Жесткие убеждения и тайные страхи как искажения внутренней аксиоматики

Как объяснялось выше, убеждения обычно объединены в пары. Одно из них (иньское) является ограничивающим, другое (янское) – поддерживающим. Пары убеждений возникают в результате распада ципод воздействием стрессов. Иньское убеждение, как правило, содержит глобальный запрет, а янское указывает путь дл я его преодоления (иногда можно наблюдать и обратное). Например, иньская форма «Я ни на что не способен» содержит запрет, а янская форма «Каждый, кто много работает, достигает успеха» указывает конкретный способ преодоления: «надо много работать».

Приведем примеры пар убеждений. Знаками «—» и «+» обозначены иньские и янские убеждения, соответственно.

– Никому нельзя доверять.

+ Можно полагаться только на себя.

– Ничего нельзя изменить, бороться бессмысленно.

+ Трудности надо преодолевать.

– Люди ненадежны.

+ Порядочный человек всегда держит слово.

– Все пренебрегают мною, игнорируют меня.

+ Я должен все контролировать.

– Я всегда крайний (все меня игнорируют ).

+ Я обязан всем помогать (тогда меня будут любить… )

– Я никому не нужен.

+ Я должен заботиться о людях (тогда буду интересен и нужен… )

– Если я не буду соглашаться, то меня отвергнут.

+ Каждый должен быть вежливым.

– Мне всегда не везет.

+ Сильный человек способен преодолеть судьбу.

Каждая пара убеждений представляет собой замкнутую систему, и во всех парах легко просматривается прочная структура отношений, их связывающих.

У социально адаптированного «успешного» человека в сознании (и «на флаге») представлено янское убеждение. На поверхностный взгляд, оно свидетельствует об активной жизненной позиции, оптимизме, ответственности, мужестве, честности, принципиальности и т. д.

У «неудачника» или «жертвы» в сознании обычно представлено иньское убеждение. В мыслях и высказываниях много ссылок на объективные препятствия и собственное бессилие.

В первом случае вся система организована следующим образом: янское убеждение связано с утверждением некоторой необходимости (я должен…, люди должны… ); эта необходимость продиктована угрозой (я должен…, иначе последует нечто опасное или нежелательное ), а угроза обоснована иньским убеждением, констатирующим бессилие или некомпетентность (я должен… (ян), иначе последует нечто опасное или нежелательное, потому что на самом деле я только этого и заслуживаю (инь), и сам это прекрасно знаю ). Внешне человек ведет себя так, будто старается продемонстрировать или доказать себе и окружающим нечто особенное относительно себя и своих возможностей. Это поведение, так же как и его мотив, не осознается. Наиболее отчетливо оно проявляется у подростков .

Во втором случае в сознании присутствует много жалости к себе, вся внешняя активность представляет собой попытку убедить окружающих в невозможности двигаться дальше.

Оба варианта поведения имеют единый источник – «распад» некоторых позиций внутренней аксиоматики (энергии ци ) на полярные составляющие (энергии инь и ян ).

Иньское убеждение обычно вызывает страх, ибо говорит о качестве, в котором опасно признаться даже самому себе; это качество нужно скрыть (или компенсировать) любой ценой, для чего – «я должен…» – тут с нова включается янское убеждение, и система замыкается. Понятно, что в сознании «успешного» человека иньское убеждение звучит тихо, так как вытесняется как можно глубже в область бессознательного. У «неудачника» так происходит с янскими убеждениями.

* * *

Каждое твердое убеждение воспринимается как часть объективного знания об окружающем мире и служит надежной внешней опорой при осуществлении любого выбора, формулировке позиции или проблемы.

В результате проблемы начинают восприниматься как внешние, т. е. объективные. Для многих людей это сопровождается ощущением внутреннего комфорта, поскольку освобождает от личной ответственности или снижает ее. Риск самостоятельных действий и страх отвечать за результат внутренне воспринимаются как тяжкое бремя. В этом случае люди склонны отстаивать свои убеждения, ценить их и даже гордиться ими. Естественно, что весь этот процесс не осознается.

Например, в случае неудачи кто-то может сказать: «люди не выполняют своих обязательств, потому что безответственны; все нужно контролировать, никому нельзя доверять». Эти утверждения воспринимаются как объективная реальность, тем самым причина неудачи перенесена на внешние «объективные обстоятельства».

Более глубокий анализ может показать, что утверждение «никому нельзя доверять» делает человека неспособным делегировать полномочия и заставляет брать на себя больше, чем он может выполнить. Однако, за этим стоит страх ответственности за последствия и страх неудачи – человек ищет гарантий. Так, руководитель бизнес-проекта начинает контролировать этапы и детали процесса, разрушая деловые отношения и коммуникации внешними и не всегда уместными инструкциями и комментариями, тем самым провоцируя сотрудников на безответственное следование заданным стандартам и разрушая их мотивацию; вскоре он «убедится», что они «не заслуживают доверия». Очевидно, что единственным автором своих неудач является он сам, хотя и не осознает этого.

* * *

Жесткие убеждения представляют собой поверхностные (ментальные) формы, за которыми всегда можно обнаружить глубинные неосознаваемые страхи, которые спонтанно (и без осознавания) формировались на протяжении многих лет, начиная с раннего детства. Например, за обсуждавшимся выше убеждением «никому нельзя доверять» может скрываться тайный страх, который можно выразить словами «я никому не нужен», «я не интересен людям», «люди меня игнорируют».

Под влиянием подобных страхов человек может неосознанно пытаться компенсировать это переживание внешней активностью. Он может проявлять много заботы и внимания к окружающим, надеясь стать заметным и нужным, но при этом бессознательно вторгаясь в их дела вопреки их ожиданиям. Такое поведение, являясь компенсацией, имеет оттенок чрезмерности. Окружающие могут воспринимать это как навязчивость, давление, а иногда и агрессию, отвечая на это разными формами явного или скрытого саботажа. Например, они могут забывать, перепутывать, не понимать и т. д. Тем самым убеждение «никому нельзя доверять» превращается в «самореализующееся пророчество».

Заметим, что изначально естественной внутренней склонностью может быть потребность в общении и высокий интерес к людям. В зрелом варианте это могло бы проявляться как способность к душевному общению, желание помогать, доброта, альтруизм. Такие формы поведения представляют собой часть внутренней аксиоматики . Однако в детском или подростковом варианте подобное поведение, являясь незрелым, часто выглядит как чрезмерное или неуместное.

В этом случае оно может вызывать агрессивную реакцию у взрослых и сверстников. Постепенно у ребенка будет складываться ощущение, что он лишний и неуместный, формируя тайный страх ненужности, о котором сказано выше.

Таким образом, изначальная склонность к общению в искаженном варианте может оборачиваться отчужденностью, тайным страхом ненужности, которые сопровождаются убеждениями «люди неблагодарны», «никому нельзя доверять», «всех нужно заставлять или контролировать» и другими подобными.

Такие «страхи» относятся к более глубокому слою искажений внутренней аксиоматики . Жесткие ментальные и поведенческие формы являются их внешним проявлением.

Многие устойчивые искажения внутренней аксиоматики возникают в результате накопления обыденных стрессовых переживаний – таких переживаний, которые принято рассматривать как социальную норму. Слабый и неосознаваемый (но непрерывный) внешний стресс также сопровождается распадом ци и постепенным накоплением продуктов распада в определенных зонах внутренней территории . Пример такого обыденного стресса – необходимость выполнять некоторые общепринятые поведенческие правила. Для кого-то стрессом могут являться регламентированные отношения – необходимость отвечать на вопросы или звонки (как долг вежливости), вести светскую беседу (потому что «неудобно прерывать»), приходить только в «часы приема», приходить на работу или уходить с работы в строго определенное время и т. д. Субъективно подобный стресс переживается как обязанность следовать «неудобным» правилам (потому что «так принято») или как наличие внешней проблемы.

Источником обыденного стресса может быть несовпадение или рассогласование внешней необходимости и желаний (поддержанных внутренней аксиоматикой ). Такие несовпадения неизбежны в определенном возрасте и во множестве появляются вследствие неточного истолкования – как внутренних побуждений, так и внешних правил.

У ребенка или подростка это может происходить в острой форме; в конце концов, тот и другой неосознанно принимают некоторые жесткие правила поведения – возможно, противоречащие изначальным склонностям, но воспринимаемые в дальнейшем как норма. Например, «нужно всегда слушаться старших», «уступать место», «избегать конфликтов», и т. д. Это явление также относится к искажениям внутренней аксиоматики .

Взрослея, человек учится не осознавать («не брать в голову») подобные напряжения, которые, хоть и кажутся нормой, представляют собой телесный и эмоциональный стресс. Они не осознаются или плохо осознаются благодаря господствующим в социуме правилам и убеждениям – упомянутым выше регламентированным отношениям.

* * *

Таким образом, в нашей модели любая внешняя проблема и любой стресс имеют внутренние источники, заложенные в искажениях внутренней аксиоматики .

Естественно, что основанный на искажениях внутренней аксиоматики процесс мышления приводит к неверным результатам. Это, однако, никого не смущает, так как весь процесс не осознается. Сопровождающие его напряжения и неудачи становятся привычным фоном жизни и воспринимаются как некая норма («все так живут»). Как уже сказано, носитель такой расколотой картины мира может гордиться, иногда тайно, своими убеждениями (позволяющими воспринимать некоторые фрагменты своей жизни как «подвиг») и испытывать слабо осознаваемый комфорт, сопровождающий фактический отказ от ответственности; последняя переносится на внешние «объективные» обстоятельства. Убеждения в этой модели играют роль реальных внешних опор, избавляющих от необходимости делать собственный выбор в каждой конкретной ситуации и от связанной с этим ответственности. Однако проблема при этом переходит в разряд неразрешимых или трудно разрешимых.

* * *

В подростковом и юношеском возрасте такой энергетический распад полезен. Он обязывает подростка следовать правилам (которые поддерживаются убеждениями) и усиливает мотивацию: все является вызовом. Человек много работает, чтобы реабилитировать себя в собственных глазах и в глазах окружающих. Мотивация подростка и, отчасти, юноши основывается на страхе провала и на захваченности результатом, его предвкушением.

Однако в зрелом возрасте, когда «упорный труд» помог достичь силы, мастерства и получить высокий социальный статус, было бы полезно освободиться от убеждений, страха и захваченности и вернуться к изначальной ци . Мотивация взрослого и зрелого человека основана на формировании намерения , что требует осознанного освоения высших слоев. Последнее несовместимо с переживанием страха и захваченности.

* * *

Убеждения отменяются парами. Тогда восстанавливается ци . Нельзя отменить одно убеждение из пары и одновременно сохранить другое. Это видно из рисунка 22 (с. 73). В частности, убеждение «Я ни на что не способен» можно отменить только вместе с янской формой «Каждый, кто…». Действительно, работая с первым убеждением с помощью энергетических техник, можно обнаружить, что значимость второй формы спонтанно снижается, и к моменту стирания первого убеждения второе полностью обесценивается и как бы «забывается», становясь неактуальным. На первом этапе такой работы может произойти энергетический переворот (см. рис. 21, с. 72); тогда форма «каждый, кто…» некоторое время доминирует, а затем также исчезает.