Не ограничивайся посредственностью

Мемфивосфей был внуком царя Саула и сыном Ионафана. Вы, на­верное, помните, что сын Саула Ионафан и Давид были лучшими друзьями. Они вступили в отношения, подобные древнему заве­ту, когда люди становились «братьями по крови». Это означало, что все, чем обладал один из них, теперь принадлежало и второму. Если Ионафан нуждался в еде, одежде или деньгах, он мог отпра­виться в дом Давида и взять все, что нужно. Более того, если что- то происходило с одним из этих мужчин, оставшийся «брат» был обязан позаботиться о его семье.

Царь Саул и Ионафан были убиты в сражении в один день, и когда новость об этом дошла до дворца, слуга подхватил Мемфи- восфея, маленького сына Ионафана, на руки и бросился бежать. Спешно убегая из Иерусалима с ребенком на руках, слуга то и дело спотыкался и падал. Мемфивосфей был весь покрыт царапинами и синяками и, кроме того, повредил ногу, и с тех пор хромал. На­конец, слуга доставил сына Ионафана в город, называемый Ло- дебар, один из самых бедных и запущенных городов того места.

В этом городе Мемфивосфей, внук царя, и прожил почти всю свою жизнь. Только подумайте об этом. Он был внуком царя, но, не­смотря на это, ему пришлось жить в таких невероятно тяжелых условиях.

Давид содействовал успеху Саула в то время, когда этот человек был царем, и вот теперь, многие годы спустя, когда Саул и Иона­фан были для большинства людей не больше чем историей, Давид спросил своих слуг: «Есть ли кто-то оставшийся в живых в доме Сауловом, кто-то, кому я мог бы явить свою благость ради Иона­фана?» Помните, это было частью завета, который Давид заклю­чил с Ионафаном: если что-то случится со мной, ты позаботишься о моей семье. И вот теперь, когда почти все члены семьи Саула умерли, Давид вдруг об этом вспомнил.

«Да, Давид, — ответил один из его слуг. — У Ионафана есть сын, который все еще жив, только хромает. Он живет в Лодебаре».

Давид сказал: «Пойдите и приведите его во дворец».

Когда Мемфивосфей пришел во дворец, он боялся, в чем вряд ли кто-то может усомниться. Кроме всего прочего, ведь это его дедушка преследовал Давида по всей стране и пытался убить его. Теперь, когда семья Саула была уничтожена и больше не представ­ляла для Давида угрозы, Мемфивосфею могло показаться, что Да­вид и его хочет казнить.

Но Давид сказал ему: «Не бойся. Я явлю тебе благость ради отца твоего, Ионафана. Я возвращу тебе всю землю, которая ког­да-то принадлежала твоему деду Саулу. С этого дня и далее ты бу­дешь питаться с моего стола, как если бы ты был моим сыном».

Давид относился к Мемфивосфею так, как если бы тот был членом царской семьи. Кроме всего прочего, он ведь был внуком царя. А Давид находился в заветных отношениях с его отцом.

Жизнь Мемфивосфея тотчас преобразилась — и это хорошая новость, но вспомните о том, сколько долгих лет ему пришлось жить в этом грязном, бедном городе. Все это время он знал, что обладает царским положением; кроме этого, всем было допод­линно известно, что Давид и Ионафан заключили завет. На одном только этом основании Мемфивосфей знал, что у него есть права.

Так почему же он просто не отправился во дворец и не сказал: «Царь Давид, я сын Ионафана. Я живу в бедности в Лодебаре, и я знаю, что был рожден для чего-то большего. Я здесь для того, чтобы напомнить о том, что принадлежит мне благодаря завету, который мой отец заключил стобой».

Так почему же, несмотря на это, Мемфивосфей смирился со своим положением? Нить к разгадке кроется в его ответе Дави­ду. Когда Давид сказал ему, что позаботится о нем, Библия гово­рит: «Мемфивосфей склонил голову и сказал: „кто я такой, что ты заметил такую мертвую собаку, как я?"» Видите его самооценку? Он считал себя проигравшим, неудачником, мертвой собакой. Он воспринимал себя как отбросы. Да, он был внуком царя, но его самооценка мешала ему принять привилегии, которые принадле­жали ему по праву.

А как часто мы с вами поступаем точно так же? Наша само­оценка настолько кардинально отличается от того, каким видит нас Бог, что мы упускаем Божье лучшее. Бог видитв нас чемпио­нов. Мы же видим себямертвыми собаками.

Но точно так же, как Мемфивосфею пришлось сбросить с себя «менталитет мертвой собаки», заменив его разумом человека пре­успевающего, так тебе и мне придется сделать нечто подобное. Возможно, ты натворил в своей жизни немало ошибок, но если ты искренне раскаялся и с тех пор делаешь все возможное для того, чтобы поступать правильно, тебе больше не нужно жить с чувст­вом вины и стыда. Быть может, сегодня ты не тот, кем тебе хоте­лось бы быть. Быть может, ты хромаешь духовно, физически или эмоционально. Но это ни в коем случае не отменяет Божьего заве­та с тобой. Ты все еще остаешься ребенком Всемогущего Бога. И у Него все еще есть для тебя нечто лучшее. Все, что тебе нужно, это смело провозгласить то, что принадлежит тебе. Богу не доставляет удовольствия наблюдать за тем, как ты год за годом проживаешь в своем собственном «Лодебаре», в нищете, без всякого намека на достойную самооценку, с «менталитетом мертвой собаки».

Как бы ты себя чувствовал, если бы твои дети относились к тебе подобным образом? Представь: время обеда, ты долго и упор­но трудился над тем, чтобы приготовить вкусный обед, еда на сто­ле, и вы готовы начать есть. Но вдруг один из детей приходит на кухню с низко опущенной головой и почему-то отказывается сесть за стол вместе с семьей. Он начинает ползать под столом, в надеж­де, что ты уронишь кусочек. Ты говоришь: «Сынок (доченька), что это ты делаешь? Давай-ка вставай и сядь на свое место. Я ведь для тебя это приготовил. Ты же часть нашей семьи. Ты меня обижа­ешь, когда ведешь себя, как собака, выпрашивая кусочки».

Бог говорит нечто подобное: «Ты часть семьи. Отложи сыр и кре­керы. Поднимайся и возьми то, что принадлежит тебе по праву».

В нашем с Викторией доме, в нашей спальне стоят два кресла- качалки. Кресла очень удобные, и всякий раз когда я смотрю фут­бол, читаю или просто хочу остаться один, чтобы поразмышлять и помолиться, я иду в спальню, закрываю дверь и погружаюсь в одно из этих кресел. Это отличное место для того, чтобы просто отдохнуть.

Однажды, вернувшись домой, я нигде не мог найти моего ма­ленького сына Джонатана. В то время ему было года четыре, по­этому я начал волноваться. Я обыскал все обычные места — его не было ни в его спальне, ни в игровой комнате, ни на кухне. Я даже вышел на улицу и заглянул в гараж, но его нигде не было. Нако­нец, я направился в мою спальню. Когда я открыл дверь, то уви­дел Джонатана, сидящего в моем любимом кресле. Он сидел, по­догнув ноги и удобно откинувшись на спинку. В одной руке он держал стакан с попкорном, а в другой — телевизионный пульт. Я посмотрел на него и улыбнулся, довольный тем, что наконец-то нашел его.

Джонатан взглянул на меня и сказал: «Папочка, вот это жизнь».

Я изо всех сил старался не рассмеяться, но ты знаешь, его за­мечание наполнило мое сердце, сердце отца, таким теплым чув­ством. Я был так рад, что он чувствовал себя достаточно уверенно для того, чтобы направиться прямиком в мою комнату и усесться в моем любимом кресле. Я был так рад, что он знает, что он часть нашей семьи и что все, что есть у меня, принадлежит ему.

Друг, а ты хочешь сделать своего Небесного Отца счастливым? Тогда начни подходить к обеденному столу. Начни наслаждать­ся Его благословениями. Отложи сыр и крекеры и отправляйся в банкетный зал. Тебе больше не нужно жить под виной и осуж­дением; тебе не нужно идти по жизни, волнуясь и боясь. Все оп­лачено. Твоя свобода включена в стоимость твоего билета. Тебе лишь нужно подняться и занять свое место. Забирайся в «кресло папочки» и развей в себе это «мышление преуспевания». Поста­райся увидеть себя царем, каким и сотворил тебя Господь.

Глава 11