Последняя машина, которую он чинил, - Фольксваген. По словам соседей Вулфов, каждый год в день рождения близнецов Феликс ездил на могилу Мартина и дежурил там. Фактзафактомзабессмысленнымфактом.

Этасвязь, рольсестры... она не могла сыграть ее. Решение было простым, но болезненным. Она просто должна была относиться к нему, как к брату. Как когда-то она относилась к Аарону-Клаусу.

Наверху свет от звезд дрогнул от давно ушедших сил. Ее четвертый волк впился зубами в руку и воспоминания, в то время как Яэль наклонилась вперед и взяла упаковку с едой. Курица.

- Фенрир, - сказала она.

Здоровая бровь Феликса поднялась.

- Так я назову свой байк, - объяснила Яэль.

- Ты хотела сказать, мой байк, - брат Адель примостился рядом с ней, прислоняясь к той же каменной стене.

Точно. ОнитакинепоменялисьмотоцикламипослеКаира. Зюндапп, с которым она начала соревнование, на котором Феликс, прихрамывая, добрался до третьего контрольно-пропускного пункта, давно в прошлом. Каждая его деталь была заменена на те, что можно было найти на различных КПП.

- Хочешь его обратно?

- После того, как ты совершила столько усилий, чтобы его достать? - Феликс покачал головой. - Фенрир весь в твоем распоряжении. Кстати, где ты научилась так обращаться с оружием?

В альпийских горах, на ферме, которая была совсем не фермой.

- А ты сам как думаешь?

- Втемныхпереулках? На потайныхчердаках? - он пожал плечами. - Не знаю. Где обычно члены сопротивления затевают мятеж?

То, как Феликс сказал это, - со сжатыми губами и змеиным взглядом - ясно давало понять, что сам он членом сопротивления не являлся. Возможно, всеголишьнаткнулсянаутечкуинформации... Яэль открыла упаковку с курицей зубами и решила не думать о том, сколько слухов крутилось по всей Европе. Кап, кап, от одного уха к другому.

Пришло время раскрыть некоторые карты. Рассеять его сомнения настолько, насколько это было возможно.

- Кальянные, - ответилаона.

- Такизнал! - Феликс сжал кулаки. Ударил по невидимому фантому перед собой. - Так это была ты...

- Не я, - Яэль соврала. - Двойник. Я заметила, что ты следишь за мной, и поменялась одеждой с девушкой из кафе. Занять мое место. Я надеялась, что ты примешь свои сомнения за ошибку и забудешь.

На лице Феликса выразилось что-то вроде злости.

- Ты осознаешь, какому риску подвергаешь себя? Всю нашу семью?

Яэль закинула в рот кусок курицы, выигрывая себе таким образом пару лишних секунд. Жуй, жуй, жуй. Глотайкурицу, выпалиответ.

- По-твоему, почемуятакиненавестилародителей? Я отдалилась не просто так, Феликс, а чтобы защитить тебя, и папу, и маму. Поэтомуявырубилатебявпустыне. Тыдолженбылпоехатьдомой, - объяснила она. - Я не хотела впутывать тебя во все это.

- Слишком поздно, Эд. Неважно, в Франкфурте ты или за тысячи километров от дома! Если Гестапо хоть краем уха услышат, чем ты тут занимаешься, они содрут с тебя кожу живьем. Совсехнас. Семьиистребляютизаменьшее.

Глаза Феликса помрачнели, как будто он ожидал от нее удивления. Но они уже истребили ее семью. Содрали с нее кожу живьем. Клетки ее эпидермиса опадали, как листья осенью, прямо у нее на глазах. Все ускользало...

- Что тебя заставляют делать в сопротивлении?

Если он полагал, что сама гонка опасна, то узнав о главной цели, он всеми силами попытается помешать ей. Она не могла ему сказать.

- Они ничего не заставляют меня делать.

- Ладно. Тогда что ты делаешь в сопротивлении?

Она подумала о файле, который ей дал Рейниджер. Звук перелистывания всех этих плотных листов бумаги на расцарапанном столе Влада. ЖизньАдель. СмертьФюрера. Изложенные в определенной последовательности.

Выбор.

А был ли это вообще выбор? Когда каждый поворот и миг ее жизни вел ее к этому? Когда Бабушка сказала ей, что она все изменит? Когда смерть позволила ей уйти от себя, снова и снова? Когда звезды дали ей песчаную бурю? Когда она могла быть кем угодно, но чувствовала себя никем?

Яэль покачала головой.

- В мире все неправильно.

Сказала бы Адель именно это? Возможно, нет. НоАдельи всопротивление невступилабы. И было слишком поздно, слова уже сорвались с ее губ.

- Мы знали мир таким, какой он сейчас, всю нашу жизнь, не так ли? Но мы всегда молчим, потому что так легче, а еще потому что кто-то может подслушивать. Люди исчезают за одну ночь и никогда больше не возвращаются. Женщины рожают для Лебенсборна, как домашний скот. Мужья, отцы, братья, сыновья, все мертвы...

Она поперхнулась на последних словах, заставила себя остановиться. Потому что эта тема была бесконечной. Она держала в себе слишком много ее самой.

- В мире все неправильно. Я просто пытаюсь его исправить.

Ветер, все еще горячий и песчаный, бился о стену старой крепости. Акцентируя внимание на их тишине. Яэль смотрела на Феликса уголком глаза. Он взял упаковку с говядиной, крепко сжал вокруг нее пальцы.

- Как ты узнал о миссии? - спросила она.

- От мальчика Шуллеров, - Феликс разорвал бумагу пакета с рационом почти пополам, когда произнес это. Сухое мясо вылилось из пластиковой коробки. - Того, с улицы Фольсганг. Ты всегда ему нравилась. Он подумал, что ты в опасности, поэтому предупредил меня, что что-то произойдет.

- Это было не его дело, - сказала Яэль.

- А кто сказал, что оно твое? - Феликс был слишком взбудоражен, чтобы поднять упавшее мясо. Оно продолжало лежать в песке. - Ради Бога, Эд, ты всего лишь семнадцатилетняя девчонка! У сопротивления нет никакого права просить тебя идти на такой риск. Почему это должна быть ты?

Парень напротив нее был совсем не похож на Аарона-Клауса. Аарона-Клауса, который нашел ее. Аарона-Клауса, который верил в лучший мир. Аарона-Клауса, который оставил ее навсегда, потому что кто-то должен это сделать.

Нет, Феликс Вулф был больше похож на шип, который цеплялся за носки, когда долго гуляешь по траве. Подвешенный, упрямый, всевремястобой. Аещеонколется, еслипопытатьсяотнегоизбавиться.

Вотсейчасонкололся. Глаза на пределе: смотрят, спрашивают, в ожидании ответа. Причины. е ее причины (четыре + один + чернила + боль).

За что бы боролась Адель? Что заставило бы Феликса бороться вместе с ней?

Яэль нырнула рукой в карман. Почувствовала пальцами кнопку от флажка Аарона-Клауса, фигурки из бумаги, самую маленькую куклу. Ответ, в котором брат Адель так нуждался, не так отличался от ее собственного. Потеряннаясемья. Недостающиекусочки.

Щелчок, щелчок, щелчок, безопасно. Вот, что поведет Феликса Бурхарда Вулфа в нужном ей направлении.

- Этот мир разрушит нашу семью. Даже если меня не поймают на миссии, нас с тобой пошлют в разные лагеря Лебенсраума. У мамы с папой никого не останется. Еслимыпоможемсопротивлению, мысможемэтоизменить. Сможемостатьсявместе. Снова стать семьей, - эти слова царапали внутри Яэль. Она сжала в кулаке талисманы так сильно, что кнопка Аарона-Клауса явно проткнула ей кожу.

- Я прошу тебя, доверься мне, - сказала она. - Можешь отказаться от участия и поехать домой. Илиможешьпомочьмневыигратьэтоттур. Дойтидоконца.

Феликс отложил еду. Ветер, отбиваясь от стены, поднял ее из пыли. Кусок мяса танцевал и крутился в воздухе, как что-то живое. Яэль ждала, что он спросит, каков будет конец, но, казалось, его это не волновало.

- Помнишь папины слова в утро похорон Мартина?

Кнопка впилась в ладонь. Она не хотела отпускать ее.

- Не люблю вспоминать тот день.

- Нас таких двое, - сказал он, изменив тон голоса, цитируя отца близнецов. - "В нашей крови железо, и оно сковывает нас вместе. МыВулфы. Мысильнееэтого."

Феликс подвинулся и взял ее за руку. Через столько слоев - рука над круткой, над рукавом, над бинтом, над кожей, над волками, - но все они слились в ничто.

- МыВулфы, Эд. Ядоверяютебе. Иянатвоейстороне. Что бы ни случилось.

Столько слов было сказано через столько слоев, любовь через самую большую ложь, через злость, через брошенную, испуганную маленькую девочку, одиноко бродящей по дороге. И несмотря на все это, Яэль услышала эти слова кожа к коже. Она подняла глаза к истрескавшемуся ночному небу, его звездам, и вообразила себе, что Феликс сказал эти слова ей, Яэль. (В конце концов, в ее крови тоже было железо.) Что это парень и правда был на ее стороне. Несмотря ни на что. Что они вместе доберутся до конца гонки и что он каким-то образом поймет, почему она украла личность его сестры, воспользовалась ею, чтобы убить самого влиятельного человека в мире. Что она каким-то образом переживет все, что ей предстоит. (Жизньилисмерть.)

Этамысльбылауспокаивающей. Приятный момент.

Но глубоко внутри она знала, что Феликс исчезнет, как и все остальные. Превратится лишь в чернила на ее кожи и фрагменты ночных кошмаров.

Он не сам уйдет, как Аарон-Клаус. Нет. Ей придется оттолкнуть его самой, как шипы в носках. Показатьему, ктоона. Чтоонасделала. Что она собирается сделать.

И это причинит ему боль.

Прошлодвадня. Тригонщикавыбылиизсоревнованияпопричинеаварии. (Переднее кольцо Рольфа наткнулось на острый край камня. Последовавший за этим прокол шины и падение мотоцикла сбили Дольфа и Норио в путанице металла и беспощадной пыли.) Феликс оставался рядом с ней, как и обещал ранее. Вместе они соблюдали хороший темп. Катсуо и Лука держались в их поле зрения, никто не поглощаемые голубым горизонтом. Остальные десять участников были у Яэль на хвосте. Голодные двигатели и такие же жаждущий взгляды. Каждый раз, как один из них подъезжал ближе, пытаясь выбить ее из гонки, Феликс был тут как ту, скидывая обидчика с дороги.

А потом начались горы. Они были не такими огромными и выступающими, как Альпы, но дорога простиралась между ними, как обозленная змея, вооруженная клыками из камней. Иногда трассы и вовсе не было, только тропы, шириной лишь немного превышавшие их колеса. Феликс держался позади Яэль, верный и мрачный, в то время как она балансировала на мотоцикле. Молилась всем высшим силам во вселенной, лишь бы не упасть.

И она не упала. Феликс выдохнул с облегчением, когда они достигли другой стороны, с целыми байками и телами. Его пелчи тряслись, когда он оглянулся на падение, которого они только что избежали. Чуть больше двадцати метров. От костей точно ничего бы не осталось.

А потом она вспомнила: Акрофобия: страх высоты.Он столкнулся с ним лицом к лицу, не сказав и слова.

- Ты в порядке? - Яэль не нужно было играть озабоченность в голосе.

- Да, - он вздрогнул, когда она обратилась к нему. - Интересно, как по этой дороге доберется команда Рейхссендера и фургоны с припасами?

- Должно быть, они едут длинной дорогой. Вокруг горной цепи, - это значило, что в данном промежутке они были одни. Не было места ошибкам. Отравленная еда или неполадки с мотоциклом могли запросто означать конец всему.

- Счастливчики, - брови Феликса дернулись. - Надо идти, пока Лука и Катсуо не оторвались вперед.

Но бояться такого развития событий не стоило. Спустя несколько поворотов они нашли парочку гонщиков. Онистоялипосредидороги. Двигателизаглушены, шлемысняты. Яэль остановилась.

Они достигли тупика.

Скалистые коричневые горы, возвышающиеся с обеих сторон дороги, рухнули, похоронив дорогу под грязью и камнями. Некоторые из них были гораздо больше Катсуо, который взбирался по лежащей на дороге массе. Лука прислонился к своему мотоциклу и, лениво наблюдая за соперником, достал из серебряного портсигара новую сигарету. Яэль припарковала свой Зюндапп достаточно далеко от него и держала одну руку на П38 в кармане, готовая стрелять. Затем сняла очки и посмотрела на происшествие свежим взглядом.

Пробраться было невозможно. Куча камней была настолько отвесный, что Катсуо приходилось использовать руки, чтобы не упасть. К тому времени, как он достиг вершины, снизу он казался миниатюрным.

- Оползень, - брюзжал Лука.

- Мы и сами это видим, тупица, - пробубнил Феликс себе под нос, становясь рядом с Яэль.

- Выглядит свежим, - Яэль соскользнула с мотоцикла. Развалины дороги все еще были взбиты. Ее взгляд последовал за ними, сканируя окраины.

Брат Адель взял в руку землю, пропуская ее сквозь пальцы. Катсуо присел на горе внизу. Лука засунул сигарету между губ и искал по карманам спички.

И тогда Яэль увидела это. У нее перехватило дыхание.

- Кто сделал это нарочно, - сказала она. - Смотрите.

Феликс проследовал взглядом туда, куда указывал ее палец. На высокое подножие горы, где земля была раскинута кусками, напоминавшими Яэль следы от взрыва бомбы. Их ни с чем невозможно было спутать.

- Нозачем? Кто? - спросилФеликс?

Яэльвытащилапистолетизкармана. Глаза прикованы к склону холма. Между камнями скользили тени. Здесь было слишком много мест, где можно было спрятаться.

Лука больше не выглядел таким расслабленным. Он бросил сигарету и достал собственное оружие.

- Черт побери, - пробормотал он и нацелил свой Люгер на изрезанные скалы.

Но темные горы уже возвышались над ними, раздвигались. Оттуда вышли мужчины, кишащие над долиной. Врукахукаждогобылоружье. Советскогопроизводства. Более точные, чем Яэль хотелось бы думать. Незнакомцы прижали оружие к груди гонщиков.

- Бросайте оружие! - это был жесткий немецкий приказ от мужчины во главе группы. За ним последовал рой русских слов. - Проследите за мальчишкой со склона горы. Позаботьтесь о том, чтобыоннеубежал. Мынеможемоставлятьзасобойхвосты.

Двое мужчин отделились от остальных и начали взбираться по неровной землей. Один взгляд наверх убедил Яэль в том, что Катсуо сбежал. Вместо него осталось лишь облако пыли.

- Бросьте пистолет, фрейлин Вулф, - командир снова заговорил на немецком. - В наших интересах не причинять вам вреда.

С двумя пистолетами против стольких ружей у них не было никаких шансов. Яэль нагнулась, бросая свой драгоценный П38 к ногам противников, рядом с оружием Луки. Они выглядели такими маленькими и бесполезными, будучи брошенными на дорогу вот так просто.

- На колени, - рявкнул командир. - Руки за голову.

Она опустилась на колени, изучая группу захватчиков. Всего их было около двадцати человек, включая людей, ушедших искать Катсуо. Их униформы видали дни и получше (на некоторых ее вообще не было), но было легко опознать, откуда они: остатки советской армии. Призраки из белых земель на карте Генрики.

ХотьСоветскийСоюзиосыпался на фоне двойного вторжения Аксиса, Великая Победа Гитлера и вовсе подогнула страну, претендуя на все земли до Урала. Москва. Ленинград. Все города и окружающие их земли были провозглашены территорией Лебенсраума - необходимая восточная ветвь арийской расы. Остальное, как утверждал Рейх, принадлежало Великой Восточной Сфере Содружества. Но император Хирохито положил глаз на Тихий океан, поэтому дикие местности Сибири остались нетронутыми. Это была брошенная земля, обкраденная в инфраструктуре и экспорте, опустившаяся до феодальных времен.

Ходили слухи о рейдах на границе между Лебенсраумом к востоку от Урала, но Яэль никогда не слышала о нападениях так далеко на юге. Что они делали так далеко за границей? И почему они целились ружьями в самых золотых участников тура Аксис?

Яэль слушала речь на языке Бабушки.

- Где остальные гонщики?

- Впути. Нашитоварищизакроютпутикотступлению, назадпутинебудет.

Наши товарищи. Да тут весь взвод.

- Отвезем их на базу, - русский язык командира бился о скалы. - Товарищ Громов, как только остальные участники будут захвачены, езжайте на радио Новосибирска. Дайте им знать, что первая часть нашей операции завершена. Скажите им, что мы ожидаем последующих команд.

- Да, товарищ командир Ветров.

Яэль сохранила озадаченное выражение лица, в то время как солдаты связали ей руки. Адельнеговорилапо-русски. КакиФеликссЛукой - факт, прямочитавшийсяпоихлицам.

- Поднимайтесь! - приказал солдат на ломанном немецком. - Идите.

Онавстала. Началаидтиподдуломегонагана. Ружье толкало ее по направлению к холму. К щели между камнями, из которой они вылезли, как рой пчел.

- Что насчет их мотоциклов? - один из мужчин ткнул байк Катсуо своим ружьем.

Товарищ командир Ветров повернулся, даже не посмотрев.

- Оставьте. Они им больше не понадобятся.

ГЛАВА 22 (СЕЙЧАС)

МАРТА, 1956

"База" представляла собой заброшенную деревню. Квадратные каменные дома теснились в ряд у подножия горы, как детские игрушечные кубики. Они располагались достаточно далеко от главной трассы тура Аксис. Участником пришлось трястись в кузове грузовика около тридцати минут. Пока они гремели в автотранспорте - ругаясь, с затекшими ногами и в темноте - Яэль закрыла глаза и представила себе карту в офисе Генрики. Официально они находились в красной зоне, то есть на территории Рейха. В реальности эта земля не принадлежала никому. Она буквально была соткана из опустошенных деревень и разбитых дорог.

Идеальное место, чтобы исчезнуть без следа.

Солдаты провели их в дом в центре деревни. Одна-единственная большая комната с заколоченными окнами. Места было более чем достаточно для каждого из тринадцати участников. КромеКатсуо.

Пословамсмотрителя, онисчез. Яэль устроилась рядом с выходом, поэтому могла легко слушать, как охрана спокойно сплетничает на русском языке, не подозревая, что кто-то из участников их понимает.

Однако услышать их из комнаты, где царила паника и постоянно велись дискуссии, было тяжело.

- Думаете, они нас убьют? - хныкал один из немецких мальчиков. (Ральф, кажется. Первогодка, не угроза.)

- Я слышал, что коммунисты выдирают ногти один за другим и заставляют тебя их есть! - сказал Ларс рядом с ним. РотРальфаискривился, какбудтоегосейчасвырвет.

Лука застонал, поменял положение скрещенных рук, подняв их над головой.

- Я бы с радостью отдал все свои ногти за одну сигарету.

- Им не выгодна наша смерть, - японский Ямато полился с другого конца комнаты. Лука, Феликс, Яэль, Карл, Ларс, Ральф на одной стороне. Ямато, Ивао, Таро, Исаму, Масару, Риоко на другой. - Пока.

Немецкие участники подмигнули ему, в голове переводя сказанное. Хоть большинство участников и изучали язык другой страны в средней школе, они редко на нем общались.

- Он сказал, что у солдат нет причин убивать, - немецкий Риоко был медленный, но все могли его понять.

- Катсуо приказал не разговаривать с ними! - шикнул Такео на японском.

- И где же он сам? - отпарировала Риоко. - Тоже мне лидер: заставляет вас пачкать руки, а при первой же опасности бежит, сверкая пятками!

Другой гонщик выглядел оскорбленным:

- Тсуда Катсуо выиграет Двойной Крест и окажет нашему народу небывалую честь! Я горжусь, что помогаю ему! Как должна и ты!

- Никакого Двойного Креста не будет, если мы отсюда не выберемся, - напомнила ему Риоко. - Немцы могут помочь нам сбежать.

- Немцы нам не друзья, - сказал Такео. - Неважно, сколько подарков ты еще оставишь под подушкой победительницы Вулф.

Лицодевочкипобледнело.

- Онисначалавыдерутнашиногти! - немецкий Ларса поднялся до вопля, перекрывая японский диалог. - А потом они убьют нас!

- Может, заткнешься? - Яэль прокричала на всю комнату. Ееголоватрещала, забитая планами побега и невозможностью происходящего вокруг них. Нож все еще теплился в ботинке, но этого было не достаточно. Судя по тому, что она увидела по пути сюда, деревня хорошо охранялась.

Никто из гонщиков не осмелился с ней спорить. Неподвижная тишина накрыла комнату, перебиваемая лишь шумом двигателя грузовиков и болтовней охраны.

- У нас два часа, прежде чем фургоны с припасами пересекут дрогу и поймут, что гонщиков нет. Мы надеемся найти японца до выдвижения.

- Он не мог уйти далеко.

- Разведчики клянутся, что он исчез. Не велика потеря. Этих должно быть достаточно.

Двачаса. Времяна исходе. И Яэль сильно сомневалась, что Катсуо вернется спасти их.

- У тебя есть план? - пошептал Феликс ей на ухо.

Не особо. Она знала, что Рейниджер имел связи в Новосибирске, где сейчас жили оставшиеся от советского правительства депутаты. Она видела письма на его столе с адресом, написанным кириллицей. Но Рейниджер никогда не подпускал ее достаточно близко, чтобы она смогла увидеть, что в них написано. Как он пояснил, эти вещи ее миссии не касались. Ей не нужно было это знать, чтобы из нее не смогли это выпытать в случае неудачи. Яэль подозревала, что такая тактика действовала в обе стороны. Казалось, Рейниджер не посчитал нужным поделиться деталями ее миссии с русскими.

Он никогда не смог бы предположить, что ее захватят его же собственные союзники. Протокол был таков: ничего не раскрывай. Особеннопопринуждению.

НосейчасЯэльневиделадругоговыхода. Трансформация не была выходом в деревне с исключительно мужчинами. И один нож против целого взвода... Единственное эффективное оружие, которым она сейчас располагала, - это правда.

Яэль перевернулась на бок и постучала по деревянной двери ботинком. Голосаохранниковстихли. Онапрокричала:

- Товарищи!

- Тысумасошла, Фрейлин? - нахмурился Лука. - Они в двух шагах от того, чтобы застрелить нас просто так!

Она проигнорировала его и продолжила стучать в дверь. Та поддалась и открылась. Полуденныйсветпронзилкомнату, сопровождаемыйдуломружья. Яэльзастыла.

- Тихо! - приказал охранник, тыкнув в нее своим наганом.

- Мне нужно поговорить с вашим командиром, - немецкий полился из нее с быстротой молнии, прежде чем он успел закрыть дверь. Бровь охранника поднялась. Яэль видела, что он пытается осмыслить ее просьбу.

- Ветров, - попыталась она снова. - Дайте мне поговорить с Ветровым.

Второй силуэт появился в дверях. Другойохранник. Егопознаниянемецкогобылилучше.

- Зачем? Что ты собираешься ему говорить?

Ружье первого охранника все еще было направлено девушке в грудь. Но более того Яэль прекрасно понимала, что вместе с ней в комнате находились двенадцать лишних пар глаз и ушей. Если она хочет, чтобы это сработало, ей необходимо было сохранить прикрытие. Она не могла позволить им подумать, что срабатывается с русскими.

- Японец. Которыйубежал. Я знаю, где он, - это единственное, что могло позволить ей попасть в офис Ветров, не вызывая подозрений у других. Онанадеялась, чтоохрананебудеткусаться.

(- Видишь? - вспылил Такео за ее спиной. - Немцы нам не друзья.) Второй охранник приблизился к ней и положил руку на ружье своего коллеги, опуская его вниз.

- Где?

Онапокачалаголовой.

- ОтведитеменякВетрову. Я скажу только ему.

Солдаты посмотрели друг на друга, перешептываясь на русском. Она не смогла уловить слова.

- Пойдем со мной, - второй охранник схватил ее за руку и вывел из здания.

- Можешь сказать им, что я хочу обратно свои сигареты? - гордый голос Луки просочился сквозь щель закрывающейся двери. Яэль находила это странно успокаивающим, пока солдат, хорошо знавший немецкий, волочил ее через деревню к другому зданию.

Товарищ командир Ветров вяло сидел у стола, как растение, оставленное без воды. Даже его глаза были цвета иссохшего сельдерея, - водянистые, уставшие. Он сел прямо, завидев Яэль и охранника, и движением руки пригласил их в комнату.

- Что она здесь делает? - его русский кусал, заостренный от изнеможения.

- Онаговорит...

Яэльвмешаласьвразговор. Ее русский был таким же беглым и плавным, как и много лет назад, когда она сидела ночами с бабушкой.

- Тысяча извинений, товарищ командир, но мне необходимо поговорить с вами наедине. Вдали от других гонщиков.

- Я не знал, что говорите на нашем родном языке, мисс Вулф.

- ЯнемиссВулф.

Вотона. Правда. Вся ложь треснула и отошла на второй план всего лишь за четыре слова.

Она стояла, выставленная на показ, пока горный бриз прокрадывался сквозь открытую форточку. Он привел в движение пачки бумаг на столе и загнул край карты Ветрова. Он взметнул локоны волос Адель в лицо Яэль. Она смотрела сквозь новообразовавшуюся челку на меняющееся лицо командира. Несколько раз он открыл рот, но слова так и не вышли оттуда.

- Я часть сопротивления. По приказу начальства, я украла личность Адель Вулф и участвую в туре Аксис. Япритворяюсьеюужепарунедель.

- Таквыговорите, чтовынемиссВулф? Вы... кто-то другой?

Яэлькивнула. Глаза Ветрова больше не выглядели такими слабыми и изнуренными. Онисузилисьисталипохожинаморознуюмяту.

- Выврете.

Она кивнула на золотое кольцо на безымянном пальце его правой руки.

- Увасестьфотографияжены?

- Да, но...

- Покажите, - сказалаона.

По вздувшимся на шее венам и истончившимся губам Яэль ожидала, что он прокричит нет, но офицер засунул руку за лацкан. Вытащилоттудачерно-белоефото, изношенноеилюбимое. На него явно смотрели много раз. Женщина, изображеннаятам, располагалатемнымиволосамиигрустнойсеройулыбкой, подходившей под ее глаза.

Яэль взяла изображение этой женщины и поместила внутрь себя. Она соединила грусть и серость.Придавила их за собственными губами. Волосы по бокам от щек потемнели, стали тяжелее. Яэль пришлось угадывать более точные оттенки, как с Бернис Вогт (о, как давно это было!). И это снова сработало.

Товарищ командир Ветров принял идеальную копию своей жены с удивительным спокойствием. Его руки соединились над картой.

- Понятно.

Охранник за ее спиной не взялся за ружье. Что-то было не так. Оба только что увидели, как она изменилась, стала кем-то другим прямо у них на глазах, и даже не моргнули. Да, глаза товарища командира Ветрова выглядели более живыми, но больше от размышлений, чем от удивления.

Возможно, все дело в том, что они солдаты. Их тренировали видеть невозможное, справляться с шоком. Но другие тоже были солдатами. Как Рейниджер, который испустил тысячу проклятий и побледнел, как покойник. Как Генрика, чей рот оставался открытым больше двух минут. Как Влад, который схватился за охотничьи ножи и не отпускал их, пока Рейниджер не успокоил его и объяснил, что происходит.

Это было очень странно.

- Я не Адель Вулф, - было довольно странно говорить об этом вслух после стольких дней утверждения обратного. Яэль продолжила, пытаясь встряхнуть апатию мужчин. - Вы совершаете огромную ошибку, срывая этот тур. Если я провалю миссию, все сопротивление рухнет.

- И в чем конкретно заключается ваша миссия?

Врать было бы естественно, просто. Ее учили этому. Но Яэль также учили анализировать ситуации, и она могла почувствовать напряжение, царившее в этой комнате - годы военных и партизанских битв грузом лежали на плечах товарища командира Ветрова, в его глазах виднелась горечь, причиной которой был Рейх. (Яэль узнавала эти взгляды, потому что сама являлась носительницей такого.)

- Третий Рейх гниет изнутри. Люди несчастны и недовольны Новым Порядком, даже в близких кругах Фбрера. Сопротивление растет, соединяется прямо под носом Гестапо. Мы достаточно сильны, чтобы изменить все сейчас. Каждый штаб в каждом городе ждет сигнала к восстанию и уничтожению Нового Порядка. Моя миссия - дать этот сигнал. Моя миссия - убить Фюрера на балу Победителей. На глазах у всего мира, - чудовищность слов Яэль заполнила комнату, надавливая на каждый ее угол.

В этот раз Ветров был удивлен.

- Вы Вы убьете Фюрера?

- Только если выиграю в туре Аксис, что будет невозможно, если вы похитите всех его участников, - отрезала Яэль. - Вы должны нас отпустить.

- Это сложно сделать, - сказал командир, пряча фотографию жены обратно в карман униформы. - Я получаю указания прямо из Новосибирска. Нам было приказано захватить всех участников тура Аксис, чтобы использовать их в политических целях и восстановить права на западные территории.

- В политических целях? - Яэль не могла поверить в то, что говорит. - Как Новосибирск надеется удержать гонщиков в заложниках и не навлечь при этом гнев Гитлера на свои головы?

Ветровдернулся.

- Каквыисказали. ТретийРейхгниет, оннагранираспада. Мы были предупреждены о путче на горизонте. Мы лишь пытаемся восстановить права на земли, которые они забрали, прежде чем наступит полная анархия.

- Но... это не сработает. Рейх не распадется, пока я не дам сигнал. А это случится, только если вы нас отпустите.

Командир нахмурился.

- Если я вас отпущу, это может быть рассмотрено как предательство.

Предательство. Встретиться лицом к лицу с отрядом профессиональных стрелков и заостряющимися концами их ружей. Какой командир рискнет перед таким?

- Это все большое недоразумение, - сказала Яэль. - Эрвин Рейниджер. Он мой командир, и я знаю, что он держит связь с Новосибирском. Этоонпредупредилвасопутче. Есливытелефонируетеимивсеобъясните...

КомандирВетровмедленновстал.

- ЯсвяжусьсНовосибирском. Но даже тогда я не могу гарантировать вашу свободу. И еще, я предпочту, чтобы вы перестали копировать мою жену, мисс Ву..., - офицер прервался. - Как ваше имя?

ЯэльсноватрансформироваласьвАдель. Ледяные волосы и глаза, подходившие блондинке, как перчатка руке.

- Если спросят, то можете сказать им, меня зовут Волчица, - она знала, что только ее кодовое имя было ценно. Только его Рейниджер мог раскрыть советским офицерам, если вообще что-то раскрыл.

- Волчица, - повторил офицер так, как даже Яэль со своим безупречным русским не могла этого сделать. С тем же хрустящим переливом, какой использовал ее давний друг, с любовью к родному языку. - Она-волк. Интересныйвыбор.

- Яегоневыбирала, - сказалаона. - Оно выбрало меня.

Яэль провела час, прислонившись к дальней стене в кабинете товарища командира Ветрова. Смотрела, как движется полуденное солнце, бросая свои лучи сквозь окно забытого здания. Считала грузовики, мужчин и ружья, проплывающие мимо окна. (Три грузовика. Двадцатьтричеловека. Слишкоммногооружия.)

ОхранникстоялинапротивЯэль. Быловидно, чтоонинерассматривали ее как угрозу. Он выглядел расслабленным: плечи опущены, ружье лежит рядом. Было бы более чем легко пересилить его: удар в ноги из-за спины, выбить из колеи, использовать нож, все еще спрятанный в ботинке.

Она даже могла бы сбежать с базы. Если украсть его форму и трансформироваться в высокую девушку с короткими волосами, а на глаза надвинуть кепку.

Но это бы ничему не помогло. Ей надо было выиграть тур Аксис, а для этого нужны были другие участники. Она бы никак не смогла вытащить двенадцать гонщиков из деревни, находящейся под такой охраной.

Длинная тень выросла в двери, материализуясь в краснолицего командира Ветрова. Яэль встала, ее легкие были наполнены кислородом, как воздушный шарик, в то время как советский офицер сел за стол.

- Я поговорил с начальством. Они не располагают знаниями о коммуникациях с Эрвином Рейниджером или об имени Волчица.

Яэль почувствовала, как из легких исчезает воздух. Вниз, вниз, вниз к земле.

- Они приказали отправить вас обратно в Новосибириск, - продолжил офицер. - Чтобы они смогли проверить вашу историю.

Обратно в Новосибирск. Но это за тысячи километров отсюда в абсолютно противоположном направлении. Этоозначалобыконецгонки. Провалмиссии.

Несейчас. Она зашласлишкомдалеко, бороласьслишкомдолго.

Глаза командира сверкнули на охранника.

- Алексей, продолжитепост у дома с заложниками. Оставьтедевчонку. Яонейпозабочусь.

Когда охранник вышел из кабинета, советский офицер вздохнул. Это был звук, вдавивший его в кресло.

- Мы не годимся в заложники, - Яэль постаралась не кричать. - Если я вернусь обратно в Новосибирск, сопротивление не восстанет. Рейх будет сильнее, чем когда-либо, и как только вы станете угрожать жизням его самой золотой молодежи, они наступят. СотрутНовосибирскслицаземли. Отпуститенас. Это в ваших же интересах.

- Дело в том, Волчица, что я тебе верю. Я верю, но мои руки связаны, - он кивнул на руки Яэль, когда произносил эти слова. Они и правда были перевязаны веревкой. - Если я вас отпущу, расплачиваться придется жизнью не только моей, но и моих офицеров.

Яэль думала, что больше не сможет дышать. Что ее внутренности перестанут работать. Ноихвозможностиоказалисьбезграничными.

Советскийофицерположилрукунастол. Она приземлилась тяжелее, что должна была: пачка бумаг немного подскочила в воздух. Когда пальцы Ветрова вновь поднялись, Яэль поняла, что было причиной тяжести. Ее П38 лежал на карте, над координатами и красными точками, странами, давно утратившими свои имена.

Ветровпододвинулкнейпистолеткостяшкамипальцев. Черезграницы. Туда, гдестоялаЯэль.

- Ноесливысбежитесами, этосовсемдругоедело.

ГЛАВА 23 (СЕЙЧАС)

МАРТА, 1956

- Долго же ты, - слова Луки поприветствовали Яэль, как только она вошла в комнату гонщиков. Даже с завязанными за спиной руками парень был похож на льва. - Сигарет нет?

Яэль поборола желание закатить глаза, перешагнув через вытянутые ноги Луки. Нет, сигарет у нее не было. Зато был пистолет, который Ветров поместил в карман ее куртки, и план. И то, и другое находилось у ее сердца. Девушка присела с братом Адель.

- Чтотыделала, Эд? Тебятакдолгонебыло, - Феликссглотнул. Я думал, что-то случилось.

- Действительно, что ты делала, Фрейлин? - Лука сел прямо. - О погоде болтали?

- Она выдала Катсуо коммунистам, - сказал Такео на японском, выплывая из тени на противоположном конце комнаты. С каждой минутой помещение становилось темнее, солнце садилось все ниже за скалами, заглатывая долину сумерками.

Феликс напрягся. Уголком глаза Яэль могла видеть, как трясется его челюсть. Холодный взгляд был сосредоточен на Луке. Тот его заметил и ответил не менее убийственным взором.

И тут Яэль поняла. Это был идеальный шанс бросить мальчиков. Только у нее было оружие. Только она знала, что на окраине деревни припаркован грузовик. Только она знала, что командир Ветров должен был созвать всех своих людей на брифинг в 6 часов. Единственными солдатами между ними и этим грузовиком будут Алексей и второй, охраняющий дверь.

Но она не могла завершить гонку без них. Без них гонки вообще не будет.

- Я произвела разведку, - Яэль достала из ботинка нож, прошептав эти слова. У нее это не сразу получилось, ей пришлось согнуть тело под разными углами (и честно говоря, ей все равно не удалось бы достать нож, если бы она с помощью трансформации не удлинила немного руки Адель). Как только миссия была выполнена, она повернулась, поместила оружие лезвием вверх между ботинками Феликса и начала тереть о него веревки.

Каждая пара глаз в комнате смотрела, как ее веревки спадают вниз. Яэль потерла запястья, возвращая в них жизнь, и приступила к освобождению Феликса.

Позвоночник Луки выпрямился еще сильнее, его глаза сузились.

- Что конкретно ты разведывала?

Еще один взмах лезвием, и Феликс свободен. Яэльвыглянулавокно. Онидолжныскоровыдвинуться. Наступало время брифинга.

- В нескольких метрах отсюда полно транспортных средств. Если доберемся до них, у нас есть шанс выбраться отсюда, - она посмотрела прямо на Луку и подняла нож. - Хочешь освободиться или нет?

Его глаза сверкнули по лезвию, не менее острые. Наконец, он развернулся, предлагая Яэль связанные руки.

- Так мы просто выйдем отсюда и уедем?

- Большинство солдат сконцентрированы в северной части деревни, - Яэль наконец освободила Луку, передавая нож дальше. - Если позаботимся о двух охранниках у двери, мы должны успеть проскользнуть к западной части, будучи незамеченными. Доберемся до грузовика и украдем его. Пока они поймут, что нас нет, мы уже будем в километрах отсюда.

Риоко, как поняла Яэль, была занята переводом ее немецкой речи. Объясняла ситуацию. Японцы слушали спокойно, лица их не шевелились. Ничего не выдавали.

- А что, если нас поймают? - спросил один из молодых японцев у Риоко (Масару, 14 лет, не угроза). - Победительница Вулф об этом подумала?

- Они убьют нас! - Такео произнес это дважды. Один раз на японском. Во второй раз на немецком, чтобы все в комнате окончательно поняли, что происходит.

Все взоры были направлены на Яэль. От нее полного ожидали опровержения слов Такео.

К сожалению, он был прав. Это Ветров ей прояснил. Если его люди увидят, как они сбегают, солдаты будут стрелять. И командир ничего не сможет сделать, чтобы их остановить.

Это будет самый настоящий побег. Борьба не на жизнь, а на смерть.

- Мы, может, и не друзья, но нам не обязательно быть врагами. Если мы