Люди с темной желчью и люди со светлой желчью

Некий богач, преданный своим занятиям, но известный своей скупостью, однажды спросил рава из Ляд: «Как следует нам толковать отрывок из Талмуда, где говорится о том, что равви Ханина бен–Терадион, публично учивший во времена жестоких гонений и окончивший свои дни мучеником, сомневался в том, что ему уготовано место в грядущем мире? Когда он поделился своими сомнениями с другом, тот спросил его, совершал ли он когда–либо какое–нибудь доброе дело. Равви уверенно ответил, что да, когда раздавал деньги нищим. Как нам следует понимать это?»

«Есть два рода людей, – сказал рав. – Одни – с темной желчью, другие – со светлой. Люди с темной желчью все время сидят над своими книгами и отличаются скупостью. Люди со светлой желчью любят людей и милы в общении. Равви Ханина обладал темной желчью; он был предан своим занятиям и далек от людей. Его заслуга не в том, что он отдавал всего себя учению, а в том, что он охотно делился тем, что имел. И когда он делал это, то учился жить вместе со своими близкими. И тогда его учение не было больше лишь удовлетворением его природы, а становилось добродетелью».

ВИДЕНИЕ

Однажды, незадолго перед своей кончиной, рав спросил внука: «Видишь ли ты что–нибудь?» Мальчик посмотрел на деда с удивлением. Тогда рав сказал: «Все, что я теперь вижу, – это божественное Ничто*^[239], дающее жизнь миру».

ПРИЗРАК

Как–то ночью жену равви Менделя из Любавича, внука рава, разбудил громкий голос, доносившийся из комнаты ее мужа. Она побежала туда и увидела, что равви Мендель лежит на полу подле своей кровати. На ее вопрос он ответил, что его хотел видеть дед. Женщина пыталась его успокоить, но равви Мендель сказал: «Когда душа из высшего мира и душа из мира здешнего хотят встретиться, то первая должна облечься в оболочку этого мира, а вторая – совлечь ее».

Однажды равви Мендель сказал своим близким друзьям: «В Палестинском Талмуде читаем, что тот, кто говорит слова от имени человека, создавшего их, должен – мысленным взором – вызывать автора перед собой. Это, конечно, фантазия, но, когда кто–то поет на мелодию, сочиненную другим, автор и в самом деле присутствует с ним во время пения». Сказал и напел известную мелодию без слов, которую исполнял рав, и несколько раз повторил ее. Это мелодия «Рвение рава».

ШЕЛОМО ИЗ КАРЛИНА

ВСТРЕЧА

Города Пинск и Карлин расположены близко друг от друга, один на северном, другой – на южном берегу реки. Когда равви Шеломо был еще бедным юношей и учил в Карлине маленьких детей, равви Леви Ицхак, позднее ставший Бердичевским равви, был равом Пинска. Однажды Леви Ицхак сказал слуге пойти в Карлин, найти там человека по имени Шеломо бен–Юта и передать ему, чтобы он пришел в Пинск. Слуга долго искал человека, к которому его послали, и наконец на окраине города в маленькой глинобитной хижине нашел меламмеда Шеломо и передал ему повеление рава. «Буду непременно», – ответил равви Шеломо.

Спустя несколько часов он вошел в дом равви Леви Ицхака. Рав поднялся ему навстречу и произнес: «Благословен входящий». Затем сам придвинул гостю кресло. Какое–то время они молча сидели друг напротив друга с сияющими лицами и напряженно смотрели друг на друга. Затем встали и громко рассмеялись. «Чему это они смеются?» – подумал стоявший за дверью слуга. Потом равви Шеломо ушел.

Хасидим говорили, что встреча этих двух цадиков отвратила изгнание, угрожавшее евреям той области, и в этом была причина их радостного смеха.

ВОЗВРАТИВШИЙСЯ

Рассказывают.

Равви Аарон из Карлина умер рано, и равви Шеломо, товарищ Аарона по школе Великого Маггида, ставший после учеником Аарона, отказывался занимать место учителя. Тогда равви Аарон явился ему во сне и обещал, что если он примет на себя бремя вождя общины, то в награду ему будет дана способность постигать тайны переселения душ. Шеломо поддался на это обещание и согласился стать преемником Аарона. Утром он обрел способность видеть судьбы душ всех людей. В тот же день равви Шеломо принесли от умирающего прошение об отпущении грехов и деньги. Этим умирающим был один богач. Тогда же пришла к равви Шеломо женщина, служившая в доме для бедных, и стала просить его помолиться за некую нищенку, уже несколько дней мучившуюся родами и никак не могущую родить. Равви Шеломо понял, что ребенок этот не родится до тех пор, пока не умрет богач, ибо именно его душа должна войти в тело младенца. И действительно, известия о смерти одного и рождении другого были получены одновременно. Спустя какое–то время равви сказали, что в доме для бедных не хватает дров и что мать и новорожденное дитя мерзнут. Тогда равви Шеломо взял немного денег из суммы, полученной от богача, и попросил купить на них дров. Сам себе он сказал: этот младенец – и есть богач, так что это его деньги. Потом равви Шеломо отдал и остаток суммы на содержание младенца.

Вскоре нищенка с ребенком ушла вместе с другими бродягами и блуждала по городам. Когда мальчику исполнилось шесть лет, они снова забрели в Карлин, где в тот день проводили церемонию Бар–Мицва младшего сына умершего богача и устраивали по этому случаю праздник. По обычаю, на праздник пригласили нищих странников, и мать с сыном оказались в их числе. Но мальчик отказался сидеть за отдельным столом, накрытым для нищих. Громко крича и неистово жестикулируя, он потребовал место во главе стола для почетных гостей, место хозяина. Равви Шеломо, заметив это, сказал, чтобы мальчику дали это место, чтобы он не беспокоил остальных. Про себя же подумал: «Он – хозяин дома, и просит то, что ему положено». За трапезой случилось вот что: мальчик потребовал, чтобы ему подавали отборные яства, и цадик снова сказал, чтобы ребенку дали все, что он хочет. Когда мать спросили, всегда ли ее сын ведет себя так, она ответила, что никогда ничего подобного за ним не замечала. По завершении праздника, когда равви Шеломо уже ушел домой, бедным раздавали деньги. Когда дошла очередь до мальчика, он возмутился: «Как смеете вы давать мне медяки! Дайте золото!» Сыновья отшлепали его и выставили за дверь.

Когда равви Шеломо узнал, как они поступили со своим отцом, возвратившимся к ним в облике мальчика, он стал просить Небеса избавить его от чудесной способности.

ОТКАЗ

Рассказывают.

Небеса хотели наделить равви Шеломо из Карлина способностью понимать языки птиц, деревьев и ангелов. Но он отказывался, требуя объяснить, зачем каждый из этих языков нужен ему в деле служения Господу. И покуда ему не объяснили, он не хотел и слышать об этих языках, а когда объяснили, стал служить Богу и с их помощью тоже.

СТАНЦИИ

Когда равви Шеломо путешествовал по России, он считал все станции, встречавшиеся ему на пути, говоря: «Это стоянки детей Израиля, по которым исходили они из земли Египетской». Когда спросили его о значении этих слов, равви сказал: «Священная «Книга Великолепия» («Зохар») так толкует слова Бога «сотворим человека»*^[240]: из каждого мира, от высшего до низшего. Бог взял частицу, и из этих частиц сотворил человека. Именно этим мирам Он говорит: «Сотворим». Таков смысл «станций», по которым проезжает человек в своей жизни: он должен восходить от одного уровня к другому, покуда не объединит собой все в высшем мире. Вот почему сказано: «Это их стоянки, к которым стремятся они». «Станции» каждого человека ведут его туда, откуда он пришел».

ОТВАГА МОЛИТЬСЯ

Кто–то просил у равви Шеломо из Карлина разрешения прийти к нему завтра. «Как вы можете просить меня об этом? – сказал цадик. – Этим вечером я должен помолиться и сказать: «Слушай, Израиль!» Когда я говорю эти слова, душа моя отлетает на самый край жизни. И приходит мрак сна. На следующий день, когда великая утренняя молитва пронизывает все миры и я наконец вхожу в свое земное обличье, душа моя возвращается с края жизни. Может быть, я и не умру до завтра, но как я могу обещать сделать это в часы после вечерней молитвы?»

КУСОК САХАРА

Рассказывают.

Когда равви Шеломо из Карлина пил чай или кофе, он брал кусок сахара и держал в руке все то время, пока пил. Как–то сын спросил его: «Отец, почему ты так делаешь? Если тебе нужен сахар, положи его в рот, а если не нужен, то зачем держишь его в руке?»

Тогда, выпив свою чашку, равви дает этот кусок сахара сыну и говорит: «Попробуй!» Сын положил сахар в рот и очень удивился, что в нем не было никакой сладости.

Впоследствии, рассказывая эту историю, сын говорил: «Человек, в котором все едино, может чувствовать вкус рукой, как и языком».

САБЛЯ У ГОРЛА

Равви Шеломо из Карлина путешествовал как–то с одним из своих учеников. По дороге они остановились на постоялом дворе, сели за стол, и равви попросил приготовить ему теплый медовый напиток, который очень любил. Тем временем на постоялый двор пришли солдаты и, увидев за столом евреев, крикнули им побыстрее убираться. «Согрелся ли мед?» – спросил тогда равви хозяина. Солдаты в гневе ударили по столу и закричали: «Пошли вон, а не то!..» – «Так он еще не готов?» – опять спросил равви. Тогда тот, кто был у солдат вожаком, выхватил из ножен саблю и приставил ее к горлу маггида. «Ты ведь знаешь, мед не должен быть слишком горяч», – сказал равви Шеломо. И солдаты ушли.

БЕЗ РАДОСТИ

Говорил равви Шеломо из Карлина: «Когда тот, кто исполнял все заповеди Торы, но не чувствовал при этом священной радости, приходит в иной мир, то перед ним открываются врата рая, но так как он в этом мире не испытал истинной радости, то и в раю не чувствует ее. Если он глуп, то ворчит и ругается: «И чего так хвалят этот рай?» – и тотчас низвергается оттуда. Но если он умен, то сам оставляет рай и идет к цадику, и тот учит этого беднягу чувствовать истинную радость».

МАЛЫЙ СВЕТ

«Когда можно узреть малый свет?» – спрашивал равви Шеломо и сам же отвечал: «Если всячески себя уничижаешь, как сказано: “Сойду ли в преисподнюю, и там Ты”*^[241]».

НИСХОЖДЕНИЕ

Говорил равви Шеломо: «Если ты хочешь поднять человека из скверны и грязи, не думай, что тебе достаточно лишь протянуть к нему руку, самому оставаясь наверху. Ты сам должен сойти вниз, в скверну и грязь. И тогда крепко обхвати руками этого человека и тяни его и себя к свету».

РАСКРЫТИЕ

Равви Шеломо из Карлина сказал одному человеку: «У меня нет ключа, чтобы раскрыть тебя».

А человек взмолился: «Тогда распори меня хоть гвоздем!» С тех пор равви очень хвалил этого человека.

ВРАЧЕВАНИЕ

Рассказывал внук равви Шеломо: «К одному цадику пришел человек, душа которого была опутана клубком низких страстей, которые невозможно даже описать. «Я не могу помочь тебе, – сказал цадик. – Ступай к равви Шеломо в Карлин».

Итак, этот человек пришел к моему деду как раз в тот час, когда он зажигал светильники на Ханукку, читая при этом псалмы. Такое у моего деда было правило, которого он всегда придерживался. Проситель встал и стал слушать. Дед говорил, не глядя по сторонам, но дойдя до слов «И Ты избавил нас от угнетателей наших», – повернулся к гостю, взял его за плечи и спросил: «Веришь ли ты, что Господь способен освободить нас от всех угнетений?» – «Верю», – ответил проситель. И тут же все низкие страсти, угнетавшие этого человека, оставили его».

ГОВОРИТ УЧЕНИК

Равви Ашер из Штолина говорил о своем учителе, равви Шеломо: «Когда он молился, то одной ногой стоял в этом мире, а другой ногой – в ином мире, и на той ноге, что стояла в этом мире, он отдыхал. Все это следует понимать духовно, как сказано: «И следы Твои неведомы»*^[242]».

Однажды Ашер вошел в комнату к равви Шеломо и сказал: «Равви, «следы твои неведомы». – «Так как же ты сумел так долго следовать за мной? – произнес в ответ равви. – Пойдем, я покажу тебе, куда ты сможешь дойти, а куда – нет».

Об этом Ашер говорил так: «Как только он мне все показал, я уже не мог за ним следовать, как прежде. Лучше бы я ничего не слышал».

ПОКАЗЫВАНИЕ И СОКРЫТИЕ

Равви Ашер из Штолина, ученик равви Шеломо, так отзывался о хасидим своего времени: «Чумазые они крестьяне и соломенные казаки! Приходя к равви, они показывают ему только хорошее, а плохое от него скрывают. Когда же я приходил к своему сладчайшему, святому, дражайшему равви (говоря это, он целовал кончики пальцев), то скрывал от него все хорошее, а плохое показывал. Ибо сказано, что священник призрит на бедствия твои».

НА ПОСТОЯЛЫЙ ДВОР

Однажды равви Шеломо спросил своего ученика равви Ашера: «Когда ты придешь помолиться?» – «О справедливейший! – отвечал ученик. – Сейчас мне нужно ехать на постоялый двор под названием «Веселый». – «Что ж, поезжай, если нужно, – сказал цадик. – Но когда поедешь, не останавливайся, а если остановишься, то оглянись вокруг и посмотри, все ли хорошо. Ибо, остановившись на полпути, ты можешь легко сбиться с дороги».

ПРОИСХОЖДЕНИЕ

Вот что рассказывал равви Ури о своем учителе равви Шеломо: «Когда я прожил у него уже много времени, равви все еще не спросил у меня имени моей матери*^[243], как это полагается по обычаю. И вот однажды я набрался смелости и спросил его, почему он этого не делает. Равви ответил: «Бык, лев, орел, человек». И ничего более. Я же не решился просить его объяснить мне смысл этих слов. Только годы спустя пришел я к пониманию того, что великие цадиким, врачеватели душ, хотят знать лишь то, от какого из четырех существ, везущих Небесную колесницу – трон Бога, происходит душа человека, а не то, в какой земной утробе она обрела свое тело».

ПО ТУ СТОРОНУ МУЗЫКИ

Однажды музыканты играли перед равви Ури из Стрелиска, которого называли Сераф (Серафим). Когда музыка стихла, равви сказал хасидим: «Говорят, в музыке соединены три начала: жизнь, разумная душа и дух (нефеш, руах и нешама). Но в игре этих музыкантов есть только первый из них – жизнь».

Немного погодя он продолжил: «Из всех дворцов небесных дворец музыки – наименьший и низший. Но тот, кто хочет приблизиться к Богу, должен в него войти. Впрочем, мой учитель, равви Шеломо из Карлина, в этом не нуждался».

АВЕЛЬ И КАИН

Говорил равви Ури: «У моего учителя, равви Шеломо из Карлина, была душа Авеля. Теперь же встречаются люди лишь с душой Каина, и таких людей очень много».

ОСТАТКИ

Равви Шеломо и его ученик равви Мордехай из Леховиц путешествовали как–то по стране. Близился конец срока, когда можно было произносить благословение новой луны, но луны почти не было видно за облаками, и поэтому учитель и ученик решили не ждать, пока тучи развеются, и выполнили священный ритуал. Но возница отказался присоединиться к ним. Он дождался, когда появится чистая луна, положил свои руки на край колеса и произнес благословение. Равви Мордехай лишь улыбнулся на это, но учитель серьезно сказал ему:

«Некий царь приказал своим солдатам собирать все остатки недоеденной ими пищи и складывать в одном месте. Никто не понимал, зачем это делается. Но вот началась война, армию окружили враги, лишив ее возможности подвозить продовольствие. Тогда царь накормил своих солдат остатками их прежней пищи. Армия насытилась, обрела свою мощь и победила врага».

ТЯЖЕЛЫЕ ТРУДЫ

Однажды на исходе Йом–Кипура, когда равви Шеломо был в шутливом настроении, он сказал, что может сообщить каждому, о чем тот просил Небеса в эти святые дни и что ему ответили. Одному из своих учеников равви сказал следующее: «Ты просил Господа облегчить тебе жизнь и послать нетрудную работу, дабы не пренебрегать служением Ему. И ответили тебе, что Господь желает от тебя не учения или молитвы, но сокрушения сердечного о том, что тяжелые труды ради пропитания отвлекают тебя от служения Богу».

ЧЕМУ ОН НАУЧИЛ

Говорил равви Шеломо своим ученикам: «После смерти, когда человек приходит в мир истины, его спрашивают: «Кто был твоим учителем?» И когда он называет имя учителя, его снова спрашивают: «А чему ты у него научился?» Именно это означают слова мидраша: «В будущем восстанет каждый и скажет, чему научился».

Один из учеников воскликнул: «Я уже знаю, что скажу о своем учителе. Я скажу, что научился у него вот чему: «Желаю, чтобы Бог даровал вам чистое сердце и чистые мысли и чтобы от ваших чистых мыслей чистота распространилась на все ваше существо, чтобы могло исполниться реченное: «Прежде чем взывают они, Я отвечаю им».

БРАЧНЫЙ ДАР

Равви Шеломо из Карлина не мог носить деньги в кошельке или хранить их в ящике стола: они тяготили ему душу, покуда он не раздавал их кому–нибудь из нуждающихся.

Пришло время, и равви Шеломо сосватал своему сыну дочь равви Баруха из Мезбижа, внука Баал Шем Това. Равви Барух был человеком ревностным и усердным в вере, мудрым, но в то же время всегда настаивал на получении того, что ему причитается. Когда срок уплаты, обозначенный в брачном договоре, истек, а деньги уплачены не были, он написал равви Шеломо, что отменяет брачный договор и расторгает помолвку. Карпинский равви попросил равви Баруха назначить новый срок, а тем временем послал двух своих учеников проехать по селениям и собрать среди хасидим необходимую для уплаты брачного дара сумму. Но когда эти деньги были уже у него на руках, а во дворе его дома собрались нищие, равви Шеломо оказался не в состоянии смириться с мыслью, что где–то есть нищие, тогда как у него много денег: он вышел во двор и раздал все деньги. И вновь равви Барух прислал суровое письмо. Карлинский равви ответил, что пусть пока готовятся к свадьбе, а он сам привезет брачный дар. И снова послал двух людей собрать нужную сумму. Деньги были собраны, но теперь ученики поумнели и не передавали их равви, покуда он не сел с сыном в повозку.

Их путь пролегал через город, где по наветам противников хасидим (митнагдим) был заключен в темнице равви Нахум из Чернобыля. Карлинский равви испросил у начальства разрешение ненадолго повидаться со своим другом. Когда они стояли друг перед другом, равви Шеломо взглянул на равви Нахума и понял, что он принял муки за Израиль, а равви Нахум, в свою очередь взглянув на равви Шеломо, понял, что тому стало известно. «Как ты узнал? – спросил равви Нахум. – Ведь я молил Бога о том, чтобы ни ангел, ни серафим об этом не знали».

«Ни ангел, ни серафим не знают, – отвечал равви Шеломо. – Но Шеломо бен–Юта знает. Но, обещаю тебе, когда придет мой черед, ни одно создание об этом не узнает». На следующий день Чернобыльского равви должны были выпустить из тюрьмы. Распрощавшись с ним, равви Шеломо пошел к начальнику тюрьмы, дал ему четыреста рублей, весь брачный дар, и в результате его друга освободили на день раньше. Затем Карлинский равви поехал с сыном на свадьбу.

О том, что случилось после, ходят разные слухи. Согласно одному из них, за все семь дней свадебного пиршества равви Барух ни разу не упоминал о брачном даре. А когда Карлинский равви уже собирался домой, сын сказал ему: «Ты едешь домой, а я остаюсь у тестя. Что мне делать, когда он спросит о брачном даре?» – «Если он когда–нибудь будет притеснять тебя, – отвечал равви Шеломо, – встань лицом к стене и воскликни: «Отец, отец, тесть притесняет меня из–за брачного дара». И тогда он перестанет его требовать».

Время шло, и ничего не происходило. Но однажды в пятницу вечером, когда равви Барух читал Песнь Песней, а зять стоял с ним рядом, то, дойдя до слов «мирровый пучок», равви остановился и слегка зашевелил правой рукой возле левой, словно считал бумажные деньги. Затем он опять вернулся к Песни Песней. Зять же не смог с ним оставаться, побежал в свою комнату, встал лицом к стене и произнес: «Отец, отец, тесть притесняет меня из–за брачного дара». И с того момента его оставили в покое.

САМОЕ ДУРНОЕ

Равви Шеломо спросил: «Каково самое дурное из дел Зла?» И сам себе ответил: «Заставить человека забыть, что он – сын царя».

КАК ЛЮБИТ ГОСПОДЬ

Говорил равви Шеломо: «Если бы я мог возлюбить величайшего из цадиким так, как Господь любит последнего из грешников!»

ВЫШЕ НА ЛАДОНЬ

Когда равви Шеломо из Карлина остановился в Доме Учения в городе Добромысле, что около Лозны, где в то время жил его старый приятель, равви Шнеур Залман, то в пятницу равви Залман сказал пришедшим к нему хасидим: «Сегодня я не равви, ибо святой цадик, наш наставник равви Шеломо, здесь, в нашей округе; сегодня он равви. Поэтому поезжайте в Добромысл к нему на субботу». Хасидим так и сделали и провели все три субботние трапезы за столом Карпинского равви. И хотя он не сказал ни слова поучения, как это делал их учитель, дух их объял свет святости, не сравнимый ни с чем другим из испытанного ими ранее. За третьей трапезой, перед благословением пищи, равви Шеломо стал читать псалом, начинающийся словами: «Основание его на горах святых» и заканчивающийся: «все источники мои в тебе»*^[244]. Так истолковал это цадик: «Все, что бьет во мне ключом, – все в Тебе». Тотчас забили во всех хасидим источники духа, который объял их так сильно, что еще долго после этой субботы не могли понять они, в чем разница между днем и ночью. Когда же вернулись они к равви Залману и рассказали, что с ними случилось, их учитель сказал: «Кто сравнится со святым равви Шеломо! Он умеет толковать, а мы толковать не умеем. Кто сравнится со святым равви Шеломо! Ибо он – на ладонь выше мира».

АРМИЛУС

Равви Шеломо часто говорил: «О, если бы только мог прийти Мессия, сын Давида! Ради его прихода я сам могу стать Мессией, сыном Иосифа*^[245], который предшествует ему и погибает. Что тогда испугает меня и кого я убоюсь? Разве страшен мне тогда будет какой–то кривой казак?» Люди подумали, что он накликает на себя смерть от руки кривого казака, и очень этому удивились.

Много раз община Людмира просила равви Шеломо приехать к ним, потому что там жило много его друзей. Но равви всегда отвечал отказом. Но однажды, когда из Людмира к нему снова пришли просители – это было как раз на Лаг ба–Омер, тридцать третий день в перечне дней между праздником Пасхи и праздником Откровения, – он, улыбнувшись, спросил их: «А что вы обычно делаете на Лаг ба–Омер в Людмире?»

«То, что принято делать, – отвечали просители. – Все мальчики, маленькие и большие, идут в поля со своими луками и стреляют там».

Равви засмеялся и сказал: «Если бы стреляли вы, то это было бы совсем другое дело! Тогда бы я приехал».

* * *

Когда равви Шеломо уже жил в Людмире, русские войска подавляли в той местности польское восстание*^[246] и, преследуя разбитых повстанцев, вошли в этот город. Русский генерал дал своим людям два часа на разграбление города. Был канун праздника Откровения (Шавуот), который в тот год приходился на субботу. Все евреи собрались в Доме Молитвы. Равви Шеломо целиком отдался молитве и пребывал в таком возбуждении, что совершенно не видел и не слышал, что происходило вокруг. Неожиданно в окне возникло лицо рослого хромого казака, который посмотрел в синагогу и выстрелил из ружья. В это время равви громким голосом произносил слова «ибо Твое, Господи, царство». Маленький внук равви, стоявший за ним, робко дернул деда за край одежды, и тот очнулся. Но в это время в равви Шеломо попала пуля. «Почему ты побеспокоил меня?» – произнес равви. Когда его принесли домой и уложили в постель, равви Шеломо сказал, чтобы открыли «Книгу Великолепия» («Зохар») на определенном месте и положили перед ним, покуда будут лечить его рану. Так он лежал с открытой книгой до следующей среды – дня, когда он скончался.

Говорят, того хромого казака звали Армилус. Согласно древней традиции, Армилус – это имя злодея, убивающего Мессию, сына Иосифа.

КАНАТ

За несколько дней до того, как равви Шеломо умер от раны, он написал письмо своему ученику Мордехаю из Леховиц: «Приезжай, чтобы я мог посвятить тебя в руководители общины». Мордехай, получив послание, тут же отправился в путь. В дороге он неожиданно испытал чувство, словно канат, по которому он безопасно шел через пропасть, оборвался и он летит в бездну. «Меня разделили с учителем моим!» – воскликнул он и больше не смог произнести ни слова. Люди отвели его к старому равви из Несхижа, имевшему репутацию чудотворца, и попросили его исцелить равви Мордехая, который был на грани помешательства. «Скажите ему, – произнес в ответ равви из Несхижа, – что его учитель скончался. Тогда он выздоровеет». Люди сообщили равви Мордехаю об этом очень осторожно, ибо боялись, что, услышав это, он может что–нибудь с собой сделать. Но как только равви Мордехай услышал о кончине учителя, лицо его снова приняло прежний вид и уверенным голосом он произнес слова благословения, которые принято говорить о скончавшемся, воскликнув при этом: «Он был моим учителем и он им останется!»

БЕЗ МИЛОСТИ

Рассказывал равви Ашер из Штолина: «Мой учитель, равви Шеломо, часто говорил: «Я должен приготовиться к тому, что буду делать в аду». Ибо он был уверен, что лучшего не достоин. И когда его душа вознеслась после кончины на Небеса и ангелы, радостно приняв его, повели в высший рай, он отказался идти. «Они разыгрывают меня, – сказал он. – Это не может быть миром истины». И тогда само Божественное Присутствие (Шехина) сказало ему: «Пойдем, сын мой! Я одарю тебя своими богатствами без всякой милости». И равви Шеломо пошел за Шехиной».

«Я – МОЛИТВА»

Рассказывают.

Однажды в Небесный суд поступила жалоба, что большинство сынов Израилевых совершают молитву без должного усердия. А раз так, то решили вынести следующий приговор: пусть на земле появится царь, который запретит евреям совершать вместе публичные молитвы. Но некоторые из ангелов оспорили это решение. Тогда спросили души цадиким, обитающих на Небесах, и они согласились с приговором. Не согласился только равви Шеломо из Карлина. Он потряс миры силой своей молитвы и сказал: «Я – молитва. Я возлагаю на себя обязанность молиться за весь Израиль». И приговор не был принят.

ИЗРАЭЛЬ ИЗ КОЖНИЦ

Пришла к равви Израэлю, маггиду из Кожниц, некая женщина и со слезами на глазах рассказала ему, что уже двенадцать лет как замужем, но детей еще не имеет. «Что ты собираешься сделать для этого?» – спросил ее маггид. Женщина не знала, что ответить.

«Моя мать, – сказал ей маггид, – была уже в летах, но детей не имела. И вот она услышала, что в городе Апте, путешествуя, остановился Баал Шем. Она поспешила к нему на постоялый двор и стала умолять, чтобы он помолился о даровании ей сына. «Что ты собираешься сделать для этого?» – спросил ее цадик. «Мой муж – всего лишь бедный переплетчик, – отвечала моя мать, – но у меня есть одна прекрасная вещь, которую я подарю равви». Быстро, как могла, она последовала домой и взяла свою красивую шаль, «катеньку», бережно сохраняемую в сундуке. Но когда она вернулась на постоялый двор, то ей сказали, что Баал Шем уже уехал в Мезбиж. Моя мать тут же последовала за ним, а поскольку у нее не было денег, чтобы ехать, она со своей «катенькой» шла в Мезбиж пешком. Баал Шем, приняв от нее шаль, повесил ее на стену. «Хорошо», – сказал он. И моя мать пошла пешком обратно в Апт. А через год родился я».

Женщина воскликнула: «Я тоже принесу тебе свою прекрасную шаль, чтобы у меня родился сын».

«Ничего не выйдет, – сказал маггид. – Ты слышала историю. А моя мать пустилась в путь без всякой истории».

УЧЕНИЕ

Когда Израэлю было семь лет, он днем учился в талмудической школе (иешиве), а вечером ходил в Дом Учения (Бет–мидраш) и учился там самостоятельно. В первую ночь Ханукки отец не хотел отпускать его в Дом Учения, так как подозревал, что он там разыграется с другими мальчиками в их любимую игру. Но так как у них в доме не было ни книг, ни свечей, отец все же разрешил ему пойти, взяв обещание, что сын будет оставаться в Доме Учения, пока горит трехгрошовая свеча. Но то ли потому, что в Доме Учения горели и другие свечи, то ли потому, что ангелы, радуясь прилежанию мальчика, чудесным образом заставили гореть трехгрошовую свечу подольше, – как бы то ни было, мальчик сильно задержался в Доме Учения. Когда он пришел домой, отец побил его до крови.

«Неужели равви не мог сказать отцу, что все это время учился?» – спросили маггида, когда он рассказывал эту историю годы спустя.

«Конечно, мог, – отвечал маггид, – и отец наверняка поверил бы мне, потому что знал, что я никогда не лгу, но разве правильно использовать величие Торы, чтобы спасти свою шкуру?»

ЗНАНИЕ

Рассказывают, что в юности равви Израэль изучил восемьсот книг по Каббале. Но когда он впервые увидел маггида из Межрича, то понял, что не знает ничего.

ЕГО ТОРА

Говорил маггид из Кожниц: «Наши мудрецы очень верно заметили, что в первом псалме Тора называется «законом Господа», а затем – «его Торой». Ибо если человек изучает Тору ради самой Торы, то она ему дается и становится его Торой и он получает способность облекать в священную Тору все свои святые мысли».

МУЗЫКА

Говорил маггид из Кожниц: «Играй складно, пой много песен, – говорит Исайа Тиру, – чтобы вспомнили о тебе». Всегда поступай складно, и тебе будет дарована песня».

КАЖДЫЙ ДЕНЬ

Говорил маггид из Кожниц: «Каждый день должен человек исходить из Египта, уходить от нужды»*^[247].

БОЛЬНОЙ СЫН

Когда заболел младший, любимый сын маггида из Кожниц и врачи утратили надежду спасти его, равви не спал всю ночь и не мог думать ни о чем, кроме своего горя. Когда приблизилось время утренней молитвы, он сказал: «Сказано: «И она оставила отрока ради беседы»*^[248]. Беседы, беседы, великая беседа молитвы! Чтобы слово молитвы звучало радостно!»

Когда равви Леви Ицхак, живший тогда по соседству в городе Желехове, услышал о болезни сына маггида, он пошел в баню погружения и окунулся со святым помыслом изменить мысли маггида, чтобы он мог помолиться об исцелении сына. Это подействовало. Пока маггид молился, мысли его переменились, и он с великим рвением помолился об исцелении сына.

В тот же миг, как говорят хасидим, выздоровел не только маленький Моше, сын маггида, но и все больные дети в округе.

ЧЕРНЫЙ ОГОНЬ

Ежегодно маггид из Кожниц ездил на могилу отца в город Апт. Однажды во время такой поездки пришли к нему главы местной общины и попросили прочитать в синагоге субботнюю проповедь, как в прошлом году. «А разве подействовала на вас моя прошлогодняя проповедь?» – спросил маггид. Смутившись, главы общины ушли, и всех людей охватило уныние. Перед постоялым двором, где жил маггид, собралась толпа. Вдруг из нее вышел один ремесленник, вошел в комнату маггида и произнес:

«Равви сказал, что его прошлогодняя проповедь на нас не подействовала. Но это не так. Тогда из уст равви я услышал, что каждый сын Израиля должен исполнять реченное: «Всегда видел я пред собою Господа…»*^[249] С тех пор я всегда вижу пред собою Имя Его: черный огонь в белом огне». «Если так, – отвечал маггид, – то я скажу вам проповедь».

САМОУМЕРЩВЛЕНИЕ

Пришел к маггиду из Кожниц некий человек, который – ради умерщвления плоти – не носил на голом теле ничего, кроме мешковины, и постился от субботы до субботы. Маггид сказал ему: «Ты думаешь, что Злое Начало удалилось от тебя? Нет, оно спряталось в твоей мешковине. Тот, кто говорит, что постится от субботы до субботы, но тайно вкушает пищу каждый день, духовно выше тебя, ибо он обманывает только других. Ты же обманываешь еще и себя».

ОТВЕРГНУТАЯ

Пришла к маггиду из Кожниц некая женщина и, плача, стала жаловаться ему, что муж охладел к ней и зовет ее уродиной. «Может, ты и вправду некрасива?» – сказал равви Израэль.

«Равви, – воскликнула женщина, – разве на свадьбе не казалась я ему прекрасной и желанной? Почему же теперь я отвергнута?»

Трепет охватил маггида. Он с трудом утешил женщину, обещав ей, что помолится о том, чтобы Бог вернул ей сердце мужа. Когда женщина ушла, маггид сказал, обращаясь к Богу: «Посмотри на эту женщину. Владыка мира, и посмотри на Израиль. Когда народ Израиля произнес у Горы Синай: «Все, что Господь сказал нам, мы сделаем». Ты избрал общину Израиля и обручился с ней и разве не была она для Тебя тогда прекрасна и желанна? Почему же теперь она отвергнута?»

ПИЩА БОГАЧА

Пришел к маггиду из Кожниц некий богач. «Что ты обычно ешь?» – спросил его маггид. – «Я довольствуюсь малым, – ответил богач, – хлеб с солью и вода – вот все, что мне нужно». – «Ты спятил! – воскликнул маггид. – Тебе следует есть жареное мясо и пить мед, как делают все богачи».

Маггид не отпускал этого человека, покуда он не дал обещание, что будет отныне поступать так.

Когда богач ушел, хасидим спросили маггида о смысле его странного требования.

«Покуда он не будет есть мяса, – сказал маггид, – он не поймет, что бедняк нуждается в хлебе. Ибо, покуда он сам ест хлеб, он думает, что бедняк может питаться и камнями».

ТРЕБОВАНИЕ

Рассказывают.

Пришел к маггиду из Кожниц некий поселянин с женой и стал просить его помолиться о том, чтобы Бог даровал им сына, поскольку они были бездетны. «Дайте мне пятьдесят два гульдена, – сказал маггид, – ибо таково числовое значение слова «бен», сын».

«Мы можем дать тебе только десять гульденов», – произнес в ответ поселянин, но маггид отказался их принять. Тогда этот человек пошел на рынок, стал просить милостыню и спустя какое–то время вернулся с мешком медных денег. Он высыпал все деньги на стол. Их насчитали двадцать гульденов. «Смотри, как много денег!» – воскликнул поселянин, обращаясь к равви. Но маггид не захотел отступать от своего требования. Тогда поселянин рассердился, забрал свои деньги и сказал жене: «Пойдем отсюда. Бог поможет нам и без молитвы маггида».

«Он вам уже помог», – произнес им вслед равви. И оказался прав.

ИСПЫТАНИЕ

Рассказывают.

Когда князь Адам Чарторыйский*^[250], друг и советник царя Александра, много лет женатый и не имевший детей, приехал к маггиду из Кожниц и попросил его помолиться за него, то молитва подействовала и у князя родился сын. На крестинах отец рассказал о ходатайстве маггида перед Богом. Брат Адама, присутствовавший среди гостей со своим молодым сыном, уже юношей, лишь посмеялся над тем, что он назвал «суеверием князя». «Давай съездим к твоему чудотворцу, – предложил он, – и я покажу, что он не способен отличить правого от левого».

Вместе они поехали в город Кожницы, находившийся недалеко. «Я прошу тебя, – сказал маггиду брат Адама, – помолиться за моего больного сына».

Маггид склонил голову и молчал. «Сделаешь ли ты это?» – не унимался гость.

Маггид поднял голову. «Поезжай, – сказал он, и Адам заметил, что он с трудом выговаривает слова, – поезжай скорее, может быть, еще застанешь его живым».

«Ну, что я тебе говорил», – произнес, смеясь, брат Адама, когда они садились в экипаж. Адам же всю дорогу молчал. Когда они приехали домой, то узнали, что юноша умер.

ЗАПЕКАНКА

Пришел как–то к маггиду из Кожниц человек из простонародья и сказал, что хочет развестись с женой. «Почему?» – спросил маггид.

«Всю неделю я много работаю, – ответил тот. – В субботу же хочу получить удовольствие. А в субботу за трапезой жена подает мне сначала рыбу, потом лук и основное блюдо. И когда доходит очередь до запеканки, я уже сыт и больше не хочу есть. Всю неделю я мечтаю об этой запеканке, а когда мне ее подают, то не чувствую никакого вкуса и удовольствия. Много раз просил я жену, чтобы она подавала запеканку сразу после благословения над вином (Киддуша). Но нет! Она говорит, что поступает по обычаю».

Обратился маггид к женщине: «Готовь теперь две запеканки. Одну подавай сразу после благословения над вином, а другую – в конце обеда, как прежде».

Согласились с этим и муж и жена и ушли от маггида довольные.

В тот же день сказал маггид своей жене: «Готовь теперь две запеканки. Одну подавай сразу после благословения над вином, а другую – в конце обеда».

Это правило вошло в доме маггида в обычай и сохранилось у его детей и внуков. Запек<