Обобщенное знание, содержащееся в учебниках и книгах по воспитанию, часто используется нами для того, чтобы все богатство частного свести к одному общему.

Не так совершается общение святых с детьми. Вот старец Серафим Саровский сначала спрятался от людей в траве, но услышав детские голоса, зовущие его, «не выдержал, не устоял перед детским зовом, и над высокими стеблями лесной травы показалась его голова. Он положил палец к губам, и умильно поглядывал на детей, как бы упрашивая их не выдавать его старшим. Затем он протоптал к ним дорожку через всю траву, опустился на землю и поманил детей к себе. И маленькая девочка Лиза первая бросилась к нему на шею, прильнув нежным личиком к его плечу. И каждого из детей, окруживших его, он прижимал к своей худенькой груди. Потом Лиза скажет своей старшей сестренке: «Ведь отец Серафим только кажется старичком, а на самом деле он такое же дитя, как ты да я, не правда ли, Надя?».[29]

Святитель Тихон Задонский, бывало, скажет детям:

— Дети, где Бог наш?

Они единогласно и громко скажут:

— Бог наш на небеси и на земли!

— Вот хорошо, дети, — скажет им святитель и погладит рукою всех по головке, даст по копейке и белого хлеба по куску.

При этом он обращал внимание на их склонности и расположения, добрые склонности старался укреплять, а худые искоренять. Случалось, что одному он даст больше, другому меньше; получивший мало, случалось, начинал гневаться на Святителя, завидовать товарищу, а иногда бывало и то, что такой начинал силою отнимать у другого лишнее против него. Начинались ссоры, слезы, а иногда и драки. Тогда Святитель старался пристыдить виновных, пробудить в них раскаяние и расположить к братолюбию и вот, иные друг другу в ноги кланялись и лобызались.[30]

Вглядываясь, вслушиваясь в эти рассказы из жизни святых, как важно нам уразуметь, что правильное, открытое отношение к детям ведет взрослых к чувству реальности. Вне такого отношения мы часто находимся в собственных установках, представлениях, в своих фантазиях. В согласии с ними мы действуем и в согласии с ними ожидаем каких-то результатов. Но результаты получаются другие, мы начинаем нервничать, сердиться и требовать. Ухудшаются отношения, а дети не меняются. Бегут месяцы, годы. Опускаются бессильно руки, и мы отдаемся ходу событий. То есть отдаемся тому, что есть в самом ребенке. Тогда и открывается особенное в нем. С этого времени поступки наши становятся все более и более мудрыми. Значит, появляется действие, согласное с реальностью.

Так приходит мудрость жизни. Мудрость, в которой взрослому открываются глубокие смыслы происходящего в мире. Никакое чтение книг, никакое общение с людьми не способно передать человеку то, что дает ему жизненный опыт. Обретением его становится весь путь самоуверенных проб и упрямых ошибок, пока идут бесчисленные попытки повернуть движение жизни в свое русло. Но жизнь не сворачивается. Жизнь постигается. Когда приходит разумение этого, в самих родителях открывается сокровенное чувство особенности другого. Уже с высоты жизненного опыта открывается, как грубо и жестоко гнали они и в себе свое особенное, как не хотели слышать его, как попирали его в угоду временным целям. В тишине сердца медленно приходит озарение, меняя в родителях отношение к себе, к людям и к своим детям.

Как много наломано дров родителями, которые начали путь собственного воцерковления и повели, силою потащили за собою детей. Не научившись перед этим слышать ребенка, тем более подростка, не умея обращаться с его особенным чувством жизни, не различая в нем, где его худое, где доброе, не улавливая меру его благоговения перед святыней, перед Церковью и Богом, вообще не подозревая, что вера в детях проявляется в благоговении, а мера веры оценивается временем, в течение которого ребенок способен сохранять благоговейное настроение.

Свойство третье — опережение рассудка детскою преданностью и заботой.

В детских поступках чуткость и внимание к другому и искреннее обращение от всей души и всем сердцем обычно опережают информативное общение с ним. Дело и слово ребенка не расходятся, он весь присутствует в тех словах, которые произносит. Но при этом не сами слова имеют силу действия, а то чувство, которое облекается в эти слова, то движение души, которое совершает ребенок.

Удивительно, в ситуациях острых, опасных для жизни и у взрослых людей размышления над собственными поступками исчезают. Вместо них происходит спонтанное, интуитивное действие. Если человек полностью отдается ему, он перестает испытывать страх за себя. Наоборот, появляется предельная отданность другому, готовность к бесконечному самопожертвованию. Резко обостряется чувство ситуации. Движения становятся лаконичными, четкими и верными. Опережение человеческого проявляется в таких случаях в полную силу. Это точное и действительное знание происходящего, безошибочность поступков и самопожертвование ради другого.

Так действуют матери, преданные своим детям. Так поступают люди в минуты опасности, так ведет себя добрый, душевно открытый и сострадающий другим человек, так живут дети. Сострадание другому, сорадость с ним опережают действия и подчиняют своей логике человеческие поступки. Другой, с его нуждой, с его настроением, с его желаниями и мечтой становится целью заботы. Действия вне этой заботы о другом исчезают совсем, просто перестают существовать.

Сердечная обращенность к матери и отцу дает ребенку удивительное свойство, которое позволяет ему уберечься от суждений посторонних людей. Неважно, как будут относиться к его родителям посторонние — он принимает и знает их, родителей, лучшими в мире. Это неискаженное, доброе и преданное восприятие. Это верность своим родителям. Такой же верностью своему ребенку живут все любящие родители.

Действие закона опережения универсально. Оно проявляется во всех ситуациях, от безобидных до смертельно опасных, проявляется одинаково — в бесконечной отданности другому. Действие этого закона не позволяет раздумывать над тем, например, хороший или плохой человек тонет. Тонет человек — и все остальное уже не важно. В любви друг к другу закон рождает невосприимчивое состояние влюбленных к любым насмешкам и замечаниям в адрес любимого. Он же проявляется в удивительном свойстве любящих — бережности.