Чурбаны-козы вышли на тропу войны.

Сходили мы как-то пообедать с Ванькой. Тут на зоне происходит какая-то съёмка, журналисты или комиссия приехала, короче, все должны были пойти в столовую дружно строем обедать. Меня Шульман выдёргивает из компьютерного класса и говорит:

— Пошли обедать, там все должны быть.

Оделся, пошёл. Приходим в столовую, и я взял «праздничный обед» - гречневая каша с подливкой, в которой маленькие кусочки мяса плавали, суп. Сижу за самым последним столиком, один. А при нас в столовой одновременно ел 22 отряд. А 22 отряд - это самый режимный, самый страшный отряд на всей зоне. Там все козлы - чурбаньё, причём все из бывших блатных хачей, в общем охуевшие чегермесы. Завхоз барака чурка, старший барака чурка, дневальные тоже чурки. Туда списывают, того, кто много раз в чём-то провинился или что-то уж очень большое натворил. Это такой «мини-ад». Каждый день тебя там пиздят, унижают, оскорбляют, каждый день хуже, чем в карантине, две трети отряда уже обиженные, все друг на друга стучат. Сижу я ем, подходят к мне четыре чурбана с 22 отряда и начинают выёбываться. Между мной и ними столик.

— Это ты тут самый блатной?

— Нет, я вообще не блатной. А что? - может они что-то перепутали? Блатных на зоне жестко въебывали. Но, конечно не в столовой и прилюдно.

— Ты щто, э, скинхед, а? — Тут уже ясно, что не перепутали. Бритые-то почти все, а меня очки делают крайне интеллигентным. Точно по наводке.

Я встал и говорю:

— Да, я национал-социалист! — Встал не столько для убедительности, а чтоб хоть шансы немного уравнять. Сидячего-то задолбить ничего не стоит.

— Я рузке уважаю, но таких как ты не уважаю, в рот ибал я нацистов, я всех резать, перерезать! — Смотрю, подходят их ещё три человека. А наши козлы стоят, не вмешиваются. Чурбаны уже начали меня окружать. Там невозможно такое, что кто-то мне поможет или впряжётся.

Мне старший из чурбанов говорит:

— Эй, ти чо встал? Сядь!

— Я пэщьком постою!

— Эй, ща пизда те будет! Мы тебя к себе на барак затянем и ипать тебя будем, что ты нам сделаешь? Ты что скинхед думаешь ты крутой тут. Мы тут рулим!

Замахивается, чтобы меня ударить, я руку схватил, второй хач пытается ударить, я как-то и его схватил, но третий мне попал чётко в переносицу, очки улетели, кровь потекла. Они все сразу отошли. В ответку я махать руками не полез. Бесполезно - меня бы просто унесли на 22 барак. Это была провокация. Провокацию я расцениваю как проверку на вменяемость. Если я бы ответил, то сразу пишется докладная на то, что я спровоцировал драку в столовой. Их 7 человек, 6 из них сразу свидетели, один идёт, как потерпевший. На этом моя нормальная жизнь на зоне заканчивается. Неясно только, как у них борзости хватило в столовой такое начать? Но не хватило на то, чтоб доделать? Чурбаны ушли, ко мне сразу подбегают наши козлы, спрашивают как я себя чувствую. Я сказал, что всё нормально только кровь из носа течёт.

Позвонили Олегу, рассказали. Он удивился, потом выдернул одного из этих чурбанов к себе, дал ему немного пизды, допросил. По словам этого чурки, который до меня дотянулся, скины убили брата, и он весь теперь обиженный и попущенный скинами. Они узнали, кто я такой, и решили меня спровоцировать. Чтоб к себе затянуть. Проходит 2 дня, меня вызывают на отряд, прихожу а там сидит главный чурбан-козел зоны. Такой жирный азер по кличке «Моня», весит килограмм наверно 140, сам чёрный, как араб, причём молодой - года 23, но дико наглый. У него очень много власти, а власть делает человека безбашенным. И ещё какой-то крупный пес из его кадки. Ну, он начал выёбыватся, зачем я на его друзей в столовой напал, провоцировал их на драку. Сам, конечно, знал про ситуацию и искал лишь повод, чтобы прицепится.

— Я знаю, кто ты! Сколько из-за тебя нерусских убили! Только дай мне малейший повод, я тебя к себе на барак затяну!

— Надеюсь, что получится таких поводов не дать.- Понимаю, что это всё его тупая самодеятельность. Въебать меня ему добра не давали.

Он что-то еще рассказывает, а я мысленно уже у него на голове ботинками прыгаю. Но сижу молчу. Лучше не провоцировать. Был бы я козлом, как предлагали! Он бы уже кровью из своей же жопы умывался! Нахуя эти эксперименты проводил!? Надо было вставать на должность! Теперь у него власть, и, если воли хватит – мне вообще пизда! Это как если б я был на зоне крутым козлом, а привезли бы к нам Басаева. Долго бы он прожил?

Он ушёл, я звоню Олегу, а Олег на КДСе. Чурбан знал, когда Олега нет, и когда меня прикрыть никто не сможет!

Я хожу в столовую строем, всё как положено, чтобы никто не мог доебатся и вот через где-то неделю, решили мы, что они подзабыли про меня и можно опять двигаться, как двигался. Но я понимаю, что я для этих чурбанов как образ зла, въебать надо по любому. Мало, того SS мне рассказал, что за три месяца до моего приезда на зону, с барака похитили его подельника-скина! Ночью открыли дверь, схватили и утащили на 22 барак. Несколько дней его там пытали, спрашивали почему-то про меня, потом вернули. Хрен его знает, как так получилось. Я еще не знал, что куда-то еду, а они уже знали что я поеду сюда и информацию собирали.

Прошла эта неделя, мы с Ванькой пошли утром в столовую, сразу после проверки, с нами пошёл SS, уборщики. Приходим, поели. Один из этих пиковых сидит, что-то тачкует, выжидает. Спускаемся вниз одеваться, тут заходит режимный барак. Нужно отойти, чтобы они прошли и никто с ними не пересекался.

Я такой:

— Вот, блядь, выйти не успели!

— Э! Щто ты сказал? Можэт семь суток за нецензурную брань?- Пиковый не просто так крутился.

Сразу ясно, что это провокация, ничего не отвечаю, продолжаю одеваться. Мы выходим, пришли в колледж и звоню Олегу, рассказываю ситуацию.

На следующий день, утром, опять же после завтрака меня дёргают в оперчасть. Я поднимаюсь, сморю за столом дневального сидит Моня, жирный и злобный.

Прохожу, он мне в спину бросает:

— Всё равно я тебя к себе затяну!

Понятно, что-то в этот раз не вышло. Меня проводят в кабинет оперативника, у него на столе лежит куча бумаг на меня. Все документы, необходимые для упаковки к ШИЗО.

— Что это ты чудить-то начал? Вроде раньше проблем не было?

Я оперативнику ситуацию обрисовал, которая была в столовой.

— Да, я тоже подумал, что здесь не очень правдоподобно написано. Вряд ли ты ни с того ни с сего стал бы на актив 22 барака бросаться один и матом в раздевалке кричать…

Сказал, что чурбанам он меня не отдаст, но пока в столовую мне ходить одному не стоит, на провокации не поддаваться, если драться полезут - не отвечть.

Чурбанам меня не отдали ни опера ни Олег. Моня предлагал ему за меня каких-то своих гуманитарщиков, другие бонусы, но тот не согласился.

Конечно, всё будет нормально! Но мрачные мысли меня постоянно посещали. Вдруг у чурбанов хватит намерения, чтобы без «добра» от администрации меня выхватить? Если грамотно всё спланируют – капут!

Панк Пушкин.

Почти все менты, которые работают, на зоне - где-то учатся. Если ты учишься, ты поднимаешь свой образовательный уровень, ты поднимаешься по службе, получаешь надбавки. Учатся они на заочном отделении, во всяких социальных институтах и, естественно, им дают задания – построить графики, написать формулы, решить задачи, написать рефераты… но этих формул и задач менты знать не знают и знать не хотят. Потому что есть же куча зеков на зоне. Из них кто-нибудь эту формулу будет знать. Им лучше и отдать это задание, они решат.

Вот принесли эти задания в колледж, надо решить химию, за 11 класс и начало института. Когда-то у меня по химии была пятёрка, а я по дурости об этом сказал. На зоне не нужно больше знать и уметь, кроме своей непосредственной работы. Только я сказал, сразу меня начали просить помочь. Мы садимся, я открываю эти задачи и понимаю, что решить их можно, но не помню уже как. Обложился учебниками и справочниками, память просыпается. Странное такое чувство – ощущаю прямо, как мозги зашевелились! Сижу, решаю, полчаса, час, и вижу, что я один могу это делать, больше на бараке никто не понимает. Нашлось только два человека, которые ключевым словам могли искать формулы в справочниках. Короче они ищут, а я решаю. К утру я не успеваю, работа срочная. Время уже 10 вечера, а ещё мне хотелось бы поспать. Мне сказали, что есть ещё парень один, Пушкин, на соседнем бараке, сейчас его притянут сюда - он тоже с мозгами.

Приходит парень, ботаник в очках, кудрявенький такой, типичный Пушкин. Какой-то бабушкин внук, отличник школьный. И правда он умеет решать, вдвоём пощёлкали эти задачки химические. В полночь он ушёл к себе на барак. Меня он заинтересовал, я спросил про него, мне сказали, что он двигается по этой теме – для всей зоны задачки решает, тесты, рефераты пишет. Спец по интеллектуальным делам.

На следующий день пошли утром, сдали химию, но надо сделать ещё физику. Там надо было опять открывать все справочники и учебники, вспоминать, вникать, решать. Сели в колледже, на втором курсе, я сразу говорю - Пушкина зовите! Он пришёл, мы с ним решаем задачки. Ванька ищет в справочнике информацию и формулы, я пишу готовую формулу и считаю результат, Пушкин подводит мою короткую формулу к той, что дана в учебнике. И расписывает решение под ответ. Я почему-то всегда так физику решал… А еще несколько человек, которых мы взяли на ночь, типа, для помощи, сидят играют в компьютер. Надо работников побаловать же. SS в этот день получал посылку, угощает конфетками, кофейком, чаем, мы сидим вообще замечательно. Почти всё решили. Времени до утра дофига, а смысла спать идти нет. Проще досидеть до проверки, сдать работу, позавтракать и лечь до обеда.

Я спросил Пушкина чем он по воле занимался. Он сказал, что он панк, забрали его по 105 статье, не любит скинов, издевался над ними в местном чате.

— А меня ты не знаешь?

— Завтра про меня спроси у кого-нибудь…

Приходит на следующий день, лицо довольное, узнал про меня всё. Приволок блокнот со своими стихами. Чистый национал-анархизм! Мы с ним начали общаться. Оказалось, что вся его нелюбовь к скинхэдам - это конкретно нелюбовь к пьяным бонам, которые бреют бошки, одевают ботинки и занимаются гоповством. Сам всегда называл себя наци-панком и сидит он за убийство еврея. По пьяни, в 15 лет, стал на лестничной клетке размахивать ножом и звонить в дверь к соседу-еврею с криками «Открывай, жидовская морда, я тебя зарежу!» Дурак и открыл. Пушкин его ножом в горло тут же пырнул. Дали 10 лет…

С мозгами у него всё в порядке, он закончил с отличием колледж имени Ползунова, работает завхозом склада готовой продукции, работал уже библиотекарем, на малолетке был председателем православной общины. И так, как делает ментам всякие курсовые работы, за это его и никто не трогает, регулярно выносят благодарности, поощрения и прочие бонусы. Он этим и живёт и у него за счёт этого были планы уйти домой по УДО.

Мы с ним сдружились, стали плотно общаться. У Пушкина было много всяческого рода заблуждений, в частности он считал себя «пацифистом». Думал, что пацифист это тот, кто против атомных бомб. Недостаток информации… Я объяснил, что пацифист это тот, кто вообще против насилия. Почти пассивный пидор. Пацифист и переводится, как пассивный. Побежал в библиотеку, проверил. Пацифистом быть перестал навсегда, закрыл темную страницу юношеских заблуждений.

Мы с ним проводили разного рода интеллектуальные беседы. Он мне принёс книгу «Сектоведение», я её прочитал. Стали с ним выискивать признаки сект во всяких социальных институтах. Социальная изоляция, тоталитаризм, цензура мыслей. Стали с ним планировать и обдумывать национал-социалистическую организацию которую я буду строить, выйдя на волю. Какие там должны быть действующие элементы, какая структура, какие воздействия на адептов. Потому что, понятно что без психологических приёмов здесь не обойтись. А эти приёмы выдумывать не надо, проще начитаться сектоведения. Сидим с ним, общаемся на эти темы, обсуждаем какие-то экзистенции, эзотеризм, магию, карму, чакры, Брахмы, причём я вижу, что за нами следят и слушают. Газик. Уборщики. Как-то я лёг спать вечером и слышу, уборщик наш сидит и разговаривает с председателями на бараке. Они там обсуждали, что мы говорим, как людьми управлять, об организациях, о сектах… Записали всё и о нас и о книжке «сектоведение». Подумаешь, чесотки тупые! Всё равно слов даже таких не знаете! Фигня, и ничего им это не даст. Я уснул…

Обвинение в сектантстве.

Но оказалось что рано я так на это дело подзабил. Потому что ввиду моих воздействий, через какое-то время Саня SS перестал быть христианином, и объявил себя язычником.

— Саня, язычество это, конечно, хорошо! Но ты что, реально в это веришь?

— Да, я теперь язычник. Вернулся к вере предков, к родным богам!

Я ему объясняю, что этого нет. Есть только мораль. Есть христианская мораль – мораль Раба, а есть языческая мораль – мораль Воина. Он всё равно остался при своем. Хочет язычества, пожалуйста… Если так охота во что-то верить. Научи Санька богу молиться… Не предал этому особого значения, но тем не менее пришёл уже май. На улице тепло.

Дергают меня опять к операм. Прихожу, там четыре человека в штатском, у меня уже неприятные мысли зашевелились. Люди в штатском просто так не приезжают. Один из них поворачивается - а это зам.начальника ЦПЭ! Я подумал: «Ну, началось!». Он был из тех кто приходил меня допрашивать по Ку-клус-клану, тот кто, по его словам, инициировал мой арест. Он меня спросил о моих делах. Я ему ответил, что они не очень, так как они сюда приехали. Он сказал, что мне надо пару годков к сроку добавить. У меня сразу настроение хорошее пропадает. Он начал спрашивать меня про «Формат». Откуда взялся, кто состоял, откуда приходили ролики… Всё то, что уже давным-давно было известно. Я сказал что когда меня посадили, то и его не стало. Рассказал, что я когда-то купил хостинг, сайт, домен - всё на свои инженерские деньги. Начал снимать постановочные драки и выкладывал на сайт. Все качали. Я и решил, что надо снимать правые ролики и заниматься пропагандой. Тогда правой пропаганды в интернете было немного. Начали это снимать, люди смотрят, всем нравится. По началу все ролики были постановочные, юмористические, у нас стало появляется множество поклонников по всей России. Потом повторил все показания которые говорил на суде.

— Максим, а где же твои мышцы, а? Тесак! В прошлый раз ты вдвое больше был!

— А у Вас, такого пуза не было.

Его моё замечание вообще не порадовало, он подождал, пока остальные менты допишут мои показания по «Формату». Они ушли и он сказал, что я зря над ним шучу. Начал спрашивать меня про Малюту, что он его очень интересует. Я сказал, что почти три года его не видел и не могу сказать, где он. Потом он уехал.

А через какое-то время меня забирают из колледжа и сажают на барак в кресло, дают книжку и говорят, чтобы я сидел и не с кем не общался. Ходить по бараку можно только с разрешения. Сказали что меня скоро вызовут и будут с мной беседу проводить…

Оказалось, что списали меня на барак из колледжа вот почему. Произошла целая вереница трагических совпадений. Во-первых зам.начальника ЦПЭ пошел к руководству зоны и говорит про меня:

— Вы знаете, кто он такой?

— Нацист?

— Вы думаете, он скинхед? Нет! Он ку-клукс-клановец! Он у вас уже здесь открыл тайную организацию, пока вы ушами хлопаете! — И уехал.

За мной стали поднимать точковки. На этой зоне все и за всеми писали. Где ты был, как ты пукнул, во сколько пописал, с кем поговорил, о чем, где бросил бычок, куда убрал пакетик лапши, кому писал письма. Кому звонил, какие книги читал, где у тебя была расстегнута пуговица, где ты шел не в ногу. Пишется вообще всё! Это мощнейшая система давления и слежения. Даже не думал, что это все до такой степени отлажено! И вот эти записи все поднимают. Оказывается, что я читаю психологию и социальную медицину, сектоведение, «Сознание кришны», «Тайную доктрину», «Велесову книгу», «Библию», кучу других сектантских изданий… Ага! Общаюсь с интеллектуальными людьми, а это говорит о том, что я что-то замышляю. Если б не замышлял – общался бы с баранами! Разговоры постоянно веду на религиозно-политические темы. Когда зэк должен говорить о девках, жратве и наркотиках. Мало того, SS написал порядка десяти писем своим товарищам на волю, в которых рассказывал, что я его убедил, он больше не христианин, а язычник! Во Христа он больше не верует, к родным богам вернулся!

Всё складывается в одно. Меня вызывают к операм.

— Ты что у нас, секты открываешь?

— Я? Нет, конечно! Ни в коем случае!

— А почему бумаги приходят, что у тебя тайные организации какие-то? Люди к тебе постоянно разговаривать ходят. Язык у вас сектантский, который даже чесотки не могут запомнить!

— Нет, это не язык. Это просто научные слова. Мне секты-то вообще не интересны. Я же нацист. Выйду – буду организацией политической заниматься.

— Да?

— Конечно! Мне религия не особо по профилю. И без меня есть кому болванов обдурять.

— Ладно, иди, посмотрим.

Оказалось, что меня хотели списать на 22 барак к чурбанам, но не стали и просто зарубили мне всё общение, передвижения, сняли с работы, посадили на барак. Дали книжку – сиди в этом кресле, читай. Ходить тебе никуда даже по отряду нельзя, телевизор не смотри. Звонить запретили вообще. Связь с товарищами, пусть и официально прослушечная, так и та пропала!

Полная изоляция. Но почему и нет? Можно и читать, и эксперименты над собой ставить. Тем более на работе, имея доступ к компу, я читал 2-3 часа в сутки. И меня это очень угнетало. Мало самообразовываюсь, много играю. Надо было делать над собой усилие, это положение менять. Но мне помогли и поменяли его радикально. В принудительном порядке.

Попросил из зоновской библиотеки десяток книжек, спрятал их в баул. Положение мое ухудшилось, в бауле книги держать стало нельзя.

Наглухо запретили общаться со всеми, даже с SS. Мы даже жрали в разных комнатах – хотя и семейники. Он личковал в ПВР или дальней секции, а я всегда в ближней. Я доставал баул, вынимал себе порцию продуктов на один раз и через Короля передавал его Сане.

В это время SS получил передачу. Вечером загоняет мне баул, я попробовал сыра, чая с конфетами попил, бутеров с колбасой поел… На следующий день его мама заказала курицу, коржики. Думаю, зачем в баул лазить – и так есть чем мышцы подкормить. На следующий день не лазил, еще день…

Потом, через три дня передают мне баул наш пищевой – смотрю, а он уже почти пустой. Ага! Сожрать пятнадцать килограмм за это время SS не мог чисто физически. Значит жрет Король. А за ним уже было замечено, что он не только по-семейницки кушает. Но и еду раздает. Сам он ничего не получает, ни передач, ни посылок. А угощал чужой едой козлов. Сам-то он был козлом безвольным и мелкоуровневым. А если он кого-то из них угостил, то получал определенный бонус. Какую-нибудь вольность - несколько дней дружелюбнее относились, не ставили сливки на нос или не били пендали. SS ему делал неоднократно замечания «Ты еду-то не раздавай, придурок! Ты понимаешь, что ты их кормишь – они тебя всё равно своим не считают. Пользы-то от этого даже тебе нет!» Да, все понимает, больше не будет. Пока я работал в колледже – меня эта баульная движуха мало интересовала. А тут делать нечего. Весь барак как на ладони! Надо шероховатости устранять. Баул-то пустой уже. Ладно, родился хитрый план. Я вообще трогать его не буду.

Ем себе курочку – по одной ножке или грудке в день. Двух куриц как раз на неделю хватало. Чтоб хоть по чуть-чуть но белка получить. Заниматься-то мне уже запретили. Так что этого вполне хватало. А из вкусностей – чай с коржиком. Одна чашка с одним коржиком. И не растолстеешь, и все-таки вольная пища. Большего и не надо.

Месяца полтора я так сидел. Говорить, думал, вообще разучусь! Голосовые связки начали атрофироваться опять. Общаться со мной мужикам было нельзя, а козлы не рисковали. На всякий случай. Пушкин же, который бы и рискнул, был не с нашего барака и заходить не мог.

Сидя на бараке в списанном состоянии я понял, что эта зона - не такое сахарное место как, мне казалось, когда я работал в колледже. Раньше мне говори, что все постоянно чешутся, друг за другом точкуют, все руг на друга стучат, что шага нельзя ступить, чтобы за тобой не записали, чтобы на тебя не нажаловались. Мне казалось, что это преувеличение, фигня, прикол такой. Потому как у меня было добро на очень многое, на все эти доносы просто закрывались глаза. А сейчас, когда я оказался в таком положении - практически под следствием - за мной следили вообще все чесотки барака! Я сидел в секции и все это замечал. Когда работаешь, во-первых все пофигу, во-вторых ко мне было запрещено заходить в компьютерный класс, в-третьих у меня было добро играть в свободное от заданий время, я просто на всех клал хуй. Но когда сидишь на бараке – замечаешь, что все по-другому. Со мной в секции постоянно находился, как бы случайно, то один, то второй, то третий, то четвертый, петух. Они, как я говорил, самые активные чесотки. Сижу я, читаю книгу.

Подходит ко мне обиженный, который за всю жизнь прочитал, может, одну книгу - и ту в школе:

— Ууу, Макс, книгу читаешь?

— Да.

— Это уже какая по счету книга?

— Наверное, пятнадцатая.

— Это за всю жизнь или за месяц?

— Ну, за всю жизнь 20-я, наверное!

— Нихуя себе за всю жизнь 20 книг прочитал? Зачем тебе столько?

— Чем больше прочитаю, тем умнее буду.

— Ты же и так умный!

— Тебе хорошо говорить, у тебя голова маленькая! А у меня большая - мне же её чем-то заполнить надо.

— А что за книжку то читаешь?

И полез название смотреть. Посмотрел, отошел, сидит записывает.

Ну, пидорас! Он подходил только для того, чтобы узнать, какую книжку я читаю. Чтобы точкануть название книжки, так как списали то меня за чтение нерекомендованной литературы и обсуждение её с другими заключенными. При этом мне все-таки оставили право читать все, что я захочу… Водили меня вместе с Андрюхой, помощником начальника отряда, в библиотеку. Приходил к завхозу, его звали Олег очень начитанный парень, по воле он не был ни начитанным, ни даже интеллигентным парнем, но, попав в тюрьму, он вплотную взялся за литературу. У нас с ним были и вкусы похожие.

— Олег, дай мне что-нибудь поинтереснее?

— Так, так, так…

Он лез в закрома и вытаскивал мне все, что было у него интересного. Андрюха, никогда не закладывал меня. Мы с ним читали книжки, которые завхоз доставал. Может быть, это покажется смешным - казалось бы, что такого? Пришел, получил книги, и никто не заложил тебя, какие книги ты взял почитать? Но на зоне это все совершенно по-другому. Людей, которые читают, держат на учете. Это люди подозрительные, они что-то думают, они могут что-то начудить. А так как их немного – можно пересчитать по пальцам – за всеми ведутся точковки. Кто что читает, кто что обсуждает. Если какое-то подозрение вызывает прочитанная литература, то его вызывают к операм или козлы проводят беседу. Если находят что-то опасное – мыслепреступление - то просто запрещают читать и списывают на режимный барак. Один раз на зоне накрыли секту. Ребята начитались Кастанеды, ещё какой-то мистической литературы. Достали где-то кошачьей крови, налили в таз, спрятали это под пол, начертили сверху пентаграмму и колдовали на начальника зоны. У при заходе на территорию дико заболевала голова. Один раз стало плохо, и его увезли на скорой. Начали искать, провели работу по чесоткам, подняли точковки, вышли на этих колдунов. Так мало того - приехало на зону ФСБ даже! Этих колдунов наказали, раскидали кадку-лейку. Они все были должностные, могли передвигаться спокойно по зоне, у них было место где, они могли производить ритуалы. Некоторых из них даже выебли, то есть все, сделали по-настоящему обиженными, чтобы они больше никогда этими мероприятиями не занимались. Само собой, провели рейд в библиотеку. Пришли туда мусора и изъяли все подозрительные книжки, изъяли всю «сектантскую» литературу, очень много из философии из социологии, из социальной психологии. Бросили в мешок и сожгли. Ну, на всякий случай - чтобы меньше вольнодумства было. Цензура в действии, как во времена инквизиции. Пришли-изъяли-сожгли.

Читаю на кресле. Названия на книге нету, то есть обложка самодельная и не видно что там. Подходит петух, спросил, что я читаю. Был послан. Пришел другой. Тоже самое. Я знаю, что, по сути, мне эту книжку не должны были в руки давать. Она толкает к вольномыслию - « Красная каббала» Климова. Я понимаю, что написан там в основном бред. Там и «комплекс латентной гомосексуальности Ленина», и «все евреи извращенцы», и «все извращенцы евреи», «все люди, занимающиеся оральным сексом, становятся в конце жизни дегенератами, а некоторые даже евреями»… Концентрированное безумие. И всё-таки крупицы здравого смысла есть.

Подходит опять петушок.

— Макс, что читаешь-то?

— Слышь, пошёл отсюда, ты заебал меня точковать! Ты же даже названия не прочтешь, потому что в жизни ни одной книги не прочитал!

Ну отошел, сидит, пьет чай. Мне надо сходить в туалет. Положил книгу под подушку. Прихожу - отбегает от моего шконаря.

— Че прочитал название?

Петух залез под подушку, открыл книгу, прочел название и побежал его записывать. Это полный бред! Если у меня есть разрешение читать, что я хочу! Сроку оставалось сидеть четыре месяца! Ни с кем общаться вообще нельзя! Любую попытку со мной заговорить я рассматривал, как провокацию - я знаю, что по своей воле никто не попытается этого сделать. Можно же уехать или на кичу или на режимный барак страдать отправиться. Чего ещё надо?

Обвинение снято.

Потом объяснил все операм еще раз, и говорю:

— Разрешите хоть на бараке общаться. Ладно, я понял, что на работу меня уже не вывести – мне сидеть-то четыре месяца осталось! Какие секты? За это время и фирму-то не открыть нормальную!

— Ладно! На бараке только двигайся. Добро.

— А звонить домой?

— Только родителям или девушке. На другие даже не пытайся набрать.

И то уже хорошо! Наконец-то гайки раскручивают! Побежал на барак.

Подхожу сразу к SS, говорю:

— Разрешили мне разговаривать. Пошли на крыльцо потележим, писатель! Что ж ты, дебилоид, свои антихристианские письма отправлял, да еще и написал, что я тебя подбил?

— Я ж не знал!

— Понятно, что не знал! Дурное дело-то не хитрое! Научи дурака Богу молиться – лоб расшибет!

Полтора месяца не общались, он мне новости какие-то рассказывает. И зашла речь за жратву – как без этого?

— А мармелад кислый пробовал?

— Нет.

— А сгущенка вареная как тебе?

— Не знаю, давно не ел.

— Как так-то? Что ты вообще пробовал?

— Да я нихрена и не ел – сыра с колбасой навернул один раз и больше в баул не лазил!

— Как не трогал? А куда ж тогда еда вся делась?

— Как куда? Король твой сожрал все!

— Не может быть!

— Я на третий день баул в руки взял – он уже почти пустой.

— Спрошу у него.

Приходит через пять минут.

— Макс, блин, Король говорит, что это ты под него мутишь, жрешь, а на него сваливаешь, хочешь нас поссорть!

— Ты сам смотри, кому ты больше веришь – мне или ему. Я сейчас при тебе его могу расколоть.

Позвали Короля.

— Ну, чего, дичкарь. Вон стоит четыре человека, которые каждый день личковали рядом со мной. Они видели, что я ел в личное время. А в другое время у меня просто доступа к баулу нет. А вон стоят другие три человека, которые видели, как ты по ночам, так как ты ночной дневальный, жрал из баула и кормил козлов.

Естественно, я взял его на понт. Чисто мусорская разводка – схему я знал, а доказательств не было. Он стоит, нервничает, пот потек со лба.

— Короче, или ты сейчас признаешься и извиняешься передо мной за клевету и перед SS за то, что жрал, как перепуганный, пользуясь нашим тяжелым положением. Или придется тебя на весь барак крысой объявлять! Думай.

Это тоже был понт – крысой за это бы не объявили. Если у левого кого хоть одну конфетку бы спер – то да. А в «семейке» из баула жрал больше нормы в пять раз – это уже внутреннее дело. По сути – мошенничество. Мелкое до неприличия по вольным меркам, но по меркам зоны – он просто Мавроди!

— Чего молчишь-то? Может тебе ебало надо разбить? Или как? Может обоссать тебя?

Губы задвигались, глаза забегали, заговорил. Начал давать признательные показания.

— Эсэсик, извини меня, пожалуйста, что я жрал, как перепуганный, наговорил на Макса и воспользовался вашим положением. Прости меня, если можешь!

Я от смеха аж взвыл! Наконец-то пес выведен на чистую воду! Я чувствую себя Шерлоком Холмсом, приперевшим к стенке тупого Бэрримора. Списали Короля, стали семейничать вдвоем.

Шульц поднялся по «карьерной лестнице» выше и завхоз у нас появился новый, по имени Саня Мухомор. По воле он черный риэлтор. Мошенник. Затележивал старушек, чтобы они ему квартиры переписывали, выселял алкоголиков в загородный дом из квартиры. Разницу клал в карман - выдаст алкоголику немного, чтобы тому было на что пить, и всем хорошо. У Сани есть квартира а алкоголику, кроме бухла, ничего не надо. Ну, и в один из эпизодов он влетает. Начинает продавать квартиру семейки алкашей. Уже продает её, и тут сын-алкаш убивает мать-алкашку ножом, садится в тюрьму.

Саня не может закончить сделку, потому что клиент сидит в тюрьме. У него нет даже паспорта. Откуда у алкаша документы? А восстановят их только на зоне – СИЗО этим не занимается. Хотя и по форс-мажору, но Саня сделку не выполнил до конца. А деньги-то у него на руках. Но ни оформить алкашу дом, ни даже передать бабки он не может. При этом менты говорят:

— Давай половину денег от сделки, и у тебя все будет нормально.

Саня отказывается, ему говорят:

— Тогда сам поедешь.

— Куда я поеду? Я риэлтор, вот сделку делаю. В чем преступление?

— Ты мошенник. Чтоб не сесть – давай половину!

Послал он ментов в жопу, ничего им не дал.

Дергают они этого сынка-алкаша.

— Пиши заявление, что твою квартиру без твоего ведома продали.

Тот пишет заявление.

А на суде уже говорит:

— Нет же, он все правильно сделал, просто мне деньги не отдал.

— Как ты хочешь получить с него деньги?

— Пусть дом купит - мне же жить негде.

— Но деньги-то он тебе не отдал?

— Как же он мне их отдаст? Я же сижу, у меня даже паспорта нету! Ни перевод мне не сделать, ничего.

— Ну он ж деньги не отдал?

— Не отдал.

— Ну и все, поедет в тюрьму.

И посадили Саню на три года. Вот и сидит этот завхоз, недовольный нашей судебной системой и правоприменительной практикой.

Я пришел разговаривать.

— Саня, убери меня из графика дежурств. Менты ж уже успокоились.

— Макс, вопросов нет. Менты сказали тебя закатать - я закатал, а так то никаких проблем нету. Короче смотри - по зоне тебе ходить нельзя, в колледж тебе ходить нельзя вообще - не знаю почему. А по бараку двигайся куда хочешь, телевизор смотри, общайся, с кем хочешь.

— А можно на брусья ходить заниматься?

— Выходи, но только с кем-нибудь из козлов. Или с Ключом, один не ходи.

Получил добро общаться с Пушкиным. Стал сидеть более-менее на бараке. Хотя практически то же самое. Читаю не сидя в кресле, а лежа на шконаре. Пару месяцев я только читал - с подъема и до отбоя, а тут стал заниматься и иногда ходить смотреть телевизор.

В просмотр стал как-то незаметно втягиваться. Уже два часа в день позанимаешься. Сначала делал два упражнения по 5 подходов, потом стал делать по четыре упражнения по пять подходов. Потом шесть по четыре. Отжимания, приседания, становую тягу… Занимался каждый вечер ещё и на брусьях. Стал думать, нифига себе, сколько времени у меня от чтения книг отнимают занятия спортом. И решил вставать до проверки, заниматься с 4 до 6. Спокойно как раз, никакие мусора не ходят никто не мешает. Потому что, важно когда занимаешься на бараке, чтоб мусора не спалили или «рейды СКУ». Это зеки, подчиняющиеся непосредственно оперчасти, которые следят, чтоб был «порядок» - никто не спал, не сидел на шконаре, никто не занимался спортом. Приходилось быть на фоксе, чтобы спрятать гантели и накинуть шаромку. Пару раз я спалился и был наказан - неделю сидел без спорта, было мне запрещено и заниматься и лежать на шконаре. Всё сложилось, и я стал заниматься с 4 до 6. Спишь не по режиму – всего шесть часов. Но я быстро приспособился. Плюс в том, что не боишься, что тебя спалят менты. Никто из СКУ не лазает, можно в трусах заниматься и вот так мы занимались с Андрюхой.

Андрюха молодой козел но нормальный - ни на кого не стучит, никуда не лезет, руки не распускает. Сперва я подумал что он ботаник обычный. Но когда познакомился с ним поближе, понял, что он просто очень умный отморозок, а получилось так. Рассуждали с ним, о странностях УК.

— Если человек в трезвом виде сбил на машине 10 человек, то получит до 7 лет – это же непреднамеренно, а если убил 10 человек ножом, то это пожизненное сто пудов — Говорю я.

Он сразу просек:

— А если задавить на КамАЗе 20 человек, и сказать что, ненарочно – семеру же дадут?

— Ну да, не больше.

— Выйду, надо будет КамАЗ себе купить.

— Нафига?

— Да я что-то людей не люблю… Особенно уродов, которые пьют пиво после работы. Найти какое-нибудь место, где они толпой трутся, да раздавить. Похую, ещё 7 лет посижу уж…

С этого началось наше общение, стали книжками обмениваться, я ему посоветовал почитать Кастанеду, говорю:

— У тебя от этого реально башню сорвет.

Ну и сорвало, в общем. Стал временами уходить из этой реальности в нагваль.

С ним мы и занимались. Он освобождался на две недели раньше меня. И вот, выходим мы с ним на утреннюю тренировку. Спрашиваю:

— Сколько тебе до конца срока-то осталось?

— 65 дней !

— Везет тебе, уже скоро дома будешь! А мне ещё 89 дней страдать!

С этого вопроса у нас каждое утро тренировки начинались. Ну, смеемся, он в середине декабря уходит, я в конце. Договорились, что он меня встретит.