Социал-дарвинистские концепции 5 страница

чувств и идеологии Парето без колебаний отдавал приоритет чувствам, которые якобы являются истинными движущими силами истории. Обще­ственные идеологии являются «языками чувств» и лишь оформляют со­держание подлинных побудительных сил человеческого поведения.

Кроме чувств и маскирующих их теорий (идеологий), Парето называл в числе главных взаимодействующих элементов социальной системы ин­тересы, имеющие разумную, рациональную основу и социальную гетеро­генность с характерной для нее циркуляцией элит.

Хотя сам подход к обществу как системе был правомерен и явился вкладом в развитие социологии, принцип механического равновесия не мог явиться тем принципом, на основе которого можно было удовлетвори­тельно объяснить функционирование общества как системы. Главные эле­менты социальной системы выбирались исходя из разграничения эконо­мической и социальной жизни как двух особых, изолированных сфер дея­тельности, а сама социальная активность истолковывалась на базе инди­видуальной психологии. Далеко не все мотивы действия, приводящие в движение всю систему, получали таким образом объяснение. Стремясь найти источник движения системы, Парето переходил на позиции биоло­гизма и психологизма, т. е. искал источник социальной жизни в психиче­ских склонностях и предрасположениях людей, притом таких, которые не имели никакой связи с производственно-экономической деятельностью и были выбраны им весьма произвольно и в ограниченном объеме.

Парето полагал, что не все чувства достойны внимания социолога, а только такие, которые имеют своим результатом определенного рода дей­ствия. Они имеют черты неизменности, постоянства и потому являются именно теми элементами социальной системы, которые «детерминируют социальное равновесие» [87. V. 2. Р. 242]. Итальянский социолог дал этим элементам необычное и труднопереводимое название - резидуи, что на языке химических наук означает «остатки» или «осадки». Тем самым подчеркивался их базовый характер, их особенность «оставаться» после того, как из социального действия вычтены все рациональные соображе­ния. «Остатки» как основа чувств, эмоций, страстей, инстинктов, психиче­ских состояний и предрасположений имеют врожденный, естественный, не поддающийся влиянию внешних условий характер. Они являются внутренними биологическими импульсами, определяющими социальное поведение человека. На основе выделения шести главных классов «остат­ков», подразделенных на множество подгрупп, Парето попытался объяс­нить все многочисленные варианты человеческого поведения. Еще более схематизировав исторические действия, он подчеркнул главную роль двух первых классов «остатков».

Первый класс включает «остатки», названные инстинктом комбина­ций. Это - внутренняя психологическая склонность человека собирать и

комбинировать вещи, отчасти из-за удовольствия, получаемого от этого, отчасти потому, что трудно удержаться от собирания и комбинирования. Этого рода «остатки» лежат в основе всех социальных изменений.

Второй класс составляют «остатки» «постоянства агрегатов», выра­жающие тенденцию поддерживать и сохранять связи, сформировавшиеся однажды. Это консервативное чувство лежит в основе неприятия всего но­вого, любых перемен и изменений.

В остальные классы включалось стремление человека проявлять себя в общественных действиях и поступках, чувства социальности, собственно­сти, сексуальный инстинкт.

Парето попытался применить теорию «остатков» к объяснению всей европейской истории, изображаемой в виде конфликта «остатков» первого и второго классов - инстинктов изменений и постоянства, новаторства и ретроградства. «Нелогические» действия, совершаемые на основе «остат­ков», рассматривались как главная клеточка общественной жизни, опре­деляющая собой ход циклических изменений и повторений в истории.

Неясность понятия «остаток», его комплексность, а также множествен­ность терминов, его обозначающих (чувства, инстинкты, проявления чувств в действии и т. п.), их двойственная субъективно-объективная при­рода, психологическая и социальная, другие противоречивые моменты обусловили тот факт, что этот термин не вошел в словарь социологиче­ской науки.

Глубокие корни иррационализма паретовской концепции, с одной сто­роны, восходили к кризису рационалистической модели человека. С дру­гой стороны, подчеркивание решающей роли иррациональных психиче­ских сил было связано с распространением общественного пессимизма, утратой веры в человеческий разум. Вместо идеи разумности всего суще­ствующего выдвигалась идея его неразумности, нелогичности, идея ра­циональности сменялась иррационализмом биопсихологического толка. Исходя из убеждения в решающей роли «остатков», Парето проповедовал политический неомакиавеллизм: «Искусство управления, - писал он, - со­стоит в нахождении путей извлечения выгоды из эмоций, не тратя энергии на тщетные попытки их разрушить. Единственным результатом этих по­пыток часто является одно только их усиление» [87. V. 2. Р. 391].

Из основополагающей роли чувственных сфер человеческой психики Парето выводил свои теории идеологии, социальной стратификации и смены правящих элит.

Сугубо негативное отношение социолога к демагогическим ухищрени­ям и уловкам различных социально-политических группировок, суть кото­рых справедливо усматривалась в стремлении замаскировать неблаговид­ные политические цели, побудило его попытаться объяснить природу, осо­бенности и социальные функции идеологии. Потребность в псевдологиче-

ских теориях, оправдывающих социальное поведение, выражается, по его мнению, в создании религиозных учений, этических и политических док­трин и т. п., которые затушевывают истинную сущность религии, морали, политики. Социальная наука должна поэтому открывать корни этих уче­ний, т. е. эмоции, их обусловливающие. Идеологии, согласно Парето, -это чисто словесные покровы, ловкие демагогические ухищрения, кото­рым придана стройная теоретическая форма, с тем чтобы они могли луч­ше замаскировать нелогический характер действий. Задача идеологиче­ских концепций - скрыть истинные побудительные мотивы действий. Убеждения, верования, теории Парето обозначил термином «деривации», что значит «производные», вторичные от чувств. Классификация дерива­ций предусматривает четыре класса.

Первый - это утверждения, преподносимые как абсолютные истины, аксиомы или догмы. Второй класс составляют некомпетентные суждения, оправдываемые ссылкой на авторитет. Третий класс дериваций - апелля­ции к общепринятым принципам и чувствам. Обоснование подобного рода покоится на чувствах действующего лица, обладателя определенного «остатка», но преподносится как выражение чувств «всех людей», «большинства» или «всех уважающих себя людей». Последний, четвер­тый класс дериваций образуют чисто словесные доводы, «вербальные до­казательства», выражения, не имеющие никакого объективного эквива­лента. Таковы известные из логики софизмы.

Употребляемый обычно ораторами этот род дериваций особенно дей­ствен, потому что посредством ловких словесных оборотов пробуждает в слушателях определенные чувства и притом так умело, что они этого даже не замечают. Подобные деривации высоко ценятся в политике и судопро­изводстве. Сюда же относится простое жонглирование словами, употреб­ление ходовых метких словечек и оборотов речи.

Фальшивые словесные образования, деривации, идеологии, религии, согласно Парето, едва ли поддаются точному научному анализу. Однако заблуждением было бы считать, утверждал итальянский социолог, эти псевдологические построения абсурдом или патологией или рассматри­вать их как искусственные плоды фантазии, созданные кастой священни­ков для одурачивания масс. Противопоставляя деривации (идеологии) ис­тине, он вместе с тем нисколько не принижал их социальной роли. «Факты ясно доказывают, - писал он, - что мифологии не соответству­ют действительности и все же имеют большое социальное значение» (87. V. 2. Р. 229].

Парето справедливо подчеркивал мобилизующую силу идеологии в обществе. «Поскольку деривация была принята, она придала силу и агрес­сивность соответствующим эмоциям, которые теперь нашли путь к выяв­лению», - писал он [87. V. 2. Р. 229]. Раскрывая механизм манипулирова-

по

ния массовым сознанием, он утверждал: «Важно обладать простой дери­вацией, принимаемой с готовностью каждым, даже самым большим неве­ждой, а потом повторять ее снова и снова» [87. V. 2. Р. 319].

Оторвав проблему идеологии от общественной практики, Парето ока­зался на позициях антиисторизма. Он не видел разницы между аргумен­тацией язычников, христиан, сторонников прогресса, гуманизма, общест­венной солидарности, демократии и т. п. Все эти теории в равной мере ха­рактеризуются преобладанием эмоций над фактами и с научной точки зрения не имеют никакой ценности. Парето не учитывал, что идеологии существенно отличаются друг от друга хотя бы тем, что рождаются на разных уровнях развития общества и в различной пропорции содержат ис­тинные и мифологические элементы. Историческая конкретизация про­блемы отсутствовала и тогда, когда речь шла о сопоставлении научной ценности идеологий, существующих в одно и то же время. Согласно Паре-то, меняется только форма идеологий. Одна система аргументации заме­няется другой, одни словесные формулировки - другими, более гибкими и изощренными. Проблема замыкалась в узкие границы индивидуальной психики, и тем самым закрывался путь объяснения иррационального мо­мента в истории на основе действительной социальной динамики, борьбы реакционных и прогрессивных сил.

Следствием рассуждений Парето было положение о существовании не­которых выдающихся индивидов, которые могут освободиться от эмоций. Эти люди - великие гении. Во власть эмоций и предрассудков попадают заурядные личности, гении же «именно благодаря своим качествам воз­вышаются над обыденностью и отделяются от человеческих масс. Благо­даря этому они менее подвержены господствующим верованиям, идеям и чувствам» [87. V. 1. Р. 329]. Объяснить, в силу каких причин ненаучные идеологии искажают действительность и конкретно-исторически проана­лизировать их содержание, т. е. раскрыть их истинные социальные корни с теоретических позиций, выработанных итальянским социологом, было невозможно. Реальные общественные силы, определяющие позицию ин­дивида в массовых общественных движениях и вообще действия масс, его не интересовали. Из поля зрения совершенно исчезала реальная социаль­ная структура общества, интересы и стремления разных общественных сил, которые в силу своего объективного общественного положения спо­собны более или менее последовательно опираться в своих действиях на социальные науки. Отказ от исторического подхода к идеологическим яв­лениям придавал наблюдениям Парето печать односторонности и ограни­ченности. Ведь наряду с требованиями логико-гносеологического характе­ра научная методология общественных наук необходимо предполагает со­циологический анализ, в котором реальная социальная действительность отражается с позиций определенных групповых интересов. Односторон-

ность методологии и психологический редукционизм обусловили неадек­ватность концепции идеологии Парето.

Существенным элементом социальной системы является, согласно Па­рето, социальная гетерогенность, которая предопределяется изначальным психологическим неравенством индивидов. Особенность той или иной со­циальной группы зависит от природных способностей ее членов, а это в свою очередь определяет общественное положение группы на той или иной ступени общественной лестницы. Тем, кто имеет «высший показа­тель в своей области», Парето давал название «элиты». Элита - это из­бранный элемент населения, к которому приспосабливается остальная его часть. Элита в свою очередь подразделяется на две части. Одна - прямо или косвенно принимает участие в управлении обществом («правящая элита», или «правящий класс»), а вторая - не участвует в управлении и подви­зается в художественной или научной сфере («неуправляющая элита»).

Элита и неэлита образуют соответственно высший и низший слои об­щества. Наиболее одаренные из представителей низов поднимаются вверх, пополняя правящую элиту, члены которой, деградируя, спускаются вниз, в массы. Происходит циркуляция, или круговорот, элит - процесс взаимодействия между членами гетерогенного общества, которое пред­ставляется Парето в виде пирамиды с элитой на ее вершине.

Элиту характеризует высокая степень самообладания и расчетливости, умение видеть слабые и наиболее чувствительные места в других и ис­пользовать их к своей выгоде. Массы же обычно запутываются в сетях эмоций и предрассудков. Это обстоятельство оправдывает «разделение общества на две части. Те, в ком преобладает разум, управляют и руково­дят теми, в ком преобладают чувства, так что в конце концов их действия оказываются энергичными и мудро направляемыми» [87. V. 2. Р. 351].

Парето указывает на два главных качества управляющей элиты: уме­ние убеждать, манипулируя человеческими эмоциями, и умение приме­нять силу там, где это необходимо. Правительства правят либо применяя силу, либо при помощи хитрости, соглашательства и уговоров. «Согла­шательство и сила являются инструментами управления на всем протяже­нии истории» [87. V. 2. Р. 678].

Итальянский социолог развивает идею об управлении массами путем манипулирования их чувствами при помощи идей, подчиняющих массы интересам правящих классов, считая, что искусное применение этого принципа может объяснить любой политический успех. Но одних методов убеждения недостаточно, чтобы сохранить власть, и правящий класс дол­жен уметь вовремя применить силу. Именно поэтому обличительная кри­тика Парето направлена против «сентиментальных» идеологий либера­лизма с их проповедью гуманности, компромиссов и т. п. Неспособные применить силу правящие классы загнивают и вынуждены уступать свое

Ё

место другим, которые обладают большей решительностью в этом отно­шении. Объяснение взлетов и падений правящих классов находится, со­гласно Парето, во взаимоисключающем характере двух типов правления. Чем более «открыт» правящий класс притоку новых здоровых сил, тем более он способен сохранить и продлить свое господство. Чем более он замкнут, тем сильнее тенденция к упадку. Если пополнение элиты новыми жизнеспособными силами происходит чересчур медленно, в ней накапли­ваются элементы, воплощающие бессилие, разложение и упадок, не имеющие психических качеств, которые бы обеспечили сохранение их по­ложения. Они уже неспособны применить насилие. Среди низших же сло­ев возрастает количество элементов, обладающих качествами, необходи­мыми для управления обществом, и при помощи силы они захватывают власть. Новый правящий класс в свою очередь постепенно превращается в бессильный, загнивающий, утрачивающий способность управлять. Новые силы можно почерпнуть либо снова из низших классов, либо путем физи­ческого уничтожения разложившихся, ставших ненужными членов элиты. Если же, несмотря на эти меры, в низших классах скапливаются элемен­ты, превосходящие своими «достоинствами» высшие классы, наступает эпоха революции, смысл которой, по мнению Парето, состоит в обновле­нии персонального состава правящей элиты, восполнении необходимых для дела управления обществом психических сил и в восстановлении та­ким образом общественного равновесия.

Циклы подъема и упадка, возвышения и падения элиты являются не­обходимыми и неизбежными, смена элит - закон человеческого общества.

Паретовская теория основывается на том утверждении, что круговорот элит происходит вследствие чередования в них «остатков» первого и вто­рого классов, каждому из которых соответствует определенный стиль правления. Инстинкт «комбинаций» обусловливает использование убеж­дения и обмана, хитроумных средств одурачивания масс, ввергающих их в заблуждение. Преобладание же инстинкта «постоянства агрегатов» обу­словливает совершенно противоположные качества правителей, которые агрессивны, авторитарны, склонны к применению насилия, подозрительно относятся к манипулированию, маневрированию и компромиссам.

Правителей, у которых преобладают «остатки» комбинаций, Парето называл «лисицами», а тех, у которых преобладают «остатки» «по­стоянства агрегатов», — «львами». «Лисицы» - символ хитрости, ковар­ства, вероломства, «львы» - символ силы, упорства, непримиримости, мужества.

В области хозяйственной и финансовой деятельности «лисицам» и ( «львам» соответствуют типы «спекулянтов» и «рантье». «Спекулянт» -это прототип бизнесмена, ловкого воротилы, комбинатора, предпринима­теля, стремящегося к наживе. Он погружен в рискованные комбинации, не

8 История социологии

из

знает угрызений совести, добивается успеха любой ценой. «Рантье» - его полная противоположность. Это робкий вкладчик, живущий на фиксиро­ванные доходы, боящийся ступить шаг, чтобы не повредить своему капи­талу и не пострадать самому. Преобладание в обществе «рантье» - свиде­тельство стабилизации, а затем и загнивания общества, в то время как «спекулянты» знаменуют изменение и развитие в социальной и экономи­ческой жизни.

Чередование экономических и политических циклов связано в концепции общественного равновесия Парето с циклами духовного производства - ин­теллектуального, религиозного, художественного и т. п. Происходит ритми­ческая смена периодов веры и скептицизма, в основе которых в конечном счете лежат «остатки» первого и второго классов. Когда в психике инди­видов усиливаются «остатки» первого класса и соответственно ослабевают «остатки» второго класса, изменяется пропорция «остатков» в определен­ных социальных группах. Начинают преобладать критические настроения, выражение несогласия с действительностью, скептическое отношение к существующим порядкам и господствующим ценностям. Научно обосно­ванные и логически вьщержанные теории и программы изображаются как расчищение пути разуму от верований и предрассудков. Но когда эти в действительности псевдоинтеллектуальные теории одерживают верх, в обществе неизбежно возникают противоположные настроения. Носители «постоянства агрегатов» подвергают критике показную логичность и ра­зумность новых веяний, выискивают ошибки и несоответствия в господ­ствующих воззрениях. Так возникают интуитивистские и мистические теории, постепенно вытесняющие позитивизм и рационализм.

Теория «круговорота элит» подобно теории общественной активности строилась Парето на основе анализа врожденных биопсихических свойств индивидов. Первичными в его концепции власти были личные черты пра­вителей, которыми они обладали до того, как заняли элитарное положение в обществе. В скрытом виде здесь был поставлен вопрос о соотношении биологических и социальных различий. Парето полагал, что буржуазная экономика в условиях, благоприятствующих ее развитию, представляет простор для свободного продвижения вверх лучших представителей обще­ства и его структура воспроизводится строго в соответствии с биопсихиче­скими качествами индивидов. Итальянский социолог не предполагал, что обладание необходимыми для управления личными качествами является лишь одним из условий возникновения института господства, притом не главным и не решающим. В действительности буржуазная конкуренция регулируется институтом капиталистической частной собственности. Ин­дивиды вступают в борьбу, уже будучи включенными в определенную систему общественных отношений, обладая разными преимуществами, обусловленными положением, занимаемым ими в обществе. Главным

фактором политического успеха и отбора «лучших» из числа претендентов на власть является сила тех политических группировок, которые стоят за ними.

Политические, идеологические и экономические изменения в обществе не являются простым следствием изменений в персональном составе пра­вящего меньшинства, как полагал Парето. «Циркуляция элит», по Парето, выражает глубокие социально-экономические процессы. Политические изменения происходят лишь тогда, когда группировки не в состоянии раз­решить социально-экономические проблемы, возникающие в ходе обществен­ной практики, и вынуждены прибегнуть к политическому маневрированию.

Не опираясь на анализ реальных массовых общественных сил, рассуж­дения Парето не были конкретизированы в соответствии с отдельными ис­торическими эпохами, акцентировали внимание на внешних сходствах различных типов правления, подводимых под общую схему. Парето не учитывал того, что разные исторические периоды выдвигают перед власть имущими разные требования, под влиянием которых дифференцируются и расслаиваются правящие группы, формирующиеся на основе исторически изменяющихся критериев.

Нарисовав отталкивающий в своем цинизме образ истории, состоящий из картин насилия, афер, преступлений, дворцовых комбинаций и грызни претендентов на власть, Парето пытался доказать, что гуманизм в этих условиях не более чем предрассудок, что будущее находится в руках поли­тиков, лишенных совести, не задумывающихся об общественных послед­ствиях своих действий, лишь бы они вели к сохранению их власти.

В целом общественно-историческая концепция Парето глубоко песси­мистична. История в его представлении обречена совершать вечно повто­ряющиеся циклы, в движении которых нет никакого заметного прогресса: восходящая часть кривой является «причиной» или условием ее нисходя­щей части, не более. Пессимизм Парето объясняется крушением полити­ческих идеалов определенной части общества, неверием в общественный прогресс и демократию. Но за этим неверием четко проступала политиче­ская идеология, оправдывающая насилие.

Признание пришло к итальянскому социологу в Америке, когда в 1935 году его «Трактат» был издан на английском языке.

Парето читался как «буржуазный ответ Марксу или как его консерва­тивный функционалистский эквивалент» [76. Р. 423].

Структурные функционалисты восприняли и переработали паретов-скую теорию социального действия, а также концепцию общества как сис­темы, находящейся в состоянии равновесия. Введенное им понятие равно­весия заняло видное место в структурно-функциональном анализе как од­но из его основных понятий и отправных пунктов исследования. Паретов-ский системный подход к обществу способствовал развитию той социоло-

гической традиции, главные интересы которой сосредоточивались вокруг проблем стабильности социальной системы и обеспечивающих ее меха­низмов контроля и принятия решений.

Сам Парето считал своим наибольшим вкладом в социальную мысль теорию «остатков» и дериватов. Иррационалистическая концепция лично­сти, интегрированная в концепцию «нелогического» действия, в общих чертах ставила проблемы психологии подсознания. Это повлияло на раз­работку соответствующей проблематики в современной социальной пси­хологии, в частности на исследование таких явлений, как извращенное сознание, механизм рационализации, функционирование предрассудков, авторитарная личность и др.

Весьма влиятельна среди современных западных политологов паретов-ская концепция идеологии. Понимание идеологий как произвольных тео­ретических построений, призванных маскировать и рационализировать предрассудки и эмоции, подчеркивает важную социальную роль систем верований. Идея о том, что человек руководствуется эмоционально окра­шенными верованиями, не вдаваясь в рассуждения об их истинности или ложности, рассматривается как одно из положений, обосновывающих «научную» организацию буржуазной пропаганды.

Пожалуй, наиболее влиятельной частью паретовской социологической системы оказалась теория элит, послужившая отправным пунктом для многочисленных исследований механизмов власти с самых различных теоретических позиций. Эта теория, взятая в контексте всех его теоретиче­ских воззрений, дает основания считать ее автора провозвестником поли­тических режимов тоталитарного типа. Желая того или нет, Парето отра­зил в своих трудах некоторые значимые тенденции общественной жизни своего времени. Концентрация внимания на проблемах политической борьбы, идея биологического отбора правящей элиты, обоснование при­менения грубой силы, попирающей законность, критика рационалистиче­ского подхода к политике, подчеркивание значения иррациональных сле­пых эмоций - все это перекликается с идеями, положенными в основу пи­саний и действий официальных теоретиков и практиков тоталитаризма.

1.8. Формальная социология

Оущественно важную роль в формировании и развитии классиче­ской социологии сыграли представители так называемой формальной шко­лы, к которой позволительно относить В. Дильтея, Г. Зиммеля, Ф. Тенниса и Л. фон Визе.

Деятельность видного философа, психолога и социолога, профессора нескольких немецких университетов Вильгельма Дильтея (1833-1911)

была посвящена выработке специфических средств познания гуманитар­ных и социальных наук. В своих исследованиях («Введение в науки о ду­хе» (1883), «Описательная психология» (1894) и др.) Дильтей стремился обособить «науки о духе» от естествознания, «наук о природе». Исходная позиция Дильтея состояла в установлении того обстоятельства, что при­родная реальность всегда предстает в сознании человека, в его познава­тельной деятельности как нечто, имеющее феноменальный характер. И если естествознание и ведет речь о «не зависящем от нас предметном по­рядке явлений», движущихся по некоторым законам, являющимся выра­жением и проявлением «существующей независимо от нас великой реаль­ности», оно должно признать, что имеет дело лишь с ничтожной частью, отдельными феноменами этого великого целого. Будучи направленным на эту небольшую часть действительности, основываясь на содержании сию­минутной чувственности, в которой только и может быть дан человеку «великий предмет - природа», естествознание гипотетически дополняет этот чувственный материал мыслительными конструкциями, стремясь обозреть данные органов чувств как результат воздействия природы, по­нимаемой как нечто целостное и завершенное. Естественнонаучные вы­сказывания, предметом которых и является чувственно-феноменальный материал, всегда остаются чисто объясняющими высказываниями, сводя чувственность к чему-то элементарному, самоочевидному.

Иное дело «наука о духе», утверждает Дильтей, ее методологическое основание - описательная психология. Здесь нет и принципиально не мо­жет быть никакой «феноменальности», не может быть абсолютного разде­ления субъекта и объекта, личности и истории. Сама точка зрения иссле­дователя, наблюдателя оказывается здесь вплетенной в ткань иссле­дуемого объекта, истории. История не дана человеку как нечто отде­ленное от него пространством и временем. Как предмет познания ис­тория не «навязывается» ему извне в каком бы то ни было чувственном материале, но, наоборот, человек может осознавать себя лишь как исто­рию, и эта последняя должна пониматься как нечто впервые порождаю­щее, конституирующее его субъективность, обращающуюся затем к самой себе в историческом самопознании. Как видим, специфика наук о духе должна быть выведена, по Дильтею, из сопоставления их методологиче­ских оснований с принципами организации научного знания в естест­венных науках, из исследования специфических условий получения знания, существующих в «науках о природе» и в «науках о духе». Но так как Дильтей имел перед собой опыт развития естествознания, нахо­дящегося на определенной ступени (классическая физика), то и особенно­сти гуманитарных наук, которые, по Дильтею, должны были стать явными из сравнения современного Дильтею естествознания и системы конструи­руемых им «наук о духе», не были им четко обозначены.

Дильтей был прав, указывая, что человек, исследующий историческую реальность, обращающийся к истории с целью выявления собственной сущности, определения своего жизненного признания, своего историческо­го предназначения, эту историю сам и творит. История - это история че­ловека, преследующего свои цели. По мнению Дильтея, в отличие от есте­ственных наук общественные дисциплины должны не «объяснять», а «понимать» социальные явления. «Понимание», по Дильтею, основывает­ся на изучении и постижении мотивов человеческой деятельности, обусло­вившей то или иное событие.

Настаивая на принципиальном и существенном отличии наук, изучаю­щих неодушевленные предметы, от наук, изучающих поступки людей, Дильтей уделял особое внимание разработке теоретиков методологиче­ских проблем наук о духе. В этом плане одним из наиболее ощутимых ре­зультатов деятельности Дильтея было создание им «понимающей психо­логии» и «понимающей социологии».

Антитеза «естествознание - гуманитарные науки» в отношении иссле­дования человеческой психики представлялась Дильтеем в виде: «объяс­няющая психология - описательная психология». Работа Дильтея по соз­данию новой психологической науки (а точнее - ее новых гносеологиче­ских ориентации), психологической дисциплины, которая смогла бы адек­ватно отразить и истолковать специфические явления и процессы психи­ческой жизни человека, определялась той своеобразной ситуацией, кото­рая сложилась в развитии психологической науки в конце XIX века. Она характеризовалась интенсивным развитием экспериментальной психоло­гии, методологическое основание которой составляла философия позити­визма. Исходные посылки психологической теории Дильтея находились в явной оппозиции по отношению к этим концепциям и характеризовались скептицизмом по поводу тех перспектив, которые якобы открывало при­менение психологического эксперимента само по себе.

Формулируя цели своей критики этой психологии, основное содержа­ние которой задавалось позитивистскими философскими концепциями Милля и Конта, Дильтей саркастически замечает, что он выступает против учения о душе, в котором она отсутствует. Та сфера реальности, которая должна исследоваться психологической наукой, лежит вовсе не там, где ее пытаются выявить и объяснить представители предшествующей Дильтею психологии, интерпретирующие ее в целом как естественнонаучную дис­циплину. Предмет новой, описательной и истолковывающей психологии, в создании которой Дильтей видит свою задачу, - целостность индивиду­альности, взятой во всем богатстве и многообразии ее проявлений, мани­фестаций. Вся полная и целостная человеческая природа, ее тотальность, весь объем многообразных процессов и явлений, рассматриваемых как