями, которые некоторым образом находят выход в сказках и легендах; то же самое относится к пословицам, типич­ным шуткам и фразеологизмам, а также к стереотипным ругатель­ствам и оскорблениям.

Начнем с последних. Связь ругательств и оскорблений с бессо­знательным не следует интерпретировать в том смысле, что они непосредственно отвечают подавляемым стремлениям оскорбляемо­го или даже оскорбителя. Например, широко распространенное у восточных народов и многих дикарей выражение "съешь дерьмо" и

* В оригинале статья называется "Непристойность и миф" (Obscenity and myth), но это какое-то недоразумение, так как означенной теме в ней посвящено менее трех страниц.

** Б. Малиновский пользуется термином "матрилинейная семья", но в строгом смысле семья не может быть матрилинейной. Матрилинейность — принцип формирования родственных групп (кланов, субкланов), при котором в группы входят только потомки женщин. Этот принцип сильно сказывается на семейных отношениях, но не является собственно характеристикой семьи, которая обычно состоит из членов разных матрилинеиных кланов и субкланов. Однако в мифах, анализируемых Малиновским, фигурируют семьи, не основанные на браке, лишенные мужей. Они состоят из женщин и их братьев и детей. В нашей литературе этот легендарный и лишь редко встречающийся в действительности тип семьи называют материнской семьей.

Б. Малиновский МАТРИЛИНЕЙНЫЙ КОМПЛЕКС И МИФ*

его слегка модифицированная форма у народов, говорящих на романских языках, непосредственно не выражает желаний ни пер­вого, ни второго. Косвенно оно призвано только унизить и оскор­бить человека, которому адресовано. Всякое ругательство (или формула оскорбления) содержит определенные допущения, окра­шенные сильным эмоциональным потенциалом. Некоторые из них эксплуатируют чувства отвращения и стыда; в других описыва­ются или подразумеваются определенные действия, которые счи­таются непристойными в данном обществе, и именно это оскорб­ляет чувства слушателя. Сюда относятся и богохульства, достиг­шие в европейской культуре зенита изощренности в бесчисленных вариациях "Me cago en Diosl"*, которые можно услышать повсю­ду, где звучит звонкий испанский язык. Сюда также относятся различные оскорбления с упоминанием социального положения, презираемых или унизительных занятий, преступных привычек и т.п. Все они весьма интересны с социологической точки зрения, так как указывают на то, что считается пределом деградации в данном обществе.

В Европе инцестуальное ругательство, — когда адресату предла­гают вступить в кровосмесительную половую связь (обычно с ма­терью), — отличительный атрибут славянских народов, среди ко­торых первенство, несомненно, принадлежит русским. Это много­численные вариации выражения "Е.. твою мать" ("Вступи в половое сношение со своей матерью")**. Этот тип ругательств, в связи с его сюжетом и той важной ролью, что он играет на островах Тробриан, более всего интересует нас. Здесь у туземцев имеются три инцесту-альных выражения: "Квой инам" — "Совокупляйся с твоей ма­терью"; "Квойлумута" — "Совокупляйся с твоей сестрой"; "Квой ум квава" — "Совокупляйся с твоей женой". Комбинация этих трех высказываний любопытна уже сама по себе, ведь мы видим, что в них самые законные и самые запретные типы половых от­ношений упоминаются бок о бок, с одной и той же целью — ос­корбления или унижения. Еще более примечательной является их градация по степени оскорбительности. Ибо в то время как при­глашение к инцесту с матерью — это довольно мягкое оскорбле­ние, скорее поддразнивание или подшучивание, вроде нашего

* "... я на [вашего] Бога" (исп. — ред.).

** Б.Малиновский ошибочно трактует это ругательство как инцестуальное. Каковы бы ни были его вариации, всегда подразумевается совокупление произносящего эти оскорбительные слова с матерью адресата.

"Пошел куда подальше!"*, то предположение об инцесте с сест­рой — уже серьезная обида, и используется это ругательство лишь в приступе настоящего гнева. Но самым худшим оскорблением яв­ляется предложение вступить в половую связь с женой. Я знаю лишь два случая, когда его употребили всерьез, и в одном из этих случаев оно послужило, наряду с другими мотивами, причиной братоубий­ства. Это выражение считается настолько скверным, что я узнал о его существовании только после длительного пребывания на Троб-рианах. Ни один туземец не произнесет его иначе как шепотом и не станет шутить с таким чудовищным оскорблением.

Какова психология такой градации? Очевидно, что здесь нет от­четливой корреляции с чудовищностью или непривлекательностью действия. Инцест с матерью на деле исключен абсолютно и пол­ностью, и вместе с тем он фигурирует в самом мягком ругательстве. Не могут быть связаны различия в оскорбительной силе ругательств и со степенью преступности предполагаемого действия, ибо наиме­нее преступное, по сути, законное половое сношение, если его вам приписывают, оказывается самым оскорбительным. На самом деле залогом оскорбительности выступает как раз правдоподобие и ре­альность действия и то чувство стыда, гнева и унижения в глазах социума, которое возникает, когда сметены все барьеры социаль­ного этикета, обнажая голую реальность. Ибо половая близость между мужем и женой маскируется здесь самым строгим этикетом. Он, конечно, не так строг, как правила, регулирующие отношения между братом и сестрой, но он полностью исключает какие бы то ни было публичные намеки на сексуальные контакты. Нельзя шу­тить на тему секса и произносить непристойности в присутствии супругов. А говорить в грубых выражениях о личных и непосред­ственных проявлениях сексуальности людей, состоящих в браке, — значит нанести моральное оскорбление чувствительным тробриан-цам. Психологически это исключительно интересно, так как пока­зывает, что сила воздействия оскорбления коренится, главным об­разом, в соотношении реальности действия и правдоподобия жела­ния, с одной стороны, и традиционных приемов социального сдер­живания — с другой.

Тот же психологический механизм проясняет степени действен­ности оскорблений, предполагающих инцест с матерью и с сестрой. Они измеряются прежде всего вероятностью допущения. Мысль об инцестуальных отношениях с матерью так же омерзительна для ту-* "Oh, go to Jericho!" — буквально: "Ступай в Иерихон".

Б. Малиновский

МАТРИЛИНЕЙНЫЙ КОМПЛЕКС И МИФ*

земца, как и мысль об инцесте с сестрой, возможно, даже в большей мере. Но сама организация социального взаимодействия и сексуаль­ной жизни, как мы видели, почти полностью исключает искушение вступить в кровосмесительную связь с матерью, в то время как ве­роятность импульсов к инцесту с сестрой, столь же строго табуиро-ванному и столь же жестоко наказуемому, а также гипотетические возможности для реализации подобного импульса, все же допуска­ются. Поэтому такое ругательство и оскорбляет до глубины души*.

Нам нечего сказать о пословицах на островах Тробриан, по той причине, что их здесь не существует. Что же касается типичных фразеологических оборотов и других лингвистических формул, то следует отметить такой важный факт, как употребление в магичес­ких заклинаниях слова "лугута", "моя сестра", для обозначения несовместимости и взаимного отвращения.

Теперь перейдем к мифу и легенде, т.е. рассказам, преследующим серьезную цель: раскрыть суть или происхождение тех или иных явлений, институтов и обычаев. Для того чтобы сделать обзор этого весьма обширного и богатого материала понятным и в то же время сжатым, мы разделим все эти рассказы на три категории: (1) мифы о происхождении человека, устройстве общества и, в частности, о тотемическом делении и социальном ранжировании; (2) мифы о культурных изменениях и достижениях, куда входят легенды о ге­роических свершениях, о внедрении обычаев, о развитии культур­ных явлений и происхождении социальных институтов; (3) мифы, связанные с определенными формами магии¹.

С матрилинейным характером культуры мы сталкиваемся в пер­вой же категории историй, то есть в мифах о происхождении чело­века, об основаниях социального порядка, особенно — о власти вождей и о тотемических подразделениях, о различных кланах и субкланах. Эти мифы, — которых здесь существует множество, так как в каждой местности есть свои собственные предания или же их версии, — связаны известным стилистическим и концептуальным единством. Все они единогласно утверждают, что люди появились

* Трудно избавиться от некоторого сомнения: если Б.Малиновский, рожден­ный и воспитанный в Польше, неправильно понял смысл русского ругатель­ства, мог он ошибиться и в понимании ругательств тробрианских. Если допустить, что эти оскорбительные выражения подразумевают совокупле­ние говорящего с матерью, сестрой или женой адресата, то не потребуется столь громоздких интерпретаций. Понятно, что предполагаемое сексуальное посягательство на женщину, которой по праву обладает адресат, особенно оскорбительно для последнего.

из-под земли через дыры в ней. Каждый субклан имеет свое собст­венное место выхода на поверхность, а события, сопутствовавшие этому важному моменту, обычно определяют привилегии или огра­ничения прав соответствующего субклана. Наиболее интересно для нас то, что первые предки, появление которых описывается в мифах, это всегда женщины, сопровождаемые иногда братьями, иногда — тотемическими животными, но ни в коем случае не мужь­ями. В некоторых мифах подробно описывается, как прародитель­ница производит на свет потомство. Она начинает линию своих отпрысков после того, как неосмотрительно попадает под дождь, или после того, как ее спящую в гроте "пронизывают" стекающие со ста­лактитов капли воды, или же после того, как ее во время купания кусает некая рыба. Таким образом она оказывается "открытой", "ре­бенок-дух" входит в ее чрево и она становится беременной². Таким образом, вместо созидающей силы отца мифы декларируют спонтан­ную способность к воспроизводству матери-прародительницы.

Не появляется отец и ни в какой другой роли. Фактически он никогда не упоминается; ему просто нет места ни в одном уголке мифического мира. Большинство таких локальных мифов дошло до нас в весьма рудиментарной форме. Некоторые из них описывают только одно событие, либо же лишь подтверждают чьи-то права или привилегии. Те из них, которые содержат конфликт или драмати­ческое происшествие, существенные элементы неискаженного мифа, неизменно изображают матрилинеиную семью и происходящую в ней драму. Так, например, изображается ссора между двумя брать­ями, в результате которой они разлучаются и каждый уводит с собой свою сестру. В другом мифе описывается, как две сестры, повздо­рив, разлучаются и основывают две разные общины.

В мифе, который, наверное, можно отнести к этой группе и ко­торый объясняет утрату бессмертия или, выражаясь более точно, утрату вечной молодости, эту катастрофу порождает ссора между бабкой и внучкой. Матрилинейность — определение происхожде­ния по женской линии (материнское право), ведущая роль женщин в организации родственных отношений, матриархальная* конфигу-* Термины "матриархальный", "материнское право", "матриархат" здесь следует воспринимать условно: в обществе тробрианцев не было матриар­хата в буквальном смысле (т.е. власти женщин), управление здесь находи­лось в руках мужчин, но не мужей и отцов, а братьев и сыновей тех женщин, которые были "проводницами" родственной преемственности. Положение женщин было более высоким, чем во многих патриархальных и патрили-нейных обществах, но оно не было доминирующим.

Б. Малиновский

МАТРИЛИНЕЙНЫЙ КОМПЛЕКС И МИФ*

рация родства и братских коллизий, короче говоря, модель матри-линейной семьи — отчетливо выражена в структуре мифов этой категории. Нет ни одного мифа о происхождении, в котором мужу или отцу отводилась бы какая-либо роль или вообще отмечалось его присутствие. Для психоаналитика очевидно без лишних доводов, что матрилинейный характер мифологической драмы тесно связан с матрилинейным подавлением в рамках семьи.

Теперь перейдем ко второму классу мифов, к мифам, сопряжен­ным с великими культурными достижениями, явившимися резуль­татом героических подвигов и важных свершений. Этот класс мифов не так рудиментарно представлен и состоит из длинных циклов, где развиваются явно драматические события. Один из важнейших цик­лов этой категории составляют мифы о Тудаве, герое, рожденном девственницей, которая была "открыта" стекающей со сталактита водой. Деяния этого героя описываются в целом ряде мифов, име­ющих незначительные локальные вариации; эти мифы приписывают Тудаве введение земледелия и установление многих обычаев и мо­ральных норм, хотя его собственный моральный облик представлен довольно слабо. Однако основным свершением героя, известным повсюду в этом районе и составляющим базис мифологического цикла в целом, является победа над великаном-людоедом. Эта ис­тория такова.

Человечество вело счастливое существование на Тробрианском архипелаге. Неожиданно в восточной его части появился ужасный людоед по имени Доконикан. Он питался человеческой плотью и постепенно истреблял одну общину за другой. В то время в деревне Лаба-и, в северо-западной части главного острова, жила семья, со­стоящая из сестры и ее братьев. Доконикан все ближе и ближе подбирался к Лаба-и, и семья решила бежать. Однако в тот момент сестра поранила ногу и не могла идти дальше. Братья покинули ее: оставили вдвоем с маленьким сыном в гроте на берегу моря непод­алеку от Лаба-и, а сами сели в каноэ и уплыли на юго-запад. Маль­чика воспитывала мать, она сначала научила его выбирать прочную древесину для копий, затем обучила магии квойгапани, которая ли­шает человека разума. Герой отправился в путь и, околдовав с по­мощью этой магии квойгапани Доконикана, убил его, отрубил ему голову. После этого он и его мать приготовили пирог из таро и внутрь запекли голову людоеда. С этим страшным кушаньем Тудава отплыл на поиски брата своей матери. Найдя его, Тудава предложил ему пирог, в котором его дядя к своему стыду и ужасу обнаружил

голову Доконикана. Охваченный страхом и угрызениями совести, брат матери стал предлагать племяннику различные подарки во ис­купление того, что оставил его и сестру на растерзание людоеду. Герой отказывался от всех подарков и смягчился только тогда, когда получил в жены дочь своего дяди. После этого он уплыл прочь и свершил еще ряд выдающихся деяний, которые в этом контексте нас не интересуют.

В этом мифе целых два конфликта, которые придают драматизм его действию: первый — великан с каннибальским аппетитом и вто­рой — материнский дядя, бросающий сестру и племянника на про­извол судьбы. Второй конфликт представляет собой типичную мат-рилинейную драму, отвечающую естественной тенденции, подавля­емой племенной моралью и обычаем, — как мы это выяснили в ходе изучения матрилинейной семьи на Тробрианах. Ибо брату матери отведена роль опекуна ее самой и ее семьи. Однако эта обязанность тяжелым грузом ложится на него и не всегда охотно и с благодар­ностью принимается его подопечными. Поэтому характерно, что на­чало самой важной героической драмы в мифологии связано с самым страшным грехом "матриарха" - пренебрежением долгом.