Воздушная оборона фронта английской армии во франции

Оборона экспедиционных английских сил от воздушных нападений началась с применения в 1914 г. нескольких одно- и двухфунтовых автоматических скорострельных пушек. Но вскоре выяснилось, что эти пушки совершенно бесполезны даже против самолетов того периода.

Подготовка к войне не предусмотрела подготовку зенитной артиллерии. Подвижных зенитных орудий не было. Началась импровизация. Была взята кавалерийская пушка (13-фунтовая) и поставлена на шасси Лондонского общества омнибусов.

В 1915 г. 15 таких пушек стояли на фронте армии или в ее тылу и некоторое число — на путях сообщения.

Необходимых для зенитной стрельбы высотомеров, счислителей, предсказателей и других приборов совершенно [111] не было; в этом отношении англичане долгое время полностью зависели от Франции.

В 1916 г. была приспособлена более подходящая пушка, а именно полевая 18-фунтовая пушка, у которой для увеличения начальной скорости был изменен ствол. Потолок этой пушки достигал 5 200 м. До высоты 4 000 м эта пушка давала хорошие результаты, а эта высота считалась в то время вполне достаточной. В том же 1916 г. армия получила несколько действительно боеспособных 3-дюймовых пушек. Большое число этих пушек использовалось в тылу армии.

Зенитная артиллерия, приданная армейским корпусам, была в подчинении командира зенитной артиллерии, имевшегося в каждой армии.

Зенитная оборона армии продолжала совершенствоваться из года в год, и к 1918 г. весь фронт и тыл экспедиционной армии были хорошо оборудованы в зенитном отношении. Вдоль фронта и (в тылу тянулась линия 2 пушечных станций, отстоявших друг от друга, примерно, на 5 км, с линией поддержки из 2- и 4-пушечных станций, находившейся около наиболее важных пунктов, расположенных за первой линией.

Система ПВО фронта во Франции отнимала почти 40% всей зенитной артиллерии. Остающиеся 60% английских зенитных пушек были использованы для обороны уязвимых пунктов, в особенности складов снарядов, расположенных в тылу армии.

Можно думать, что этот процент пушек, находящихся в тылу, в будущей войне скорее будет увеличиваться, чем уменьшаться.

Несмотря на отсутствие хороших приборов для зенитного обстрела, благодаря постоянной практике зенитные батареи и станции достигали больших процентов попадания. Им обычно удавалось заставлять противника летать на больших высотах, с которых действительность бомбардировки значительно уменьшалась. Зенитная артиллерия сильно мешала воздушной разведке, корректировке и т. п. Она мешала производить точную бомбардировку. Наконец, ее огонь помогал [112] английским летчикам находить неприятеля по разрывам снарядов в воздухе.

Зенитные пушки сбили во время войны следующее число самолетов:

1914 г.
1915 г.
1916 г.	около 50
1917 г.
1918 г.

В 1918 г. среднее число снарядов, приходившихся на каждый сбитый самолет, достигало 4 000 (только в лучший месяц — март — это число уменьшилось до 1800 снарядов; немцы совершали в этот месяц много полетов на малой высоте).

Число сбитых самолетов может показаться незначительным{44}, но если в свете современных знаний рассмотреть условия, в которых зенитчики работали во время войны, пользуясь самыми грубыми приборами или стреляя совсем без приборов, то кажется удивительным не то, что так мало самолетов сбито, а то, почему они, вообще говоря, были сбиты.

Прожекторное дело в английской армии на Западном фронте началось с 2 взводов, каждый из которых имел по три 60-см прожектора. Их применяли при обороне штаба главного командования, расположенного в Сент-Омере, который дважды бомбардировался в течение зимы 1915—1916 гг.

В начале 1916 г. имелось уже 10 взводов. Они были использованы при обороне штаба главного командования и 7 других важных пунктов в тылу армии.

Первый большой успех германских бомбардировочных воздушных сил при бомбардировке склада снарядов, стоявшего в Одрюике (22 июля 1916 г.), обратил внимание на необходимость лучшей организации воздушной обороны и лучшего оповещения о воздушных налетах. Склад снарядов в то время охранялся только 2 зенитными пушками и 2 прожекторами. Оповещения о налете вовсе не поступило, и станция была освещена для работы по разгрузке поездов со снарядами. [113]

Первый самолет, который прилетел бомбардировать склад, мог поэтому прицеливаться по этим земным огням. Одна зажигательная бомба вызвала пожар среди построек склада. Начали взрываться снаряды, и вскоре взорвался весь склад, на котором хранилось от 20000 до 30 000 снарядов.

В то время воздушная бомбардировка на самом фронте в сколько-нибудь крупном масштабе не производилась. Но с сентября 1916 г. немецкие самолеты, летая очень низко над расположением конницы и артиллерии в районе Соммы, начали причинять значительные неудобства и наносить многочисленные потери в личном составе.

Два прожекторных взвода спешно были переброшены на Сомму, и началась развитие системы освещенных поясов в передовых зонах.

Прожекторная работа вблизи от передовых линий в некоторых отношениях отличается от работы прожекторов при обороне тыла страны и даже при обороне тыловых зон армии.

Отряды наземных войск подвергаются атакам с небольших высот пулеметным огнем или бомбами. Передовые позиции были защищены земляными сооружениями и зенитными пулеметами. Впоследствии прожекторам придали пулеметы Льюиса, которые должны были стрелять вдоль луча прожектора. Это мероприятие в значительной степени приостановило ночные полеты на небольших высотах. Командир одного прожекторного соединения говорит по этому поводу следующее:

«Пулемет Льюис производил хорошее впечатление на личный состав прожекторных взводов. Когда неприятельский самолет производил атаку пулеметным огнем, то можно было ясно видеть летящие на вас пули; было весьма утешительно иметь возможность видеть также и встречный поток пуль от своего пулемета»{45}. [114]

К концу 1916 г. было признано необходимым иметь какое-то центральное управление для надзора за различными небольшими прожекторными частями, разбросанными по всей зоне армии. При штабе главного командования была создана должность инспектора прожекторного дела. В это время прожекторы были значительно усовершенствованы приданием им механического управления, благодаря которому прожекторами можно было управлять, находясь от них в 3—5 м. Таким образом, удавалось избавиться от слепящего эффекта прожектора, неизбежного при нахождении на близком расстоянии от него.

В июле 1916 г. прожекторы в каждой армии; были подчинены командиру зенитной обороны армии, в состав штата которого была введена должность помощника инспектора по прожекторной службе.

После ряда атак на различные пункты в тыловых районах, как то: на Кале, Одрюмк, Аррас, Сент-Омер и др., германские бомбардировщики в первой половине 1917 г. обратили свое внимание на передовую зону северной половины английской линии.

Шестнадцать взводов прожекторов были поэтому сосредоточены между Ньюпортом и Ипром. Таким, образом, впервые за время войны была организована действительно обороноспособная освещенная площадь.

Когда эта организация начала работать, немецкие самолеты подняли высоту своего полета с 1 200 м более чем вдвое. Соответственно сократились до минимума потери на земле.

В начале 1918 г. центр тяжести бомбардировочной деятельности передвинулся к югу, и 17 прожекторных взводов были передвинуты туда же. Они были распределены так, что образовали непрерывный пояс вблизи передовых линий 3-й и 5-й армий.

Постепенно во Франции, так же как и в Англии, стали понимать, что для прекращения неприятельской бомбардировки необходимо сбивать самолеты противника. Также ясно было, что сбивать их в достаточном числе можно лишь с помощью ночных истребительных самолетов. [115]

Большинство прожекторов в то время было установлено на грузовики, но были еще и неподвижные установки. 14 таких неподвижных прожекторов англичане потеряли весной 1918 г. во время германского прорыва. Эта потеря пошла лишь на пользу зенитной обороне. Она заставила поторопиться с выпуском более усовершенствованной материальной части.

После остановки германского продвижения очень сильно был бомбардирован город Амьен. В него сбрасывались в большом числе 600-фунтовые бомбы{46}. Зенитные пушки и прожекторы, собранные после отступления, принесли большую услугу в обороне города, и большинство бомб упало вне его черты.

Успех ночных истребителей в Англии, в особенности 19 мая, окончательно убедил английское главное командование во Франции в ценности такой формы воздушной обороны.

В июле 1918 г. эскадрилья № 151, сформированная из отрядов, выделенных тремя истребительными эскадрильями воздушной обороны Лондона, т. е. обученная в Лондоне оборонительной тактике, с приданными ей прожекторами была переброшена во Францию. С 30 июня ею стал командовать майор Бранд.

Сначала эта эскадрилья была расположена недалеко от леса Креси около Аббевиля. Эскадрилья была снабжена радиоаппаратами, при помощи которых она находилась постоянно в связи с передовыми зенитными наблюдательными постами, наблюдавшими за движением неприятельских бомбардировщиков.

Прожекторы были расположены полукругом, примерно, в 13 км от Аббевиля к востоку. По получении сигнала тревоги истребительные самолеты патрулировали над прожекторами. Другие самолеты высылались в зону прожекторов Арраса, Амьена, Ст.-Поля и Дулена.

Первоначально работа эскадрильи затруднялась полным изменением условий ночных полетов в сравнении с условиями таких полетов в Англии. В последней налеты совершались обычно в лунные ночи или, по крайней [116] мере, при хорошей видимости. Летчики обыкновенно патрулировали всегда на таком расстоянии от своих аэродромов, что в случае необходимости могли на них спланировать. Эти аэродромы во время налетов все время были освещены.

Во Франции же налеты совершались нередко в полную темноту или даже в туман, и истребительные патрули часто работали в районах, отстоящих от их аэродромов на 25—60 км.

Для обмана противника освещалось некоторое число ложных аэродромов. Настоящие аэродромы освещались лишь на время, когда самолетам нужно было делать посадку. Вся местность, над которой действовали истребители, не имела постоянных огней, за исключением немногих мерцающих световых маяков, находившихся в 8—32 км один от другого. Эти маяки передавали буквы по азбуке Морзе. Нужно было держать в памяти их относительное расположение и знать азбуку Морзе.

После патрулирования в продолжение полутора — двух часов у летчиков наступало сильное утомление. В этих условиях трудно было правильно читать передаваемые буквы. Зато местность была очень открытой. За время операций только один летчик — новичок — разбился ночью на-смерть при вынужденной посадке, всего за две недели до заключения мира.

После прибытия на фронт эскадрильи № 151 противник не делал больше попыток бомбардировать Аббевиль. Самолеты же эскадрильи стали действовать с большим успехом над другими районами.

Кап. Йюил, который уже сбил одного бомбардировщика («Готу») в Англии, сумел 10 августа сбить самолет-гигант «R». Этот самолет имел 5 моторов Майбах по 260 л. с. каждый, его экипаж состоял из 9 человек. Он был легкой мишенью для прожекторов вследствие большого количества дыма от отработанных газов, который ясно был виден при освещении самолета. Сильное сосредоточение прожекторных лучей привлекло к гиганту четырех летчиков-истребителей, в том числе кап. Йюила. Гигант был атакован [117] со всех сторон. Йюил подошел к нему на 25 м, но не открывал огня до тех пор, пока не занял положения снизу и сзади хвоста гиганта; только тогда он открыл огонь, сделал 3 коротких очереди и вывел из строя один мотор. Следующие две очереди отделили часть фюзеляжа, примерно, по кабинку заднего пулеметчика. Гигант перешел на нос, затем на крыло, стал пикировать и загорелся; одна коробка крыльев у него оторвалась, 5 человек из экипажа пытались спастись на парашютах, но никому из 9 человек экипажа спастись не удалось.

Эта победа типична для правильной тактики, которую необходимо применять при атаке ночью бомбардировщика. Поскольку истребителю удавалось занять надлежащее место, результаты его огня почти всегда бывали решительны. Излишняя поспешность и огонь с больших дистанций редко давали какой-нибудь результат.

С этой тактикой тесно связаны действия прожекторов. Ранее уже говорилось, что лучи прожектора, следуя за бомбардировщиком, тем самым помогали летчику-истребителю войти в соприкосновение с ним, даже если цель в действительности и не освещалась. Многие истребители одно время считали, что прожекторы не должны освещать цель, потому что одновременно они осветят и истребительный самолет. Но когда прожекторное дело было усовершенствовано, то опыт показал, что лучше всего все же держать бомбардировщика в луче света, даже тогда, когда уже начался бой.

Прожекторы научились освещать бомбардировщика, не освещая истребителя. Бомбардировщик, попадавший в сильное сосредоточение лучей, делался беспомощным. Ослепительный свет, отражающийся от всех поверхностей самолета, практически не позволяет экипажу что-нибудь видеть. Истребитель может занять свою боевую позицию с большими шансами, что экипаж бомбардировщика его не увидит (и, конечно, не услышит).

Хотя в августе английским летчикам удалось сбить еще 5 бомбардировщиков, немцы все же продолжали [118] сильно и эффективно бомбардировать фронтовую полосу и в особенности дороги. Поэтому было принято решение патрулировать несколько дальше — впереди своих окопов. Густая сеть прожекторов была придвинута близко к передовой линии, начиная с севера от Арраса, к дороге, проходящей к востоку от Амьена. Эскадрилья № 151 была выдвинута к Виньякур.

Успех этих мероприятий сказался немедленно и поразительным образом. С 13 сентября и до конца месяца эскадрилья, работавшая в превосходно организованном взаимодействии с зенитными пушками и прожекторами, сбила 14 бомбардировщиков и вовсе прекратила неприятельскую деятельность в этой части фронта.

За короткое время пребывания во Франции эскадрилья № 151 в ночных воздушных боях сбила 26 бомбардировщиков. Два летчика погибли на своих аэродромах. Во всех 26 решительных боях английские летчики не получили от противника ни одной царапины. Командир эскадрильи майор Бранд сбил шесть самолетов. Это является поразительно ярким доказательством превосходства применявшихся способов борьбы.

Точное взаимодействие всех элементов обороны создало очень сердечные отношения между их личным составом.

Командир противовоздушной обороны 4-й армии получил следующее письмо-оценку от эскадрильи № 151.

«От имени всех летчиков эскадрильи я хотел бы выразить всем чинам, находящимся под вашим командованием, нашу искреннюю благодарность за их блестящую и успешнейшую работу во взаимодействии с нами во время ночных патрулей.

Мы все вполне понимаем, как мало могли бы мы сделать без помощи прожекторов. Поэтому мы все твердо решили, что ни один неприятельский самолет, открытый вами и атакованный нами, не избежит своей участи по нашей небрежности.

Поэтому мы смотрим вперед с уверенностью и с надеждой добиться еще многих побед с вашей помощью». [119]

Во время общего наступления союзных армий прожекторный пояс придвигался к фронту возможно ближе. Маневренная война была связана с очень тяжелой работой. Отряды английских средств противовоздушной обороны получили большую помощь от 1000 офицеров и солдат американских инженерных войск. Некоторые из них потом обслуживали прожекторы, захваченные у немцев.

Учтя замечательный успех эскадрильи № 151, главное английское командование во Франции решилось затребовать в октябре присылки достаточного числа ночных истребительных эскадрилий для прикрытия всего английского фронта. Общая военная обстановка того времени несомненно говорила за то, что налеты на Англию, по крайней мере в течение некоторого времени, мало вероятны. Поскольку весь остов земной организации воздушной обороны Лондона оставался нетронутым, постольку численность самолетов и других средств обороны могла быть восстановлена через день или два по получении соответствующего приказа.

Поэтому военный кабинет 18 октября решил довести число ночных истребительных эскадрилий во Франции до 5. Эти эскадрильи должны были сформироваться в Лондоне и уйти на фронт с прожекторами, работавшими с ними. 17 октября вторая эскадрилья, № 152, была уже переброшена на фронт. Третья эскадрилья тоже начала уже переброску, но не закончила ее, так как было заключено перемирие.

* * *

Но вернемся к Англии. Как мы видели, среди большинства лондонского населения моральное впечатление от налетов никогда не было слишком большим. Это впечатление имело тенденцию исчезнуть совсем, когда оборона смогла показать хоть какие-нибудь результаты{47}. [120]

Налеты, даже самые действительные, совершенно не смогли вызвать то подавленное состояние, на которое надеялось высшее командование Германии{48}. Наоборот, вместо этого возникли интенсивное чувство негодования и требование репрессий. Начиная с июня 1913 г., эти требования могли быть хорошо удовлетворены, так как «независимые воздушные силы» начали свои крупные операции против промышленных центров Германии.

За всю войну налеты нанесли Лондону материальных убытков на 2 042 000 ф. ст.{49}

Если сравнить эти убытки, жертвы, повреждения и т. п., причиненные рейдами, с потерями в мирных условиях, то трудно даже сказать, что выгоднее. Никто из тех, кто жил в Лондоне со времени войны, не будет подавлен зрелищем зданий в разрушенном состоянии.

Во время войны бомба разрушила часть Уоррингтон Кресчент. Но 2 или 3 года спустя, в мирное время сами англичане разрушили весь Риджент-Стрит.

Или взять жертвы — потери человеческих жизней. Налеты на Лондон происходили в течение 3 лет с мая 1915 г.. по май 1918 г. За все это время в Лондоне было убито 541 человек, т. е. в среднем 180 человек в год. Но вот сравнительные цифры статистики несчастных случаев при движении в нормальный мирный год. С 1920 г. среднее число смертей в год от несчастных случаев на улицах Лондона превосходит 700 человек. В 1928 г. это число поднялось до 1252.

Во время войны иностранцы в Ист-Энде бежали в метрополитен при одной лишь угрозе воздушного налета. В мирное время, логически рассуждая, они должны были бы при виде автобуса карабкаться на деревья.

Если сосчитать все потери от воздушных налетов на всю Великобританию в течение 4 лет войны, то получится, примерно, 1400 смертных случаев. Несчастные же случаи на дорогах Англии, притом за один только 1928 г., вызвали жертв в 4 раза больше (6 138 смертных случаев). [121]

О ничтожном вреде от налетов дирижаблей на другие части Англии, когда на Лондон они уже не смели нападать, сказано выше (47 налетов цеппелинов и только 25 убитых).

Но, с другой стороны, нельзя недооценивать косвенных результатов налетов. Они ни в коем случае не были такими ничтожными, чтобы ими можно было пренебрегать.

Ночной налет останавливал в целых районах всю работу на военные нужды. Если действительный налет продолжался даже два часа, то уже до конца ночи работа более не производилась{50}.

К концу войны, по выражению Людендорфа, «вдали от фронта» англичане вынуждены были держать 200 первоклассных истребительных самолетов и 200 прекрасно обученных летчиков. Воздушная оборона с помощью наземных средств в этом отношении была менее невыгодна. Значительная часть людей из тех 20 000 человек, которые обслуживали зенитную артиллерию, прожекторы, аэростаты, заграждения и т. п., для военной службы в экспедиционных силах не годилась. [122]

Глава IX. После заключения мира

Через несколько дней после заключения перемирия Ашмор, как начальник воздушной обороны, изложил главнокомандующему вооруженными силами тыла Вильяму Робертсону свои предложения по организации ПВО мирного времени.

Эти предложения были несвоевременны, и в течение двух следующих за войной лет вся организация воздушной обороны Англии исчезла без следа.

Выступление с такими, предложениями было преждевременно лет на пять. Но, как будет видно дальше, неизбежное возрождение обороны в 1923—1924 гг. произошло до отдельных деталей по тем идеям, которые Ашмор изложил в своем предложении Робертсону.

Вот что было написано в этом предложении в 1918 г.: