ГЛАВА 3. «Огненный меч»
Артур Г. Даниэльс, сорокачетырехлетний президент Генеральной Конференции 30 декабря 1902 года работал допоздна. Во время перерыва он разговаривал сначала со своим молодым административным помощником, а затем и с И.Е. Эвансом, Генеральным управляющим издательства Ревью энд Геральд. Это был теплый зимний вечер в Мичигано, тихий и бесснежный. Двое мужчин могли хорошо отдохнуть, что благоприятно отразилось на их разговоре. Ревью энд Геральд было большим и самым современным издательством в Мичигане, работа шла исключительно хорошо. Уходящий год принес значительный доход и новый обещал быть не менее успешным.
Двумя кварталами ниже на Вашингтон Стрит колокол возвестил о начале молитвенного собрания, и Даниэльс, взглянув на часы мог отметить, что было уже 10.30. Если так, то это было последним действием Даниэльса, которое он возможно совершил в тот вечер. Несколько мгновений спустя на противоположной стороне улицы вспыхнул яркий свет, что было знакомым зрелищем для всех, кто видел пожар санатория. Основное здание издательства Ревью энд Геральд было охвачено пламенем.
Когда Даниэльс и Эванс выбежали на улицу, весь печатный цех пылал огнем. Это было потрясающее зрелище, прерывающееся периодическими взрывами, после чего из окон вылетали стекла от сильного жара. На улице был слышен звук падающих машин, когда обрушилось перекрытие второго этажа. За один час издательство Ревью энд Геральд перестало существовать - оно сгорело, превратившись в громадную кучу древесного угля и кирпичей, на верху которой находился искаженный адвентисткий печатный станок в окружении покоробившихся от жары печатных форм книги Кэллога «Живой Храм».
Все сгорело. В течение одного опустошительного года исчезли в огне два основных учреждения церкви Адвентистов Седьмого Дня. Шеф Балт Крикского пожарного депо Виикс, как никто лучше сказал, подводя итог: «Есть нечто чрезвычайно странное в ваших адвентистких пожарах. Вода, которой заливали огонь, походила больше на бензин».1
В течение многих дней над Балт Криком висело непреодолимое чувство страха, делая невозможным забыть то, что произошло. Во время пожара загорелась большая куча угля. Она ярко горела даже в феврале, образуя столб дыма, безмолвно напоминая о предупреждениях Елены Уайт: «Если не будет произведена реформа, издательство постигнет несчастье, и мир узнает причину этого».2 Подтверждение слов Е. Уайт было отмечено дымом на Мичиганском небе в течение многих недель.
«В течение нескольких лет я ощущала тяжелое бремя, переживая за наши учреждения, - писала Е. Уайт, получив телеграмму с печальными известиями, - иногда у меня появляется мысль, что я больше никогда не буду присутствовать на больших собраниях нашего народа, так как передаваемая мною весть после того, как собрание оканчивается, кажется не оставляет никакого влияния на руководящих братьев». Она говорила с печалью о том, что покидала такие собрания «подавленная, подобно перегруженной снопами повозке».3 Весть, написанная дымом над Балт Криком приводила к одному простому выводу: Будет ли народ Божий даже ценой жертвования своими планами и преимуществами следовать наставлениям, данным Его вестником?
Это был вопрос, на который Джон Харви Кэллог, казалось, дал окончательный ответ. Он несколько раз был предупреждаем Еленой Уайт о том, что его новые богословские идеи приведут к большой опасности. Организованная церковь отказалась печатать его рукопись. Он продолжал по своей личной инициативе задуманную идею, и вот теперь от руин издательства Ревью энд Геральд исходил лишь застилавшийся по всему небу дым. Как не суди - во всем происшедшем была весть для доктора Кэллога, и все же он собирался продемонстрировать силу выбора. Отвергая истину, он шел теперь в противоположную сторону от нее. Первым действием после пожара было пристроить рукопись в какое-нибудь издательство для печати.
Кэллог бросил прямой вызов руководителям церкви, и вскоре стало ясно, что эта игра могла затронуть более, чем печатание одной лишь книги - фактически вставал вопрос контроля над самой Генеральной Конференцией.
Церковь Адвентистов седьмого дня была организована на демократической основе. Местные церкви избирали руководителей большинство голосом. Периодически они также избирали членов на избирательные собрания Конференции, где делегаты представляли свои церкви, избирая руководителей Конференции, исполнительный комитет Конференции. Местные конференции, в свою очередь посылали представителей на избирательные собрания, где избирались руководители Союзов. И Генеральная Конференция периодически собиралась на сессии, где царил тот же демократический процесс при избирании всемирного руководства.
Это была оправдывающая себя система, подобная демократическим правительствам во многих странах мира, разделяющая с ними общую реальность того, что она не была защищена от манипуляций тех, кто были искусными и хорошо организованными политиками. Таким образом, хорошо организованная группа могла послать на избирательные собрания Конференции делегатов, которые в действительности не представляли в целом волю церкви, но которые могли выступать в защиту особых точек зрения или теологии настолько искусно, что могли значительно изменить направление даже целой большой Конференции. И есть все предпосылки заявить, что в 1903 году Джон Харви Кэллог развивал подобный образ мышления. В Балт Крике начал развиваться конфликт, приводивший в смущение церковь. Политические группировки, образовавшиеся в то время вокруг санатория, боролись даже за контроль над Балт Крикской скинией. Слухи ползли и углублялись, старые дружеские отношения рушились. «Десятицентовая скиния» начала переживать классические симптомы церкви, попавшей в трудные обстоятельства.
Между тем обнаружились признаки того, что Кэллог так же пытался сместить руководство Генеральной Конференции. С 1901 по 1903 года формально не было президента Генеральной Конференции, вместо него был комитет «двадцати пяти», избиравший «представителя». При идеальных обстоятельствах организация такого типа могла работать довольно хорошо, но она имела слабость, быстро обнаруживаемую тем, кто обладал политическим мастерством и хоть чуточку честолюбием: руководитель всемирной церкви не избирался и не получал мандата Генеральной Конференции, собиравшейся на сессию. Он назначался другими двадцатью четырьмя членами Комитета. Единое мнение тринадцати из них - и вы могли ввести в должность любого, кого пожелаете.
Кэллог был человеком, который не упускал таких возможностей, и 1902-1903 годы не были исключением. Он начал интенсивную компанию с целью устранить А.Г. Даниэльса из руководства Генеральной Конференции, и хотя его план с позором провалился, все же доктор сколотил коалицию влиятельных и наделенных ораторскими способностями сторонников, которые полностью поддерживали его теологию и были уверены, что его взгляды должны быть провозглашены в церкви «в самых широких масштабах». Это были «люди, занимавшие видное положение», как позднее охарактеризовал их Даниэльс, - служители, врачи и педагоги, которые «открыто заняли позицию, поддерживающую книгу и ее учение».4
К лету Даниэльс и Елена Уайт были потрясены, когда осознали, что эта группа сильных, настойчивых умов нашла путь к нетронутым ресурсам, которые церковь не могла им позволить использовать - молодежь.
Для тех, кто посвятил себя коренному изменению существующего положения, молодежь всегда была искушающей мишенью возможностей. Если изменения не могли быть достигнуты с первой попытки, то всегда есть надежда вовлечь молодежь, чье восхищение всеми новыми и не шаблонными идеями могло быть использовано в создании более близкого по духу «следующего поколения». (Эта тактика стало очевидной в Восточной Европе, где силы, посвященные для политических изменений, пытались и не сумели изменить систему, поэтому начали проводить энергичный призыв к молодежи; время показало, насколько эффективен этот метод). Елена Уайт отдавала себе отчет в отношении той энергии, которую молодежь может посвятить церкви. Она с сожалением говорила о «великой» армии молодежи, которая могла бы понести Евангелие «всему миру»,5 и она моментально распознала беду, когда стало ясно, что силы Кэллога начали проявлять интерес к молодежи церкви.
Первые штрихи этой тактики открылись, когда вышла из печати книга Кэллога. «Живой Храм» был немедленно разрекламирован и разослан по местным Конференциям как раз ко времени начала летних лагерных собраний, и были приложены «энергичные усилия», чтобы вовлечь молодежь в распространение и продаже этой книги.6 А.Г. Даниэльс отметил это начинание с большой озабоченностью: «Я видел посеянные семена среди сотен молодых людей в наших ведущих учебных заведениях, - сообщал он, - и твердо убежден, что это принесет много горя сотням наших братьев».7
Кэллог также использовал молодежь и в политических вопросах. В ноябре 1903 года Елена Уайт писала С.Е. Хаскеллу, предупреждая его, что студенты были вовлечены в компанию писать письма для оказания политического давления, благоприятного для санатория: «В санатории в Балт Крике студенты и помощники были вдохновлены управляющим делами писать письма родителям и друзьям, рассказывая в них о чудесных преобразованиях, происходивших в учреждении - эти дела были открыты мне, но они были далеко не чудесными».8 Ее постоянно одолевало беспокойство за студентов в санатории, которые познакомились с новой теологией, преподаваемой им профессорами, которых они уважали. Опасность была настолько велика, что Елена Уайт вынуждена была открыто предупредить родителей держать детей подальше от Балт Крика. В ответ на ее беспокойства колледж был закрыт и переехал в Бэррингс Спрингс. В Балт Крике остались только медицинские классы, проводящие занятия в санатории.
Право на существование Балт Крикского колледжа еще не истекло, поэтому оставалась теоретическая возможность вновь открыть колледж в любое время, если кто-либо пожелает. И теперь, когда борьба обострилась, Кэллог ухватился за эту формальную возможность, чтобы завоевать расположение молодежи церкви. Были Отпечатаны яркие брошюры, сообщавшие об открытие вновь Балт Крикского колледжа (это была необходимость сохранения названия для официального признания формальностей, относящихся к медицинской школе). Были приняты группы учащихся. Были заложены грандиозные планы для этого учреждения, а молодежи рассказывали о «величайших преимуществах обучения в этом вновь открытом Балт Крикском колледже».9 Это был тот вызов, который заставил Елену Уайт подняться во весь рост и бить тревогу.
«Как можем мы соглашаться, чтобы цвет нашей молодежи приглашался в Балт Крик для получения образования, когда Бог дает одно предупреждение за другим, чтобы они туда не шли», - взывала она. Некоторые из инструкторов «не понимают основ нашей веры... Бог запрещает, чтобы произносилось хоть одно слово одобрения для призыва молодежи в такое место, где они будут заквашены неправильным представлением и ложью в отношении “Свидетельств“, а также работы и характера служителей Божиих».10
Таким образом, согласно Елене Уайт, было два выхода из создавшегося положения: Доверие Духу Пророчества и поддержка служения организованной церкви. А отправление на обучение молодых людей в Балт Крик подвергнет опасности нападения как на первое, так и на второе.
Была растущая возможность подвергнуться также и еще одной опасности. Вначале развития адвентизма отступления от основного учения сопровождалось причудливым поведением некоторых братьев, и теперь казалось возникли подобные проблемы. «Были смущающие идеи о свободной любви, - позднее вспоминал пастор Л.Х. Кристиан, - и безнравственные поступки со стороны тех, кто вводили учение о святой плоти». В подробности этого позора теперь нет необходимости вдаваться, но тот, кто знаком с фактами, поймет истинное значение этих слов:
«Пантеистические теории не находят себе поддержки в Слове Божием... Тьма является их сущностью, чувственность - их полем деятельности. Они развращают сердце и дают свободу любым наклонностям».11
Те, кто принимали идеи Кэллога, казалось воспринимали настроение агрессивного Евангелия. Эти люди быстро превращались в враждебно настроенных, если с ними не соглашались.
Однажды Даниэльс возвращался домой с заседания Совета осенней сессии Генеральной Конференции. Это было в октябре 1903 года, дело о книге Кэллога (уже напечатанной, невзирая на Совет церкви) стало дискуссионным, превратившись в эмоциональную борьбу в церкви. Под уличным фонарем Даниэльс остановился на несколько минут со служителем церкви, разделявшим взгляды Кэллога и делавшим все, что в его силах, чтобы как можно больше распространить его книгу. Двое мужчин говорили не долго, без сомнения пытаясь склонить друг друга на свою сторону. Но внезапно отношение служителя стало злобным: «Вы совершили крупную ошибку в своей жизни», - начал он с угрозой, - «После всей шумихи этих дней вы будете повержены во прах и другой человек возглавит движение».
«Я не верю вашему пророчеству - ответил Даниэльс в раздумье, который увидел на мгновение в словах человека нечто большее, чем одну карьеру. «В любом случае я лучше окажусь поверженным во прах, делая то, во что верю есть правда, чем быть вмесите с князьями и совершать то, что совесть подсказывает мне, что это неправда».12 Затем он повернулся ко входной двери своего дома, как к спасению и покою, который он мог обрести после беспокойного вечера, без сомнения размышляя о странном изменении поведения, сопровождающем набеги на его друзей, попавших в эту новою теологию.
Для тех, кто задумывался, это было одной из величайших опасностей, смотрящих в лицо церкви. По последним исследованиям, весть адвентизма всегда включала в себя действие: Убойтесь Бога и воздайте Ему славу. Помни день субботний, чтобы святить его. Блаженны соблюдающие заповеди. Побеждающему... Побеждающему...
В адвентисткой вести для того, кто хотел принять христианство наполовину, не было ничего успокоительного. «Живущие на земле во время окончания заступничества Христа в небесном святилище, предстанут перед святым Богом без Посредника. Их одежды должны оказаться незапятнанными, характер должен быть очищен от греха кровью кропления. Посредством милости Божией и своих собственных неутомимых усилий они должны оказаться победителями в борьбе со злом. В то время, когда на небе происходит следственный суд, когда грехи раскаивающихся верующих удаляются из святилища, среди народа Божия на земле должна произойти особая работа очищения, удаления греха».13
Адвентизм повел народ дальше, чем он когда-либо доходил прежде, то есть в самый центр небес, в то место, где спасительный свет царит над местом, называемым Престолом Благодати, и где человек вновь нашел вечный, неизменный Закон Божий. Здесь протекает заключительный акт плана спасения, из этого места исходит не только милость, но и новый вызов действиям человека и сила рождения верой, чтобы жить побеждающей жизнью. «Посредством милости Божией и их своих собственных неутомимых усилий они должны оказаться победителями в борьбе со злом».14
Это был уникальный вклад адвентизма миру, последняя весть, венчающая шпилем Реформацию. В течение столетий христиане верили, что спасение приходит от веры во Христа. Полностью принимая это, адвентисты обнаружили в Писании новое измерение, проникающее в самые глубины веры: через веру во Христа вся жизнь может быть приведена в гармонию с Божественным законом, который поддерживает единство Вселенной.
Все это было произнесено с чувством неотложности, как будто отведенное человеку время, чтобы окончить эту работу, могло быть очень коротко. «Мы готовимся встретить Христа, сопровождаемого сонмом святых ангелов. Он явится на облаках небесных, чтобы наделить праведных и верных окончательным прикосновением бессмертия. Когда Христос придет, то не будет очищать нас от грехов, удалять дефекты характера, или исцелять нас от нечистоты страстей и нравов. Если вообще бороться за нас, то эта работа будет завершена до этого времени. Когда Господь придет, те кто святы, останутся святыми».15
Летним днем 1869 года Елена Уайт записала подобные мысли в поздравительном письме по случаю дня рождения ее сына, в котором любовь матери соединилась с безошибочным вызовом старой адвентисткой вести: «Не обманывайтесь, Бог поругаем не бывает. Ничто, кроме святости не может приготовить человека к небу... Небесный характер должен быть обретен на земле, или он вообще никогда не будет приобретен».16
Это был идеалом адвентизма, в некотором роде даже выше мечты Реформаторов, которые зажгли мир вновь пробудившейся вестью о вере. Лютер, Кальвин, Нокс - все они жили в период конца длинной ночи истории. Каждый отодвигал, по мере данных Богом сил, мрачные тени на своем пути. Но теперь день, начавшийся такими обильными обетованиями в 16 столетии уже давно был прожит. История человечества почти оканчивалась, и Адвентисты седьмого дня получили весть, которая никогда ранее не была дана миру. Это поколение могло жить во время следственного суда - могло жить до того дня, когда увидит пришествие Господа.
Поэтому все внимание Адвентистов концентрировалось на целях, которые дальше невозможно откладывать в некоторое благополучное отдаленное будущее. Для них вызов был брошен сейчас, и они искали в Библии примеры того, что Бог ожидает от народа, который может быть вознесен на небо, не увидев смерти. «Вознесением Еноха Господь желал научить важному уроку». Елена Уайт писала: «Люди были научены, что возможно соблюсти Закон Божий, что даже живя среди грешного и развращенного мира, они могли, по милости Божией, противостоять искушению и быть чистыми и святыми... Божественным характер этого пророка представляет состояние святости, которое должно быть достигнуто теми, кто будут «искуплены от земли» (Откр.14:3) во время Второго пришествия Христа».17
И этот стандарт должен быть частью существа миссии церкви. Енох жил на земле до того, как она была покрыта водами потопа, его жизнь была вестью милости, показывала Божью силу спасать. Теперь землю ожидает еще более трагичное уничтожение, и она должна увидеть еще одно последнее и ясное отражение того, что такое характер Божий. «Подобно Еноху они будут предупреждать мир о Втором пришествии Господа и о суде, который посетит нечестивых. Своим собственным примером и словами они будут обличать грех нечестивых».18
В 1902 году она вновь напомнила Адвентистам, что «не все написанные книги могут служить цели достижения святой жизни. Люди будут верить не тому, что проповедует служитель, но тому, как живет церковь».19
Кроме всего Адвентисты сделали одно из самых смелых заявлений, когда-либо имевших место в христианском мире. Они заявили, что имеют новую точку зрения в отношение центра неба, где человек может найти стандарт, согласно которому Иисус уже теперь судит мир. Адвентисты вновь обнаружили закон, и теперь они должны были что-то сделать с ним. Они должны были жить с помощью силы Божией согласно этому Закону или выдвинуть лучшие в мире оправдания для его нарушения.
В этом затаилась реальная опасность, заключавшаяся в том, что Адвентисты могут избрать последнюю альтернативу. Стандарт, явленный во Святилище, был чрезвычайно высок. Поэтому Елена Уайт предупреждала против принятия неправильной точки зрения в таких выражениях: «Пусть никто не говорит: я не могу исправить свои недостатки характера. Если вы придете к такому заключению, то, несомненно, потерпите неудачу в обретении вечной жизни».20
В чрезвычайно важный 1888 год она излагала подобные мысли. «Используя недостатки характера сатана добивается контроля над разумом и знает, что если эти недостатки лелеются, то он будет успешен в достижении своей цели. Поэтому он постоянно стремится ввести в заблуждение последователей Христа своей смертельной ложью, которую им невозможно победить».21
Это было поразительное для всех предупреждение, направленное против опасностей, которые появятся, если Адвентисты когда-либо решатся сделать извинение в исполнении Закона, чтобы не соблюдать его. И все же, как всегда, ее весть окончилась словами надежды: «Пусть никто не считает свои недостатки неисправимыми. Бог дает веру и милость, чтобы преодолеть их».22
Она дала утешающее заверение: «Когда в сердце есть желание повиноваться Богу, когда прилагаются усилия для этой цели, Иисус принимает это расположение и усилие человека как лучшее служение и восполняет недостатки своими собственными Божественными заслугами. Но Он не примет тех, кто заявляют, что имеют веру в Него, и в то же время неверны Его заповедям».23
Таким образом это было специальной миссией для народа, который назвал себя Адвентистами Седьмого Дня, знавшего так много о том, что вскоре должно произойти в мире.
В течение столетий христиане провозглашали весть о вере, теперь Адвентисты продвинули эту весть к ее самым отдаленным границам, требуя от веры того, что она могла дать. Это весть Илии, весть, начавшаяся на земле и оканчивающаяся на небе.
И опасность учения Кэллога, которое он провозглашал в 1903 году состояла в том, что оно ставило под сомнение саму миссию церкви.
«Если следовать логическим выводам этих учений, то они уничтожают христианскую структуру - предупреждала Елена Уайт. - Они учат, что происходящее в настоящее время перед нами не имеет большой важности, чтобы этому придавать особое значение».24 Церковь и мри погружались в нечто, названное окончанием испытания, и этому должно предшествовать испытание Богом каждой личности , - «с такой тщательностью и вниманием, как если бы на земле больше никого не было».25 Когда наступит это событие, то будет решена судьба всех к вечной жизни или к смерти. Это был вызов, который было невозможно переоценить.
И все же Адвентисты были убаюканы привлекательными теориями о природе Бога, в которых приводящие в трепет истины о святилище исчезли из взора, и истина становилась как весенний утренний туман. Отчаявшись предупредить церковь, встревоженная потрясающей силой ошибок, Елена Уайт ищет пути, чтобы проиллюстрировать, как легко человек может принять ошибки за истину, прибегая к представлению оптического обмана на железнодорожном пути: На расстоянии кажется, что два рельса соединяются и становятся одним.
«Путь истины лежит очень близко с путем заблуждения и оба эти пути могут казаться одним для умов, на которые не оказывает действие Святой Дух».26
И затем, видя, как некоторые лучшие умы церкви попали в ловушку, ведя и других в нее силой красноречия, которое однажды посвящалось возвещению Адвентисткой вести, она воскликнула почти в полном отчаянии: «Когда я вижу разработку планов искусителя, моя душа настолько сильно разочарована, что не могу выразить своих умственных страданий. Будет ли всегда церковь Божия находиться в замешательстве от обманов обвинителя несмотря на такие ясные, такие определенные предупреждения Христа?».27
Вместе с церковью, которую она любила, Елена Уайт вовлекалась в настолько большой кризис, что удивлялась, сумеет ли она пережить его или нет.
Оканчивался 1904 год, начинался 1905. Четыре бесценных года ушли в вечность, четыре года мира и изобилия. И церковь, которая должна была протрубить свою весть миру, вместо этого боролась с нападками на ее основные истины. Ее величайшее учение находилось на краю гибели (оно будет потеряно всего лишь через несколько месяцев в 1906 году). Дух Пророчества подвергался многосторонним нападкам тайно и открыто теми же способными умами, которые получали материальную поддержку, как об этом говорили, с текущего счета Балт Крикского санатория. Даже Балт Крикская скиния, построенная на десятицентовые монеты пожертвований граждан Балт Крика, являлась объектом борьбы за обладание контролем над ним. А в это время, под видом нового света вводились религиозные ошибки в такой завуалированной форме, что смущали не только студентов колледжа, но и служителей со стажем. Подобно кораблю, церковь плыла в тумане по разбушевавшемуся океану, на пути которого Елена Уайт видела много айсбергов.
В Порт Артуре адмирал Хирахито отдал приказ японскому флоту выстроиться в боевой порядок, поднять якоря, расчехлить орудия и уничтожить Российский Балтийский флот. Россия отдала Южную Манчжурию, Япония, не встречая сопротивления, оккупировала Корею. Равновесие сил в Азии начало изменяться, и положение вещей уже никогда не будет таким, каким оно было прежде. События начали приходить в движение, принимая такой оборот, что около половины мира оказалось закрытым для проповеди Евангелия. Для церкви это было только началом нападок. Это так же было время второй серии нападок сатаны. И наступило время Альбиона Фокса Балленгера.