Глава двадцать пятая. подслушанный провидец

То, что Гарри Поттер встречается с Джинни Уизли, похоже, интересовало множество людей, в основном, девушек. Впрочем, Гарри это мало волновало, хотя в последние несколько недель он вновь оказался героем сплетен по новой радостной причине. В конце концов, о нем шушукались из-за того, что доставляло ему гораздо больше счастья, чем он уже долгое время чувствовал, и это было лучше, чем сплетни о кошмарных случаях применения темной магии с его участием.

— Можно подумать, людей может интересовать что-то другое, — сказала Джинни, сидящая на полу гостиной, прислонившись к ногам Гарри и читая «Ежедневный Пророк». — За неделю было три нападения дементоров, а Ромильда Вейн хотела знать, правда ли, что у тебя на груди татуировка с гиппогрифом.

Рон и Гермиона рассмеялись. Гарри не обратил на них ни малейшего внимания.

— И что ты ей сказала?

— Сказала, что у тебя там венгерская хвосторога, — ответила Джинни, лениво перелистывая страницу газеты. — Как у настоящего мачо.

— Спасибо, — ухмыльнулся Гарри. — А про Рона ты что ей сказала?

— Что у него — с карликовым клубком, только не сказала где!

Гермиона захохотала, а Рон сердито нахмурился.

— Поосторожнее, — сказал он, предостерегающе наставив палец на Гарри и Джинни. — То, что я дал вам разрешение встречаться, еще не значит, что я не могу его отменить.

— Разрешение, — насмешливо произнесла Джинни. — С каких это пор ты выдаешь мне разрешение делать что бы то ни было? И вообще, ты сказал, что тебя больше устраивает Гарри, а не Майкл или Дин.

— Да, устраивает, — нехотя признал Рон. — И до тех пор, когда вы не приметесь целоваться при всех…

— Ты грязный лицемер! А как же вы с Лавандой? Как два угря, один вокруг другого обвивались! — возмутилась Джинни.

Но с наступлением июня терпимость Рона перестала подвергаться испытанию, поскольку Гарри и Джинни стали все меньше времени проводить вместе. У Джинни приближались СОВ, так что по вечерам ей приходилось часами повторять пройденное. В один из таких вечеров, когда Джинни ушла в библиотеку, а Гарри сидел в гостиной у окна, делая вид, что заканчивает домашнюю работу по травологии, на самом деле предаваясь воспоминаниям об особо счастливом часе, проведенном вместе с Джинни в обеденное время на озере, появилась Гермиона и уселась между ним и Роном с неприятно решительным выражением лица.

— Гарри, мне нужно с тобой поговорить.

— О чем? — подозрительно спросил Гарри. Буквально накануне Гермиона отчитала его за то, что он отвлекал Джинни, когда ей нужно было во всю готовиться к экзаменам.

— О так называемом Принце-полукровке.

— О нет, не начинай опять, — проворчал он. — Может, хватит?

Он не осмелился вернуться в комнату по требованию за своим учебником, и соответственно пострадала его успеваемость на зельях. Впрочем, Снобгорн одобрял его увлечение Джинни и в шутку списывал неудачи Гарри на влюбленность. Но Гарри был уверен, что Снейп все еще не оставлял надежды заполучить книгу Принца, и был полон решимости хранить ее там, где она лежала, пока Снейп наблюдал за ним.

— Я не отстану, — твердо сказала Гермиона, — до тех пор, пока ты не выслушаешь меня. Так вот, я пыталась разузнать, у кого могла быть страсть к выдумке темных заклинаний…

— У него это была не страсть…

— Он, он… да кто тебе сказал, что это «он»?

— Мы это уже обсуждали, — раздраженно ответил Гарри. — Принц, Гермиона, Принц!

— Разумеется! — воскликнула Гермиона, вытаскивая из кармана очень старую газетную вырезку и швыряя ее на стол перед Гарри. На щеках у нее вспыхнули красные пятна. — Посмотри! Взгляни на эту картинку!

Гарри взял ветхую бумажку и вгляделся в пожелтевшую от времени фотографию. Рон наклонился к нему посмотреть. На картинке была изображена худенькая девочка лет пятнадцати. Она была некрасивой, выглядела угрюмой и раздраженной. У нее был тяжелый взгляд и узкое бледное лицо. Подпись под фотографией сообщала: «Эйлин Принц, капитан хогвартской команды по плюй-камням».

— И что? — спросил Гарри, просматривая короткую статью, к которой относилась фотография. Это была весьма скучная история о межшкольных соревнованиях.

— Ее звали Эйлин Принц. Принц, Гарри.

Они посмотрели друг на друга, и Гарри понял, что именно Гермиона пыталась сказать. Он рассмеялся.

— Невозможно.

— Что?

— Ты думаешь, она была полукровкой?… Да ладно!

— Ну почему бы и нет? Гарри, в мире волшебников нет настоящих принцев! Это прозвище, выдуманный титул, данный кем-то самому себе, или же его настоящая фамилия, так ведь? Нет, послушай! Если, скажем, ее отец был волшебником по фамилии Принц, а мать — магглом, она действительно была Принц-полукровка!

— Да, очень остроумно, Гермиона…

— Но ведь это возможно! Может, она гордилась тем, что была наполовину Принц!

— Послушай, Гермиона, я тебе говорю, что это не девочка. Я просто знаю это.

— Все дело в том, что ты не считаешь, что девушки могут быть таким же умными, — со злостью произнесла Гермиона.

— Как я могу пять лет с тобой общаться и не думать, что девушки умны? — Гарри чувствовал себя уязвленным. — Просто он так пишет. Я просто понимаю, что Принц был парнем. Я уверен. Девчонки — это совсем другое. И, вообще, где ты это взяла?

— В библиотеке, — весьма предсказуемо ответила Гермиона. — Там полная подшивка старых номеров «Пророка». Ну что же, я постараюсь выяснить об этой Принц как можно больше.

— Ни в чем себе не отказывай, — раздраженно сказал Гарри.

— Я выясню, — заявила Гермиона. — И в первую очередь я поищу, — бросила она ему, дойдя до проема за портретом, — записи в наградах за зелья.

Гарри хмуро посмотрел ей вслед, а затем продолжил созерцать темнеющее небо.

— Она так и не смирилась с тем, что ты был лучше нее на зельеварении, — сказал Рон, возвращаясь к своей книге «Тысяча магических трав и грибов».

— Ты-то не считаешь, что я спятил, раз хочу получить эту книгу назад?

— Конечно, нет, — тоном, не допускающим возражений, ответил Рон. — Он, этот Принц, был гением. Так или иначе… без его подсказки про безоар… — он многозначительно провел пальцем поперек шеи, — мы бы сейчас с тобой не разговаривали. То есть, я, конечно же, не считаю, что заклинание, которое ты применил против Малфоя, было классным…

— Я тоже, — быстро проговорил Гарри.

— Но он же вылечился, верно? Его тут же поставили на ноги.

— Да, — согласился Гарри. Это было истинной правдой, но в тоже время его совесть смущенно поежилась. Благодаря Снейпу…

— У тебя и в эту субботу наказание у Снейпа? — продолжал Рон.

— Да, и в будущую, и еще через неделю, — вздохнул Гарри. — И он еще намекает, что если до конца учебного года я не закончу со всеми коробками, то мы продолжим в следующем году.

Для него эти наказания были особенно тягостными, ведь они отнимали и без того редкие часы, которые он мог бы провести с Джинни. Само собой, он не раз задумывался, догадыется ли об этом Снейп, потому что тот каждый раз задерживал его все позднее и позднее, при этом роняя мимоходом колкие замечания о том, что Гарри упускает хорошую погоду и разнообразные возможности, которые она предоставляет.

От этих горестных размышлений Гарри отвлекло появление рядом Джимми Пикса, протягивающего ему свиток пергамента.

— Спасибо, Джимми… Эй, это от Дамблдора, — взволнованно произнес Гарри, разворачивая пергамент и просматривая записку. — Он хочет, чтобы я как можно скорее пришел к нему в кабинет.

Они с удивлением уставились друг на друга.

— Черт возьми, — прошептал Рон. — Ты не думаешь… он нашел?…

— Лучше пойти и посмотреть, верно? — сказал Гарри, вскочив на ноги. Он торопливо вышел из гостиной и так быстро побежал по восьмому этажу, как только мог. Он не встретил никого, кроме Пивза, — тот внезапно выскочил ему навстречу, уклонившись от защитного заклинания Гарри, громко захихикал и, по своему обыкновению, забросал его мелом. Когда Пивз исчез, в коридорах стало совсем тихо. До отбоя оставалось всего пятнадцать минут, и в большинстве своем ученики уже вернулись в гостиные.

И тут Гарри услышал вопль и грохот. Он застыл на месте и прислушался.

— Как… вы… смеете… а-а-а!

Шум доносился из коридора поблизости. Гарри с палочкой наготове побежал туда, повернул за угол и увидел профессора Трелони, растянувшуюся на полу. Ее голова была покрыта одой из ее многочисленных шалей, вокруг валялось несколько бутылок из-под шерри, одна была разбита.

— Профессор…

Гарри торопливо подошел и помог профессору Трелони подняться. Ее блестящие бусы зацепились за очки. Она громко икнула, поправила волосы и встала, опираясь на руку Гарри.

— Что случилось, профессор?

— Спросите что-нибудь полегче! — визгливо ответила она. — Я шла мимо, размышляла о некоторых мрачных знамениях, которые мне довелось заметить…

Но Гарри ее не слушал. Он только сейчас понял, где они находились. Справа висел гобелен с танцующими троллями, а слева была та самая гладкая непроницаемая каменная стена, за которой скрывалась…

— Профессор, вы пытались попасть в комнату по требованию?

— …о предзнаменованиях, которые я была удостоена… что? — с хитрым видом спросила она.

— Комната по требованию, — повторил Гарри. — Вы пытались войти в нее?

— Я… это… я не знала, что ученики знают о…

— Не все, — сказал Гарри. — Но что случилось? Вы кричали, как будто на вас напали…

— Я… ну, — протянула профессор Трелони, закутываясь в свои шали, как будто защищаясь, и глядя на него своими сильно увеличенными глазами. — Я хотела… положить на хранение кое-какие… м-м-м… личные вещи в комнату, — и она забормотала что-то про «отвратительные обвинения».

— Разумеется, — сказал Гарри, бросив взгляд на бутылки. — Но вы не смогли войти и спрятать их?

Это показалось ему странным. Ведь когда он хотел спрятать учебник Принца-полукровки, комната ему открылась.

— О, я вошла без проблем, — ответила профессор Трелони, свирепо посмотрев на стену. — Но там уже кто-то был.

— Кто-то… Кто? — спросил Гарри. — Кто там был?

— Не имею представления, — произнесла профессор Трелони, слегка ошеломленная нетерпеливостью в голосе Гарри. — Я вошла в комнату и услышала голос, который никогда раньше не слышала за все годы, что я прятала… то есть, пользовалась комнатой.

— Голос? Что он говорил?

— Я не знаю, можно ли это назвать речью, — сказала профессор Трелони. — Оно… гикало.

— Гикало?

— С ликованием, — добавила она, кивая.

Гарри уставился на нее.

— Голос был мужской или женский?

— Возьмусь предположить, что мужской, — сказала профессор Трелони.

— И он был радостным?

— Очень счастливым, — фыркнула она.

— Будто что-то праздновал?

— Скорее всего, так.

— А потом?…

— А потом я крикнула: «Кто здесь?».

— А вы не могли узнать, кто это был, не спросив? — Гарри был несколько разочарован.

— Внутреннее око, — проговорила профессор Трелони, — было устремлено на проблемы за пределами презренного мира ухающих голосов.

— Да-да, — с поспешностью сказал Гарри. Про внутреннее око профессора Трелони он уже достаточно наслушался. — И голос вам ответил, кто это был?

— Нет, не ответил, — ответила она. — Все потемнело, хоть глаз выколи, и следующее, что я помню — это то, что меня вытолкнули из комнаты головой вперед!

— И вы не предвидели, что оно на вас нападет? — не сдержался Гарри.

— Нет, я же сказала, там было совершенно темно… — она осеклась и с подозрением посмотрела на него.

— Думаю, вы должны рассказать Дамблдору, — сказал Гарри. — Он должен узнать, что Малфой что-то там празднует… то есть, тот, кто вытолкнул вас из комнаты.

К его удивлению, профессор Трелони при этих словах с высокомерным видом выпрямилась.

— Директор в личной беседе сообщил, что желал бы, чтобы я реже посещала его, — холодно сказала она. — Я не из тех, кто навязывает свое общество тем, кто этого не ценит. Если Дамблдору угодно пренебрегать предупреждениями, что дают карты…

Неожиданно ее костлявая рука сжала запястье Гарри.

— Снова и снова, не важно как я их раскладываю…

И она деланным жестом вытащила из-под шалей карту.

— …Башня, пораженная молнией, — прошептала она. — Беда. Несчастье. Все ближе и ближе…

— Да-да, — снова сказал Гарри. — Ну… Я все-таки думаю, что вам следует сказать Дамблдору об этом голосе, и как все потемнело, и вас вытолкнули из комнаты…

— Ты так думаешь? — профессор Трелони, казалось, некоторые время обдумывала его предложение, но Гарри был уверен, что ей понравилась мысль рассказать о своем маленьком приключении.

— Я прямо сейчас иду к нему, — сказал Гарри. — У меня назначена встреча. Мы могли бы пойти вместе.

— О, в таком случае, — профессор Трелони улыбнулась. Она наклонилась, подобрала свои бутылки из-под шерри и небрежно затолкала их в большую бело-голубую вазу, стоявшую в ближайшей нише.

— Мне не хватает тебя на моих уроках, Гарри, — задушевно заговорила она, когда они пошли по коридору. — Ты никогда не был склонен к предвидению… но был замечательным объектом…

Гарри не ответил. Он всегда ненавидел быть объектом всяческих несчастий, постоянно предсказываемых профессором Трелони.

— Боюсь, — проговорила она, — эта кляча, прошу прощения, кентавр… ничего не знает о гаданиях на картах. Я его спросила, как порок пророка, чувствует ли он те же отдаленные колебания надвигающейся катастрофы? Но он считает меня смехотворной. Да, смехотворной!

Она истерично вскрикнула, и Гарри почувствовал резкий запах шерри, несмотря на то, что бутылки были оставлены позади.

— Может, эта лошадь слышала, как про меня говорили, что я не унаследовала дар своей пра-пра-прабабушки. Завистники уже много лет распространяют эти слухи. Знаешь, Гарри, что я говорю таким людям? Неужели Дамблдор позволил бы мне преподавать в такой замечательной школе, оказывал бы мне такое доверие все эти годы, если бы я не доказала ему, что достойна?

Гарри пробурчал что-то невнятное.

— Я хорошо помню мое первое собеседование с Дамблдором, — хрипло продолжила профессор Трелони. — Он был глубоко поражен, разумеется, глубоко поражен… Я остановилась в «Кабаньей голове», кстати, не рекомендую — там в постели водятся клопы, мальчик мой, — но я была стеснена в средствах. Дамблдор оказал мне любезность, побеседовав со мной в моей комнате в гостинице. Он расспрашивал меня… Должна признаться, поначалу я думала, что он недоброжелательно относится к прорицаниям… и я еще помню, что не очень хорошо себя почувствовала, я в тот день почти ничего не ела… Но потом…

И тут впервые за все время Гарри внимательно прислушался к ее словам. Потому, что знал, что произошло потом: профессор Трелони произнесла пророчество, изменившее ход всей его жизни, пророчество о нем и Вольдеморте.

— …но потом нас так невежливо прервал Северус Снейп!

— Что?

— Да, за дверью началась какая-то возня, она распахнулась, и там оказались этот весьма неуклюжий бармен и Снейп, который болтал какую-то чушь о том, что поднялся не по той лестнице, хотя, боюсь, я сама в тот момент решила, что его поймали за тем, что он подслушивал мое собеседование с Дамблдором. Видишь ли, в то время он сам искал работу и, без сомнения, рассчитывал получить важные для себя сведения! Ну, а после этого, знаешь, Дамблдор стал более расположен дать мне работу, и я думаю, Гарри, потому, что оценил разительный контраст между моими непритязательными манерами и скромным талантом и этим нахальным резким юношей, готовым подслушивать у замочной скважины… Гарри, милый?…

Только сейчас осознав, что Гарри больше не шел рядом, она оглянулась через плечо. Он остановился десять футов позади.

— Гарри? — неуверенно повторила она.

Вероятно, он сильно побледнел, отчего она очень забеспокоилась и испугалась. Гарри стоял неподвижно, как скала, а на него накатывались волны потрясения, одна за другой, смывая все вокруг, кроме того, что так долго от него скрывалось…

Это Снейп подслушал пророчество. Это Снейп донес о нем Вольдеморту. Снейп и Питер Петтигрю вместе отправили Вольдеморта охотиться на Джеймса, Лили и их сына…

Все остальное сейчас не имело значения для Гарри.

— Гарри, — снова окликнула его профессор Трелони. — Гарри, я думала, мы вместе собирались к директору.

— Оставайтесь тут, — проговорил Гарри, онемевшими губами.

— Но, дорогой мой… Я собиралась рассказать ему, как на меня напали в комнате…

— Оставайтесь тут! — со злостью повторил Гарри.

Она была крайне встревожена, когда он пробежал мимо нее, свернул в коридор, ведущий к кабинету Дамблдора, возле которого стояла горгулья. Гарри прокричал пароль и, перепрыгивая через три ступеньки, побежал наверх по движущейся винтовой лестнице.

Он не стучал в дверь Дамблдора, он молотил по ней кулаком, и спокойный голос ответил: «Войдите», — уже после того, как Гарри ворвался в комнату.

Феникс Фоукс оглянулся, его блестящие черные глаза искрились, отражая золотые лучи заходящего за окном солнца.

— Что же, Гарри, я обещал тебе, что возьму тебя с собой.

Поначалу Гарри не понял: разговор с Трелони вытеснил из его головы все остальное, и он соображал очень медленно.

— Возьмете…с собой?…

— Разумеется, если ты хочешь.

— Если я…

И тут он вспомнил, зачем он с самого начала так стремился в кабинет Дамблдора.

— Вы нашли еще один хоркрукс?

— Я уверен в этом.

Гнев и обида боролись с потрясением и радостным возбуждением. Несколько мгновений Гарри не мог выговорить ни слова.

— Это естественно, что ты боишься, — сказал Дамблдор.

— Я не боюсь! — немедленно ответил Гарри, и это было чистейшей правдой — как раз страха-то он не испытывал совершенно. — Какой из хоркруксов? Где он?

— Я не могу точно сказать какой… думаю, мы можем вычеркнуть змею, но я уверен, что он спрятан в пещере на побережье, далеко отсюда. Я давно пытался отыскать эту пещеру. Это та самая, в которой однажды Том Реддль запугивал двоих детей из приюта во время их ежегодной поездки, помнишь?

— Да, — сказал Гарри. — Как он защищен?

— Я не знаю. У меня есть несколько предположений, но они могут оказаться полностью неверными, — Дамблдор помедлил, а затем продолжил. — Гарри, я обещал тебе, что ты сможешь пойти со мной, и не отказываюсь от своего обещания. Но с моей стороны было бы очень неправильно не предупредить тебя, что это будет чрезвычайно опасно.

— Я пойду с вами, — сказал Гарри, чуть ли не раньше, чем Дамблдор закончил говорить. Он буквально кипел от гнева на Снейпа, и за последние несколько минут его желание сделать что-нибудь отчаянное и опасное возросло десятикратно.

Это отразилось на его лице, судя по тому, что Дамблдор отошел от окна и пристально посмотрел на Гарри. Между седыми бровями появилась неглубокая морщинка.

— Что случилось?

— Ничего, — немедленно солгал Гарри.

— Отчего ты так расстроен?

— Я не расстроен.

— Гарри, тебе никогда не давалась Окклюменция…

От этого слова ярость Гарри вспыхнула, как от искры.

— Это Снейп! — выпалил он так громко, что Фоукс негромко, но пронзительно вскрикнул у него за спиной. — Это все Снейп! Это он рассказал Вольдеморту о пророчестве. Это был он, он подслушивал под дверью, Трелони мне рассказала!

Выражение лица Дамблдора не изменилось, но Гарри показалось, что тот побледнел в свете кроваво-красных бликов заходящего солнца. Довольно долго Дамблдор молчал.

— Когда ты об этом узнал? — наконец спросил он.

— Только что! — ответил Гарри, с огромным трудом сдерживаясь, чтобы не заорать. И вдруг, внезапно его прорвало. — А ВЫ ПОЗВОЛИЛИ ЕМУ ПРЕПОДАВАТЬ ЗДЕСЬ, А ОН СКАЗАЛ ВОЛЬДЕМОРТУ НАПАСТЬ НА МОИХ РОДИТЕЛЕЙ!

Гарри отвернулся от все еще неподвижного Дамблдора и принялся ходить взад-вперед по кабинету, задыхаясь и потирая костяшки пальцев руки, как после драки, и из последних сил удерживаясь, чтобы не побить все вокруг. Ему хотелось выплеснуть свое бешенство на Дамблдора, но в тоже время он хотел отправиться с ним и попытаться уничтожить хоркрукс. Гарри хотел сказать ему, что тот был старым дураком, доверившимся Снейпу, но боялся, что Дамблдор не возьмет его с собой, если он не справится со своей злостью.

— Гарри, — тихо проговорил Дамблдор, — пожалуйста, выслушай меня.

Прекратить свои безостановочные метания было также сложно, как и удержаться от крика. Гарри замер, закусив губу, и взглянул на морщинистое лицо Дамблдора.

— Профессор Снейп совершил ужасную…

— Не говорите мне, что это была ошибка, сэр, он подслушивал под дверью!

— Пожалуйста, позволь мне договорить. — Дамблдор подождал, пока Гарри коротко кивнул ему, и продолжил: — Профессор Снейп совершил ужасную ошибку. Он все еще служил лорду Вольдеморту в ту ночь, когда услышал первую половину пророчества профессора Трелони. Разумеется, он поспешил передать своему хозяину то, что подслушал, потому что это касалось его напрямую. Но он не знал, у него просто не было никакой возможности узнать, за каким мальчиком Вольдеморт стал бы охотиться, или что родители, которых тот собрался убить, были людьми, с которыми профессор Снейп был знаком, что они были твоими отцом и матерью…

Гарри крикнул с безрадостным смехом в голосе:

— Он ненавидел моего отца так же, как и Сириуса! Вы не замечали, профессор, что все, кого профессор Снейп ненавидел, обычно умирали?

— Ты не представляешь себе, какие муки совести испытал профессор Снейп, когда понял, как именно лорд Вольдеморт истолковал пророчество, Гарри. Я уверен, что это привело к глубочайшему раскаянию в его жизни и послужило причиной, по которой он вернулся…

— Но он же очень силен в сокрытии мыслей, разве нет, сэр? — голос Гарри дрожал от усилий удержать его ровным. — И разве Вольдеморт не убежден в том, что Снейп даже сейчас поддерживает его? Профессор… как вы можете быть уверены, что Снейп на нашей стороне?

Несколько мгновений Дамблдор молчал: он выглядел так, словно пытался решить что-то для себя. В конце концов, он сказал:

— Я уверен. Я полностью доверяю Северусу Снейпу.

Гарри глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Не сработало.

— Ну а я нет! — произнес он также громко, как и раньше. — Он что-то замышляет вместе с Драко Малфоем. Прямо у вас под носом, а вы…

— Гарри, мы это уже обсуждали, — ответил Дамблдор, и его голос снова зазвучал жестко. — Я уже изложил тебе свои воззрения.

— Сегодня вечером вы покидаете школу, и я готов поспорить, вам даже в голову не приходило, что Снейп и Малфой могут решить…

— Что именно? — вскинув брови, спросил Дамблдор. — В каких конкретно действиях ты их подозреваешь, Гарри?

— Я… они что-то задумали! — воскликнул Гарри, и его руки сжались в кулаки. — Профессор Трелони только что была в комнате по требованию. Она хотела спрятать там свои бутылки из-под шерри и слышала, как Малфой кричал от радости! Он пытался починить там что-то опасное, и ему, как мне кажется, наконец удалось, а вы собираетесь выйти из школы, даже не…

— Довольно, — прервал его Дамблдор. Он произнес это весьма спокойно, но Гарри, тем не менее, немедленно замолк. Он понял, что все-таки переступил какую-то невидимую черту. — Неужели ты думаешь, что я хотя бы раз оставил школу незащищенной во время моих отлучек в этом году? Разумеется, не оставил. Сегодня, когда я отбуду, здесь снова будет установлена дополнительная защита. Пожалуйста, не думай, что я отношусь к безопасности моих учеников без должной серьезности, Гарри.

— Я не думаю… — несколько сконфуженно пробормотал Гарри, но Дамблдор перебил его.

— Я больше не желаю это обсуждать.

Гарри, собиравшийся возразить, прикусил язык, опасаясь, что слишком далеко зашел и упустил возможность отправиться вместе с Дамблдором, но тот продолжил:

— Ты хочешь поехать со мной сегодня вечером?

— Да, — тотчас ответил Гарри.

— Очень хорошо, тогда слушай, — Дамблдор выпрямился во весь рост. — Я возьму тебя с собой при одном условии: ты будешь слушаться всех приказов, которые я могу тебе дать, без единого вопроса.

— Безусловно.

— Гарри, ты уверен, что понимаешь? Я хочу сказать, что ты должен выполнять такие команды, как «беги», «прячься» или «возвращайся». Ты дашь слово?

— Я… да, конечно.

— Если я скажу тебе спрятаться, ты сделаешь это?

— Да.

— Если я скажу убегать, ты послушаешься?

— Да.

— Если я скажу оставить меня и спасаться, ты сделаешь так, как я тебе велю?

— Я…

— Гарри?

Они посмотрели друг на друга.

— Да, сэр.

— Хорошо. В таком случае, я хочу, чтобы ты сходил за своим плащом и через пять минут ждал меня в холле.

Дамблдор вернулся к пылающему алым окну и выглянул наружу. Рубиновое солнце сияло у самого горизонта. Гарри быстро вышел из кабинета и сбежал по винтовой лестнице. Внезапно его мысли странным образом прояснились. Он знал, что делать.

Рон и Гермиона сидели в гостиной, когда он вернулся.

— Чего хотел Дамблдор? — немедленно спросила Гермиона. — Гарри, у тебя все в порядке? — встревожено добавила она.

— Все нормально, — бросил Гарри, промчавшись мимо них. Он взлетел вверх по лестнице в спальню, распахнул свой сундук и вытащил карту мародера и пару свернутых носков. Затем кинулся по ступенькам обратно в гостиную, резко затормозив рядом с ошеломленными Роном и Гермионой.

— У меня мало времени, — пропыхтел Гарри, — Дамблдор считает, что я пошел за плащом-невидимкой. Слушайте.

Он быстро объяснил им, куда собрался и почему. Он не остановился ни ради вздохов ужаса Гермионы, ни нетерпеливых вопросов Рона: они потом сами додумают все подробности.

— …то есть, вы понимаете, что это значит? — торопливо закончил Гарри. — Сегодня Дамблдора не будет в школе, так что Малфой наверху совершит еще одну попытку, что бы он ни задумал. Нет, выслушайте меня! — сердито прошипел он, когда Рон и Гермиона попытались его перебить. — Я знаю, что это Малфой веселился в комнате по требованию. Вот… — он сунул карту мародера в руки Гермионе. — Вы должны следить за ним и за Снейпом тоже. Привлеките всех из ДА, кого сможете вызвать. Гермиона, эти галеоны для связи ведь все еще работают? Дамблдор сказал, что он наложил на школу дополнительную защиту, но если Снейп в этом участвует, он знает, что за защита у Дамблдора и как ее обойти. Но он не будет готов к тому, что вы будете следить за ним, так ведь?

— Гарри… — начала Гермиона. Ее глаза стали огромными от страха.

— У меня нет времени спорить, — отрезал Гарри. — Возьмите это тоже… — он сунул носки Рону.

— Спасибо, — сказал Рон. — Э… зачем мне носки?

— Тебе нужно то, что в них завенуто. Там Феликс Фелицис. Разделите его между собой и Джинни тоже. Попрощайтесь с ней за меня. Мне пора идти, а то Дамблдор ждет…

— Нет! — воскликнула Гермиона, охваченная благоговейных страхом, когда Рон принялся разворачивать крошечную золотую бутылочку с зельем. — Ты… кто знает, с чем тебе придется столкнуться?

— Со мной все будет нормально, я буду с Дамблдором, — ответил Гарри. — Я хочу быть уверен, что с вами ничего не случится… не смотри на меня так, Гермиона, мы еще увидимся.

И он поспешил через проем за портретом к холлу.

Дамблдор ждал его у дубовых дверей. Он обернулся, когда Гарри на полной скорости затормозил на верхней каменной ступеньке, задыхаясь и с колющей болью в боку.

— Я хотел бы, чтобы ты надел свой плащ, будь любезен, — попросил Дамблдор и, прежде чем продолжить, подождал, пока Гарри накинул плащ. — Хорошо. Идем?

Дамблдор немедленно начал спускаться. Его собственный плащ едва колыхался в темном летнем воздухе. Гарри быстро шел рядом с ним в плаще-невидимке и все еще тяжело дышал, обливаясь потом.

— А что подумают остальные, когда увидят, что вы отбываете, профессор? — спросил Гарри, думая о Малфое и Снейпе.

— Что я иду в Хогсмид за выпивкой, — беззаботно ответил Дамблдор. — Иногда я навещаю Розмерту, или же захожу в «Кабанью голову»… или делаю вид. Этот способ скрыть свое истинное намерение не хуже любого другого.

В сгущающихся сумерках они пошли по подъездной дорожке. В воздухе пахло теплой травой, водой из озера и дымом очага из хижины Хагрида. Трудно было поверить, что они направлялись навстречу чему-то опасному или пугающему.

— Профессор, — тихо спросил Гарри, когда в конце дорожки показались ворота, — мы будем аппарировать?

— Да, — сказал Дамблдор. — Ты ведь уже умеешь аппарировать, как я полагаю?

— Да, — ответил Гарри, — но у меня нет прав.

Он чувствовал, что лучше говорить правду. Что, если он все испортит, объявившись где-нибудь в тысяче миль от места, где должен оказаться?

— Не важно, — сказал Дамблдор. — Я снова помогу тебе.

Они вышли за ворота на безлюдную тропинку к Хогсмиду. Пока они шли, очень быстро стемнело, и когда оказались на Главной улице, наступила настоящая ночь. В окнах магазинов поблескивали огоньки. Приблизившись к «Трем метлам», они услышали хриплые крики.

— …и внутрь не суйся! — это была Розмерта, выставлявшая за дверь очень грязного волшебника. — О, приветствую, Альбус… поздно вы гуляете…

— Добрый вечер, Розмерта, добрый вечер… прошу простить, я в «Кабанью голову»… без обид, но мне кажется, там сегодня поспокойнее…

Через минуту они свернули на боковую улочку. Вывеска «Кабаньей головы» поскрипывала, хотя ветра не было. В отличие от «Трех метел», в баре, похоже, было совершенно пусто.

— Входить необязательно, — пробормотал Дамблдор, оглядываясь по сторонам. — Главное, чтобы никто не видел, как мы уходим… Теперь возьми меня за руку, Гарри. Не обязательно сжимать так крепко, я просто сопровождаю тебя. На счет «три» — раз, два, три…

Гарри закрутился. Сразу же появилось то ужасное ощущение, будто его выдавливают через толстую резиновую трубу. Он не мог вздохнуть, каждый кусочек его тела был сжат едва ли не сильнее, чем мог бы выдержать. И вдруг, как раз в тот момент, когда Гарри подумал, что сейчас задохнется, невидимые путы пропали, и он оказался в полной темноте, глубоко вдыхая свежий соленый воздух.